Создание текста – процесс творческий

Журналистский текст, обладающий специфическими качественными признаками, является вместе с тем текстом в универсальном, классическом значении этого понятия. Более того, именно данный вид текста наделен широкими, можно сказать, уникальными возможностями – он представлен исключительно многоаспектно, в самых различных вариантах, воссоздается с учетом осмысленной и логически оправданной целесообразности.

Прежде чем перейти к исследованию этого яркого феномена, необходимо, однако, внести некоторые терминологические уточнения в понимание текста вообще.

Интерес к нему в XX в. обрел поистине взрывной характер. Текст рассматривается уже не только как словесное сочинение или его фрагмент и даже не только как последовательное расположение знаков, образующих единое семантически завершенное произведение. Ныне он понимается и как явление космологическое, соотносится, а порой и полностью отождествляется со всем окружающим миром: «мир есть текст», и «мы живем внутри грандиозного текста». Он читается в прямом смысле этого слова, поскольку, например, полна глубокого смысла даже «клинопись журавлиных стай». И в самом деле, то, что нас окружает, открыто для познания, любая деталь наделяется соответствующим значением и, соединяясь с другими деталями, образует своеобычное «повествование», которому присуща изначальная премудрость, логичность и гармония. Поскольку окружающий мир познается, «прочитывается», то возможно вести речь о том, что «весь мир есть знаковая система – бесконечно глубокий по своему смыслу текст» ^[1].

Одним из первых сумел осмыслить и системно представить диалектически сложную природу текста российский философ, культуролог и литературовед М.М. Бахтин (1895–1975). Он отнюдь не сводил предмет изучения лишь к сумме знаков или к способу истолкования материала. Бахтиным текст определяется как плоть общения ^[2].

Такой взгляд в целом соответствует концепции выдающегося литературоведа Ю.М. Лотмана (1922–1993), который говорит о типологии текстов и рассматривает каждый определенный объект как текст, выделяя, например, иконические тексты живописи и скульптуры ^[3]. Для нас особенно важно, что в числе образцов текста, «открытого для наращивания», то есть последовательно вбирающего все новые знаковые комплексы, называется и газета – это «газетный роман, сама газета как целостный текст» ^[4]. Подчеркнем, что здесь речь идет о едином тексте печатного издания, его общем знаковом пространстве, в котором интегрированы письменные, иконические и прочие материалы. Такой подход представляется исключительно перспективным, поскольку, с одной стороны, расширяет возможности диалектического исследования издания как разделенного на относительно самостоятельные текстовые системы, а с другой стороны, позволяет выявить закономерности их объединения в общее произведение, установить качественный уровень их совместимости.

Таким образом, как видим, текст – это и физический, вполне конкретный мир (от местного ландшафта – до космической «книги»), и средство общения, причем далеко не всегда выраженное в предметной, вещественной форме.

Текст может воплощаться, например, в публикациях прессы, а может и в устном сообщении – сошлемся на бесписьменную природу фольклорных текстов, эту своего рода «бесписьменную форму бытия» ^[5]. Текстовой материал реализуется и в таких паралингвистических, невербальных средствах коммуникации, как жест, расстояние между участниками коммуникативного акта, голосовые модуляции и т.д. Эти характеристики обретают первостепенное значение в передачах, соответственно, телевидения и радио. Едва ли не все свойства текста могут находить выражение в журналистских материалах. Причина состоит в том, что эти материалы строятся на семиотической основе – то есть складываются из множества знаковых комплексов. А любой гомогенный (однородный по строению) текст – это система специально отобранных однотипных знаков. Выделим характеристики текста как своеобразного феномена. Согласно А.М. Коршунову и В.В. Мантатову, основной из признаков – знаковость, поскольку текст всегда зафиксирован и представлен в конкретных знаках. Они могут быть письменными – это средства естественного языка, генетически неразрывно связанного с появлением и существованием человека. Именно этим языком воспроизводится содержание философской, художественной, конкретно-научной литературы и, добавим, журнально-газетной периодики. При помощи знаков воссоздаются и тексты метаязыка, служащего для формализации исследования и описания естественного языка. И, конечно же, в процессе текстообразования используются иконические знаки – для создания иконических (изобразительных) текстов, которые, в частности, явно доминируют в журнальной иллюстрированной печати.

Другое свойство текста – его отграниченностъ, то есть противопоставление группы знаков, образующих текст, сторонним, не входящим в его состав, проще говоря – чужим знакам. Действует принцип «включенности-невключенности». Любой текст, и прежде всего гомогенный, вбирает в себя только подходящий, принципиально отвечающий его природе знаковый материал. Другой материал решительно отторгается. Возникает вопрос: а как же объяснить те случаи, когда в пределах иконического знакового комплекса вдруг оказывается элемент иной знаковой системы? Например, в пространство иллюстрации помещается вербальный (словесный) материал, выраженный соответствующей шрифтовой графикой. Иконическая система основана на внешнем сходстве знака и объекта отражения, а письменные знаки – это всего лишь символы, не имеющие внешнего сходства со своим значением: звуком, предметом, идеей т.п.

Всегда ли отторгаются чужеродные элементы? Конечно, далеко не всегда. Дело в том, что возможна глубинная модификация знакового образования, когда меняется характер его понятийного содержания, то есть сигнификат. Письменные знаки перестают, к примеру, выполнять свою первоначальную коммуникативную функцию, и первостепенную важность обретают их внешние, формальные эстетические признаки. Так, в знаменитой живописной работе И. Босха «Удаление Камней Глупости» представлен значительный по объему шрифтовой графический материал: с изобразительными средствами соединяются письменные, причем надпись, воспроизведенная стилизованной текстурой (острым ломаным готическим шрифтом), крайне трудно читается. В переводе с голландского она звучит так: «Мастер вырезает камни – мое имя Лубберт». Однако современный человек вообще вряд ли станет мучиться расшифровкой старинного письменного текста. Надпись настолько глубоко проникла в ткань живописной композиции, что уже не воспринимается как обособленный семантический элемент. Полотно представляет собой единый иконический текст, и его единство обусловливается созвучием стилистики шрифта и всего живописного произведения: изысканно-строгая символика позднего Средневековья отразилась и в образах людей, и в шрифтовой графике надписи.

С развитием печати прием воссоздания иконического текста с интенсивными включениями элементов письма стал применяться очень активно. Главное условие того, чтобы иконография не отторгала письмо, не меняется: стилистические обертоны должны совпадать, а в шрифтовой графике наиболее важное значение обретает эстетика внешней формы. Примеров – бессчетное множество, но приведем один – известную фотографию А.М. Родченко «Радиослушатель» (1929). Именно так называется журнал, который в руках ребенка занимает центральное положение во всей композиции. Крупно представленные на обложке журнала буквы характерного для той эпохи почерка своей спокойной округлостью сочетаются с формами чашки, блюдца, динамика. Возникает ощущение единства и гармонии, иконический текст органично вбирает в свое поле элементы текста письменного. Принцип связности и цельности единого текстуального пространства в этом случае не нарушается ни в малейшей степени.

Стать цельным произведением, не рассыпаться на отдельные чужеродные ингредиенты тексту позволяет соответствующая структурность – внутренняя организация. Это свойственно любым текстовым моделям, включая, разумеется, и те, которые существуют в пределах печатного издания. Более того, в этом случае требуется особо строгая организация материала, поскольку все журналистские произведения должны отличаться четкостью композиционного построения, ясностью и конкретностью семантики.

С этими проявлениями качественной природы текста неразрывно связано присущее ему тематическое единство. В его основе лежит авторский замысел, концептуальная позиция того, кто, создавая произведение, осуществляет отбор необходимого для текстопостроения материала – соответствующих цели знаков или более крупных комплексов. Если представить образно, это нужные для возведения здания простейшие строительные материалы или сложные, собранные заранее модульные конструкции. Как и при постройке дома, в прессе исключается случайное нагромождение элементов, требуется взвешенный выбор средств, ориентированный на обеспечение цельности и неразделимости материала.

Качественные признаки текста всегда присущи и журналистским произведениям. В практике СМИ неукоснительно действуют законы текстообразования. На журналистику распространяется общенаучное суждение Коршунова иМантатова, проясняющее особенно важные, ключевые положения проблемы: «Рассматриваемое понятие относится не только к естественным языкам. Всякую знаковую структуру, выражающую некоторый целостный смысл, реализовывающую определенную культурную функцию, можно рассматривать как текст. Это дает возможность перенесения точных методов лингвистики на всю совокупность наук о культуре. Понятие “текст” в данном случае намного шире и глубже его словарного определения» ^[6].

Поиск по сайту: