Входит Ловейко с вещами

Л о в е й к о. Здравствуй-прощай, доктор! Вот случилось как — не нам одним с Машей уезжать. И тебе в дорогу.
Н е л я. Еще чего?..
Л о в е й к о. Из управления сейчас звонили. Машина за тобой. В Байкуле повариху деревом придавило. Немедля ехать велели.
Н е л я (ожесточенно). Да идите вы все к матери! Он же не пил, не ел!
Л о в е й к о. Умолкни, некультурная.
Н е л я. На всё границы должны быть. Не пущу.
М а ш а. Зря шумишь, девочка, ты на его физиономию погляди: вполне рад. За всю нашу жизнь я, может, и пообедала с ним всего восемь раз от начала до конца. Привыкай, милая.
Н е л я. Будет шутить — вот что.
М а ш а (обернулась к Мишке). Доволен? Сверкают глазки?
М и ш к а. Таким и помни. Прощай, радость моя. Как-никак и на твоем лице удовольствие — вырвалась!
М а ш а. Не скрываю.
М и ш к а. Ну что ж, лети навстречу судьбе, старушка!
Л о в е й к о. Хватит декламации-то.
М и ш к а. Торопит тебя болезный... Правильно. Ты, Ловейко, медикаментами запасся — о конфетах не позабудь: Земцова ирис «Кис-кис» обожает. Она у меня человек серьезный: женщина-загадка. Не урони только по дороге. Другой не имею.
М а ш а. Живи весело, болтун. (К Ловейко.) Двинулись.

Звук хлопнувшей деревянной двери, скрип деревянных ступенек.

М и ш к а. Ты вот ругалась тут грубо. У женщин я этого не терплю. В виду имей.
Н е л я (покорно). Я больше не стану.
М и ш к а (поглядел на хлеб). Дай хоть горбушку отломлю. (Откусывает.) Теплая... восторг. (Берет рюкзак.) А в Москве небось дождь идет, народ, как быть, не знает. Ладно, пошел: имею право на труд потому что. Держим хвост трубой, хитрованчик. (Ушел.) Звук хлопнувшей деревянной двери, скрип деревянных ступенек.

Н е л я (подошла к спящей Лесе). Ну вот, разбежались твои родители кто куда — забыли, что день рождения завтра у Леськи: шесть месяцев стукнет. Веселись, дурочка, — молодость наступает...

Затемнение.

Середина августа. Комната Земцова, чисто прибранная. Мишка и Неля заканчивают чаепитие. Вечер.
На воле хлещет ливень..

Шум ливня, с оттенком попадания капель на деревянные покрытия и на стекло, звук не монотонный, а с усилениями. Раскаты грома – где-то вдалеке.

М и ш к а. Не унывай, ладно... Еще чай пей.
Н е л я. Куда уж: третью кружку заканчиваю. Домой надо.
М и ш к а. В такой-то ливень?
Н е л я. А час который?
М и ш к а (взглянул на часы). Десять десятого.
Н е л я. Ну и засиделась у вас... Ночь наступила.

Раскаты грома – громко.

М и ш к а. Во страсти!.. Весь мир трепещет.
Н е л я. Второй час льет.
М и ш к а. Когда дежурство у тебя?
Н е л я. Утречком. С восьми.
М и ш к а. У меня оставайся. А то потонешь в пути.
Н е л я. А что соседи скажут?
М и ш к а. Плевать нам.
Н е л я. До Маши дойдет.
М и ш к а. А ей это ни к чему. Такое ко мне отношение.
Н е л я. Тогда весело. А выпить покрепче чего-нибудь нету?
М и ш к а (не сразу). Дурная ты.
Н е л я. Не больше других.
М и ш к а. Август, Нелька... Приемные в институте заканчиваются.
Н е л я. А я на год отменила, Михал Михалыч. Сообщала вам.
М и ш к а. Не объяснила, почему только.
Н е л я. Сил набираюсь. И вас с интересом рассматриваю. Вот вы, предположим, кашу едите, а я на вас гляжу и поражаюсь, как он красиво кашу ест! Или на операции наблюдаю — тоже картинка. Вообще-то на вас смотреть — заглядишься. Поучительно, одним словом.
М и ш к а. Давай станцуем... (Идет к магнитофону.)
Н е л я. Куда вы?.. Ночь наступила. И не станцуем мы с вами, у нас стиль непохожий — одиннадцать лет разницы как-никак. Хотите, лучше я вам тихонько одна станцую? У меня такой номер есть, для знатоков, «Вышел гусь погулять» называется. Я еще в седьмом классе с ним выступала... Аккомпанемента нет, так что я сама подпевать буду. (Танцует свой несколько удивительный танец.) Ну вот в таком роде, дальше еще интереснее — только позабыла. После этого танца на меня многие с восхищением смотрели. (Задумалась.) Отец вот недоволен был — костюмчик порвал танцевальный, побил сильно... а мать на неделю без туфель заперла. Серьезные были люди. Очень меня воспитывали. Любили потому что — так они объясняли мне. Перечеркнули юность, в общем. А я радоваться хотела... Знаете, Миша, я с детства безумно радоваться хотела — чтобы погода была всегда хорошая и повсюду музыка играла, фестивали шли и шествия... И чтобы вокруг все были добрые, веселые и радовались друг дружке. А они все зачеркнули, следили неотступно. (Усмехнулась.) Недоследили только. Когда я уж в десятом классе была, уехали на неделю, одну оставили... Вот тогда я словно в бездну кинулась, все себе позволила... Не оглядываясь — назло им.
М и ш к а (негромко). А дальше что же?
Н е л я. А мало хорошего, в общем. Летом расплачиваться пришлось... После выпускных вскоре увезли меня... (Задумчиво.) Наверно, девочка должна была родиться. Не случилось — родители пресекли. Вот после всего и убежала из дома. (Вспыхнула.) Не стерпела несвободы.
М и ш к а. А парнишка твой?
Н е л я. Гуляет где-нибудь. Я, когда вещи собрала, к нему прибежала. Октябрь уж наступил, холода... «Бежим вместе», — говорю. А он мне отвечает весело в общем: «Уйди ты от меня...» Когда я эти слова вспоминаю, мне умереть хочется, Миша... (Повторяет.) «Уйди ты от меня...» Я на это часто потом наталкивалась. Ведь так поверить хочется, что есть настоящее: и нежность и дружба... А я живу, живу, живу, а так и не встречаю.
М и ш к а. Все есть! Это ты мне поверь... И такая мука порой охватывает, Нелька, такой восторг... Ты верь, все к тебе придет, сразит наповал... Зажмуришься и ахнешь от любви. Честное даю слово.
Н е л я. Навряд ли, Мишенька...
М и ш к а. А я говорю — будет! Настанет! Увидишь! К каждому человеку приходит, только он угадать должен — мое! И тогда он навсегда счастлив. И что ни случись, он с улыбкой до смерти помнить станет — было!

Близкий удар грома (резкий и громкий, заставляющий зрителей вздрогнуть).

Поиск по сайту: