Леонард Фолькнер НА ДЕЛАВЭРЕ

В прилагаемом рассказе речь идет о сержанте Хонимене, проживавшем в период американской революции на нейтральной полосе между американскими и английскими позициями. Ему, конечно, не составляло большого труда навещать ту и другую стороны, на которые он работал. Чтобы проникнуть в лагерь генерала Вашингтона, он даже подстроил дело так, что был взят американцами в плен, из которого якобы потом бежал. Для своих же соседей он разыгрывал роль сторонника тори, чем вызвал их враждебное отношение к своей семье.

Здесь показана положительная сторона разведывательной деятельности, когда секретная служба подчиняется непосредственно командующему войсками.

Самым ценным и неожиданным подарком для страны, который Джордж Вашингтон преподнес в рождественские дни зимы 1776 года, когда многие находились в подавленном настроении, было форсирование Делавэра и взятие города Трентона. А ведь в то время огонь американской революции еле теплился.

Перед объявлением независимости страна пережила несколько суровых зим, но та была уж чересчур холодной. В течение пяти месяцев после объявления независимости американскую армию преследовали одни поражения за другими, порой катастрофического порядка.

Под Лонг-Айлендом армия чудом избежала полного разгрома, потеряв 2800 человек, попавших в плен к англичанам. Несколько тысяч голодных и измученных солдат и офицеров отходили в Нью-Джерси, с трудом сдерживая натиск английских войск и немецких наемников. Остатки армии уцелели благодаря тому, что Вашингтон сумел вовремя конфисковать все лодки и переправочные средства на реке Делавэр.

Британская армия под командованием Уильяма Хоу заняла хорошие позиции под Нью-Йорком, а лорд Корнвеллис, разбивший Вашингтона, упаковывал чемоданы, собираясь возвращаться в Англию, поскольку был уверен, что голод и холод затушат последние искры Войны за независимость Америки.

Казалось, что и Вашингтон думал так же. Из своей штаб-квартиры на пенсильванской стороне Делавэра он написал письмо брату Джону Августину, в котором излил свою душу:

«Опасаюсь, что игра идет к своему концу… Никогда еще люди не испытывали таких трудностей, почти не имея возможности для их преодоления».

Было это 18 декабря.

А через семь дней, в рождественский вечер, Вашингтон приказал войскам переправиться через Делавэр, ворвался на рассвете в Трентон и нанес сокрушительный удар гессенцам. Наступление было проведено безошибочно, с соблюдением последовательности действий во времени. Город освобожден практически без потерь.

Это была первая крупная победа американцев в затянувшейся войне. Не успевший еще уехать Корнвеллис поспешил на помощь, но Вашингтон, воспользовавшись темнотой, обошел его фланг, разгромил под Принстоном арьергард англичан и отошел на высоты под Морристауном до конца зимы.

Гениально проведенной операцией, неожиданной для англичан, Вашингтон вдохнул новую жизнь в уже было обреченную Войну за независимость. Америка торжествовала, обретя уверенность в возможность победы, тогда как на Англию свалились новые заботы.

Официальные документы о ходе войны не дают ответа на многие вопросы. Однако сообщение некоей фермерской семьи, судебные протоколы из Нью-Джерси и исследования историков приподнимают завесу таинственности. Речь идет о необыкновенной истории человека, взявшего на себя очень важную и опасную миссию, не прося за это никакого вознаграждения, человека, нашедшего удовлетворение в том, что задуманный им план осуществился.

История эта – о Джоне Хонимене, «шпионе Вашингтона» из Трентона. Лишь одному человеку он доверился – своей жене, которая знала обо всем с самого начала.

Только через длительное время его внуку – судье из Нью-Джерси Джону ван Дьюку – удалось уточнить некоторые подробности событий и прокомментировать их. Данные эти подтвердил и историк XIX века, генерал-адъютант Нью-Джерси Уильям Страйкер.

Впервые мы знакомимся с Джоном Хонименом, сорокашестилетним гигантом шотландско-ирландского происхождения, под вечер 22 декабря 1776 года на берегу реки к западу от Трентона, занятого в то время гессенцами – немецкими наемниками. Поля вокруг покрыты снежным покрывалом, на пашне тут и там отсвечивает лед. Джон Хонимен, слывший ярым сторонником тори и «шпионом» англичан, бредет по полю с веревкой в одной руке и кнутом в другой, гонит перед собой свою скотину мимо сторожевых постов гессенцев.

В нескольких километрах оттуда, по ту сторону Делавэра, у костра в лесу, в защищенной от ветра впадине Бауменских холмов, расположился отряд повстанческой армии Вашингтона без палаток и одеял, многие босиком, пытаясь на камнях испечь что-то наподобие лепешек из скудного рациона муки. У гессенцев в Трентоне хлеба было предостаточно, хватало и рома, разве что маловато было мяса, чтобы весело отпраздновать Рождество – столь милое сердцам тевтонцев. Вот бы им сейчас парочку коров!

Внук Хонимена вспоминает деда – мужчину громадного роста с низким голосом, в котором явно слышался шотландский акцент в те редкие минуты, когда он говорил.

Он знал, что Вашингтон, генерал повстанцев, желал его видеть. Открыто на встречу он выйти не мог, так как в округе было много фермеров, остававшихся верными англичанам. Осторожно оглядываясь, он заметил вдалеке двух всадников, спешившихся под группкой деревьев. Неподалеку искала под снегом корм одинокая коровенка.

Хонимен выгнал ее в открытое поле и побежал за ней, хлопая кнутом. И тут те двое в форме континентальной армии вскочили на коней и поскакали ему навстречу. Он попытался бежать, но они вскоре его настигли. Защищаясь ударами кнута, Хонимен упал. Один из всадников бросился на него, но Хонимену удалось освободиться.

Немного отбежав, он поскользнулся на льду и снова упал. На этот раз солдаты навалились на него уже вдвоем. Один из них стал связывать ему руки, а другой приставил к голове пистолет.

Хонимен стал бурно протестовать, уверяя, что он простой крестьянин. Связав пастуха собственной веревкой, они посадили его на коня сзади одного из всадников, другой же держал Хонимена под прицелом. Так он и был доставлен в штаб-квартиру Вашингтона.

Как потом он рассказывал своей жене, его, дрожавшего от страха, втолкнули в комнату, в которой находился сам командующий повстанческой армией. Вашингтон поблагодарил обоих солдат и отпустил их, оставшись с Хонименом наедине. Снаружи была выставлена охрана.

Не успела дверь за вышедшими закрыться, как лицо Вашингтона озарила улыбка.

Если верить семейным хроникам, это была их четвертая встреча – высокорослого главнокомандующего континентальной армией с пресловутым «британским шпионом». Первые две встречи состоялись полтора года назад в Филадельфии, вскоре после того, как континентальный конгресс назначил Вашингтона командовать армией. Хонимен, поселившийся в Филадельфии за несколько лет до этого, женился на местной девушке ирландского происхождения и прибыл на первую встречу с двумя документами. Первый свидетельствовал о его увольнении из британской армии после окончания войны французов с индейцами в 1763 году (в которой принимал участие и Вашингтон). Во втором документе за подписью британского генерала Джеймса Вольфа говорилось о том, что Хонимен принят в его лейб-гвардию.

Ирландская кровь в жилах Хонимена взывала к освобождению от англичан. В войну французов с индейцами он был втянут против своей воли. Однажды он подстраховал Вольфа от падения, когда тот споткнулся, вылезая из лодки. Так что прием Хонимена в лейб-гвардию был, по сути дела, жестом благодарности генерала.

На той встрече Хонимен заявил Вашингтону, преодолев свое обычное немногословие, что готов втереться в доверие к англичанам и даже стать их шпионом, будучи на самом деле только на стороне Вашингтона. Имевшиеся у него документы, шотландский акцент, который он мог при желании усиливать, и наигранная лояльность по отношению к британской короне являлись хорошей предпосылкой для задуманного.

Они разработали совместный план. Как ткач, которым он был по профессии, Хонимен не представлял для англичан большой ценности. Поэтому было решено (кто из них внес это предложение, так и осталось в тайне), что Хонимен станет действовать в качестве скотовода и мясника, тем более некоторый опыт в этом отношении он приобрел в юношеские годы еще в Ирландии, обеспечивая англичан продовольствием. Всякий раз, когда у него имелась важная информация, он давал Вашингтону знать, и тот приказывал своим передовым частям похищать его, точнее, инсценировать похищение. При этом Хонимен разыгрывал сопротивление, чтобы не вызвать подозрения. Когда же он бывал нужен Вашингтону, тот подавал ему условный сигнал. Для возвращения разыгрывалась сцена бегства. Таким образом, связь он поддерживал лично с Вашингтоном, о чем никто не знал.

Вскоре после достижения договоренности Хонимен вместе с семьей – у него было трое маленьких сыновей и девятилетняя дочь Джейн – переселился в Нью-Джерси, на то время своеобразное осиное гнездо лояльных к англичанам фермеров, и обосновался в деревушке Григгстаун севернее Принстона.

Третья встреча, судя по семейным преданиям, произошла в середине ноября в спешном порядке в Хаккензекке, в северной части Нью-Джерси. Вашингтон прилагал тогда огромные усилия, чтобы спасти армию. Будучи вынужденным оставить Нью-Йорк и теснимый англичанами, он предпринял ускоренный марш к Делавэру, чтобы закрепиться на противоположном берегу реки. Он приказал Хонимену присоединиться к британской армии и находиться в ее составе, пока не потребуется Вашингтону, о чем ему будет сообщено.

И вот теперь состоялась их четвертая встреча в штаб-квартире американцев, которая находилась предположительно на ферме Кейта, несколько южнее Делавэра.

Если бы Вашингтон сомневался в честности и порядочности Хонимена, то об этом было бы сказано на этой встрече. Скупую информацию, которую он получил через своих людей, подтвердил и Хонимен. После того как Хонимен изложил все существенное, Вашингтон приказал отвести его в караульное помещение и держать под стражей до утра, когда будет вынесен приговор по делу этого мерзкого шпиона.

Среди ночи по соседству с фермой вспыхнул пожар, когда же караульные бросились помогать его тушить, пленник таинственным образом исчез. По скрывшемуся в темноте беглецу один из солдат даже успел выстрелить. Хонимен форсировал реку частично по льду, частично вплавь и, добравшись до охранения гессенцев, упал, якобы потеряв последние силы.

Когда его доставили к полковнику Раллю, он убедительно рассказал о своем пленении и ночном бегстве через разбитое окно. Поскольку он верный сторонник англичан, добавил Хонимен, то сообщил Вашингтону лишь то, что известно повсеместно. Вместе с тем у него имеется важная информация для немецкого командующего: войска на другой стороне реки полностью дезорганизованы, скоро могут даже вспыхнуть беспорядки. Об этом шел разговор у костра, у которого полураздетые солдаты отогревали промерзшие ноги… Ралль был доволен услышанным, так как это подтверждало его предположения. Следовательно, на этом участке опасаться нечего, и он все свое внимание уделил подготовке к празднованию Рождества.

Как стало широко известно, Вашингтон рвал и метал, когда утром ему доложили о бегстве пленного.

Когда штабной врач, доктор Бенджамин Раш, вошел в комнату главнокомандующего, то увидел того за странным занятием. Что-то бормоча под нос, Вашингтон торопливо исписывал небольшие клочки бумаги. Подняв один из них, упавший на пол, врач прочел: «Победа или смерть!» То был лозунг еще не отданного распоряжения на штурм Трентона.

В тот же день Вашингтон разослал своим генералам приказ:

«На Рождество, за час до рассвета, начать штурм Трентона!»

Войска получили указание быть в состоянии повышенной боевой готовности. Интенданты должны были обеспечить трехдневный запас продуктов питания.

Фермеры – сторонники тори – попытались предупредить Ралля. Когда тот в рождественский вечер сидел в одном из фермерских домов за картами и выпивкой, в дверь постучал посланец с противоположной стороны реки. Денщик не осмелился прервать игру и попросил фермера изложить свое сообщение в письменной форме. В записке говорилось, что континентальная армия начала выдвижение. Ралль сунул записку, не читая, в карман и продолжил игру.

На следующее утро он спал, как и большая часть его гарнизона, в состоянии сильного опьянения. Готовые к схватке солдаты Вашингтона, некоторые босиком или в намотанных на ноги тряпках, двумя колоннами в снежную круговерть подошли к городу и ворвались на его фактически неохраняемые улицы.

Менее чем за час все было закончено. Ралль, попытавшийся собрать своих людей в центре города, получил смертельную рану. Сто шесть наемников были убиты или тяжело ранены. Около девятисот пленных переправили через реку в Пенсильванию и провели по улицам столицы штата, чтобы доказать, что революция еще жива. У Вашингтона ранило двух офицеров и двух солдат.

Страйкер, историк американской революции из Нью-Джерси, написал в своей книге «Бои за Трентон и Принстон»:

«Общеизвестно, что достоверное сообщение о состоянии подразделений полковника Ралля в Трентоне исходило от шпиона Джона Хонимена из Григгстауна. Нет никакого сомнения, что эта информация послужила основой для принятия решения о штурме Трентона, произошедшего тремя днями позже».

Хонимена не оказалось в числе плененных в Трентоне. Сразу же после ухода от Ралля он скрытно подался в Нью-Брунсуик. Однако по деревне прошел слух о его пленении и последующем бегстве из ставки Вашингтона. Группа американских патриотов собралась у дома, где он находился. О событиях той ночи вспоминает его дочь Джейн, которой в то время было девять лет. Она слышала, как возбужденная толпа угрожала поджечь дом, если ее отец не выйдет. Прижимая к себе детей, на пороге показалась его жена, заявившая, что его дома нет и она не знает, где он находится. Толпа, сыпля угрозы, пододвинулась ближе. Тогда жена попросила дать ей возможность переговорить с вожаком. К двери подошел один из солдат и при свете свечи прочитал бумагу, которую она ему подала. В ней было написано:

«Ставка американской армии,

Нью-Джерси, ноябрь 1776 года.

Настоящим предписывается обеспечить защиту жены и детей Джона Хонимена, слывущего ярым тори и британским шпионом и проживающим на английской территории за линией фронта, от любых напастей».

Солдат разобрал стоящую внизу документа подпись Вашингтона и уговорил толпу разойтись по домам.

По всей видимости, Джон Хонимен продолжал играть роль «сторонника тори и британского шпиона» до самого конца войны, редко встречаясь с семьей. Но кроме его вклада в решающее сражение за Трентон, никаких других сведений о его деятельности до нас не дошло.

Джон Хонимен дожил до девяноста трех лет, был зажиточным фермером неподалеку от Ламингтона, куда переселился из Григгстауна через десять лет после войны. Это означало, что правительство высоко оценило его заслуги перед отечеством, но как и каким образом, опять-таки неизвестно.

Рядом с могильной плитой, обветшавшей от времени, на месте захоронения Хонимена на старом деревенском кладбище под Ламингтоном, сохранился старый межевой камень. А на том месте у реки Делавэр, где когда-то была сосредоточена армия Вашингтона перед штурмом Трентона и где ныне разбит парк имени первого президента США, установлен памятник с бронзовой дощечкой. Он был сооружен по инициативе Отечественного ордена сынов Америки при поддержке администрации штата Нью-Джерси 26 декабря 1930 года. Надпись на бронзе гласит:

«Возведен в память

Джона Хонимена,

Верно служившего Вашингтону

И континентальной армии

В качестве шпиона.

Пейте из источников свободы

И пусть наши дети

Станут ее наследниками».

Сам Джон Хонимен, испытывавший внутреннее удовлетворение от исполнения дел, на которые он отважился, был бы несказанно удивлен этим простым признанием своих заслуг.

Поиск по сайту: