АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция
|
Над промотавшимся отцом
Так писал Лермонтов в 1838 году. А за год приблизительно до "чаадаевской истории" его ЕвгенийАлександрович Арбенин -- мрачный родственник пылкого Чацкого -- ужепо-настоящему сошел с ума, насмерть задохнувшись в тяжком чаду тогдашнегорусского общества, почти сплошь состоявшего к тому времени из потенциальныхчаадаевских гонителей и несомненных пациентов доктора Крупова. "Больше, чем кто-либо из вас, -- писал Чаадаев в неопубликованной приего жизни "Апологии сумасшедшего" -- своеобразной драматической"авторецензии" на "Философическое письмо", обращаясь к своим современникам,-- я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моегонарода; но верно и то, что патриотическое чувство, одушевляющее меня, несовсем похоже на то, чьи крики нарушили мое существование и снова выбросилив океан людских треволнений мою ладью, приставшую, было, у подножья креста". Когда приводятся эти строки, то часто при этом (возможно, с легкой рукитого же Жихарева) говорится, что Чаадаев-де в своей "Апологии" уже "билотбой", "давал задний ход", сдавал свои идейные позиции и т. д. Нет,пожалуй. Думается, что Чаадаев здесь достаточно верно выразил свою мысль. Дело в том, что Чаадаев в своем "Философическом письме", конечно же, неизменял России ни идейно, ни нравственно, ни психологически. Толькопатриотизм чаадаевский в этом случае был такой, какого на Руси до тех пореще не видывали. Потом, после Чаадаева, и -- в известной мере -- от Чаадаева повелась врусской прогрессивной общественной мысли известная традиция и лермонтовского"отрицательства" и "нигилизма" революционно-демократического разночинства...Родилась та любовь к родине, которую, имея в виду уже Чернышевского, Ленинпотом назвал "любовью тоскующей" 1. "Жалкая нация, -- говорил Чернышевский, -- жалкая нация! -- Нациярабов, -- снизу доверху все сплошь рабы". И, вспоминая эти слова, Ленинписал в 1914 году: "Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократЧернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: "жалкая нация,нация рабов, сверху донизу -- все рабы". Откровенные и прикровенныерабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминатьоб этих словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине..."2 1 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 85 2 Там же, стр. 85. В нашей исследовательской литературе высказывались разные, поройпротивоположные, взгляды на проблему "Чаадаев -- Лермонтов". Уже давно былозамечено, что между "Философическими письмами" и лермонтовской "Думой",скажем, существует "несомненная идейная и даже стилистическая связь". Этусвязь исследовал, -- правда, в основном лишь с точки зрения стилистической,-- еще до революции Н. Л. Бродский. Известный советский литературовед Б.Эйхенбаум называл Чаадаева "учителем Лермонтова". Были выяснены иобстоятельства возможной личной связи Лермонтова с Чаадаевым через И.Гагарина, с которым Лермонтов был, оказывается, близко знаком. Ближайшийдруг и наставник молодого Пушкина, "учитель Лермонтова", Чаадаев начиналпредставляться поистине уникальной интеллектуальной величиной века,непревзойденным в ту эпоху "властителем дум", воспитателем гениев. Уже в десятые годы нынешнего века подобное истолкование чаадаевскойроли в духовном формировании Лермонтова, роли Чаадаева в становлении русскойобщественной мысли вообще встретило неприязненный прием со стороны идеологоврусского декадентства. Авторы этого толка тщились вытеснить чаадаевскиемысли из сферы идейной проблематики лермонтовского творчества, поставивмотивы этого творчества в связь с ницшеанскими идеями, предпринималисьпопытки и непосредственно связать творчество Лермонтова с творениями"адогматистов", "катастрофистов", "нормисстов" и представителей прочихдекадентских течений. Значительно позднее, в сороковые годы, некоторые наши авторы сочлинеобходимым развенчать концепцию, согласно которой Чаадаев выступал вкачестве своего рода духовного наставника Лермонтова. В популярных изданиях,посвященных творчеству Лермонтова и обстоятельствам его жизни, в то времяпоявились даже специальные разделы, в которых творчество поэтапротивопоставлялось чаадаевским идеям, при этом настаивалось на том выводе,что Лермонтов был "не учеником и не последователем, а идейным оппонентомЧаадаева". Однако авторы, отрицавшие близость Чаадаева и Лермонтова и дажепорицавшие мысль о возможности подобной близости, опирались в своихсуждениях в основном лишь на сопоставления отдельных положений"Философических писем" с теми или иными лермонтовскими строфами и навыяснение степени близости Лермонтова к "кружку шестнадцати" -- группемолодых людей, которые зимой 1839 года стали собираться в Петербурге итолковать между собой о разных политических и идеологических разностях, вчастности, по-видимому, и о "Философическом письме" Чаадаева. Думается, чтопроблема "Чаадаев -- Лермонтов", которой в этой книге можно коснуться,естественно, лишь вскользь, могла бы быть рассмотрена и в более широкомидейном аспекте. ...Люблю отчизну я, но странною любовью!
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | Поиск по сайту:
|
