Стюарт Элсоп и Томас Брейден НАКАНУНЕ ВТОРЖЕНИЯ

«Факел» было кодовым названием операции по высадке англо-американских войск в Северной Африке в ноябре 1942 года. После того как Франция капитулировала летом 1940 года, французский военно-морской флот и значительная часть администрации французских колоний подчинялись поставленному оккупантами вишиискому правительству и тем самым являлись верными сторонниками немцев, то есть теоретически могли противостоять любым действиям союзников в Африке. Но не все французы были настроены таким образом, поэтому задача секретных служб состояла в том, чтобы выяснить, кто же был конкретно «за» и кто – «против» и, следовательно, мог поддержать операции союзников и примкнуть к силам Сопротивления, выступив против стран оси в Северной Африке.

Плодородная полоса земли Северной Сахары простирается вплоть до Испании. Это в основном – прилегающие к морю районы с куполообразными зданиями городов, бросающиеся белыми пятнами в глаза путешественникам.

Танджер, Испанское Марокко, Французское Марокко и Алжир – все они имеют небольшие гавани, не представляющие большого интереса для американских туристов. Вполне возможно, это связано и с большим количеством проживающих там народностей, а также их тесными, хотя и весьма удаленными связями с правительствами европейских стран. В книгах различных писателей места эти изображены как арена возможных международных конфликтов и осложнений. Летом 1941 года они стали таковыми в действительности.

Страны эти придерживались нейтралитета. Поэтому в летнюю пору на улицах Касабланки, Орана, Алжира и Туниса встречались высокопоставленные представители Германии и США, как они будут встречаться и потом в международной зоне Танджера на протяжении всего конфликта. Здесь они находились не для того, чтобы решать проблемы войны. Их отношения друг к другу были уже определены заранее, а знакомства завязаны в Виши, Берлине, Лондоне и Мадриде. Петен в Виши подчинился Адольфу Гитлеру, и старцу удалось, пусть даже временно, сохранить французскую Северную Африку за Францией.

В Мадриде сидел Франко, ожидая своего часа. В Испанском Марокко говорилось как о вопросе почти решенном, что Гитлер через Испанию при согласии и даже поддержке Франко нападет на Африку. Позже в разговорах преобладало утверждение, что он этого, скорее всего, делать не станет. Так что проблема оставалась открытой, и многие заплатили бы хорошие деньги, чтобы знать ответ наверняка.

В Лондоне правительство Черчилля пыталось выкрутиться из сложной ситуации, в которую оно попало. То, что в июле 1940 года английские военные корабли обстреляли французский флот у Мерс-эль-Кебира, а Петен в ответ разорвал отношения с Англией, относилось даже не к самым важным проблемам. Более существенным было выдворение всех наиболее известных британских агентов из французской Северной Африки, в результате чего английская шпионская сеть там прекратила свое существование.

Ситуация сложилась действительно серьезная. Хотя в Африке еще ничего решено не было, это могло произойти в любое время.

Прежде всего тревожила проблема с французской армией. Чью сторону она примет? Ее командование было консервативным и в определенной степени даже реакционным. Оно являлось сторонником монархии и было настроено против немцев, как и против англичан, к Петену же относилось лояльно. Молодые французские офицеры и солдаты, многим из которых удалось после капитуляции бежать из Франции, чувствовали неудовлетворенность своим положением и были готовы выступить с оружием в руках против Германии, но скептически относились к партнерству с Англией, а тем более к английскому руководству. Более же всего они опасались окончательного краха Франции в случае, если бы преждевременно выступили в поддержку какой-либо операции союзников, которые тогда проводились не в полную силу и получили презрительное наименование «действия поисковых разведгрупп».

Следующая острая проблема – французский военно-морской флот, командование которого было даже более консервативным, нежели армейское. Не могло простить оно и обстрел французских кораблей англичанами, во время которого погибло более тысячи французских моряков.

Кроме того, следовало учитывать и настроение местного населения, готового выступить, было бы только оружие и деньги. Арабы проявляли большой интерес к политике больших держав, но опасались, как бы не обжечься, оказавшись не на той стороне.

К тому же в Тунисе заседала итальянская комиссия по вопросам перемирия, немецкая – в Марокко и смешанная комиссия – в Алжире. Они наблюдали за тем, чтобы договоренности Гитлера с Петеном соблюдались неукоснительно, напоминая французам об их поражении.

Была еще и небольшая группа испанских республиканцев, которым удалось бежать из концентрационных лагерей, а также некое количество темных личностей, привыкших жить на широкую ногу за счет продажи секретов кому угодно.

Деятельность этих групп и их взаимоотношения друг с другом обсуждались тем летом в небольших приморских кафе, где завсегдатаи – агенты различных национальностей – считали, что там можно почерпнуть многое и где действительно получить необходимые сведения было не так уж и трудно.

Однако имелся секрет, который не продавался за деньги. Это была дата, даже примерная, высадки американцев в Африке.

То, что они намеревались это осуществить, секрета уже не представляло. Спецслужбы Соединенных Штатов перехватили радиограмму, переданную в Германию, следующего содержания:

«В Касабланке проживают десять американских граждан, имеющие задачу создать пятую колонну, которая должна будет расчистить путь для высадки войск союзников следующей весной».

Следовательно, вторжение в Северную Африку являлось одним из пунктов союзного военного планирования, и немцы проявили бы глупость, если бы не включили это обстоятельство в свои расчеты. Далеко на Востоке, в Ливии, крошечная английская армия вела бои в районе между Александрией и Бенгази, не имея особых успехов. Поэтому в Африке вполне возможным представлялось применение стратегии «клещей».

Немцы, по всей видимости, стали подозревать, что такая мысль появилась у Франклина Рузвельта еще до Перл-Харбора (так оно в действительности и было). После Перл-Харбора она была воплощена в плане, исходившем из необходимости проведения мобилизации и подготовки американских войск.

Естественно, не исключалась и возможность вторжения немцев. Америка надеялась, что в этом случае французы в Африке выступят против них. Но поскольку отношения между Англией и Францией были как между кошкой и собакой, а английские агенты и секретные радиопередатчики были выброшены из всей французской Северной Африки, только Соединенные Штаты могли там на что-то рассчитывать. Перспектива проведения такой операции в Африке удерживала Рузвельта от разрыва дипломатических отношений с Виши, как на том настаивали благочестивые граждане США.

Подготовка вторжения в Северную Африку стала первой крупной тактической задачей управления стратегических служб. От успеха или провала операции зависело его будущее. Тем не менее управление не стало разрабатывать программу внедрения своих шпионов в Африку, а воспользовалось теми людьми, которых уже послал туда госдепартамент. Речь в первую очередь шла о вице-консулах. Чем они на самом деле занимались, не знали даже их непосредственные начальники – консулы.

Вскоре после капитуляции Франции Соединенные Штаты приняли участие в так называемых экономических соглашениях Вейганда-Мерфи, заключенных в Северной Африке между Робертом Мерфи, тогдашним юридическим советником американского посла в Виши, и генералом Вейгандом, направленным в Северную Африку вишийским правительством для решения насущных задач. Эти соглашения предусматривали поставку Соединенными Штатами в Северную Африку значительных партий угля, хлопка, бензина и сахара своими кораблями. Французы, в свою очередь, пообещали не экспортировать их из Северной Африки. Самое важное, однако, заключалось в том, что туда допустили определенное количество американских представителей, которые должны были осуществлять контроль за тем, чтобы эти грузы не переправлялись в Германию. Так вот, эти люди и принялись ретиво заниматься в первую очередь другими делами, получив ранг вице-консулов.

Несколько позже они стали называть сами себя «заговорщиками». Вызывает, однако, сомнение, что они стали первоклассными агентами.

Среди них были: Стаффорд Рейд – строитель из Нью-Йорка, Сидни Бартлет – нефтяник из Калифорнии, Леланд Раунде – коммерсант, Джон Нокс – выпускник французской военной академии, Джон Бойд – бывший руководитель филиала «Кока-колы» в Марселе, Гарри Вудрафф и Джон Аттер – оба банкиры, некоторое время жили в Париже, Франклин Кенфилд – молодой адвокат, Дональд Костер – заведующий отделом рекламы, Кеннет Пендер – библиотекарь из Гарварда, написавший впоследствии книгу о своих приключениях тех лет, Карлтон Кун – антрополог из Гарварда, Риджевей Найт – виноторговец и Гордон Браун – известен тем, что несколько раз побывал в Марокко.

В Африку они прибыли в июле 1941 года и принялись за работу под руководством Роберта Мерфи. Они стали приобретать карты, производили картографию местности, измеряли береговые участки, изучали настроение французов и арабов, следили за передвижением судов, придумывая причины своего почти постоянного отсутствия на рабочих местах.

Зачастую они ставили сами себя в затруднительное положение. Как рассказывает Пендер, не проходило и недели, чтобы кто-нибудь не приносил известие о готовящемся немецком вторжении. Один из них влюбился во французскую девушку, оказавшуюся немецкой шпионкой, и его отослали домой. Тем не менее они сумели заложить фундамент шпионской системы в Северной Африке. С прибытием в Танджер Уильяма Эдди работа оживилась и стала более целенаправленной. Через несколько месяцев после появления Эдди кто-то из них даже отправил в Вашингтон каблограмму:

«Хотел бы предложить, в случае если наши войска готовы к высадке, чтобы мне дали разрешение перестрелять немецкую комиссию по вопросам перемирия в Касабланке. Берусь организовать это в наилучшем виде».

Из этого видно, сколь благоприятно влиял африканский климат на подготовку и профессиональный рост американских агентов.

Эдди – довольно интересная личность. Позже он стал американским посланником в Саудовской Аравии. Родился он в Сирии в семье миссионеров, был героем войны, профессором в Дармоутском колледже и президентом Хобартского колледжа.

Когда Эдди посылали в Танджер, ему сказали, что Соединенные Штаты совершат высадку своих войск в Африке, как только обретут достаточную силу. Чтобы обеспечить высадку войск, ему необходимо было создать резидентуры в крупнейших городах. Между ними нужно было установить линии связи, а также наладить связь с Америкой. Кроме того, он был обязан определить и подготовить места высадки и попытаться устранить вероятную оппозицию французов и по возможности добиться от них поддержки союзников. В то же время ему надо было воодушевить французов на оказание немцам сопротивления в случае, если те начнут вторжение раньше союзников. В этих целях ему следовало опереться на вице-консулов, которыми руководил Роберт Мерфи, и работать с ним в тесном контакте.

И они сотрудничали превосходно, исполняя двойную роль. В частности, они задействовали пять тайных радиостанций: «Пилигрим» в Тунисе, «Янки» в Алжире, «Франклин» в Оране, «Линкольн» в Касабланке и «Мидуэй» в Танджере. Большую часть своего времени Эдди проводил в поездках между ними. Приезжая на них, он собирал всех сотрудников, обсуждал с ними полученную информацию и разрабатывал планы действий. По окончании дискуссий Эдди отдавал распоряжения.

Через некоторое время Эдди и Мерфи установили хорошие контакты с высшими офицерами французской армии. В то время во французской Северной Африке все вращалось вокруг армии и флота. Вскоре Эдди и Мерфи выяснили, что флот не захочет иметь с американцами ничего общего, пока они будут связаны с англичанами. Что касается армии, то наиболее действенное сопротивление немцам могла оказать именно она.

Во главе французской армии в Африке стоял генерал Максим Вейганд, весьма консервативный, но пользовавшийся популярностью человек. Свидетельства, которые удалось собрать, говорили о том, что, безуспешно воюя с немцами в 1940 году, он вынашивал мысль сразиться с ними снова… Как нам представляется, Мерфи удалось наладить с ним тесный контакт. Во всяком случае, вполне определенно представлялось, что Вейганд никогда не симпатизировал немцам, которые осенью 1941 года тем не менее пригласили его во Францию. В его штабе остались офицеры, которые были готовы взять на себя командование французами и оказать сопротивление немцам, но лишь в том случае, если они будут в достаточной степени оснащены и вооружены, а американский удар будет сильным и эффективным. Этими соображениями Мерфи поделился с Эдди, и оба согласились с мнением французов.

Но даже они не знали срока высадки американских войск в Африке, так как окончательная дата в то время еще не была определена. Оба считались вместе с тем с возможностью вторжения в Африку немцев и были уверены, что французы окажут им сопротивление, если им помочь снаряжением. Поэтому их надо было вооружать, чтобы Северная Африка осталась в сфере влияния союзников.

Это деликатное обстоятельство послужило основанием для того, чтобы в прессе Соединенных Штатов Мерфи объявили пособником фашистов, если не фашистом. Неудивительно, что это привело к затяжным спорам Эдди с Донованом, когда зашел разговор о необходимости вооружить французов. Американская концепция высадки войск в Африке дебатировалась столь горячо, что нам представляется целесообразным рассмотреть поподробнее точку зрения Мерфи и Эдди.

Французы, стоявшие у руля правления в Африке, вели себя столь же непринужденно, как гости на банкете, даваемом, скажем, Национальным банком. Они пользовались симпатией консервативных колониальных кругов местного французского общества, большую часть которых представляли выходцы из семей армейских и морских офицеров. Во всей французской Северной Африке не было тогда ни одной сколь-либо заметной группы, представителем которой являлись бы сторонниками Шарля Де Голля. Французская армия была лояльной по отношению к Петену, поскольку военнослужащие были французами, а Петен как-никак стоял во главе Франции. Исходя из своеобразной и не совсем понятной логики, некоторые армейские офицеры, сохраняя лояльность по отношению к Петену, были в то же время готовы поддержать американцев, хотя глава вишийского правительства на это не шел.

– Маршал поступил бы точно так же, если бы мог, – объяснил один из них.

В Африке того времени была только одна группа людей, готовых выступить против немцев, а в нее входил руководящий состав армии. Так что Мерфи и Эдди видели реальную силу Сопротивления только во французской армии.

Учитывая сложившуюся ситуацию, Эдди передал Доновану подробную радиограмму, в которой запрашивал необходимое количество снаряжения и вооружения. Тот был удивлен столь непомерной, по его мнению, заявкой. В ответ на его запрос, Эдди дал дополнительную радиограмму, аргументируя свои соображения. Их квинтэссенцией было: если французы изъявляют готовность рискнуть своей жизнью при разгрузке и сокрытии оружия, то американцы должны по меньшей мере пойти на риск его отправки.

«Мое твердое убеждение, – заявлял Эдди, – заключается в следующем: если мы не окажем им такой поддержки, то в Марокко, да и во всей Северной Африке не найдется сил, способных противостоять вражеской агрессии. Таких руководителей мы нигде больше не найдем и не должны их потерять…»

Донован в ответ завел разговор об Австралии. В январе был сосредоточен флот, готовый направиться к Африке, но его пришлось переадресовать в сторону Австралии. Так что в данное время сделать ничего нельзя. Эдди воспринял упоминание Австралии как попытку сменить тему разговора.

Все сторонники союзников в Африке были взбудоражены тем, что в апреле 1942 года к власти пришел Лаваль. Немцы намеревались вторгнуться в Тунис, как только падет Мальта. Тогда Лаваль, вне всякого сомнения, передаст Северную Африку немцам, и французская армия, бывшая еще очень слабой, попадет в руки стран оси.

После прихода Лаваля к власти французский фашист Дорио начал шумную кампанию по вербовке сторонников коллаборационизма в Африке. А офицеров различных подразделений, с которыми Эдди и Мерфи установили прочные контакты, начали постепенно заменять людьми Лаваля. Страны оси стали обращать все большее внимание на Северную Африку.

«Они берут весь риск на себя и будут разгружать и распределять оружие, зная, что каждый их шаг может стоить им жизни в случае обнаружения. От нас требуется самое малое – поддержка. Мы должны обеспечить их всем необходимым по их тоебованию… Остаются уже не недели, а дни», – настаивал Эдди, умоляя о помощи.

Но его просьбы действия не возымели. Донован передал решение этого вопроса комитету начальников штабов, который (шел уже апрель 1942 года) пришел к выводу, что, если страны оси попытаются оккупировать Северную Африку, у Соединенных Штатов не будет еще достаточных сил, чтобы помешать этому. Так что пока вооружать французов не следовало. Вместе с тем Мерфи и Эдди предложили загрузить их радиостанции в основном работой по прослушиванию эфира и заняться созданием партизанских отрядов для действий в тылу противника, если он начнет вторжение. Получив такое указание, Эдди посчитал, что союзники уже проиграли битву за Северную Африку.

Некоторые историки считают, что последовавшие события опровергли целесообразность предложения Мерфи и Эдди о вооружении французов, поскольку, мол, в Африке оружия было вообще немного. Немцам же своими действиями так и не удалось выудить у союзников дату планируемого ими вторжения.

Управление стратегических служб продолжило свои усилия по воздействию на французскую армию. Были предприняты попытки нейтрализовать ее и склонить на сторону американцев и без снабжения оружием. Тогдашние методы его работы кратко и ясно изложил австрийский делец на черном рынке, известный под именем Пинки:

«Я часто вел с различными людьми разговоры о политическом положении в мире. В одном из них была затронута Франция и ее армия. Для оживления разговора я сделал несколько нелицеприятных для немцев замечаний, противопоставив их Виши. После нескольких таких встреч я мог сделать вывод о том, что представляет собой этот человек».

Сотрудники управления стратегических служб, разбросанные по всей Африке, продолжали следить за разгрузкой и погрузкой судов, чертили схемы оборонительных сооружений, собранную разнообразную информацию передавали через свои радиостанции домой. На основании их сообщений английские подводные лодки перехватывали и топили немецкие и итальянские корабли.

Американские консулы, не посвященные в истинную работу своих подчиненных, нередко только мешали им. Так, им пришлось даже убрать в другое место радиопередатчик, установленный в чердачном помещении консульства в Танджере, из-за того что жена консула нажаловалась мужу на «ночные шорохи и стуки на крыше». В другом случае Мерфи пришлось вступиться за своего работника в госдепартаменте, которого консул намеревался уволить за то, что тот «уделял слишком мало внимания консульским делам».

Французы постоянно задавали вопрос: «Когда же, наконец, начнется высадка войск?»

Но никто этого по-прежнему не знал. Сам Эдди услышал 24 июля в гостинице «Клеридж» в Лондоне и то случайно о примерной дате вторжения.

Его пригласили в Лондон для встречи с генералом Джорджем Стронгом, начальником британской военной разведки. Стронгу и генералу Джорджу Паттону его представил полковник Эдвин Бэкстон.

Стронг никогда не был сторонником управления стратегических служб США. Поэтому Эдди предстояло как-то воздействовать на его мнение. А выглядел Эдди импозантно, будучи облаченным в форму морской пехоты с пятью рядами орденских планок. К тому же он слегка прихрамывал из-за ранения. В то время даже у Паттона не было такого количества наград.

– Вы знакомы с Биллом Эдди? – спросил Бэкстон, представляя его Паттону.

– Ни разу не встречался, – ответил Паттон, протягивая Эдди руку. – А парень, оказывается, уже здорово повоевал!

Они уселись в его номере гостиницы, и Эдди начал рассказывать об Африке. Но тут его прервал Стронг:

– Подождите минуточку, Эдди. Ведь я – начальник разведки нашей армии, и у меня есть что вам сказать. Если вы изложите то, что вы думаете, вместо того, что вы знаете, то можете легко стать виновником смерти тысяч ваших земляков. Поэтому, ради бога, говорите только о фактах.

Эдди пришлось начинать все с самого начала. Он рассказал о французской армии, высказал предположение, что она, скорее всего, не станет противодействовать высадке американских войск, а потому союзникам необходимо ее поддержать. Он перечислил группы, подготовленные им, и рассказал о планах их применения. Рассказал он и о собственной организации и ее работе – о слежке за прибывающими и уходящими кораблями и изучении оборонительных сооружений на побережье. Паттон вдруг встал, прервав рассказчика, и вышел из комнаты, заметив:

– Это должен послушать и Джимми.

Через несколько минут он возвратился вместе с генералом Дулитлом. Эдди продолжил свое сообщение. Специально для Дулитла он изложил все известные ему сведения об аэродромах в Африке и затронул возможность захвата их в целости и сохранности высаживающимися войсками.

Эдди говорил беспрерывно в течение часа. Когда он закончил, Стронг поднялся и протянул ему руку.

– Я восхищен вами, – произнес он. – Полагаю, что вы достаточно точно знаете все, о чем говорили.

На следующий день Эдди встретился с Эйзенхауэром. По пути в Африку он продумывал новые планы. До установленного срока высадки войск оставалось еще четыре месяца.

За оставшееся время необходимо было организовать и обучить специальные группы, которые могли бы захватить и удерживать ключевые позиции при вторжении. Кроме того, предстояло собрать всю мыслимую информацию о предполагаемых пунктах высадки, переправить в Америку людей, которые были бы полезными союзниками в осуществлении плана вторжения, постараться убедить немцев, что высадка союзных войск планируется в районе Дакара, и многое другое. Приведем только два примера, чтобы показать всю кропотливость проделанной работы.

Вначале расскажем о плане дезинформации противника в отношении Дакара. Мысль о том, что союзники предпримут высадку именно около Дакара, а затем станут продвигаться в восточном направлении, имела широкое хождение. Да и звучала она убедительно. Дакар был важен в стратегическом отношении. Предпринятая было Де Голлем попытка овладеть им сводным англо-французским отрядом успеха не имела. Главным же в расчетах сотрудников управления стратегических служб было то, что он находился на значительном удалении от действительного пункта высадки войск. Поэтому делалось все возможное, чтобы подкрепить эти слухи. Остановимся на попытке, предпринятой бывшим представителем рекламного бюро Уолтера Томпсона – Дональдом Костером, использовавшим в своих целях радиопередатчик «Линкольн» в Касабланке.

Один из знакомых Костера в Лондоне попросил его навестить своих друзей французов, бежавших в свое время из Франции в Африку, – неких Фредди и Вальтера. Едва встретившись с ними, Костер подумал о возможности использовать их в своих целях. Высокий, романтически настроенный блондин Фредди был до войны французской кинозвездой. Темноволосый крепыш Вальтер успешно выступал в качестве боксера среднего веса в Австрии. Оба они служили во французском Иностранном легионе и сражались в Испании на стороне республиканцев. Из концентрационного лагеря в Виши им удалось бежать, воспользовавшись самыми невероятными обстоятельствами. Фредди состоял в дружеских отношениях с немецким дипломатом Тедди Ауэром, с которым познакомился еще до войны в парижских салонах, когда Ауэр находился в Париже в качестве военного атташе. Костер, встретившийся с обоими французами в кафе в Касабланке, при упоминании Ауэра довольно подмигнул сам себе: ведь тот являлся теперь членом немецкой комиссии по перемирию.

Костер часто встречался с новыми друзьями, угощал их и всячески поддерживал. Затем с согласия Эдди он направил их к генералу Ауэру, чтобы они предложили свои услуги в качестве его шпионов. Все сошло легко, так как они помимо всего прочего рассказали, что знакомы с неким Костером – американским агентом, через которого можно будет получать интересную информацию. Ауэр согласился взять их «на работу» и обещал неплохо платить. И Костер принялся снабжать их информацией, сообщая, например, номера на жетонах американских агентов, даты приезда Эдди и Мерфи в Касабланку и тому подобную мелочовку. Фредди встречался с немецким генералом обычно по ночам, а утром звонил Костеру, произнося условленную фразу:

– Ваш друг, находящийся в больнице, хотел бы вас повидать.

Троица встречалась тогда в послеобеденное время в том же кафе, где познакомилась. Там Костер получал и сам сообщал необходимую для передачи информацию. Фредди с Вальтером зажили на широкую ногу на деньги, получаемые от Ауэра. У Костера же они ни разу не попросили даже франка.

Однажды затея Костера чуть было не провалилась. Ему позвонил взволнованный Фредди и сообщил, что Ауэр намерен «закрыть их лавочку». Он сказал Фредди, что ни разу не видел его в обществе Костера и опасается, что платит ему деньги ни за что.

Когда они собрались вместе, Вальтер предложил план: он, Фредди и Костер в тот же вечер встретятся в престижном кафе, открыто поужинают, и немцы наверняка их там увидят. Костер согласился с предложением.

Вечером троица сидела за столиком посреди кафе, уплетала бифштексы с черного рынка и пила много вина. Громко рассказывая веселые истории, они хлопали друг друга по плечам, хотя, как потом вспоминал Костер, «чувствовали себя не в своей тарелке». За столиком неподалеку сидела вся немецкая комиссия по перемирию (конечно же вместе с Ауэром) и молча за ними наблюдала. Так что господин Ауэр успокоился. На следующий день Фредди представил ему счет за ужин. Ауэр заплатил, не говоря ни слова.

В августе Костер выложил на стол козырную карту, из-за чего и была затеяна вся эта история.

– Скажи господину Ауэру, – проинструктировал он Фредди, – будто узнал от меня, что окончательный срок вторжения установлен. Американские и английские войска должны этой осенью высадиться в Дакаре.

Той же ночью Фредди сообщил эту информацию генералу Ауэру. Тот был доволен «работой» Фредди и тут же послал спецсообщение в свой штаб в Висбадене. План дезинформации сработал. Через три месяца армада, собранная союзниками, подошла к берегам Африки. И только через четыре дня, когда высадка была практически уже завершена, появились немецкие подводные лодки. Немцы потеряли эти четыре дня на то, чтобы перебросить свой флот из Южной Атлантики к Дакару, а потом уже совершить переход к североафриканскому побережью.

Видимо, никогда не удастся точно установить, какая доля этого успеха приходится на интригу Костера, а какая – на другие факторы. Ведь с целью ввести в заблуждение противника флот вторжения пошел сначала ложным курсом на Дакар. Да и немы допустили целый ряд ошибок. Костер, во всяком случае, с удовольствием вспоминает разговор, состоявшийся у него уже после войны с одним французом, когда он вновь приехал в Африку. А накануне операции он попал в Лондон и высадился вместе с войсками вторжения в Оране. Тогда же он навестил старого своего знакомого, французского вишийского полковника, коменданта оранского аэродрома. Когда он протянул ему руку, тот гневно спросил:

– Так почему же не был выдержан план в отношении Дакара?

Подобный же разговор состоялся у него и с удивленным французом.

А вот и другой пример работы сотрудников управления стратегических служб того периода.

Эдди получил запрос командования войсками вторжения – нельзя ли подыскать опытного лоцмана, который мог бы провести корабли союзников к месту высадки через прибрежные скалы и рифы. Ему порекомендовали старшего лоцмана из небольшого порта Луати по имени Мальверн.

Мальверна выслали из Франции за антинемецкие настроения и действия. Выслушав суть дела, он сразу же согласился. Вопрос заключался лишь в том, каким образом переправить его через французские и испанские пограничные посты в Танджер. Эдди, поразмыслив, решил, что лучше использовать контрабандные пути, нежели пытаться вывезти его по подложным документам. Находившимся в то время в Касабланке Гордону Брауну и Франклину Холкомбу было поручено скрытно провезти Мальверна в прицепе их «шевроле».

Мальверна спрятали там за различным багажом и канистрами с бензином. На него набросили два джутовых мешка и марокканское покрывало, а сверху закрыли все парусиной, крепко привязанной к бортам. Браун и Холкомб уселись в автомашину и направились в Танджер.

Поездка из Касабланки в Танджер долгая, а дороги плохие. Браун и Холкомб знали, что их пассажиру приходилось испытывать постоянные толчки и тряску. Но в еще большей степени их беспокоили пары, исходившие из канистр с бензином, и выхлопные газы. Браун часто затормаживал на обочине дороги и подходил к прицепу. Остановившись у него, он ударял ногой по шинам, как бы проверяя, все ли в порядке. Попинав правое колесо, он тихо спрашивал Мальверна, как тот себя чувствует. Тот отвечал глухо, как из подземелья:

– Все ничего, только душит моноксид.

Успокоенный Браун садился за руль, и поездка продолжалась.

С наступлением темноты они добрались до пограничного поста. На французской стороне среди контролеров был свой человек. Испанцы же представляли опасность. Холкомб с паспортом Брауна пошел в контору, чтобы проставить отметку на проезд. Браун в это время вышел, разминая ноги и с тревогой посматривая на прицеп.

Один из таможенников спросил его, что у них в прицепе. Браун ответил: «Бензин». И в этот момент он заметил огромную черно-белую легавую собаку, шедшую с таможенником. Подойдя к прицепу, бдительный пес сделал стойку, учуяв человека. Взяв камешек, Браун бросил его в собаку, отгоняя от прицепа, затем погладил пса.

Как только появился Холкомб, они немедленно отъехали от пограничного поста, направляясь к Танджеру, на окраине которого находился дом Холкомба. Выбравшись из прицепа, Мальверн даже пошутил, что такая поездка хороша для спортивной закалки. Впоследствии ему пришлось предпринять более опасную вылазку, проведя американский эсминец по реке Зебу до порта Луати, что многие моряки считали невозможным. За это он был потом награжден американским морским крестом.

Браун представил своему руководству докладную записку о поездке. Он закончил ее своими соображениями, которые его тогда все время беспокоили:

«В конечном итоге сама поездка не была уж столь тяжелой, но если бы мы были, не приведи господь, пойманы с поличным, дело бы приняло плохой оборот. Думаю, что в этом случае все вице-консулы были бы выдворены из Африки. Но что еще хуже: сам прецедент мог бы послужить довольно четким указанием на место высадки союзных войск. Вот какие мысли одолевали меня в этой ночной поездке в Танджер».

Одновременно со всем этим Эдди и Мерфи были заняты тем, чтобы устранить возможные препятствия и тем более сопротивление вторжению. Предпосылки были не из блестящих. По настоянию немцев французский военно-морской флот и авиация получили значительные нарезки для обороны: в некоторых местах они составляли до сорока квадратных миль.

Армейские же офицеры, с которыми Эдди и Мерфи продолжали поддерживать тесные контакты, были готовы к сотрудничеству. Незадолго до вторжения французы определили генерала Жиро как своего представителя и просили рассматривать их в качестве полноправных партнеров. Жиро выпустили из тюремного заключения немцы, и он, еще находясь во Франции, установил негласный контакт с Мерфи. Генерал даже предложил высадить союзные войска в Южной Франции, где он подготовил бы все необходимое для поддержки вторжения, рассматривая африканскую экспедицию как вспомогательный маневр: Этого же мнения придерживался и генерал Мает, сторонник Жиро в Африке.

Но союзное командование осталось при своем мнении. Из соображений безопасности они не назвали французам ни место, ни время высадки войск. Эйзенхауэр был готов послать своих представителей к генералам Жиро и Маету. Если это поможет нейтрализовать возможное противодействие со стороны некоторой части французов и получить дополнительную информацию, необходимую для подготовки операции. О том же, что вторжение вообще состоится, и Жиро и Мает узнали, когда флот союзников уже был в пути.

20 октября Эдди получил сообщение из Гибралтара:

«Генерал Кларк с четырьмя офицерами хотел бы встретиться с вами на любом обусловленном месте 21 октября. Группа обеспечения должна быть на месте в 21 час и находиться там и после наступления темноты. Если погодные условия будут плохими, встречу можно перенести на борт подводной лодки…»

Мерфи согласился выехать на встречу и предложил место для ее проведения. Она должна была состояться в крестьянском доме Жако Тессира, недалеко от моря, в 75 милях западнее Алжира. На встречу прибыли генерал Мает, полковник д'Астье де ла Вигери, Мерфи и Риджевей Найт как представитель Эдди. С наступлением темноты у окна, выходившего в сторону моря, подвесили сигнальную электрическую лампочку. Найт всю ночь дежурил на берегу, ожидая прибытия группы Кларка на подводной лодке. Но никто не появился. Утром Мерфи и французы уехали в Алжир, однако Мерфи вернулся вечером.

В полночь Найт заметил на волнах каяк неподалеку от берега. Из него вылез мужчина и подошел к нему. Это был английский офицер, который сразу же стал подавать сигналы своим карманным фонарем в сторону моря, откуда вскоре появились еще три каяка. В них находились сам Кларк, генерал Лемнитцер, полковник Хаиблин, полковник Холмс, капитан первого ранга Райт, представитель американского флота, и еще два английских офицера. Взяв каяки на плечи, они понесли их к дому.

На следующее утро прибыли французы, и Кларк беседовал с ними до самого вечера. Мает сообщил Кларку сведения о портах и их вместимости, а также об организации и численности французской армии. Он потребовал, чтобы американцы перенесли срок высадки своих войск, как минимум, на шесть недель, поскольку Жиро еще не успел закончить подготовительные мероприятия на юге Франции. Кларк оказался в сложном положении, так как не мог сказать Маету о том, что флот уже вышел в море и что вторжение запланировано в Северной Африке, а не во Франции, а также что в союзные войска входят не только американцы, но и англичане. Когда Мает обрисовал подготовительные мероприятия во Франции и Африке, Кларк отделался фразой о том, что они представляются вполне достаточными.

Обе стороны закончили переговоры и уселись за ужин, когда на пороге появился запыхавшийся французский офицер.

– Жандармы, жандармы! – воскликнул он.

Французские офицеры, казалось, буквально растворились в воздухе, Кларк же со своим штабом спрятались в винном погребе. Несколько гражданских лиц тут же выложили на стол деньги и налили полные бокалы вина. Кто-то достал игральные карты, чтобы изобразить партию в покер.

Видимо, кто-то оповестил полицию о подозрительных личностях, появившихся в стоявшем на отшибе крестьянском доме. У Мерфи мелькнула идея, как избежать осмотра дома.

– Скажите полиции, – обратился он к молодому французскому офицеру, – что в дом заехал сотрудник американского министерства иностранных дел, чтобы купить вина. Добавьте, что он с девушкой, и организовал небольшое пиршество. И объясните, если они вмешаются, возникнет международный скандал.

Француз поспешил навстречу полиции. Через полчаса он возвратился и доложил, что ему удалось убедить полицейских не входить в дом. Генерал Кларк вылез из своего укрытия.

В четыре часа утра Кларк со своей группой после трех неудачных попыток из-за сильного волнения моря смогли наконец отчалить. Все промокли до нитки, и большинство поснимало свою одежду. Когда отплыл последний каяк, Мерфи был настолько счастлив, что пустился в пляс прямо на песчаном берегу. После этого все возвратились в Алжир, предоставив крестьянину с его семьей устранять следы их пребывания на берегу.

В определенном смысле встреча Кларка с французами была последним мероприятием в подготовке к вторжению. Как мы уже отмечали, Эдди и Мерфи главные свои усилия направляли на то, чтобы добиться совместного участия французов в предстоявшей операции или же не допустить, чтобы они выступили против. Стопроцентного успеха им добиться не удалось. Сопротивление союзникам могли оказать военно-морские силы и авиация французов, с чем пришлось считаться. В то же время, правильно ли это было или нет, им не разрешили привлечь французов к действиям в той степени, как они того желали. Тем не менее минимальные потери в количестве 900 человек из высадившихся 109 тысяч можно объяснить только тем, что французская армия не выступила против.

И после встречи с Кларком оставалось еще много дел. Эдди подготовил команду в количестве 132 человек, которая должна была ликвидировать немецкую комиссию по перемирию, но в последний момент приказ этот был отменен. Мерфи получил распоряжение вступить в переговоры с адмиралом Дарланом и добиться того, чтобы орудия французского флота молчали. В Испанском Марокко налаживались контакты с вождями племен, чтобы обеспечить дополнительную безопасность левого фланга высаживающихся войск. Были даже созданы партизанские отряды, которым поставили задачу – занять ключевые позиции в Алжире. Кроме того, из числа местных жителей подобрали проводников, которых направили к месту высадки войск, чтобы они указывали пути прохода. Рации «Янки», «Франклин», «Линкольн», «Мидуэй» и «Пилигрим» работали с полной нагрузкой.

Сотрудникам управления стратегических служб удалось проследить за каждым вишийским кораблем, определить расположение передовых постов, о которых высаживающиеся войска были оповещены своевременно. И все же случился «прокол». В самый последний момент стало известно, что командование французскими частями в Оране приняло решение выступить против сил вторжения. Спешно попытались известить об этом приближавшиеся корабли, чтобы на них приняли меры к обеспечению возможной высадки с боем. Связь с кораблями, однако, почему-то не состоялась либо на них не придали этому сообщению должного внимания.

Ночью 8 ноября Эдди был в Гибралтаре. Туда же прибыл и генерал Эйзенхауэр под именем Хове. Там же находился генерал Кларк (псевдоним Марк). А Мерфи вел усиленные переговоры в Алжире с адмиралом Дарланом.

Таким образом, в вопросах подготовки было сделано все возможное, удалось соблюсти и полную секретность. Немцы даже не попытались перекрыть Гибралтарский пролив, хотя корабли союзников находились уже довольно длительное время в море.

Той ночью Эдди и Карлтон Кун с некоторыми другими людьми расположились в помещении американского консульства у военного атташе полковника Холкомба. Даже он не знал о предстоявших событиях и был несколько удивлен столь поздним посещением. Они пили пиво, ели сандвичи и слушали радио.

Кун рассказывал потом, что ему более всего запомнилось сообщение немецкого радио, которое заставило всех замолчать:

«Внимание, внимание, внимание! На северо-западном побережье Северной Африки высадились американские войска. Внимание, внимание!»

Перед тем как Франклин Рузвельт обратился ко всему миру по радио, было передано сообщение:

«Янки», «Франклин», «Пилигрим», «Мидуэй», «Линкольн», внимание: на подходе «Роберт», на подходе «Роберт»!»

Вот «Роберт» и вступил в действие: Америка начала первую свою крупную высадку войск – вторжение в Африку.

Поиск по сайту: