Запись тринадцатая

Я знал, что-то не так. Опять долго не мог уснуть, подушку все время переворачивал прохладной стороной. Снился этот сероволосый из супермаркета. Ну, что не чистка ста миллионов котлов – и то уже достижение.

Завтрак Кикимер сервировал по-парадному, в гостиной. Я уже тогда заподозрил неладное. Так и есть – в дверь ввалились, даже не постучавшись. А у Кикимера сразу рефлекс – всех накормить. Все же голодные ходят, костями гремят. Почти весь седьмой курс голодает в Хогвардсе.

Впереди, конечно же, Рон с Гермионой. Последним, что весьма неожиданно, Малфой с огромным черным зонтом. Конечно, на улице дождь, у всех водоотталкивающие чары, а он гордый – зонт где-то откопал. Я вопросительно посмотрел на Рона, он пожал плечами – типа, не понял, о чем это я. Да, действительно, Малфой у меня дома – что ж тут удивительного, все в порядке вещей. Решил, буду гостеприимным хозяином.

Пока все располагались перед камином, я спустился в погреб за огневиски. Под неусыпным оком Кикимера всем было добавлено немного в чай. Рассказал про своего горе-преследователя, думал, посмеются, а Малфой мне газету какую-то под нос сует, и пальцем яростно тычет в заголовок на первой полосе: «Опять убийство». И чего разволновался? Неужели проснулась жалость к невинно убиенным юным мальчикам?

Гермиона сказала, что, так как я имею обыкновение бродить где попало в полной прострации, заловить меня маньяку – раз плюнуть. Ну, это же смешно. Лондон – огромный город, маньяков на душу населения, естественно, побольше, чем в Хогсмиде, к примеру. И из всех семи или сколько там миллионов потенциальных жертв маньяк выберет именно меня, ага.

Запись четырнадцатая

Я давно понял, что вещи живут своей тайной, враждебной для человека жизнью. Мои вещи – точно. У некоторых людей есть власть над вещами. Гермиона, например, всегда знает, где лежит тот или иной предмет, она даже может иногда подсказать, где мне искать очки, но сегодня и она оказалась бессильна. Мои очки испарились. Сначала искали все вместе, потом постепенно количество народа, занятого в поисках, сократилось, и через минуту я заметил, что продолжаем искать только мы с Малфоем.

Сначала я подумал, что он ищет что-то свое. Но потом вспомнил, что он еще аккуратнее Гермионы и просто не в силах хоть что-нибудь потерять. Я сидел посреди вороха одежды и наблюдал, как он методично раскладывает по стопкам мои футболки – отдельно белые, отдельно красные, синие… И, наконец, с победной ухмылкой он вытряхивает из серой футболки мои очки.

Что меня нервирует в этой ситуации:

1. Он очень осторожно касается моих вещей.

2. Он нашел МОИ очки быстрее меня.

3. Он их искал, а должен был презрительно через меня перешагнуть в тот момент, когда я растянусь сослепу в коридоре.

Еще я заметил, что когда он поднялся, на его брюках не появилось ни одной лишней складки, галстук продолжал указывать на юг, а не на северо-восток, как у меня. Уже потом я сообразил, что он пропустил из-за меня завтрак и опоздал на свое обожаемое зельеделие. А я ему даже спасибо не сказал.

Запись пятнадцатая

Если раньше мне казалось, что мой позвоночник вот-вот рассыплется, как бусы, то сейчас я чувствую себя вполне способным сесть на метлу. Но нельзя еще месяц как минимум. Заросли плюща, ежевики и шиповника надежно скрывают меня от всех. Нужно продолжить дневник по травологии, а я продолжаю дневник наблюдений за Малфоем. Конечно, мне же делать больше нечего.

Солнце расщедрилось на порцию тепла. Можно снять мантию и попытаться учить историю магии, растянувшись на травке.

Можно заснуть, уткнувшись лицом в учебник и проснуться уже ближе к вечеру от холода.

Никогда еще со мной такого не было – пропустить уроки просто из-за того, что спать, видите ли, захотелось. Проспал совсем немного – пару астромагий всего, но были важные лекции. Тема точно будет в экзамен входить. Если уж Гермиона сказала…

Сейчас сижу в библиотеке, пережидаю наплыв новых студентов. Заодно доклад пишу. В нашу спальню еще кроватей добавили. И испанцев тоже добавили. Очень громкоголосые. Доклад, вроде, готов. Осталось иллюстративный материал подобрать, но нигде не могу найти. Не самому же рисовать.

В библиотеке холодно, или мне только кажется. Я же мантию во дворе оставил, точно.

Испанцы пробрались и в библиотеку. Шепчутся в углу, сейчас знакомиться подойдут.

Запись шестнадцатая

Мне повезло с новыми знакомыми. Алекс очень хорошо рисует. Она сразу же захотела нарисовать меня, но я попросил для начала Ночную пеларгонию и Черный мак. Доклад будет просто блестящий, особенно, по сравнению с тем, что я выдавал в последнее время.

Малфоя опять вызвали в министерство, его нет сегодня весь день. Снейп нервничает и выкручивает сам себе руки. Даже пришел к нам в общую гостиную дожидаться своего любимого студента. Интересно, профессор здесь, наверное, в первый раз. Заметно, что волнуется.

Мы с Роном вычерчиваем астрологический прогноз на будущую среду, вернее, чертит Рон, а я смотрю в окно и чиркаю в своем блокноте. Снейп в кресле выпрямился, как метлу проглотил. А что, ему это ничего не стоит. Гермиона пытается развлечь его светской беседой. Он что-то шипит сквозь зубы и поглядывает на часы. Глядя на него, я тоже стал волноваться. Еще вчера Гермиона возмущалась, что Министерство после своих провалов развивает активную деятельность – пытается выявить скрытых шпионов, чиновникам везде мерещатся диверсии. Вот и Малфоя опять проверяют. Неужели Снейп думает, что хорек может не вернуться? Этого не может быть.

Малфой даже порог не успел переступить, как на него все накинулись. Снейп, конечно же, успел схватить его первым и утащил к себе в гнездо.

Запись семнадцатая

Доклад зачли. Неплохо. Пригласил Алекс в Хогсмид. Если бы не ее рисунок Черной гвоздики… Я же умею быть благодарным.

Все же она решила меня нарисовать. В непринужденной позе, как она выразилась. Для этого мне пришлось остаться в одних джинсах – у меня, видите ли, «хорошие внешние косые мускулы». И где она их нашла? Позировать холодно и неудобно, да еще при всех. Кто пропустит такое шоу: «Гарри Поттера рисуют по пояс голым»? Правильно, никто.

Старался сидеть неподвижно, но вовремя заметил, что Малфой оторвался от своих фолиантов и куда-то направился. Чуть не забыл – про Снейпа и котлы. Какая печальная прослеживается логическая цепочка: Малфой – Снейп – котлы.

Профессор был сегодня в ударе: узнал откуда-то, что меня рисуют – и началось, не остановишь.

- Не шевелитесь, Поттер, замрите! Вы так живописно скорчились с этой тряпкой!

- Обратите внимание, Малфой, как луч догорающего солнца скользит по косым мускулам Поттера! О, почему я не художник?

Это-то он откуда знает? Не иначе Малфоище поганое донес. Или Снейп в «Чудеса братьев Уизли» заглядывает? Представил его с торчащими из ушей Удлинителями слуха.

Опять не спится. Очень уж жарко, даже душно. К чертям это одеяло.

Запись восемнадцатая

Вот зря, зря я решил спать без одеяла. Нет, надо по пунктам, а то я кричать сейчас начну.

Итак:

1. Мне положили руку на задницу. А надо сказать, что задница у меня совершенно обычная, ничем не примечательная. Даже не голая, а в обычных, ничем не примечательных трусах. Я что хочу уточнить и подчеркнуть, на моих трусах не было надписи: «Руки класть сюда» или чего-то в таком роде. Гарри, соберись, помни – главное, изложить все по пунктам, может тогда картина прояснится.

2. Он прошептал: «Я хочу посмотреть, что там дальше», и руку свою как просунет. Туда, в трусы мне. Мы с ним парой слов только вчера перекинулись. Привет - привет, Гарри – Эмилио. И все!

3. А у меня эрекция. Обычное дело – что-то такое снилось волнительное. И она – не исчезла, когда он за меня схватился, а даже, как бы, наоборот…

4. Четвертым пунктом вместо Авады, я позорно бежал со своей собственной кровати.

А куда бежать посреди ночи? Конечно, в ванную. Забегаю я в ванную, эрекция естественно, при мне, никуда не делась, а там Малфой в душе намывается. Что предпринять? Выход один: я снял трусы и включил соседний душ.

У хорька, конечно же, был культурный шок, не меньше. Во-первых: мы никогда друг друга полностью голыми не видели, во-вторых: вот так, внезапно, посреди ночи, я пытался прикрыться, но все равно же видно… Малфой с перепугу порозовел даже. И не отворачивается, глазеет, шампунь мимо руки льется.

Признаюсь честно, я сорвался. Подскочил к нему, схватил за шею, трясу его и говорю: «Тебе-то что от меня надо? Ты-то что смотришь? Тоже нравится?» А что он мне ответит? Даже не вырывался, только капли воды с губ слизывал. Со своих, естественно. Мерлин, что мне в голову лезет?

Такая вот веселая ночка. Сижу на квиддичном поле, время обеда, а вставать с травы нет никакого желания. Путем долгих аналитических вычислений я пришел к ответу, что же делал Малфой глубокой ночью в душе. Он дрочил. А чем там еще можно заниматься, когда остальные спят? Нотт ему опять, наверное, забыл наложить заглушающие чары на кровать. И, да, основной довод – у него стоял. Я отвлек хорька в самый душещипательный момент, да еще придушил слегка. Теперь не знаю, куда от стыда деваться.

Запись девятнадцатая

Прошло уже два дня. Эмилио кроток, как агнец. Малфой смотрит так презрительно, как будто я говорящий слизень или еще какое-нибудь ходячее генетическое уродство. Нет, я так не могу. Надо перед ним извинится.

Извинения состоялись в библиотеке. Очень удачно, не пришлось ничего говорить, так как я встретил его там во время часа Абсолютной тишины.

«Малфой, нужно поговорить».

«Я не разбираю твои каракули».

«Извини».

«За ужасный почерк?»

«За ванную комнату».

«А что случилось в ванной? Я сегодня там превосходно почистил зубы в компании с Эмилио».

«Я понял, ты хочешь развернутый вариант извинений. Пожалуйста: Малфой, я прошу у тебя прощения за то, что нарушил твое ночное уединение в душе, что применил к тебе грубую физическую силу, прервав твой маленький эксперимент».

«Какой еще эксперимент?»

«А зачем ночью в душ ходят?»

«Мыться. Когда ты ворвался, как стадо бизонов, я как раз собирался мыть голову».

«И одновременно ты настраивал свою антенну. Прямо как Юлий Цезарь – несколько дел сразу».

«Тебе не кажется, что моя антенна касается только меня?»

«Вообще-то она и меня немного коснулась».

«Не надо было меня хватать. Вместо того чтобы извиняться, Поттер, ты опять лезешь, куда не следует».

«Извини».

Потом началась битва за этот листок. Выиграл, конечно же, я. Он хотел, вероятно, вывесить лист на доску объявлений в гостиной. Или еще что-нибудь в этом роде сделать. По-моему, хорек обиделся еще больше, когда я отобрал у него эту бумажку. Неужели опять извиняться? Ну, уж нет.

Поиск по сайту: