АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Нью-Хэмпшир

Читайте также:
  1. Нью-Хэмпшир
  2. Нью-Хэмпшир
  3. Нью-Хэмпшир
  4. Нью-Хэмпшир
  5. Нью-Хэмпшир
  6. Нью-Хэмпшир
  7. Нью-Хэмпшир
  8. Нью-Хэмпшир
  9. Нью-Хэмпшир
  10. Нью-Хэмпшир
  11. Нью-Хэмпшир
  12. Нью-Хэмпшир

 

Джек завязал галстук классическим узлом и затянул его, изо всех сил стараясь не проводить аналогий с судом Линча. Разгладил конец галстука, не отрывая взгляда от незнакомца в зеркале. Синий пиджак, брюки цвета хаки, легкие мокасины и галстук — его «форменная» одежда для зала суда. И мужчина, смотревший на него из зеркала, прекрасно понимал, что судебная система не работает.

По ту сторону стены раздался резкий стук.

— Шевелись, — поторопил конвоир. — А то опоздаешь.

Джек дважды подмигнул, мужчина в зеркале сделал то же самое. Джек поднес руку к голове. От влажного воздуха душевой волосы стали слегка волнистыми. Он сказал себе, что уже пора.

И не тронулся с места. Казалось, его ноги прибиты к цементному полу гвоздями. Он ухватился за край раковины и попытался отвести ногу назад, но его в буквальном смысле парализовало от страха перед тем, что ожидало впереди.

Конвоир просунул голову в душевую. Джек встретился с ним в зеркале взглядом и понял, что не может произнести ни слова.

Тогда конвоир схватил его за руку и силой потянул за собой.

— Простите, — пробормотал Джек.

Конвоир кивнул.

— Не ты первый…

— И не забудь сказать Дарле, когда решишь, что на горячее, — напомнила Эдди.

Рой обнял ее за плечи.

— Мы и без тебя справимся.

Он оглядел ее, гордый тем, что эта девушка в бледно-желтом костюме, в туфлях на каблуках, с каштановыми волосами, собранными сзади простым золотым зажимом, — его дочь. Господи, она похожа на настоящую бизнес-леди, а не на жалкую официантку!

— Ты красавица, — сказал он негромко. — Джек глаз не сможет оторвать.

— Джек меня даже не увидит. Я должна буду сидеть за дверью, потому что я свидетель. — Неожиданно Эдди сбросила жакет. — Кого я хочу обмануть? — пробормотала она, протягивая руку за фартуком. — Я сойду с ума, если буду сидеть там весь день. По крайней мере, здесь я смогу сосредоточиться…

— …на том, что происходит в суде, — перебил ее отец. — Эдди, ты должна ехать! В тебе есть что-то… Ты — как маяк, люди идут на твой свет. Или якорь — и все остальные цепляются за тебя, словно за жизнь. Ты даешь нам силы выстоять. И я думаю, что именно сейчас Джеку необходимо за что-то ухватиться. — Он помог ей снова одеться. — Ступай, ступай в суд!

— Сейчас только половина седьмого, папа. Суд начнется в девять.

— Тогда поезжай не спеша.

Он вернулся в кухню, а Эдди осталась стоять в одиночестве в зале, глядя, как солнце играет в чехарду с тенью на линолеуме. Может быть, если она приедет пораньше, то сможет найти дверь, через которую помощник шерифа выводит из изолятора заключенных. Может быть, когда выведут Джека, ей удастся хоть мельком увидеть его.

Потом ее внимание привлек предмет под барным стулом, на котором, как она любила себе представлять, до сих пор сидит Хло. Высохший и ломкий, скорее коричневый, чем красный… Эдди не сразу поняла, что это тот самый букетик, который она однажды конфисковала у Джиллиан Дункан, засунула в карман фартука и забыла.

Она понимала, что это безумие, но, поднеся сухие цветы к лицу, могла поклясться, что они пахнут, как только что сорванные.

 

Амос Дункан на ходу поправлял галстук, спускаясь по лестнице вниз, в кухню.

— Джиллиан, — крикнул он через плечо, — мы опаздываем!

Он направился в кухню, собираясь выпить хотя бы чашечку кофе, чтобы успокоиться, прежде чем начнется этот страшный суд. Первой Гулиган намерен вызвать Джиллиан. Одной только мысли, что его дочери предстоит сидеть за свидетельской трибуной, что к ней будут прикованы тысячи глаз, телевизионные камеры и внимание двенадцати присяжных, уже было достаточно, чтобы Амосу захотелось кого-нибудь убить. Например, Джека Сент-Брайда.

Он все бы отдал, чтобы занять место свидетеля вместо Джиллиан, чтобы жизнь его дочери не стала достоянием общественности. Но ему оставалось одно — наблюдать, как и всем остальным, чем в конце концов это закончится.

Чем ближе Амос был к кухне, тем сильнее казался аромат кофе. За столом сидела Джиллиан в белоснежном, символизирующем невинность платье, которое Мэтт Гулиган лично выбрал для суда, и, спрятавшись за баррикадой разноцветных коробок с сухими завтраками, ела хлопья.

Амос взглянул на дочь, которую частично скрывали коробки. Налил себе кофе, черный, как он любил. Потом опустился на стул напротив Джиллиан.

Между ними стояли три коробки. Он отодвинул одну. Когда он отодвинул вторую, Джиллиан перестала жевать.

Амос убрал все коробки, чтобы видеть дочь. Ее щеки залил румянец.

— Джилли… — негромко произнес он, сказав все одним словом. Джиллиан потянулась за коробкой с хлопьями и поставила ее на место — возвела стену. Потом взяла вторую, третью и поставила их по обе стороны от первой. Поднесла ложку ко рту и продолжила есть в молчании, как будто отца здесь вообще не было.

 

— Сидни! — что есть мочи кричал Мэтт, держа на вытянутых руках дочь, которая пыталась вручить отцу обслюнявленное печенье. — Не нужно так со мной, маленькое чудовище! Это последний чистый костюм.

Из-за угла показалась его жена с грудой чистого белья.

— Где пожар?

— Здесь! — ответил Мэтт, сунув ей дочь. — И огонь неистовствует. Сид, я не могу позволить ей испачкать мой костюм. Я тороплюсь в суд.

Сидни чмокнула дочь в макушку.

— Она просто хочет пожелать тебе удачи, верно, милая?

— Я не стану брать ее печенье, черт побери!

Она пожала плечами.

— Кто-то очень пожалеет, когда присяжные огласят оправдательный приговор.

Мэтт схватил свои бумаги и засунул их в портфель.

— Я не из тех, кто верит в талисманы.

Он нагнулся, чтобы поцеловать жену на прощание, и провел рукой по мягкому пушку на головке у дочери.

Сидни проводила его до двери с малышкой на руках.

— Помаши папе «до свидания», Молли. Папочка пошел сажать плохих дядей в тюрьму.

 

Чарли собрался с духом и постучал в дверь ванной комнаты. Через секунду он ее открыл, и в коридоре заклубился пар. Слева под душем виднелось лицо Мэгги.

— Что? — озлобилась она. — Пришел меня обыскать?

Она распахнула дверь душевой кабинки и расставила руки. Полотенце, которым она обернула мокрое тело, начало сползать вниз. Он не знал, что сказать. Он не знал, кто вообще эта девочка, потому что она больше не была похожа на его дочь. Поэтому он выбрал самый простой и практичный путь: сделал вид, что ничего не происходит.

— Ты не видела мой значок? — спросил Чарли.

Ему был необходим значок, потому что в суд он собрался идти при полном параде. Мэг отвернулась.

— Здесь ты его не оставлял.

Чарли взглянул через ее плечо на край раковины, чтобы удостовериться.

— Папа, в чем дело? — удивилась она. — Понятно. Ты мне не веришь.

— Мэг…

Он ей верил, в этом и заключалась проблема. И только он поднимал взгляд на дочь, как опять видел ее рыдающую в полицейском участке, когда она рассказывала о том, что подверглась сексуальному нападению. Больше всего Чарли хотелось повернуть время назад. Ему хотелось обыскать шкаф Мэг и не найти в нем термоса. Он хотел посадить ее под замок, чтобы с ней никогда ничего плохого не произошло.

Он не затрагивал с дочерью тему атропина. У него едва хватало сил вести с ней невинные беседы, какие уж тут серьезные разговоры, вызывающие столько подозрений!

— С другой стороны, может быть, это я взяла твой значок, папа, — со слезами на глазах заявила Мэг. — И, скорее всего, спрятала у себя в шкафу.

Чарли шагнул к дочери.

— Мэг, милая, послушай, что ты говоришь!

— А что? Ты же себя не слышишь!

На Мэгги накатила обида. Она стояла перед ним в одном полотенце и так горько плакала, что у Чарли защемило в груди. Он схватил дочь в охапку, как маленькую, когда она боялась, что у нее под кроватью прячутся чудовища. «Чудовищ не существует», — успокаивал он тогда, хотя на самом деле должен был сказать: «Чудовища живут не под кроватью».

Внезапно Мэг замерла в его объятиях.

— Не прикасайся ко мне! — отшатнулась она. — Не прикасайся!

И бросилась прочь из ванной, ища убежища в своей спальне. Когда дверь, выпуская Мэг, распахнулась, Чарли заметил, как что-то блеснуло на полу. Его значок, который, скорее всего, упал, когда он мыл руки в ванной. Чарли опустился на колени, поднял значок, прицепил его и взглянул в зеркало. Вот он значок, серебристый и блестящий, прямо на груди — бляха, закрывающая его сердце, но не способная его защитить.

 

— Черт! — выругался Джордан. — Они нас съедят.

Селена прищурилась, глядя на ступеньки здания суда, которые просто кишели репортерами с фотоаппаратами и телевизионщиками.

— Здесь есть черный ход?

Он заглушил мотор.

— Я вынужден пройти через строй, и ты это прекрасно знаешь.

Они вышли из машины. Селена одернула юбку, а Джордан расправил плечи.

— Готова?

Журналисты напоминали черных мух, этих ужасных насекомых, которые каждое лето на несколько недель прилетают с северо-востока и бездумно лезут в нос, уши, глаза, как будто имеют на это полное право. Джордан натянул на лицо улыбку и стал протискиваться в задние суда по каменным ступеням, стертым за многие годы, что по ним устало влачились подсудимые. Вверх — с надеждой, вниз — с победой или поражением.

— Мистер Макфи! — окликнула женщина-репортер, бросаясь к нему. — Как вы считаете, вашего клиента оправдают?

— Практически уверен, — вежливо ответил Джордан.

— А как вы объясните тот факт, что ваш клиент уже один раз сидел за изнасилование? — выкрикнул другой репортер.

— Заходите в зал, — улыбнулся Джордан, — и сами увидите.

Пресса его любила. Он всегда нравился средствам массовой информации. Он был самонадеян, фотогеничен и уже давно научился отпускать эффектные реплики. Он растолкал плечом камеры и микрофоны, не переставая думать о том, не слишком ли отстала Селена.

На предпоследней ступеньке дорогу ему преградила женщина. На ней был кроваво-красный тюрбан и футболка с надписью: «ВЫЧЕРКНИТЕ ИЗ ЖИЗНИ ТУ НОЧЬ».

— Мистер Макфи, — кричала она, — вы знаете, что в одних Соединенных Штатах за прошлый год сто тридцать две тысячи женщин заявили о том, что их изнасиловали? А если еще прибавить огромное количество женщин, которые не заявляют о том, что подверглись насилию, то цифра достигнет семисот пятидесяти тысяч!

— Да, знаю, — ответил Джордан, глядя ей прямо в глаза, — но это вина не моего подзащитного.

 

Джек сидел в глубине крохотной камеры в департаменте шерифа, которая располагалась в подвале здания суда, грыз ноготь на большом пальце и таращился на пол у себя под ногами, совершенно не обращая внимания на то, что приехал его адвокат.

— Джек! — негромко окликнул Джордан.

Он был поражен тем, как хорошо выглядит его клиент в чистой одежде. С другой стороны, Джек был приучен к этому с рождения — к дорогим пиджакам, галстукам из репса и кожаным туфлям. Джордан улыбнулся.

— Готов?

— Надеюсь.

— Нет нужды рассказывать, что ждет тебя в суде. Ты уже через это проходил. Много разного дерьма всплывет до окончания суда, но самое важное, чтобы ты оставался спокойным. Ты взорвешься, и в ту же секунду прокурор докажет, что ты — одно большое зло, которое только и ждет, чтобы совершить насилие.

— Я не взорвусь.

— И помни, наше слово последнее, — сказал Джордан. — Это больше всего привлекает в работе адвоката.

— А я было подумал, что возможность побрататься с по-настоящему замечательными людьми.

С уст Джордана слетел удивленный смешок, но когда он поднял глаза на Джека, тот смотрел на него серьезно, без намека на улыбку.

— Вам известно, что в среднем за насильственное преступление преступника приговаривают к ста пяти месяцам тюрьмы?

Джордан фыркнул.

— Кто сказал?

— Бюро статистики при министерстве юстиции. За прошлый год более миллиона преступлений было совершено совершеннолетними.

— Возможно, в этом году цифра снизится до девятисот девяноста девяти тысяч девятисот девяноста девяти.

Повисло неловкое молчание, которое прерывал лишь кашель заключенного, сидящего через две камеры от Джека. Джордан вздохнул.

— Джек, я обязан еще раз напомнить… Ты рассказал мне слишком мало, работать не с чем. Среди присяжных шестеро мужчин, каждый из которых хотя бы однажды хотел изменить жене, но в последний момент женщина передумывала. Так проще всего объяснить причину изнасилования. — Он наклонился к нему. — Ты абсолютно уверен, что не хочешь согласиться на этот вариант?

Джек зажал руки между коленями.

— Джордан, можно попросить вас об одолжении?

Адвокат кивнул. Джек повернулся и холодно взглянул на него.

— Больше никогда меня об этом даже не спрашивайте.

 

Мэтт полез в портфель за бумагами и обнаружил, что они склеены остатками печенья. Он покачал головой и начал аккуратно разъединять страницы своего желтого блокнота для записей.

— Ой! — поморщился Джордан Макфи, проходя мимо стола прокурора к своему месту. — Последний раз я видел подобное, когда учился в университете. Тогда один парень положил печенье в портфель судьи, у которого работал секретарем.

— Не сомневаюсь, что это был ваш приятель, — ответил Мэтт.

— Мне кажется, он стал окружным прокурором. — Джордан подавил улыбку, когда один из документов Мэтта порвался. — Осторожнее! Вы же не хотите испортить свою шпаргалку?

— Макфи, я могу рассматривать это дело даже во сне и все равно выиграю.

— Похоже, в этом и заключается ваш план, поскольку вы явно предаетесь мечтам. — Он вытащил из своего портфеля упаковку с салфетками и бросил на стол прокурора. — Держите. Задабриваю противника.

Мэтт взял салфетку, вытер остатки печенья со страниц блокнота и вернул упаковку Джордану.

— Приберегите для своего подзащитного, будете вытирать ему слезы после приговора.

Открылась боковая дверь, вошел помощник шерифа. Он ввел обвиняемого и усадил его на стул рядом с Джорданом. На Джеке были пиджак и галстук, но руки закованы в наручники. Помощник шерифа снял с него наручники. Джордан внимательно посмотрел на клиента, который был сплошным комком нервов, — казалось, он просто пышет негодованием.

— Успокойся, — едва слышно произнес Джордан.

Но он и сам понимал, что требует невозможного. В зале было битком — освещать ход процесса прибыли репортеры даже из таких далеких штатов, как Коннектикут. Тут же сидели и жители города, которые пришли в суд, чтобы убедиться: их Сейлем-Фоллз остался таким же высоконравственным, каким слыл всегда. Амос Дункан со своего места за спиной прокурора бросал на Джека испепеляющие взгляды. В зале присутствовало порядка двухсот человек, чье внимание было приковано к подсудимому… и ни одного, кто пришел бы поддержать Джека.

— Джордан, — прошептал Джек, в голосе которого явно угадывалась паника, — Я это чувствую.

— Что?

— Как сильно они меня ненавидят.

Джордан вспомнил, что Джек никогда по-настоящему не присутствовал на судебном процессе. Стороны заключили сделку о признании вины, он получил свой срок — процедура неприятная, но разве ее можно сравнить с суровым испытанием, которое ожидает его сейчас? Система правосудия хороша лишь на бумаге, но правда заключается в том, что, пока Джек сидит на скамье подсудимых рядом с адвокатом, каждый, кто будет следить за этим процессом, считает его виновным, пока не доказано обратное.

Через боковую дверь в зал суда чинно вошли шесть мужчин и восемь женщин — основной состав присяжных и два дублера. Каждый, перед тем как занять свое место, повернулся и пристально взглянул на Джека. Он под столом вцепился руками в колени.

— Всем встать!

Достопочтенная Алфея Джастис возвышалась над местом судьи. Ее холодные глаза оглядели присутствующих — камеры, журналистов с сотовыми телефонами, тесные ряды жителей Сейлем-Фоллз.

— Дамы и господа! — обратилась она к присутствующим. — Вижу, сегодня у нас аншлаг. Поэтому начнем с главного. При первых же признаках неуместного поведения, — она взглянула на оператора, — или вспышки ярости, — она посмотрела на Амоса Дункана, — вы будете немедленно удалены из зала суда и не сможете присутствовать здесь до окончания процесса. Если я услышу, что у кого-то зазвонил сотовый телефон или пейджер во время слушания свидетельских показаний, я лично отберу у всех телефоны и сожгу их на погребальном костре за пределами здания суда. И последнее.

Я хочу, чтобы все, включая стороны, запомнили: здесь зал суда, а не цирк. — Она опустила очки пониже и посмотрела поверх них. — мистер Гулиган, начинайте.

 

— Вечером тридцатого апреля двухтысячного года Амос Дункан поцеловал на прощание дочь и отправился на пробежку. Ей было семнадцать. Несмотря на то что он постоянно тревожился из-за дочери, когда приходилось оставлять ее одну, он потому и переехал жить в Сейлем-Фоллз, что считал его самым безопасным местом, где можно растить детей. Амос Дункан явно не ожидал, что когда в следующий раз увидит свою дочь, она будет рыдать и биться в истерике. Что ее одежда будет порвана. Что на ее рубашке будет кровь, под ногтями частички кожи, а на внутренней стороне бедра — сперма. Что она будет говорить полиции, что ее изнасиловали в лесу на окраине Сейлем-Фоллз, штат Нью-Хэмпшир. — Мэтт медленно подошел к присяжным. — Обвинение сегодня продемонстрирует вам доказательства того, что тридцатого апреля в восемь часов сорок пять минут Джиллиан Дункан вышла из дому, встретилась со своими подругами и они вместе отправились на полянку в лесу возле местного кладбища. Они разожгли костер, болтали о том о сем, словом, хорошо проводили время. И вот когда они собрались было уходить, где-то около полуночи, на полянке появился этот мужчина. — Мэтт ткнул пальцем в обвиняемого. — Этот мужчина, Джек Сент-Брайд, подошел к сидящим девочкам. Он едва держался на ногах. От него разило спиртным. Он стал с ними заговаривать, даже присел поболтать. Когда девочки дали понять, что уходят домой, он встал и ушел. Через несколько минут Джиллиан рассталась с подругами, и они пошли в разных направлениях. Джиллиан решила вернуться и забросать костер землей, потому что не была уверена, что они хорошо его затушили. В этот момент на полянке показался Джек Сент-Брайд. Он повалил ее на землю и зверски изнасиловал. — Мэтт вновь повернулся к присяжным. — Дамы и господа, меня зовут Мэтт Гулиган, я помощник окружного прокурора штата Нью-Хэмпшир. Мы встречались с вами во время отбора присяжных, но я хочу представиться еще раз, потому что моя задача как представителя обвинения — доказать, что все улики по этому делу не вызывают ни малейших сомнений. Джек Сент-Брайд обвиняется в изнасиловании Джиллиан Дункан… но прошу вас, не стоит верить на слово мне. — Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой Опи Тейлора, которая могла бы заставить присяжных поверить, что они в надежных руках. — Лучше послушайте Джиллиан Дункан, которая расскажет, что пережила по вине Джека Сент-Брайда. Послушайте ее подруг, которые тоже были там той ночью. Послушайте детектива, который обнаружил Джиллиан после того, как на нее напали, и исследовал место преступления. Послушайте эксперта, проводившего анализ ДНК на основании улик, собранных с места преступления. Послушайте врача, который осматривал Джиллиан Дункан после изнасилования. — Мэтт обвел присяжных взглядом. — Слушайте внимательно, дамы и господа, потому что в конце этого процесса я буду просить вас признать мистера Сент-Брайда виновным. И на основании всего, что вы услышите, другого вердикта быть не может.

 

Джордан дождался, пока Мэтт займет свое место. Присяжные знали, что теперь черед защиты обращаться к суду со вступительной речью, и большинство из них уже выжидательно повернулись к адвокату. Но Макфи не торопился вставать, как будто взвешивал сказанное Гулиганом.

— Знаете, — начал он, — если бы единственными доказательствами, которые вам доведется услышать, были факты, изложенные мистером Гулиганом во вступительной речи, я бы и сам согласился с ним на сто процентов. Из вышесказанного, черт возьми, все указывает на то, что Джек Сент-Брайд совершил это преступление. Тем не менее у каждой медали две стороны. И вы услышите не только версию обвинения… но и версию мистера Сент-Брайда о событиях той ночи. — Он коснулся рукой перил, отделяющих присяжных от зала. — Меня зовут Джордан Макфи, и я представляю здесь интересы Джека Сент-Брайда. Как только что сказал мистер Гулиган, я хочу, чтобы вы внимательно слушали… но я также хочу напомнить вам, что иногда первое впечатление обманчиво.

Неожиданно Джордан подался вперед, как будто хотел достать что-то из-за уха одной из присяжных. Женщина залилась румянцем, когда он отступил, держа в руках сверкающую монету.

— Протестую! — выкрикнул Мэтт. — Это вступительная речь, а не шоу Дэвида Копперфильда.

— Да, мистер Макфи, — вмешалась судья. — Разве я не говорила о том, что не стоит превращать суд в балаган?

— Прошу прощения, Ваша честь. Я просто хотел проиллюстрировать свои слова. — Джордан усмехнулся, сжимая в руках монетку. — Думаю, все понимают, что я не мог достать это из головы третьей присяжной. Но все выглядело именно так, верно? Как я уже говорил, порой первое впечатление обманчиво. А иногда даже и второе. — Джордан подбросил монетку, которая перевернулась и словно растворилась в воздухе. — Не забудьте об этом, когда будете слушать показания свидетелей обвинения.

Мэтт вскочил с места.

— Протестую!

— На каком основании, мистер Гулиган? — спросила судья.

— Ваша честь, присяжным самим решать, надежен свидетель или нет, а не мистеру Макфи… особенно во время вступительной речи.

Судья удивленно приподняла бровь.

— Мистер Гулиган, может быть, дослушаем эту вступительную речь?

— Я хотел бы услышать решение суда для протокола, Ваша честь, — настаивал Мэтт.

— Отклонено. — Судья повернулась к Джордану. — Продолжайте.

— Слушайте всё, — напутствовал адвокат присяжных, — но верьте не всему услышанному. Представьте себе, что говорит свидетель… но не делайте сразу выводы, что произошло именно это. Как уже говорил мистер Гулиган, ваша работа в этом процессе крайне важна. И хотя прокурор призывает вас быть губкой, я хочу, чтобы вы были фильтром. Я хочу, чтобы вы задали себе вопрос: кто там был? Спросите себя, что они видели. А потом — верите ли вы им.

 

Мэтт считал, что хуже всего иметь дело с жертвами насилия.

К тому времени, когда дела о краже или побоях доходят до суда, потерпевшие, которых вызывают в качестве свидетелей, разгневаны случившимся. В делах об убийстве, разумеется, потерпевших вообще нет. И только в делах об изнасиловании человек, который подвергся насилию и в большинстве случаев все еще не оправился от случившегося, вынужден встретиться лицом к лицу со своим обидчиком.

— Это он, — ответила она на последний вопрос Мэтта и указала дрожащим пальцем на Джека.

— Ваша честь, — сказал Мэтт, — пусть в протоколе отметят, что потерпевшая указывает на подсудимого. — Он встал перед девочкой, закрыв от нее Сент-Брайда. — Джиллиан, что произошло той ночью?

Она опустила голову, пряча лицо.

— Я сказала отцу, что буду дома, но на самом деле это было не так. Мы все обманываем, чтобы выйти погулять. Все обезумели… и родители не разрешали нам… для нас это было как проверка на храбрость.

— Куда вы пошли?

— В лес за кладбищем. Там растет большое кизиловое дерево. — Джиллиан сглотнула. — Мы разожгли костер, просто сидели вокруг него, шутили, старались… казаться смелыми.

— Кто еще был с тобой?

— Мэг, Уитни и Челси.

— В котором часу это было? — спросил Мэтт.

— Около одиннадцати.

— Что произошло потом?

— После полуночи мы решили… что пора идти домой. Мы уже стали засыпать костер, когда появился он.

— Кто, Джиллиан?

— Джек Сент-Брайд, — прошептала она.

— Во что он был одет?

— На нем была желтая рубашка, джинсы и ботинки.

— Он вам что-нибудь говорил?

— Он улыбнулся, — ответила Джиллиан, — и поздоровался.

— Вы ему ответили?

— Мы все по-настоящему испугались. Все знали… Все только и говорили о том, что он изнасиловал какую-то девочку…

— Протестую! — вмешался Джордан. — Показания с чужих слов.

— Поддерживаю. — Судья взглянула на присяжных. — Не принимайте последние слова во внимание.

— Вы испугались, — подсказал Мэтт.

— Да. Он вдруг пришел к нам… да еще какой-то растрепанный. Поэтому, если честно, все молчали. Мы были слишком напуганы.

— Что произошло потом?

Казалось, Джиллиан погрузилась в себя, силясь вспомнить.

— Он посмотрел на костер и сел. Спросил, жарили ли мы маршмэллоу. Я помню, что подумала: совсем невинный вопрос. Я ожидала, что человек, которого все считали таким опасным, будет… не таким безобидным, что ли.

— Что было дальше?

— Я сказала ему, что мы собираемся домой. Он сказал: очень жаль. Потом попрощался и направился в лес.

— Ты помнишь, в какую именно сторону? — спросил Мэтт, указывая на карту, которая висела рядом с Джиллиан.

Она коснулась тоненькой дугообразной линии, ведущей на север, — совсем не той тропинки, которая вела назад к кладбищу.

— Вот сюда.

— Что потом?

— Как только он ушел, мы стали перешептываться: «Не могу поверить своим глазам! Неужели это на самом деле был он?» — Она сжалась. — Потом мы ушли.

— По какой тропинке?

Джиллиан указала на тропинку, ведущую к северо-востоку, в дальний конец леса.

— Я пошла по этой, — негромко сказала она. — Для меня это самый короткий путь. А остальные пошли в сторону кладбища, потому что так быстрее всего добраться до их дома.

— Ты боялась идти одна?

— Нет, — ответила Джиллиан. — Я имею в виду: тот, кого считали воплощением самого дьявола, уже ушел. Чего еще бояться, если он ушел?

— Что ты сделала потом?

Глаза Джиллиан наполнились слезами, и в душе Мэтта все перевернулось. Господи, он не хотел, чтобы она снова пережила этот ужас!

— Не прошло и нескольких секунд, как я поняла, что не посмотрела, погас ли костер. Мы потушили пламя, но угольки еще продолжали дымиться. Поэтому я решила вернуться и проверить, не разгорелся ли он. — Ее голос был едва слышен. — Когда я вышла на поляну, на ней никого не было. Я забросала костер землей, и вдруг он… он схватил меня сзади. Должно быть, он где-то прятался… или… или преследовал меня, — прошептала Джиллиан.

— Что произошло потом?

Из ее горла вырвался ужасный низкий звук.

— Он повалил меня на землю… и зажал мне рукой рот. Сказал, что если я хоть пикну, то он меня убьет. — Она отвернулась и закрыла глаза. — Он отвел мои руки за голову и прижал к земле, а другой рукой расстегнул на мне джинсы. Он… Он достал из кармана презерватив и велел мне надеть… на него.

— Он отпустил твои руки?

— Да. — По ее лицу текли слезы. — Я сделала вид, что разрываю упаковку, а сама поцарапала ему щеку. Я пыталась убежать, но он схватил меня, снова повалил на землю и сам натянул презерватив.

— А потом?

— А потом… а потом… — Она сжалась в кресле, в ее голосе сквозила боль. — А потом он меня изнасиловал.

Мэтт выдержал паузу.

— Как долго это продолжалось?

— Целую вечность, — пробормотала Джиллиан.

— Он вводил пенис тебе во влагалище?

— Да.

— У него произошло семяизвержение?

— Думаю, да, — ответила Джилли. — Во всяком случае, он остановился.

— Он говорил что-нибудь во время акта? — спросил Мэтт.

— Нет.

— А ты?

— Я плакала. Я не могла на него смотреть.

— Ты пыталась вырываться?

Джилли покачала головой.

— Он придавил меня к земле. Каждый раз, когда я пробовала отодвинуться, он еще сильнее прижимался ко мне.

Присяжные не сводили с Джиллиан глаз.

— Что произошло после?

Ответ был тихим, как будто пришел откуда-то из глубины ее тела.

— Он встал и застегнул молнию на джинсах, — сказала Джиллиан и обхватила себя руками за плечи. — Он предупредил, что если я кому-нибудь расскажу, то он вернется за мной.

— И что ты сделала?

— Дождалась, пока он уйдет, досчитала до ста и побежала.

— В каком направлении он ушел?

— По дороге, ведущей к моему дому, — ответила Джиллиан. — Поэтому я побежала в противоположном направлении. К кладбищу, куда ушли мои подруги.

— Сколько прошло времени, прежде чем ты догнала остальных?

— Не знаю. Думаю, несколько минут.

— Что случилось, когда ты догнала подруг? — спросил Мэтт.

— Я не могла унять рыдания. И ноги… они просто подкосились. Я чувствовала себя такой грязной, просто не могла говорить о случившемся.

Мэтт подошел к столу защиты.

— Ты раньше видела Джека Сент-Брайда?

— Да.

— Когда?

Она взглянула на Джека, и ее взгляд опустился вниз, словно камень упал.

— Он работал в закусочной «Приятного аппетита!». Мы с подружками иногда туда заходим.

— Ты раньше с ним беседовала?

— Несколько раз он подходил к нашему столику и заводил разговор.

Мэтт кивнул.

— Ты когда-нибудь давала ему понять, что заинтересована в том, чтобы познакомиться с ним поближе?

Джиллиан энергично покрутила головой.

— Нет!

— Есть ли у тебя, Джиллиан, хоть малейшее сомнение в том, что подсудимый именно тот человек, который напал на тебя после полуночи первого мая?

Джиллиан стиснула зубы.

— Я до сих пор чувствую, как он на меня наваливается. Иногда в пустой комнате я слышу его запах. Я просыпаюсь оттого, что задыхаюсь, уверенная, что это повторяется снова. — Она шарила глазами по залу, пока не зацепилась взглядом за отца. — У меня нет никаких сомнений. Это он.

— Больше вопросов не имею, — заявил Мэтт и занял свое место.

 

Джордан поднялся, чувствуя, насколько у него связаны руки. Необходимо поставить показания Джиллиан под сомнение, но очень осторожно. Мэтт потратил целых полчаса, чтобы заставить всех присутствующих в зале сопереживать несчастной девушке, и если Джордан будет слишком груб, то присяжные скорее ополчатся на него, чем на Джиллиан.

Он дал ей время взять себя в руки и медленно подошел к свидетельской трибуне, по опыту зная, что даже самые несчастные, бездомные щенки могут укусить.

— Мисс Дункан, когда вы находились в лесу с подругами и появился мистер Сент-Брайд, вы испугались?

— Да. Нам столько раз говорили, чтобы мы к нему даже на километр не приближались!

— Тем не менее вы указали причину, по которой в ту ночь пошли в лес: вы хотели выглядеть смелыми. Назло родителям, которые провели массированную пропаганду относительно того, что вы должны держаться подальше от мистера Сент-Брайда. Следовательно, находиться в непосредственной близости от него — это крайняя степень неповиновения, не так ли?

Джиллиан покачала головой.

— Я всегда слушаюсь папу.

— Вы ушли, как только пришел мистер Сент-Брайд?

— Да.

— Но, исходя из ваших собственных показаний, мисс Дункан, он задал вам вопрос о маршмэллоу и даже сел с вами у костра.

Джиллиан сверкнула глазами.

— Но потом я сказала ему, что мы уходим, потому что это был самый быстрый способ от него избавиться.

— Избавиться от него? Потому что вы все еще были напуганы?

Она вздернула подбородок.

— Да.

— Однако вы сами показали, что, когда он ушел, вы бояться перестали.

— Верно.

— Вы не думали, что мистер Сент-Брайд может на вас напасть? Джилли покачала головой.

— Если бы думала, пошла бы с подругами.

— Вам не пришло в голову, что он может на вас напасть, хотя все, что вы слышали о нем от родителей и знакомых, говорило о том, что только и ждет возможности наброситься на молодую женщину?

Джиллиан оказалась между молотом и наковальней — и прекрасно это понимала. Джордан терпеливо ждал ответ.

— Не-ет, — протянула Джиллиан.

— Хорошо. Вы направились в сторону дома, а потом вернулись, чтобы проверить, погас ли костер?

— Да.

— Как далеко вы ушли?

— Недалеко. Прошло всего несколько секунд.

— И мистер Сент-Брайд, как вы утверждаете, напал на вас, когда вы вернулись на поляну?

— Верно, — прошептала она.

— Вы видели, что он прячется в зарослях, когда уходили с подругами?

— Нет. Он пошел по тропинке.

— И сколько прошло времени между его уходом и вашим расставанием с подругами?

— Возможно, несколько минут. Не больше.

Джордан кивнул.

— Если он думал, что вы уходите, мисс Дункан, зачем ему было делать круг и возвращаться на поляну, чтобы напасть на вас? Почему бы не остаться ждать у одной из тропинок, где у него больше шансов вас перехватить?

Джиллиан недоуменно смотрела на Джордана.

— Я не знаю.

— Если бы вы не решили проверить костер, то не вернулись бы на поляну, верно?

— Да.

— Мистер Сент-Брайд сорвал с вас одежду?

— Он стянул мои джинсы и трусы, — прошептала Джиллиан.

— А рубашка? Ее он снимал?

— Нет.

— Расстегивал?

— Нет, — ответила Джиллиан.

— А свою одежду?

— Только штаны.

— Он стянул свои штаны до или после того, как снял ваши?

Ее глаза наполнились слезами.

— Мисс Дункан, — мягко вмешалась судья. — Я должна знать ответ на этот вопрос.

— Не помню, — пробормотала Джиллиан.

— Он стянул свои штаны до или после того, как потребовал, чтобы вы надели ему презерватив?

— До.

— Он продолжал удерживать ваши руки над головой, когда стягивал штаны?

— Да.

— Каким образом?

— Одной рукой он сжимал мои запястья, — пояснила Джиллиан, — а второй спускал штаны.

— То есть, несмотря на сопротивление, ему удалось прижимать вас к земле, одной рукой держать ваши руки, а второй расстегнуть штаны и приспустить их?

— Да.

— Расскажите суду, как вы оцарапали мистера Сент-Брайда.

— Это случилось после того, как он повалил меня на землю, — ответила Джиллиан. — Когда он отпустил мои руки и велел надеть презерватив, я потянулась к его глазам, но промахнулась и поцарапала ему щеку.

— Которую?

— Правую.

— Вы действовали одним пальцем?

— Нет, рукой. Вот так, — продемонстрировала Джиллиан.

— Вы оцарапали его четырьмя пальцами?

— Не знаю. Я ударила его по щеке, пытаясь вырваться, но он схватил меня за руку и швырнул на землю.

— Вы сказали, что после того, как мистер Сент-Брайд вас изнасиловал, вы досчитали до ста, а потом побежали за подружками. Верно?

— Да.

— Как вы считали?

Джиллиан недоуменно подняла на него глаза.

— В каком смысле?

— Как быстро? Раз, два, три… Или раз-Миссисипи, два-Миссисипи… Сосчитайте нам до десяти с такой же скоростью, как считали той ночью.

Она взглянула на Мэтта Гулигана, который едва заметно пожал плечами.

— Один, — медленно произнесла Джиллиан, — два… три…

Когда она досчитала до десяти, Джордан оторвал взгляд от своих часов и быстро что-то подсчитал.

— Значит, вы выждали приблизительно восемьдесят секунд, прежде чем ушли с поляны?

— Наверное.

— Вы шли к своим подругам? С трудом волочили ноги? Бежали?

— Я бежала быстро как могла.

— И вам потребовалось несколько минут, чтобы добежать до подруг?

— Да.

— Вы уверены?

Джиллиан кивнула.

— Где-то минут пять.

Джордан указал на карте тропинку, которая вела к кладбищу.

— Вы бежали по этой тропинке?

— Да.

— Вам известна ее протяженность, мисс Дункан?

— Нет.

— Пятьдесят пять метров, — сообщил Джордан. — Не могли бы вы показать, где были ваши подруги, когда вы их догнали?

Она указала на край кладбища.

— Вот здесь. Возле леса.

— И детектив Сакстон нашел вас там же, где вы остановились?

— Да.

— Пока вы с подругами сидели в лесу, вы не пили спиртное и не принимали наркотики, я не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь.

— Ничего не ели и не пили за все время, что провели там?

— Я перекусила. Ела только печенье.

— Ваши подруги в ту ночь что-нибудь пили?

— Да, — ответила Джиллиан. — Чай со льдом.

— Вы когда-нибудь слышали о таком веществе, как атропин?

— Да.

— Что вам о нем известно?

— Его производят в лаборатории отца, — пояснила Джиллиан.

— Вам известно, как принимать атропин?

— Нет.

— Вы принимали атропин в лесу той ночью?

— Нет! — стояла на своем Джиллиан.

— Вам известно, что следы атропина обнаружены в термосе с чаем, который принесли ваши подруги?

— Да. Мне рассказал об этом мистер Гулиган.

— Тем не менее вы сейчас заявляете под присягой, что не принимали атропин.

— Не принимала. Я не принимаю наркотики.

Джордан подошел к свидетельской трибуне.

— Существует вероятность того, что вы могли проглотить его случайно?

— Я чай не пила.

— Возможно, наркотик был растворен в другом напитке?

— Нет, — решительно заявила Джиллиан. — Я пила только содовую, перед тем как выйти из дому. Клянусь, я ничего не принимала.

— Знаете, мисс Дункан, вы очень подробно рассказали нам о событиях той ночи… но не всегда говорили правду, не так ли?

Джиллиан нахмурилась.

— Нет, я говорила правду.

— Не станете же вы отрицать тот факт, что у вас многолетний опыт представлять произошедшее в ложном свете? Что вскоре после смерти матери вас направили к психиатру, потому что вы постоянно обманывали своего отца?

— Мне было всего девять лет, — ответила Джиллиан. — В то время я действительно запуталась. Сейчас я совершенно другой человек, мы с отцом по-настоящему близки. У меня нет от него тайн.

— Нет тайн? — повторил Джордан.

— Нет.

— Тогда почему вы не сказали ему, куда направляетесь той ночью?

Джиллиан зарделась.

— Я… я…

— Спасибо, мисс Джиллиан, — произнес Джордан, опускаясь на скамью рядом с Джеком. — Ответ мы все уже знаем.

 

Как только судья Джастис объявила пятнадцатиминутный перерыв, Джек повернулся к адвокату.

— Мне нужно в туалет, — сказал он и нервно оглянулся через плечо.

Журналисты как раз потянулись из зала суда, чтобы сообщить в газеты о показаниях Джиллиан. Джордан подозвал пристава.

— Вы не могли бы отвести моего клиента…

— Нет, — ответил тот. — В камере забился унитаз. Там сейчас работает слесарь.

Джордан поморщился. Он не хотел выводить Джека из зала суда — он тут же станет мишенью для репортеров и людей, готовых разорвать его на части. Но, черт возьми, нужда есть нужда.

— Идем, — пробормотал он, — я тебя отведу.

Как только они вышли из зала суда, отовсюду, слоимо метеоритный дождь, посыпались вспышки фотоаппаратов, на мгновение ослепив Джордана.

— Без комментариев, — заявил он, таща за собой Джека в туалет и заталкивая его внутрь. — Эй, господа, можно ему хотя бы там побыть одному? — обратился он к журналистам и закрыл перед ними дверь.

Джек подошел к писсуару.

— Что скажете о ходе процесса?

— Пока еще рано судить, — ответил Джордан.

Внезапно раздался звук спускаемой воды, одна из кабинок распахнулась.

— Мистер Дункан… — произнес Джордан, стремясь подавить инцидент в зародыше.

Но мужчина поднял вверх руку и остановился всего в нескольких сантиметрах от Джека, который как раз пытался застегнуть молнию на брюках.

— Тебе следовало его отрезать, — сказал Дункан и вышел из уборной.

Джек задумчиво посмотрел ему вслед.

 

— Доктор Полсон, к вам первого мая обращалась пациентка по имени Джиллиан Дункан? — спросил Мэтт.

Врач пункта первой помощи удобно устроилась за свидетельской трибуной.

— Обращалась.

— В котором часу?

— Приблизительно в половине второго ночи.

— Вам что-нибудь было о ней известно, когда вы начали осмотр?

— Да. Медсестра уже завела на нее карточку, измерила давление — сто двадцать на восемьдесят, учащенное сердцебиение. Девочка была встревожена, но ориентировалась во времени и пространстве. Она была напугана, но ее состояние нельзя было назвать пограничным. Она утверждала, что подверглась изнасилованию. Вагинально.

— Как вы осматривали Джиллиан?

— Во-первых, я попросила ее раздеться, — начала доктор Полсон, — потом произвела общий осмотр. Грудная клетка и сердце не вызвали опасения. Живот — мягкий, не чувствительный, не вздутый, с нормальным кишечным шумом. Никакой болезненности при внезапном ослаблении давления. На правом запястье были заметны синяки. Я их сфотографировала.

Мэтт попросил разрешения подойти к свидетелю и передал доктору Полсон снимки.

— Вы узнаете?

— Да. Именно эти снимки я сделала, когда осматривала пациентку.

— Они точно воссоздают синяки на теле Джиллиан Дункан той ночью?

— Да.

— Я хочу прикрепить их к делу как улики со стороны обвинения номер два и номер три, — заявил Мэтт. — Доктор, какому еще осмотру вы подвергли потерпевшую в ту ночь?

— Осмотрела таз. Внешние половые органы — без изменений, никаких следов насильственного проникновения. Я взяла кольпоскоп — другими словами, большое увеличительное стекло с прикрепленным к нему источником света, — чтобы осмотреть вагинальный канал.

— И что вы обнаружили?

— Купол влагалища без изменений, никаких повреждений или остатков спермы. Шейка закрыта, без видимых патологий. Матка не увеличена, без перегибов, не болезненная, придатки не прощупывались, не болезненны. Пациентка утверждала, что анального контакта не было, поэтому ректальный осмотр не проводился. — Врач улыбнулась присяжным. — Много медицинских терминов, но если говорить простым языком: внутри она выглядела без патологий.

— Это редкость — не обнаружить ни повреждений, ни синяков, ни аномалий внутри пациентки, которая сообщает об изнасиловании?

— Вовсе нет, — ответила врач. — Иногда остаются синяки, иногда нет. Вагина предназначена для половых сношений, поэтому, если честно, она может многое вынести. Часто травматические половые акты не оставляют видимых следов.

— В таком случае как вы можете определить, имел ли место половой акт?

— Только по наличию семенной жидкости. Однако ее отсутствие также не может исключать полового акта. Существует вероятность использования презерватива. Или мужчина мог пройти стерилизацию.

— Вы осмотрели другие части тела потерпевшей, доктор?

— Да. Я осмотрела бедра и промежность.

— И что обнаружили?

— Под ультрафиолетовой лампой я обнаружила наличие вещества, оказавшегося засохшей спермой.

— Как вы поступили?

— Я взяла стерильный тампон из набора для сбора улик и сделала смыв.

— Что вы с ним сделали?

— Положила в бумажный конверт, имеющийся в этом же наборе. Написала на нем свое имя, дату, фамилию пациентки, запечатала и поверх печати поставила свои инициалы.

— Вы собрали у Джиллиан еще какие-либо вещественные доказательства?

— Да. Собрала несколько лобковых волосков и положила в набор. Состригла ногти и каждый положила в отдельный стерильный белый бумажный конверт, которые также имелись в наборе. Наконец я взяла у пациентки кровь для образца, подписала, положила в набор.

— А после того как вы подписали и заклеили все конверты с тампонами и пузырьками, как вы поступили с набором?

— Передала его детективу Сакстону, который и привел потерпевшую.

— В тот отрезок времени, когда вы собирали доказательства и передавали их детективу, кто-нибудь еще имел к ним доступ?

— Нет.

— Вы оказали Джиллиан медицинскую помощь?

— Да. Мы дали ей мощную дозу антибиотиков, чтобы предотвратить развитие венерических заболеваний, и противозачаточную таблетку.

Мэтт подошел к присяжным.

— Доктор Полсон, когда вы только вошли в смотровую… когда только увидели Джиллиан… как она выглядела?

Впервые за все время ее профессиональная выдержка подкачала.

— Очень бледная и молчаливая. Апатичная. Но в то же время пугливая, когда я к ней прикасалась.

— Вы когда-нибудь раньше сталкивались с подобным поведением?

— К сожалению, сталкивалась, — призналась доктор Полсон. — Когда имела дело с жертвами сексуального насилия.

 

— Если в вагине нет следов спермы, доктор, то при осмотре невозможно сказать, был ли недавно у потерпевшей половой акт, я правильно понял?

Доктор Полсон смерила Джордана ледяным взглядом.

— Да, невозможно.

— И во время осмотра таза Джиллиан следы спермы также обнаружены не были?

— Да.

— На внешних половых органах синяков также не обнаружено?

— Да.

— А на лице?

— Нет.

— На шее?

— Нет.

— На предплечье, бедрах?

— Нет. Только на правом запястье, мистер Макфи.

Джордан направился к присяжным.

— Вы обнаружили сперму на внутренней стороне бедра мисс Дункан?

— Да.

— Вам известно, что потерпевшая призналась детективу Сакстону, что уже вела половую жизнь до случившегося?

— Это не входило в мою задачу, — ответила доктор Полсон.

— Следовательно, вы не можете знать, имеет ли сперма, которую вы смыли с бедра Джиллиан Дункан, какое-либо отношение к изнасилованию или к какому-то другому мужчине, с которым потерпевшая в последнее время имела половой акт?

— Не могу.

— Доктор, верно ли утверждение, что ни одно вещественное доказательство достоверно не подтверждает заявление мисс Дункан о том, что она той ночью подверглась сексуальному насилию? Что на самом деле мы опираемся только на слова самой Джиллиан?

— Верно.

— Откуда вам известно, что она не лжет?

Доктор Полсон покачала головой.

— Мне это не известно.

 

Уитни О'Нил дошла до полного нервного истощения. Она постоянно грызла ногти. Джордану показалось, что из ее пальцев вот-вот начнет сочиться кровь. Откровенно говоря, чудо уже то, что ей удалось пережить даже допрос прокурора.

— Значит, через десять секунд после того, как вы ушли с поляны с Мэг и Челси, вы окликнули Джиллиан? — потребовал уточнить Джордан.

Уитни прикусила нижнюю губу.

— Да, но она не ответила.

— Никто из вас не предлагал, до того как она ушла, чтобы она оставалась с вами? Не предлагал держаться парами?

— Нет, — ответила Уитни.

— Сколько прошло времени после того, как вы окликнули Джиллиан, и тем моментом, когда она вас догнала?

— Может быть, минут десять-пятнадцать.

Джордан подошел к карте, которую принес Мэтт.

— Вам известно расстояние от кладбища до того места, где вы развели костер?

— Нет.

— Пятьдесят пять метров, мисс О'Нил. Половина длины футбольного поля. — Джордан сделал шаг вперед. — Вы представляете, насколько медленно нужно было передвигаться, чтобы за пятнадцать минут преодолеть всего лишь пятьдесят пять метров?

— Я… может…

— Даже если идти на ощупь или пятиться назад, как рак, это заняло бы минут пять, не больше.

— Протестую! — выкрикнул Мэтт. — Защита придирается к моему свидетелю.

— Осторожнее, мистер Макфи, — предупредила судья.

— Прошу прощения, — сказал Джордан девочке, но всем присутствующим было понятно, что ему ее ничуть не жаль.

— Может быть, это было не ровно пятнадцать минут, — прошептала Уитни.

— То есть вы хотите сказать, что минуту назад солгали? Под присягой?

Уитни побледнела.

— Нет, я хочу сказать… мне показалось, что прошла вечность. Или четверть часа.

Джордан пожал плечами.

— Знаете что? Давайте пойдем на компромисс. Скажем, прошло десять минут. По-честному?

Девочка яростно закивала.

— Пока вы десять минут преодолевали целых пятьдесят пять метров, ваша подруга, находившаяся предположительно в пятидесяти пяти метрах от вас, подверглась нападению. Учитывая такое достаточно близкое расстояние, неужели вам не кажется, что вы должны были что-то слышать?

Уитни сглотнула.

— Я ничего не слышала. Было слишком далеко.

— Вы не слышали, как вас звала подруга?

— Нет.

— Не слышали треска ломающихся веток? Шума потасовки?

— Нет.

Джордан внимательно посмотрел на Уитни. Потом подошел к судье.

— Ваша честь, предоставьте мне свободу действий для наглядной демонстрации.

Судья Джастис прищурилась.

— Словесного запугивания уже недостаточно?

— Я бы хотел более наглядно представить происходящее присяжным.

— Ваша честь, — вмешался Мэтт, — совершенно неуместно воссоздавать события той ночи.

Судья перевела взгляд с одного на другого, потом на свидетельницу, съежившуюся за трибуной.

— А знаете, мистер Гулиган, я, пожалуй, разрешу. Начинайте, мистер Макфи.

Джордан взял у сидящей в зале Селены измерительную линейку.

— Я собираюсь отмерить пятьдесят пять метров, — пояснил он.

Все разговоры стихли. Он направился по проходу и через двойные двери вышел в коридор, миновал ряды синих стульев, кабинет секретаря суда и нескольких кофейных автоматов. Наконец Джордан стукнул линейкой по полу и посмотрел в сторону трибуны, где сидела свидетельница.

— Мисс О'Нил, вы меня слышите? — спросил он.

Он видел, как она кивнула головой, и по губам прочел ответ «да». Джордан вернулся в зал суда.

— Благодарю, — сказал он, — у меня все.

Уитни привстала, намереваясь как можно быстрее покинуть место свидетеля. Но не успела она подняться, как вскочил взбешенный Мэтт.

— У обвинения возникли еще вопросы, Ваша честь! — крикнул он. — Мисс О'Нил, вы слышали, как мистер Макфи окликнул вас с расстояния пятидесяти пяти метров?

— Да.

Мэтт указал в сторону коридора.

— А как вы думаете, если бы мистер Макфи находился от вас в пятидесяти пяти метрах, но был прижат к земле и с зажатым ртом боролся с насильником за собственную жизнь, вы могли бы его услышать?

— Не-ет, — протянула Уитни.

Мэтт повернулся к судье.

— Больше вопросов не имею.

 

За завтраком Томас поинтересовался, будет ли проводиться перекрестный допрос Челси.

— Точно не знаю, — ответил Джордан. — Все зависит от того, что она скажет на прямом допросе.

После его слов Томас сгорбился и чуть не уткнулся лицом в тарелку с хлопьями.

— Сделай одолжение, — попросил он, — постарайся вести себя с ней помягче.

Именно поэтому Джордан и собирался не оставить от показаний Челси Абрамс камня на камне. Потому что эта симпатичная девочка будет смотреть на него с легкой улыбкой и видеть перед собой отца Томаса, а должна видеть адвоката.

— Мисс Абрамс, — Джордан встал с места, чтобы начать перекрестный допрос, — скажите мне еще раз, кто был той ночью в лесу.

Челси смущенно опустила глаза, поняв, что он шутить не намерен.

— Мэг, Уитни, Джилли и я.

— А Джек, мой подзащитный?

— Да.

— И Джек ушел первым?

— Да.

— Остальные постояли минутку вместе, до того как разойтись по домам?

— Да.

— Следовательно, если бы кто-то из четверых что-то сказал, вы бы услышали?

— Конечно.

— Вы утверждали, что перед уходом предложили Джиллиан проводить ее домой.

— Да.

— Где была Уитни, когда вы задавали этот вопрос?

— Рядом со мной.

— После того как вы с Уитни и Мэг ушли, вы разговаривали?

— Нет, — ответила Челси. — Просто шли рядом по тропинке.

Он посмотрел на присяжных, надеясь, что они прекрасно, черт возьми, запомнили, что Уитни говорила совсем иное.

— Правда ли, что тридцатого апреля — ночь, когда вы встретились в лесу, — отмечался Белтайн?

Джордан вынужден был отдать ей должное: Челси непонимающе смотрела на него.

— Что?

— Разве в субботу, согласно языческой традиции, не отмечался Белтайн?

— Понятия не имею.

— Протестую! — воскликнул Мэтт. — Свидетель явно не владеет этой информацией.

— Ваша честь, если вы дадите мне одну секунду…

— Чтобы отмерить расстояние до Коннектикута? — поинтересовался Мэтт себе под нос.

Джордан нахмурился.

— Сейчас увидите, к чему я веду, Ваша честь.

— Я позволяю вам задать еще один вопрос, мистер Макфи, — заявила судья.

— Мисс Абрамс, правда ли то, что вы с подругами пошли в ту ночь в лес, чтобы отпраздновать Белтайн… как и все ведьмы на земном шаре?

Мэтт Гулиган даже задохнулся от возмущения. Или, может быть, он боролся с тем, чтобы не закричать во весь голос: «Протестую!»

Но Челси опередила прокурора, не дав ему возможности вмешаться. Ее щеки раскраснелись от злости, у нее было такое выражение лица, какое бывает только у подростков, которые хотят показать взрослому, в данном случае Джордану, что о нем думают: что он распоследний подонок и жлоб.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите. О каких там Белтайнах-тайнах? Мы с подругами пошли проветриться. И точка.

— Мистер Макфи, — позвала судья, — продолжайте. Не тяните время!

Присяжные смотрели на Джордана с таким же презрением, как и Челси. Ладно, возможно, он слишком поторопился… и его намеки сочли бредом. Он прекратит допрос свидетельницы. Если повезет, правда все же выплывет наружу. И Томас не перестанет с ним разговаривать.

Томас…

Джордан мысленно попросил у сына прощения.

— Мисс Абрамс, вы носите украшения?

Опять этот взгляд. Господи, чему только их учат в школе?

— Нет, — ответила девочка.

— А сережки?

— Иногда.

— А браслеты, ожерелья, кольца?

— Нет.

— Правда ли, что сейчас на вас надет медальон?

— Да, — выдавила она.

— Правда ли, что вы никогда его не снимаете?

— Я…

— Не могли бы вы показать его суду?

Челси взглядом спросила у прокурора разрешения, потом медленно вытащила из выреза блузы длинную цепочку с висящей на ней пятиконечной звездой.

— Что это за символ, мисс Абрамс?

— Не знаю. Просто мне нравится.

— Вы знаете, что пятиконечная звезда называется пентаграммой?

— Нет.

— И что пентаграмма — символ языческих верований… верований тех людей, которые тридцатого апреля отмечают Белтайн?

Челси спрятала медальон под блузку.

— Это просто талисман.

— Разумеется. А вы с подружками в ту ночь просто вышли погулять и оторваться.

— Протестую!

— Снимаю, — ответил Джордан. — Больше вопросов не имею.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.12 сек.)