Окружная тюрьма Кэрролла. Вы когда-нибудь держали за руку любимого человека?

Вы когда-нибудь держали за руку любимого человека? Не просто мимолетно касались, а по-настоящему соединяли руки так, что ваши пульсы бились вместе, а пальцы изучающе гладили пальцы и ногти другого человека, как картограф исследует карту страны?

Эдди потянулась к Джеку, словно утопающая к спасательному кругу, и их руки сомкнулись над столом в подвале окружной тюрьмы. Она касалась его, пытаясь передать чувства, которые бушевали внутри с тех пор, как она дала показания. Она прикасалась к нему тысячу раз, но все равно ей хотелось подойти к скамье подсудимых и положить руку Джеку на плечо, поцеловать его в шею. Она касалась его и понимала, что даже от столь невинной вещи, как сплетение пальцев, у нее мурашки бегут по спине, а сердце учащенно бьется.

Эдди была в восторге оттого, что они созданы друг для друга, — ладонь Джека как раз такая, чтобы в ней полностью поместилась ее ладонь, — и не замечала, что человек, за руку которого она ухватилась, отчаянно хочет уйти.

Лишь когда Джек мягко высвободил пальцы, Эдди подняла на него взгляд.

— Нам нужно поговорить, — негромко сказал он.

Эдди вгляделась в его лицо. Упрямо вздернутый подбородок, мягкий рот, легкая золотистая щетина на щеках, напоминающая блестки, которыми осыпает детей сказочная фея, — все, как обычно. Но его глаза — равнодушные и темно-синие — были пусты.

— Кажется, все идет хорошо, ты не находишь? — сказала она, улыбаясь изо всех сил, так что даже щеки заболели.

Она обманывала его, и оба это понимали. Над ними, словно надвигающаяся буря, висело воспоминание о Мэтте Гулигане, зачитывающем первое обвинительное заключение. Если уж это облако нависло над Джеком с Эдди, то что говорить о присяжных?

— Джек, — произнесла Эдди, смакуя его имя, как ириску, — если ты о моем заявлении, мне очень жаль. Я не хотела выступать в качестве свидетеля. — Она закрыла глаза. — Когда Чарли пришел тем утром, я обязана была соврать ради тебя. Все дело в этом, да? Если бы я солгала, у тебя было бы алиби. И ты был бы свободен.

— Эдди, — произнес он до боли равнодушным голосом. — Я тебя не люблю.

Можно быть привязанной к самому твердому стулу и, тем не менее, почувствовать, как земля уходит из-под ног. Эдди уцепилась руками за край стола. Куда исчез мужчина, который уверял, что она луч света, помогающий ему пережить эти унижения? В какой момент между вчера и сегодня все изменилось?

«Иногда, когда меня одолевают мысли, что я проиграю, я представляю, что уже отсидел».

На глаза Эдди навернулись слезы, горячие и злые.

— Но ты говорил…

— Я много чего говорил, — горько произнес Джек. — Но ты же слышала прокурора: мои слова не всегда правда.

Она отвернулась к подвальному окну, крошечному квадратику грязного стекла практически под потолком, пошире открыла глаза и посмотрела вверх, чтобы не разрыдаться. Ей вдруг вспомнился отец, каким он был после смерти матери. Однажды она обнаружила его в гостиной, на удивление трезвого, в окружении газет и сувениров. Он протянул ей шкатулку с безделушками.

— Тут мое завещание. И еще кое-что, что должно быть у тебя. Первое письмо, которое я написал маме, моя медаль за войну в Корее…

Эдди взяла шкатулку онемевшими пальцами и открыла. Здесь лежали предметы, которые собирают после смерти человека, — как сделал отец, когда похоронил маму, как совсем недавно поступила она сама с вещами Хло. Этим ты словно отпускаешь ниточки их жизней, чтобы иметь возможность двигаться дальше. Эдди увидела, что отец кладет в шкатулку свои модные золотые часы, и поняла: он наводит порядок, чтобы ей не пришлось этим заниматься.

— Ты же не. умираешь! — заявила тогда Эдди и швырнула ему шкатулку.

Рой вздохнул.

— Но ведь могу умереть…

Эдди медленно повернулась к Джеку. Ему нечего было ей завещать: ни медалей, ни воспоминаний. Но он возвращал ей ее сердце, чтобы, когда он уйдет, их ничего не связывало.

— Нет! — решительно заявила она.

Джек непонимающе смотрел на нее.

— Прости?

— Еще бы! Смотришь мне в глаза и беззастенчиво врешь. Господи, Джек, если ты хочешь поставить точку в наших отношениях, то мог бы придумать предлог, в который я бы поверила. Например, что ты меня недостоин. Или что ты не хочешь, чтобы я страдала вместе с тобой. Но говорить, что ты меня не любишь… Извини, в эту глупость я не поверю. — Эдди подалась вперед, видя, что ее слова попали Джеку прямо в сердце. — Ты меня любишь. Любишь! Черт возьми, я устала оттого, что люди, которых я люблю, уходят до того, когда я буду готова их отпустить. Больше этого не случится.

Она встала, окутанная, словно королевской мантией, злостью и решимостью, и направилась к двери, за которой маячил надзиратель, оставив Джека страдать оттого, что она уложила его на обе лопатки.

— Если ты не выспишься, — предупредила Селена, — завтра от тебя толку не будет.

Два часа ночи, а они лежат, уставившись в потолок.

— Да я и сам знаю, — согласился Джордан.

— Ты очень напряжен. — Селена привстала на локте. — Хотя это и кажется невозможным после того, чем мы только что занимались.

— Не могу ничего с собой поделать. В ушах стоит голос Гулигана, который читает этот чертов приговор.

Селена на минуту задумалась.

— Тогда я заставлю тебя отвлечься от этих мыслей.

— Селена, мне уже сорок два года. Ты хочешь моей смерти.

— Макфи, выбрось из головы всякие глупости. — Она села, скрестив ноги, и натянула на себя простыню, как шаль. — Вот послушай. Один парень получает повестку в суд, потому что почтальон поскользнулся на обледеневшей подъездной аллее к его дому и сломал мизинец. Через два дня жена этого парня посылает письмо своему адвокату, начиная бракоразводный процесс. Парень по горло сыт адвокатами, поэтому идет в паб и заливает горе.

— Звучит многообещающе, — прервал ее Джордан.

— Десять рюмок текилы — и он пьян как сапожник. Он залазит на стойку бара и кричит что есть мочи: «Все адвокаты — козлы!»

— Отлично. И как это должно помочь мне отвлечься?

Селена не обратила на его язвительные замечания никакого внимания.

— Мужчина в другом конце бара орет: «Эй, за базаром следи!» Пьяный усмехается и спрашивает: «Да? А ты что, адвокат?»

Джордан закончил анекдот за нее:

— Нет, я козел.

Селена выглядела расстроенной.

— Ты уже его слышал!

— Милая, это я его сочинил. — Он вздохнул. — Нужно сделать что-нибудь приятное, расслабляющее. Может, написать вступительную речь для ирландских экстремистов?

— Ты должен поработать за одного моего знакомого адвоката, — заявила Селена.

Джордан улыбнулся.

— Ты обвинишь меня в сексуальных домогательствах?

— Не знаю. А ты станешь добиваться моей руки?

— Я знаю, чем нам с тобой лучше всего заняться, — пробормотал он.

Селена ожидала, что Джордан обнимет ее, но он отвернулся. Она склонилась над ним, ее волосы коснулись его плеча.

— Джордан?

Он схватил ее за руку, понимая, что удержать ее будет не так-то легко.

— Ты снова хочешь меня бросить, Селена?

— А ты снова хочешь меня придушить, Джордан?

— Я просил тебя выйти за меня замуж. Не думаю, что это преступление.

— Джордан, ты не хотел на мне жениться. Ты просто не мог оправиться после дела Харта, и я оказалась ближе всех.

— Не говори мне, чего я хотел, а чего нет. Я знаю, чего хотел. Тебя. И продолжаю хотеть.

— Почему?

— Потому что ты умная и красивая. Потому что ты единственная знакомая мне женщина, которая станет рассказывать дурацкий анекдот об адвокатах в два часа ночи. — Его хватка стала крепче. — И потому что ты заставляешь меня верить, что существуют вещи, за которые стоит бороться.

— Секс со мной, возможно, и сделает тебя счастливее, но куда же еще усерднее заниматься делами клиентов! — Она покачала головой. — Твоя жизнь неразрывно связана с работой. Ты и меня заставляешь так жить.

— Селена, останься со мной. Я прошу тебя сейчас, чтобы ты не говорила, что это как-то связано с исходом процесса.

— А может быть, это и плохо, — попыталась отшутиться она. — Возможно, стоит попросить присяжных решить нашу судьбу, раз уж у нас тобой не получается?

— Присяжные каждый день выносят неверные решения.

Она пристально посмотрела на него.

— Думаешь, они и на этот раз ошибутся?

Джордан не понял, имеет она в виду вердикт по делу Сент-Брайда или вердикт их личным отношениям, но взял ее руку, коснулся губами кончиков пальцев и пообещал:

— Нет, если у меня будет что возразить.

К трем часам ночи Джиллиан не только досчитала овец до семидесяти пяти тысяч, но и для разнообразия перешла на других животных скотного двора. Время тянулось мучительно медленно, каждая секунда — вечность. У нее была причина для беспокойства. В шесть часов снова созовут суд, и адвокат Джека Сент-Брайда получит возможность распутать все, что запутало обвинение.

Она крутилась и вертелась так сильно, что простыни сбились в комок. Джилли со вздохом отбросила одеяло, чтобы стало немного прохладнее. При звуке шагов в коридоре она застыла.

Где-то щелкнул выключатель, и она сжала кулаки. Звук льющейся воды, снова скрип. Очень тихо, очень осторожно она протянула руку, нащупала одеяло и натянула его на себя, словно завернулась в плотный кокон.

Когда отец открыл дверь, Джиллиан лежала на боку, делая вид, что спит. Она слышала, как под его шагами поскрипывает пол, чувствовала, что он присел на край кровати. Его рука нежно коснулась ее виска.

— Моя девочка, — прошептал он, и боль в его голосе вывела ее из себя.

Джиллиан не шелохнулась и продолжала ровно дышать, даже когда сквозь пальцы отца просочилась слеза и потекла по ее щеке, вязкая, как клей.

Как ни прискорбно, но самым выдающимся событием в сегодняшней жизни Томаса был поход за почтой. И дело не в том, что он чего-то ожидал. Там могли быть только просьбы предоставить кредитную карточку и чертовы бойскаутские журналы, которые Томас перестал читать еще лет в двенадцать, но которые преследовали его, словно привидение. Но когда тебе пятнадцать и самое яркое событие за день — поедание несвежих хлопьев на завтрак или чтение романа на следующий урок английского, то поход за почтой — это не безделица.

«Томасу Макфи для передачи Джордану Макфи».

Конверт был легким и объемным и здорово смахивал на тот, в котором брат одного осужденного клиента-мафиози прислал его отцу дохлую крысу. Томас с бьющимся сердцем надорвал конверт, и оттуда выпала тетрадь.

Он нахмурился. Тетрадь была обернута, словно подарок, блестящей серебристой лентой. На обложке название «Книга теней». Томас раскрыл ее. «Как привлечь деньги. Любовное заклинание № 35». На каждой странице, как в кулинарной книге, сначала список ингредиентов, потом способ приготовления. Все написано от руки, но разным почерком, как будто к «рецептам» приложил руку не один человек. На полях — краткие пометки и забавные рожицы, сродни тем, что он от скуки рисовал в учебнике по истории.

Самая длинная статья: Имболк [xxvii] 1999. Это было похоже на пьесу, расписанную для четырех актеров, с репликами для каждого участника. Но то, что они говорили и делали… Такого он никогда раньше не видел и не слышал.

Нахмурив брови, Томас начал читать.

— Вы понимаете, насколько мне важны ваши показания? — пробормотал Джордан, нервно поглядывая на сидящую рядом женщину. Своими седыми непослушными волосами, веревочными сандалиями, серебряными браслетами и длинными серьгами она производила неизгладимое впечатление. Скорее можно встретить подобную женщину на концерте «Грейтфул дэд», нежели за свидетельской трибуной.

— Абсолютно, мистер Макфи, — ответила Свет Звезды. Она полезла в карман и достала маленький синий мешочек, перевязанный пурпурной лентой. — Передайте это своему клиенту.

— Джеку? А что это?

— Что-то вроде талисмана. Капелька лавра, корня ипомеи, зверобоя и вербены. И на всякий случай немного кедровых орехов, табака и семян горчицы. И конечно, изображение открытого глаза.

— Конечно… — негромко повторил Джордан.

— Чтобы правосудие было к нему благосклонно.

Что на это ответишь? Джордан опустил мешочек в нагрудный карман пиджака, как носовой платок, а Свет Звезды поднялась на место для дачи свидетельских показаний.

К ней было приковано все внимание присяжных. Свет Звезды выставила руку из своего длинного колоколообразного рукава и коснулась Библии.

— Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет мне Бог. — Она улыбнулась. — И Богиня. — Потом повернулась к судье. — Можно мне одну минутку?

Похоже, судья Джастис утратила дар речи, поэтому лишь махнула рукой, чтобы свидетельница продолжала.

Свет Звезды полезла в сумку из пеньки, которую принесла с собой на свидетельское место, достала термос, зеленую свечку, стакан, пакет сахара и бутылочку со специями с надписью «Шафран».

— Начинается, — пробормотал Мэтт Гулиган. И добавил громче: — Протестую, Ваша честь!

— Протест принят, — объявила судья. — Мадам, я должна спросить: что вы делаете?

Свет Звезды раскачивалась, расставив руки и закрыв глаза.

— Просто пробуждаю энергию, Ваша честь, — наконец ответила она. — Хочу изгнать злых духов.

— Прошу прощения?

— Можно повернуть кресло? Я должна сидеть лицом на юг.

За столом защиты Джордан обхватил голову руками.

Судья посмотрела в сторону обвинения.

— Да ради бога! — ответил Мэтт и криво улыбнулся. — Если нужно изгнать злых духов, нужно изгонять злых духов.

Свет Звезды зажгла свечу и налила немного жидкости из термоса в принесенный с собой стакан.

— Это всего лишь молоко, — пояснила она и добавила в стакан содержимое двух пакетов. — С шафраном и сахаром.

Она поднесла стакан ко рту, глубоко вздохнула и, закрыв глаза, представила, что к ней направляются три женщины — в черном, в красном и в белом.

— Я была с вами с самого начала, — произнесла она и выпила.

В зале суда повисло молчание. Потом раздался легкий шепот удивления. Свет Звезды мысленно засыпала силу землей, наложила заклинание и вышла из круга.

— Думаю, это поможет.

Судья Джастис повернулась к Джордану.

— Мистер Макфи, развлекайтесь! — разрешила она начать допрос.

Джордан встал и встряхнул головой, собираясь с мыслями. С одной стороны, вызвать Свет Звезды в качестве свидетеля — сумасбродная затея, однако она сработала на руку защите, потому что Джиллиан тоже занимается магией. С другой стороны, если пожилая женщина покажется совсем чокнутой, присяжные не поверят ни одному ее слову.

— Вы знакомы с Джиллиан Дункан?

— Да. Она довольно часто заходит ко мне в магазин. — Свет Звезды повернулась к присяжным, в ней заговорил предприниматель. — У меня своя «Ведьмина лавка» — оккультный магазинчик в Уиндхэме.

— Оккультный магазинчик? Что это такое?

— Мы продаем книги, амулеты, травы для людей, исповедующих языческие религии.

— Когда мисс Дункан приходила в ваш магазин последний раз?

— Двадцать пятого апреля.

— Что она искала? — поинтересовался Джордан.

— Протестую! Показания с чужих слов! — воскликнул Мэтт.

— Ваша честь, я собираюсь поставить под сомнение достоверность рассказа Джиллиан о событиях того вечера.

— Протест отклонен, мистер Гулиган. Я тоже хочу услышать ответ на этот вопрос.

Свет Звезды продолжала:

— Она хотела узнать рецепт зелья, благодаря которому ведьмы могут летать.

— Может быть, на минутку вернемся назад? — предложил Джордан, делая вид, что испытывает замешательство. — Ведьмы?

— Да. Так называются те, кто исповедует викканство, языческий культ.

— Не могли бы вы рассказать, во что верят виккане?

— На самом деле все просто. Первое: не навреди, но прислушивайся к своим желаниям. Второе: любая ведьма или колдунья может пробуждать энергию, делать наговоры, творить чудеса и общаться непосредственно с Богиней.

— Протестую, Ваша честь! — подскочил Мэтт. — Здесь рассматривается дело об изнасиловании, а не эпизод из «Околдованных».

Джордан обернулся.

— Если дадите мне минутку, Ваша честь… Я подхожу к основному.

Судья отклонила протест.

— На земле много ведьм? — задал Джордан следующий вопрос.

— От трех до пяти миллионов, но не все в этом признаются. — Она посмотрела на судью. — А вот эта леди сама могла бы летать на метле.

— Даже не рассчитывайте на это! — отрезала судья.

— Старые привычки трудно забыть, дискриминация существует, хотя единственное, чем занимаются ведьмы, — это чтят женщин и уважают природу. Ведьм нередко обвиняли в трагедиях, которые происходили в городе. Или объявляли сатанистами. — Она улыбнулась. — Не нужно далеко ходить. В Сейлем-Фоллз в парке поставлен монумент Джайлзу Кори в память об истерии тысяча шестьсот девяноста второго года.

— Вы сказали, что Джиллиан Дункан спрашивала вас о зелье, благодаря которому летают. Что это?

— В средние века ведьмы использовали специальное зелье, чтобы достигать психоделического эффекта. В нем содержались такие вещества, как гашиш и белладонна, которые вызывают галлюцинации. Излишне говорить, что в наши дни оно не используется. Джиллиан пришла в магазин и спросила, есть ли у меня такой рецепт.

— И что вы ей ответили?

— Что это противозаконно. Я посоветовала ей направить энергию в другое русло и отпраздновать Белтайн.

— Белтайн? Это что?

— Последний из трех весенних праздников, суббота, знаменующая свадьбу Бога и Богини. Одним словом, мистер Макфи, праздник секса, — пояснила она.

— Белтайн отмечают как-то особенно?

— Ведьмы развешивают на ветках дерева в качестве подношений Богу и Богине еду и травы. Обычно разжигается костер, через который, отбросив все условности, перепрыгивает шабаш.

— Костер? — повторил Джордан.

— Да. И майское дерево. И часто совершаются помолвки…

— Помолвки?

— Пробный брак. Вы хватаете за руку своего суженого и прыгаете через костер. И потом на год вы вместе. Испытательный срок, если хотите. И конечно, после помолвки всегда Великая церемония. — Она засмеялась, заметив недоуменный взгляд Джордана. — Ритуальное соитие, мистер Макфи, прямо там, в лесу.

— Знаете, — покраснел Джордан, — звучит весело.

Свет Звезды подмигнула.

— Не стоит судить, не попробовав.

— Белтайн отмечают в какой-то особый день?

— Каждый год в один и тот же день, — ответила Свет Звезды. — В ночь с тридцатого апреля на первое мая.

Первый свидетель, которого вызвал Макфи, красноречивее всяких слов продемонстрировал, что обвинению Мэтта ничего не грозит. Неважно, кем является Джиллиан Дункан — язычницей, баптисткой или шаманом племени. Несмотря на атрибутику, свечи и изгнание нечистых духов, ничто не опровергало тот факт, что в ту ночь Джиллиан Дункан была изнасилована.

— Мисс Свет Звезды, — начал Мэтт, — кроме слов самой Джиллиан Дункан, какими еще доказательствами того, что она ведьма, вы располагаете?

— Я не в ее шабаше, если вы об этом.

— Вы присутствовали на поляне за кладбищем в ночь Белтайна?

— Нет. Я праздновала в другом месте.

— В ту ночь вы вообще не видели Джиллиан, не так ли?

— Да.

— И мистера Сент-Брайда той ночью тоже не встречали?

— Его я вижу в первый раз, — ответила Свет Звезды.

— Следовательно, вам неизвестно, были ли подсудимый и мисс Дункан вместе в ночь на первое мая?

— Нет.

Мэтт уже направился к своему месту, но неожиданно обернулся.

— Этот обряд изгнания духов, который вы здесь проводили… Другие ведьмы о нем знают?

— Да, в той или иной форме. Заговоры-обереги очень распространены.

— От чего он защищает?

— От негативной энергии, — ответила Свет Звезды.

— Но если бы подсудимый сейчас встал и схватил вас…

— Протестую! — воскликнул Джордан.

— …швырнул на землю и прижал…

— Протест принят!

— …смогло бы это заклинание уберечь вас от изнасилования?

— Мистер Гулиган! — хлопнула судья ладонью по столу. — Прекратите немедленно!

— Снимаю вопрос, — ответил Мэтт. — У обвинения больше вопросов нет.

Доктор Роман Чу оделся как скейтбордист, волосы его стояли торчком, на черной футболке виднелась надпись «ИЗМЕЛЬЧИТЕЛЬ». Если бы Джордан не был знаком с ним лично, подумал бы, что Роман — подросток, которого подобрали на улице и заплатили, чтобы он сыграл роль эксперта. Но когда токсиколога привели к присяге и он начал давать свидетельские показания, сперва перечислив свои регалии и сведения о профессиональной квалификации, заверенные тремя независимыми комиссиями, а после упомянув о том, сколько уголовных процессов у него за плечами, прокурор вынужден был прислушаться к его показаниям.

— Моя работа состоит в том, чтобы установить наличие наркотических веществ в организме путем выделения, установления и определения токсикологических веществ в биологическом материале, — объяснил Чу. — По сути, я — дорогостоящая ищейка.

— Может ли токсиколог определить, был ли принят лекарственный препарат с терапевтической целью либо произошла его намеренная или случайная передозировка? — спросил Джордан.

— Да, мы используем новейшие аналитические процедуры, такие как хромотография и спектрометрия, чтобы определить долю вещества, а потом сравнить уровень его содержания и клинический ответ, чтобы определить полученный фармакологический эффект. — Он улыбнулся присяжным. — Мы тоже ходим в школу и умеем произносить слова, в которых больше шести слогов.

Присяжные засмеялись — именно по этой причине Джордан любил вызывать Романа в качестве эксперта.

— Доктор Чу, вы проводили анализ образца крови Джиллиан Дункан?

— Да.

— И каковы результаты?

— В исследованном образце крови обнаружены следы атропина.

Мэтт замер в своем кресле. Присяжные подались вперед, потрясенные доказательством того, что Джиллиан солгала.

— Атропина? — удивился Джордан. — А что это такое?

— Лекарственный препарат, который используется в медицине для расслабления мышц кишечника, он также ускоряет сердечный ритм, снижает секрецию во время анестезии, иногда применяется для лечения астмы.

— Как быстро действует лекарство? — спросил Джордан.

— Действие наступает практически мгновенно, самая высокая концентрация в плазме крови наблюдается через час, эффект длится от двух до шести часов.

— Чтобы обнаружить атропин в крови, сколько должно пройти времени с того момента, как человек его принял?

— Следы вещества можно обнаружить в течение суток, — ответил токсиколог.

— Уровень атропина в крови мисс Дункан соответствовал обычной дозе?

— Обычно терапевтическая доза атропина составляет от 0,1 до 1,2 миллиграмма. В ее крови было выявлено 23 нанограммма на миллилитр через четыре часа после приема лекарства. Поскольку время полураспада занимает от трех до четырех часов, это означает, что в первый час концентрация атропина в крови составляла сорок шесть нанограммов. Учитывая вес мисс Дункан, количество подкожного жира, приблизительное время приема, получаем дозу атропина, равную десяти миллиграммам, то есть приблизительно в сто раз больше нормы.

— И что это означает?

— Мисс Дункан приняла слишком большую дозу, — ответил доктор Чу.

— Это как-то повлияло на ее поведение?

— Еще бы! Даже два миллиграмма вызывают учащенное сердцебиение, сухость во рту, расширенные зрачки, расфокусированное зрение. Доза до пяти миллиграммов вызывает тревогу, человеку тяжело говорить и глотать, у него болит голова, он весь горит, замедляется перистальтика кишечника. Если принять десять миллиграммов, как мисс Дункан, к вышеперечисленным симптомам добавятся едва прощупываемый, учащенный пульс, расфокусированное зрение, «пылающая» жаром кожа, волнение и беспокойство, проблемы с передвижением и речью, галлюцинации, расстройство сознания и кома.

— И долго это длится?

— Нет, недолго, — усмехнулся Чу.

— Но возможны галлюцинации?

— Да. Откровенно говоря, в Голландии четыре вида экстази содержат атропин именно по этой причине.

— Следовательно, некоторые люди используют атропин в качестве уличного наркотика, вызывающего галлюцинации?

Чу кивнул.

— Так я слышал. Эти галлюцинации и являются для врача свидетельством того, что он имеет дело с отравлением атропином, потому что наличие атропина нельзя выявить во время стандартного анализа крови на содержание алкоголя и наркотических веществ, и он стирает кратковременную память, поэтому очень сложно определить, был ли вообще и когда именно принят наркотик.

— Вам известно, соответствуют ли галлюцинации реальным воспоминаниям?

Чу пожал плечами.

— Никто не может утверждать точно. Как и любой галлюциноген, от ЛСД до мескалина, атропин вызывает искаженное восприятие.

— Мог ли человек, находящийся под воздействием этого галлюциногенного наркотика, придумать физическое нападение?

— Протестую! — выкрикнул Мэтт. — Свидетель не специалист в данной области.

— Я разрешаю вопрос, — ответила судья.

Чу улыбнулся.

— Вспомните парней, которые расцарапывают себе кожу до крови после приема «ангельской пыли», уверенные, что под ней ползают жуки. Когда принимаешь галлюциногенный наркотик, то, во что ты веришь, становится для тебя реальностью.

— И последний вопрос, — сказал Джордан. — Откуда получают атропин?

— Его получают из вытяжки одного растения с длинной и запутанной историей, которое с незапамятных времен использовали как яд, анестетик или для погружения в транс. Помните, как шекспировская Джульетта выпила зелье и заснула? Это то же самое растение.

— И как оно называется, доктор Чу?

— Белладонна, или красавка обыкновенная, Atropa belladonna, — ответил он.

Мэтт попросил объявить пятнадцатиминутный перерыв и вышел из зала злой как черт. Он отправился наверх, в маленький кабинет, где оставил потерпевшую на случай, если необходимо будет вызвать ее повторно, после того как закончат давать показания свидетели защиты. Когда он вошел, Джиллиан, склонившись над столом, разгадывала кроссворд.

— Больше никогда не смей мне врать!

Она выронила карандаш.

— Что-о?

Он оперся руками о стол.

— Ты слышала меня! — рявкнул Мэтт. — Ты же в ту ночь ничего не пила!

— Не понимаю, о чем вы.

— Джиллиан, в твоей крови обнаружен атропин.

Она выглядела сбитой с толку.

— Но… но результаты анализов в пункте оказания первой помощи…

— Не оказались убедительными, — закончил Мэтт. — Эксперт-токсиколог со стороны защиты провел более развернутый анализ. И теперь присяжные знают, что ты солгала о наркотиках. И гадают, о чем еще ты могла соврать!

Ее глаза наполнились слезами.

— Я не врала об изнасиловании. Не врала! Все и так уже считают меня потаскушкой, потому что меня изнасиловали. Я просто не хотела, чтобы думали, что я еще и наркоманка. Это было всего один раз. Клянусь! — Она подняла пустые глаза на Мэтта и спросила: — Неужели теперь его отпустят? Потому что я совершила глупость?

Мэтт почувствовал, как утихает злость. Но он не хотел давать ей ложных надежд.

— Не знаю, Джиллиан.

— Никуда он не денется. Сядет в тюрьму.

При звуке этого голоса Мэтт и Джиллиан обернулись. В дверях стоял Амос Дункан.

— Мистер Гулиган этого не допустит. — Он вошел и положил руку на плечо дочери. — Это всего лишь маленькая неудача, а не полный провал, верно, мистер Гулиган?

Мэтт подумал о двенадцати присяжных, о том, что они услышали.

— Вы ломитесь в открытую дверь, — сказал он и вышел из комнаты.

— Доктор, правда ли, что галлюциногены воздействуют по-разному? — спросил Мэтт.

Чу засмеялся.

— Я так слышал, но хочу воспользоваться пятой поправкой и не свидетельствовать против себя, если вы захотите узнать подробности.

— Возможно ли, что один человек только поймает кайф, а другой, как вы сами упомянули, станет расцарапывать себе кожу?

— Да. Все зависит от дозы, действенности вещества, индивидуальных особенностей человека и обстановки, в которой принималось лекарство.

— Следовательно, если принять это лекарство, не обязательно случатся галлюцинации?

— Не обязательно.

— Вы видели Джиллиан Дункан в ночь на первое мая?

— Нет, — ответил Чу. — Я с ней не знаком.

— В таком случае откуда вам известны ее индивидуальные особенности?

— Неизвестны.

— Значит, вы не знаете, в каких условиях она находилась в то время?

— Нет.

— Вам даже неизвестна действенность именно этого лекарственного вещества, верно?

— Да.

— Вы видели Джиллиан, когда ее доставили в больницу, где провели осмотр после изнасилования?

— Нет.

— Следовательно, вам неизвестно, страдала она галлюцинациями, не так ли?

— Да.

Мэтт подошел к свидетелю.

— Вы сказали, что вещество остается в крови всего несколько часов, верно?

Чу кивнул.

— Да.

— А когда был взят образец крови, который вы исследовали?

— Приблизительно в два часа ночи, — ответил токсиколог.

— Мисс Дункан пришла в лес с подругами около одиннадцати часов. Вам известно, приняла ли мисс Дункан лекарство до того, как отправилась в лес, или позже?

— Нет, но если принять во внимание уровень содержания атропина в половине второго, если бы она приняла лекарство дома, то была бы уже мертва.

— Тем не менее, поскольку существуют временные рамки от двух до шести часов, она могла принять лекарство после изнасилования, не так ли?

— Наверное.

— Следовательно, это сказалось бы на ваших расчетах уровня атропина в крови?

— Да.

Мэтт кивнул.

— Вам неизвестно, кто в тот вечер принес атропин?

— Нет.

— Существует ли вероятность того, что мистер Сент-Брайд пришел в лес и предложил его попробовать?

— Существует.

Мэтт подошел к скамье присяжных.

— Если смешать атропин с жидкостью, можно уловить его запах?

— Обычно нет.

— Можно различить его на вкус? — продолжал прокурор.

— Нет.

— Значит, если бы мистер Сент-Брайд угостил мисс Дункан содовой из открытой бутылки, в которую уже подмешал лекарство, она могла выпить и даже не знать, что проглотила запрещенное вещество?

— Наверное.

Мэтт задумчиво кивнул.

— Доктор Чу, вы слышали о флунитразепаме?

— Разумеется.

— Вы не могли бы объяснить, что это, для тех, кто не в курсе?

— Это так называемый «наркотик изнасилования», — пояснил Чу. — За последние годы участились случаи, когда мужчина подмешивает это снотворное в напиток женщине, она теряет сознание, и он ее насилует.

— Почему флунитразепам, к всеобщему ужасу, настолько эффективен?

— Потому что он не имеет ни вкуса, ни запаха. Жертва обычно даже понятия не имеет, что проглотила его, пока не становится слишком поздно. И во время стандартного анализа крови на содержание алкоголя и наркотиков это вещество обнаружить невозможно.

— Разве то же самое нельзя сказать об атропине?

— По сути дела, можно, — ответил Чу.

Борьба с галоперидолом [xxviii] была проиграна изначально. Лишь только Мэг закрыла глаза, как снова оказалась в лесу.

Слова долетали будто через толщу воды, и ярко-розовые вспышки света продолжали кружиться у нее перед глазами, как существа из видеоигры. Голова у Мэг была легкая, как воздушный шарик, и каждый раз, когда она открывала рот, с губ слетали страшные глупости… совсем не слова, сказанные ее собственным голосом.

— Сюда, сюда, — повторяла Джиллиан, подзывая их, чтобы они поздравили счастливую пару.

Уитни побрела к ним нетвердой походкой, но Челси была слишком занята тем, что собирала в воздухе звезды.

— Мэгги, и ты иди сюда, — велела Джиллиан, и ноги-предатели понесли Мэг к ней.

Мэтт Гулиган пробил брешь в самом пока мощном аргументе защиты. Эдди не могла этого не заметить, и в результате у нее стали так дрожать руки, что она, когда доставала стаканчик кофе из автомата, расположенного на первом этаже здания суда, пролила его на юбку и на пол.

— Ой! — воскликнула она, наклоняясь, чтобы вытереть лужу, но тут поняла, что у нее нет салфетки.

— Я вытру.

В поле ее зрения появилась пара начищенных до блеска черных ботинок. Потом Уэс Куртманш нагнулся и принялся вытирать лужу своим носовым платком.

Щеки Эдди вспыхнули. У нее не было причин испытывать неловкость, тем. не менее ей стало стыдно.

— Спасибо, — сухо поблагодарила она, забирая у него платок.

— Эдди… — сказал он, дотронувшись до ее запястья.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы набраться смелости и посмотреть Уэсу в глаза.

— Прости, — пробормотал он. — Не знаю, как это вышло. И… я не хотел тебя во все это втягивать.

— Ты тут ни при чем, Уэс. Я сама виновата. — Она нервно скомкала платок. — Я выстираю и верну.

— Нет. — Он выхватил платок у нее из рук. — Было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать это от тебя, но правда заключается в том, Эдди, что ты никогда не станешь стирать мои вещи.

Эдди взглянула в его грустные глаза, окинула взглядом его крепкую фигуру, вспомнила его настойчивые ухаживания.

— Уэс, однажды ты обязательно встретишь женщину, которая только и ждет, чтобы постирать свое белье вместе с твоим. — Она прикусила губу и добавила: — Жаль, что это оказалась не я.

Уэс покачал головой и горько улыбнулся.

— Что уж тогда обо мне говорить! — ответил он и помог ей подняться.

Джек стоял у окна небольшой совещательной комнаты.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Борис Ецемелофф? — спросил он у Джордана.

— Нет.

— В сороковых годах в Мексике он изнасиловал восемнадцать женщин. Его арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Через двадцать лет у него случился сердечный приступ. Констатировали, что он был мертв в течение двадцати минут, но потом врачам скорой помощи удалось вернуть его к жизни. — Джек повернулся к адвокату. — Его отпустили, поскольку он отсидел свой срок.

Джордан потер переносицу.

— Единственная достойная байка, которую я знаю, — это то, что в штате Айова запрещено пересекать границу с уткой на голове.

Джек даже не улыбнулся.

— Хорошо, что рассказали.

— Что ты мне пытаешься сказать, Джек? — спросил Джордан. — Что ты повесишься, даже не попытавшись дать показания?

— Вы действительно считаете, что от моих показаний что-то изменится? — негромко сказал Джек. — Это даже не показания. Господи, это один сплошной провал!

— Я объясню тебе, что сказал доктор Чу. Если ты выпил той ночью чаю, воспоминания о ней могут и не вернуться.

Джек раздраженно отодвинул ногой стул.

— Я хочу все вспомнить! — взмолился он, воздев руки. — Хочу, чтобы все было прозрачно! Я хочу вспомнить, что произошло, Джордан, хотя бы для того, чтобы не гнить в тюрьме с мыслью, что я не виноват.

— У тебя же есть внутренняя убежденность, — вздохнул Джек. — Этого достаточно.

Они замолчали. Каждый думал о своем. Над головой, словно муха, жужжала флуоресцентная лампочка. Джек уселся напротив адвоката.

— Я могу задать вам вопрос?

— Разумеется.

— Вы верите в мою невиновность?

Джордан отвел взгляд.

— Знаешь, на мою работу как твоего адвоката никак не повлияет, если…

— Я задал вам вопрос. Я спрашиваю не как клиент у адвоката, а как один человек у другого человека. — Джек пристально смотрел на Джордана. — Пожалуйста!

Джордан понимал, чего хочет Джек, и знал, что на нем как на адвокате лежит ответственность за то, чтобы свидетель оставался спокойным, — и неважно, насколько незначительны его показания.

— Конечно, я тебе верю, — ответил он. — И Селена тоже. И Эдди. — Джордан выдавил из себя улыбку. — Видишь, у тебя масса сторонников.

«Только из числа присяжных — ни одного», — подумал он.

У доктора Флоры Дюбоннэ было личико воробушка, фигура аиста, а голос Микки-Мауса, наглотавшегося гелия. Джордан едва сдерживался, чтобы не морщиться всякий раз, когда она отвечала на его вопрос, и беспрестанно посылал убийственные взгляды Селене, которая по Интернету нашла этого эксперта, детского психиатра, явно не связываясь с ней по телефону.

— Эдди… — сказал он, дотронувшись до ее запястья.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы набраться смелости и посмотреть Уэсу в глаза.

— Прости, — пробормотал он. — Не знаю, как это вышло. И… я не хотел тебя во все это втягивать.

— Ты тут ни при чем, Уэс. Я сама виновата. — Она нервно скомкала платок. — Я выстираю и верну.

— Нет. — Он выхватил платок у нее из рук. — Было время, когда я все бы отдал, чтобы услышать это от тебя, но правда заключается в том, Эдди, что ты никогда не станешь стирать мои вещи.

Эдди взглянула в его грустные глаза, окинула взглядом его крепкую фигуру, вспомнила его настойчивые ухаживания.

— Уэс, однажды ты обязательно встретишь женщину, которая только и ждет, чтобы постирать свое белье вместе с твоим. — Она прикусила губу и добавила: — Жаль, что это оказалась не я.

Уэс покачал головой и горько улыбнулся.

— Что уж тогда обо мне говорить! — ответил он и помог ей подняться.

Джек стоял у окна небольшой совещательной комнаты.

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Борис Ецемелофф? — спросил он у Джордана.

— Нет.

— В сороковых годах в Мексике он изнасиловал восемнадцать женщин. Его арестовали и приговорили к пожизненному заключению. Через двадцать лет у него случился сердечный приступ. Констатировали, что он был мертв в течение двадцати минут, но потом врачам скорой помощи удалось вернуть его к жизни. — Джек повернулся к адвокату. — Его отпустили, поскольку он отсидел свой срок.

Джордан потер переносицу.

— Единственная достойная байка, которую я знаю, — это то, что в штате Айова запрещено пересекать границу с уткой на голове.

Джек даже не улыбнулся.

— Хорошо, что рассказали.

— Что ты мне пытаешься сказать, Джек? — спросил Джордан. — Что ты повесишься, даже не попытавшись дать показания?

— Вы действительно считаете, что от моих показаний что-то изменится? — негромко сказал Джек. — Это даже не показания. Господи, это один сплошной провал!

— Я объясню тебе, что сказал доктор Чу. Если ты выпил той ночью чаю, воспоминания о ней могут и не вернуться.

Джек раздраженно отодвинул ногой стул.

— Я хочу все вспомнить! — взмолился он, воздев руки. — Хочу, чтобы все было прозрачно! Я хочу вспомнить, что произошло, Джордан, хотя бы для того, чтобы не гнить в тюрьме с мыслью, что я не виноват.

— У тебя же есть внутренняя убежденность, — вздохнул Джек. — Этого достаточно.

Они замолчали. Каждый думал о своем. Над головой, словно муха, жужжала флуоресцентная лампочка. Джек уселся напротив адвоката.

— Я могу задать вам вопрос?

— Разумеется.

— Вы верите в мою невиновность?

Джордан отвел взгляд.

— Знаешь, на мою работу как твоего адвоката никак не повлияет, если…

— Я задал вам вопрос. Я спрашиваю не как клиент у адвоката, а как один человек у другого человека. — Джек пристально смотрел на Джордана. — Пожалуйста!

Джордан понимал, чего хочет Джек, и знал, что на нем как на адвокате лежит ответственность за то, чтобы свидетель оставался спокойным, — и неважно, насколько незначительны его показания.

— Конечно, я тебе верю, — ответил он. — И Селена тоже. И Эдди. — Джордан выдавил из себя улыбку. — Видишь, у тебя масса сторонников.

«Только из числа присяжных — ни одного», — подумал он.

У доктора Флоры Дюбоннэ было личико воробушка, фигура аиста, а голос Микки-Мауса, наглотавшегося гелия. Джордан едва сдерживался, чтобы не морщиться всякий раз, когда она отвечала на его вопрос, и беспрестанно посылал убийственные взгляды Селене, которая по Интернету нашла этого эксперта, детского психиатра, явно не связываясь с ней по телефону.

— Вы ознакомились с документами по этому делу? — спросил Джордан.

В ответ последовал какой-то писк.

Джордан заметил, что присяжные поежились. Как ногтями по стеклу — вот что это было.

— Доктор, — обратилась к свидетелю судья Джастис, — прошу прощения, но я вынуждена просить вас говорить громче. — Она помолчала, потом добавила: — Мне очень, очень жаль.

— Я ответила «да», — сказала доктор Дюбоннэ.

— Что вы изучали? — задал Джордан следующий вопрос.

— Историю лечения Джиллиан Дункан у психиатра, начиная с девятилетнего возраста.

— И что вы обнаружили?

Она повернулась к залу и буквально прочирикала:

— Девочка имела склонность к патологической лжи.

Вердикт, вынесенный таким голосом, не возымел должного действия.

— Вы могли бы привести примеры, которые позволили сделать подобное заключение?

— Да. В большинстве случаев слова Джиллиан расходились со свидетельствами очевидцев, а иногда ее заявления были совершенно невероятны. Например, она категорически отрицала, что украла вещи из магазина, хотя, когда ее поймали, она как раз держала их в руках. Она наносила себе увечья, резала руки, но отрицала это, когда ее осматривал врач. В другой раз она возвела напраслину на соседскую девочку и от той все отвернулись, а потом стала отрицать, что она распускала эти сплетни, хотя многочисленные свидетели указывали именно на нее.

— Почему ребенок так поступает, доктор? — поинтересовался Джордан.

— В случае с мисс Дункан ясно: она просто хотела обратить на себя внимание. После смерти матери все стали жалеть Джиллиан, уделять ей повышенное внимание, и она вообразила, что лучший способ удержать это внимание на себе — постоянно попадать в какие-то неприятности.

— Доктор, как по-вашему, что происходит с ребенком, которому поставлен диагноз «патологический лгун», когда он вырастает?

— Протестую, Ваша честь! — вмешался Мэтт. — Мнение специалиста о детях вообще не имеет никакого отношения к тому, что произошло с Джиллиан Дункан.

— Протест отклонен! — отрезала судья.

— В психиатрии это называется «правило большого пальца», — ответила доктор Дюбоннэ. — Мальчики-лгуны характеризуются нарушением поведения и становятся социопатами, тогда как девочки страдают расстройством личности и начинают манипулировать людьми.

— Благодарю вас, доктор, — сказал Джордан. — У защиты больше нет вопросов.

Мэтт тут же поднялся с места.

— Доктор, вы когда-нибудь беседовали с Джиллиан Дункан?

— Нет.

— Единственное, из чего вы исходите, — это история болезни, имевшая место почти десять лет назад, то есть половина прожитой Джиллиан жизни?

— Да.

— Ваше «правило большого пальца»… Вы можете с уверенностью сказать, что все мальчики и девочки следуют этой дорогой? Или же делаете широкое допущение о наиболее частых случаях?

— Вы правы.

— И вам достоверно неизвестно, произошло ли подобное с Джиллиан, я не ошибаюсь?

— Нет.

— Правда ли, что в девятилетнем возрасте Джиллиан потеряла мать?

— Насколько я поняла.

— Именно по этой причине она и обратилась к психиатру, верно? А не потому, что была неисправимой лгуньей?

— Да.

— Вы сказали, что одной из причин, почему вы решили, что Джиллиан патологическая лгунья, был случай, когда она, будучи еще ребенком, принялась распускать слухи о какой-то девочке, а потом все отрицала, так?

— Наряду с остальными примерами.

Мэтт улыбнулся.

— Прошу прощения, доктор, но когда я был ребенком, мы просто называли подобное поведение девчоночьим.

— Протестую!

— Перефразирую, — ответил Мэтт. — Разве остальные девочки так не поступают? Мальчишки дерутся, девчонки сплетничают.

— Протестую! — снова воскликнул Джордан. — Хотелось бы узнать, когда мистер Гулиган получил степень по клинической психологии.

— Вопрос снят. Доктор, вы также упомянули кражу в магазине, которую мисс Дункан отрицала.

— Верно.

Мэтт повернулся и в упор посмотрел на Джека.

— Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное?

— Да… довольно часто…

— Разве для человека, совершившего преступление, неестественно отрицать содеянное, даже когда все улики против него?

— Наверное.

— Следовательно, вовсе неудивительно, что человек лжет, когда попадает в неприятности, доктор?

— Да.

— Разве от этого он становится патологическим лжецом?

Доктор Дюбоннэ вздохнула.

— Необязательно.

Мэтт торжествующе взглянул на свидетельницу.

— У обвинения больше нет вопросов.

От него пахло потом и кровью. У него была обаятельная улыбка, и Мэг могла побиться об заклад, что он понятия не имеет, куда попал. Она послушно прижалась губами к его щеке и покачнулась. Она упала к нему на колени и услышала, как он что-то недовольно пробормотал.

— Ты как? — спросил он.

Он хотел помочь ей подняться. Его руки случайно скользнули по ее груди и ягодицам, когда он попытался ее приподнять.

Между желаниями и действительностью — огромная пропасть; иногда воображение рисует мост еще до того, как у человека появляется шанс понять, что этот мост его веса не выдержит.

Он не ласкал ее, он пытался помочь ей встать. Но она мечтала о другом.

И в этот момент Мэг поняла, что она такая не одна.

На этот раз Рой принес бутерброды. На хрустящей булочке высился ростбиф, на пшеничном хлебе — салат с тунцом, были даже вегетарианские лаваши для тех, кто не ест мясо. И судья, и присяжные, и даже Джек отнеслись к угощению с благодарностью, и только Мэтт сидел с гордо поднятой головой, а на краю его стола лежал нетронутый бутерброд с индейкой.

— Чеснок, — признался Рой секретарю суда, которая задала вопрос о том, что он добавляет в салат. — Вы не ожидаете, что там есть чеснок, в результате он подкрадывается незаметно и больно кусает.

Мэтт нарочито спокойно поинтересовался:

— Ваша честь, этот свидетель чем-то еще может помочь делу, кроме как предоставив огромную дозу холестерина?

— Сейчас увидим, — пробормотал Рой, занимая место на свидетельской трибуне. Он поправил галстук, откашлялся и бросил сердитый взгляд на Мэтта. — Худые люди всегда ворчуны.

Джордан встал, держа в одной руке бутерброд, а в другой свои записи.

— Назовите суду свое имя и адрес.

— Рой Джи Пибоди. Я живу над закусочной «Приятного аппетита!» в Сейлем-Фоллз.

— Где вы находились тридцатого апреля, мистер Пибоди?

— Работал, — ответил Рой.

— Вам знакома Джиллиан Дункан?

— Да.

— Вы видели ее в тот день?

— Да.

Джордан откусил от своего бутерброда.

— Где? — задал он вопрос, когда проглотил.

— Она пришла в закусочную примерно в половине четвертого.

— Джек в это время был на работе?

— Разумеется.

— Вы когда-нибудь видели их вместе? — продолжал Джордан.

— Да.

— Не могли бы вы об этом рассказать?

Рой пожал плечами.

— Она пришла и заказала молочный коктейль. Потом передумала, сказала, что не голодна, и вышла. Я увидел, как она повернула за угол, туда, где Джек выбрасывал мусор.

— Вы это видели?

— Касса, за которой я сижу, находится у окна, — ответил Рой.

— Что именно вы видели?

— Должно быть, она что-то ему сказала, потому что он поднял голову и они начали разговаривать.

Для молчаливого Роя подобный монолог — большое дело. Джордан попытался скрыть улыбку.

— Как долго они беседовали?

— Должно быть, минут десять, потому что я успел перейти к другому ящику кассы. А чтобы пересчитать все монеты и купюры, нужно время.

— Спасибо, Рой. — Джордан приподнял свой бутерброд. — За все. Как только Мэтт встал для проведения перекрестного допроса, Рой повернулся к судье.

— Я могу задать ему вопрос?

Судья удивилась, но кивнула.

— Хорошо, мистер Пибоди, задавайте.

— Что, черт побери, было не так с моими кексами?! — рявкнул Рой.

— Прошу прощения?

— Вы же его не ели, верно? И сегодня не стали есть бутерброд!

— Мистер Пибоди, я вовсе не хотел вас обидеть. Я уже мотивировал свой поступок.

— Чем? Что моя стряпня недостаточно хороша для вас?

— Если берешь у свидетеля кекс, скорее всего, ему веришь.

Рой непонимающе смотрел на прокурора. Он явно был сбит с толку.

— Скажем так, я не употребляю глютен, — вздохнул Мэтт. — Теперь, если вы не против, позвольте задать вам несколько вопросов.

— Валяйте, я весь внимание.

Мэтт с мученическим видом закатил глаза.

— Мистер Пибоди, вы находились внутри, когда Джиллиан уходила?

— Я уже говорил.

— И Джиллиан завернула за угол закусочной?

— Да.

— У вас было открыто окно?

— Нет. Эдди говорит, что при открытых окнах кондиционеры работают впустую.

— Следовательно, вы не слышали, кто кого окликнул?

— Нет. Но я стопроцентно заметил, что она, когда оттуда уходила, была злая как черт.

Мэтт взглянул на судью.

— Я хотел бы исключить из протокола это утверждение.

— Нет, — ответила судья Джастис. — Мистер Пибоди, почему вы так решили?

— Она так задрала нос, что я подумал, что она непременно споткнется. Она чуть ли не бежала. Словно готова была задушить Джека.

Джордан расплылся в широкой улыбке. Если он выиграет это дело, то будет обедать в закусочной «Приятного аппетита!» до конца своих дней. И оставлять чаевые не только официантке, но и Рою.

— Вам известно, мистер Пибоди, почему девушка была раздражена?

— Откуда мне знать.

— Например, если бы Сент-Брайд сделал ей непристойное предложение, это могло бы стать причиной гнева?

Рой искоса взглянул на Джека.

— Наверное.

— Или если бы стал трогать ее за недозволенные места? Могло это стать причиной внезапного бегства?

— Наверное, — поколебавшись, ответил старик.

Мэтт вернулся к своему столу, взял бутерброд, откусил огромный кусок, прожевал и проглотил.

— Благодарю вас, мистер Пибоди, — улыбнулся он. — Не каждый день свидетели защиты угождают обвинению.

Мэг была не настолько глупа и прекрасно понимала, чем может обернуться заклинание, если попытаться повелевать другим человеком. Если оно сработает, это означает, что энергия и силы пройдут через тебя в кого-то другого и между вами двумя возникнет связь. А это в конечном счете означает одно: если пожелаешь кому-то зла, оно вернется к тебе сторицей.

Тем не менее сглаз не то же самое, что магия, которую используют для разрушения. В конце концов, заговаривая Стюарта Холлингза, они пытались излечить его от опухоли, нужно было побороть рак. Поэтому человека, который постоянно угрожает безопасности окружающих, необходимо остановить. Именно поэтому Мэг решила заклинанием связать ему руки.

Сегодня она впервые творила круг одна. Мэг опустилась на колени между кустами на заднем дворе, молясь об одном: чтобы мама не вернулась с работы раньше. Перед ней горела черная свеча, а в пепельнице, которую она достала с чердака, лежала палочка благовония.

Предполагалось, что она станет использовать воскового и тряпичного энвольта: он будет символизировать человека, которого она хотела остановить. Но Мэг никогда не была сильна в рукоделии, поэтому не знала, как смастерить куклу, похожую на кого-то. В конце концов она порылась в шкафу в корзине со своими старыми игрушками — Барби и Кэнами. Раздетая кукла с потускневшими волосами выглядела неприлично. Мэг сбрызнула ее соленой водой и прошептала заклинание, которое переписала из талмуда в «Ведьминой лавке».

— Будь благословенна, ты создание… сделанное в Китае… и измененное самой жизнью. Ты не пластмассовая кукла, а создание из плоти и крови. Ты между мирами и во всех мирах — будь в них пылинкой.

Она взяла куклу в руки и представила, что с неба падает серебристая сетка. Потом, достав из кармана шортов красную ленту, крепко обвязала ее руки, рот и бедра. Напоследок Мэг собрала всю энергию, которая бежала по нервам, питая ее страх, и направила ее на куклу. Та выскользнула у нее из рук и упала на землю.

— Воздухом и Землей, Водой и Пламенем будь связана, как я того желаю!

Больше Мэг не будет страдать. Она больше никому не даст себя в обиду. Ложь сильна лишь с теми, кто в нее верит. Мэг слишком поздно поняла это, а осознав, не обрадовалась. Она разорвала круг, взяла мамину лопату из садового инвентаря и закопала куклу под корнями гортензии. Сверху она придавила землю самым тяжелым камнем, который только смогла дотащить. И когда кукла, которая символизировала собой Джиллиан Дункан, была погребена, Мэг удовлетворенно похлопала по кургану.

Посреди перекрестного допроса Роя Пибоди к адвокату подошел пристав и передал ему записку.

— Это, наверное, какая-то шутка, — пробормотал Джордан, комкая записку в руке.

Он дождался, когда прокурор закончит допрос, и попросил разрешения подойти к судье.

— Ваша честь, можно объявить десятиминутный перерыв? — спросил он.

— У вас была масса времени, чтобы посовещаться со своим подзащитным, — начал было Мэтт.

— Я не собираюсь беседовать с клиентом. Если хотите, можете оставаться здесь и лично за ним присматривать. — Джордан повернулся к судье. — Мадам, это личное.

Она кивнула и предоставила Джордану перерыв. Он махнул Селене рукой и поспешно покинул зал суда.

Сын ждал его в коридоре.

— Лучше пусть новость будет хорошей! — грозно посоветовал Джордан.

— Думаю, что хорошая. — Томас протянул ему тетрадь. — Это пришло по почте для тебя.

Джордан бросил на сына рассерженный взгляд.

— И у тебя возникла настоятельная необходимость принести мне это во время процесса?

— «Книга теней», — прочла Селена, забирая у Томаса тетрадь. — Я видела что-то подобное в «Ведьминой лавке».

— Если уж Свет Звезды захотела сделать мне подарок, лучше бы прислала талисман на удачу.

— Джордан, похоже, это прислала не Свет Звезды, — негромко заметила Селена, потянув за серебристую ленточку, которую Томас использовал как закладку.

Джордан коснулся ленты. Потом взял тетрадь и пролистал ее, пробегая глазами написанное. Последняя страница надолго приковала его внимание.

Мало кому известно, что позволено использовать все — абсолютно все! — чтобы освежить свидетелям память.

Джордан не отрывал глаз от тетради.

— Откуда это у тебя?

Томас на секунду задумался, а потом ответил:

— От доброй ведьмы.

Джек, заняв место за свидетельской трибуной, настороженно смотрел на противника.

Своего адвоката.

Сначала Джордан не хотел, чтобы Джек выступал в суде, считая, что он лучше своего клиента справится с этой задачей. Но свидетелями защиты были ведьма, пара токсикологов, психиатр и Рой — звучит как окончание какого-либо анекдота, а не опровержение обвинения. Джек умеет говорить, у него располагающая внешность, он образован — даже если он ничего не сможет противопоставить версии Джиллиан, на месте свидетеля он будет отлично смотреться.

По иронии судьбы человек, которому Джек меньше всего склонен был доверять, оказался единственным, кто сейчас мог ему помочь. Он занял место свидетеля, не переставая думать: «Все они одинаковые. Лжецы. Все как один». Он был уверен, что если первый адвокат его подставил, то подставит и второй.

«Не показывай агрессию, не ершись, иначе подумают, что ты склонен к насилию, — минуту назад предупредил его Джордан. — Просто следуй моим подсказкам. Этим я зарабатываю себе на жизнь».

Но Джек не мог этого сделать. Казалось, будто Джордан стоит на краю утеса и подбивает его спрыгнуть, обещая поймать… но у Джека еще не зажили синяки от прошлого падения.

Джордан наклонился к подзащитному, чтобы один Джек его слышал.

— Черт побери, перестань витать в облаках! — зло прошипел он. — Без тебя мне не справиться. — Потом улыбнулся и продолжил: — Что было дальше?

Джек на мгновение снова оказался в лесу. Их смех вспыхивал подобно звездам. Протяни руку — и поймаешь.

— Я вышел на поляну, — медленно произнес Джек, — и когда поднял глаза, то увидел группу девочек. Обнаженных.

После этих слов зал замер.

— Секундочку! — остановил его Джордан. — Вы утверждаете, что наткнулись на группу обнаженных девушек?

— Да. И я подумал: наверное, я так много выпил, что у меня начались галлюцинации.

— Могу представить. Что вы еще помните?

Джек покачал головой.

— Я такого никогда не видел. Там были свечи. А с деревьев свисали ленты.

Джордан подошел к столу с вещественными доказательствами и взял одно.

— Такие ленты?

— Да, но только длиннее.

— Что-нибудь еще помните?

Джек закрыл глаза, силясь собраться с мыслями.

— Это только обрывки воспоминаний… Например, я закрываю глаза и вижу костер, а когда просыпаюсь утром, то чувствую во рту сладковатый привкус, который запомнил с той ночи. — Он разочарованно покачал головой. — Но провалов слишком много, а те фрагменты, что я вспоминаю, кажутся бессмысленными.

Джордан подошел к своему подзащитному.

— Вы запомнили какие-нибудь особые предметы, которые лежали на поляне?

— Протестую! — лениво возразил Мэтт. — Если свидетель ничего не помнит, не стоит мистеру Макфи заполнять эту пустоту за него.

— Протест принят.

Джордан взглянул Джеку в глаза.

— Вас раздражает то, что вы не можете вспомнить события той ночи?

— Вы даже представить себе не можете как! — Джек пытался подыскать подходящие слова. — Я знаю, что не совершал того, в чем меня обвиняют. Просто знаю — и все! Но вспомнить ничего не могу.

— Что, по-вашему, могло бы освежить вашу память?

— Не знаю, — признался Джек. — Я уже все перепробовал.

— А мне достаточно подержать в руках один сувенир — и вот я опять уже там, — улыбнулся Джордан. — У меня есть довольно грязный мяч, который я поймал во время седьмого матча Американской лиги в восемьдесят шестом году, тот мяч, которым Хендерсон пробил Донни Мора из «Калифорния Энжелз». Каждый раз, когда я беру его в руки, я вспоминаю, как «Сокс» выбиваются в лидеры и попадают на чемпионат мира.

— Ваша честь, протест! Как бы мне ни нравилось слушать истории из жизни мистера Макфи, они не имеют отношения к делу.

— Уважаемый суд, это не так. Я бы хотел представить в качестве улики вот эту тетрадь, чтобы свидетель мог освежить свою память.

Джордан потянулся через стол, взял у Селены черно-белую тетрадь и положил ее на стол с вещественными доказательствами.

— Позвольте подойти? — выкрикнул Мэтт, вскакивая с места.

— Мистер Макфи, что на этот раз у вас в рукаве? — спросила судья Джастис.

— Ваша честь, в законе о предоставлении улик сказано, что я имею право освежить воспоминания свидетеля любыми находящимися в моем распоряжении документами. Это «Книга теней» — дневник ведьмы, если хотите, — и здесь описаны языческие ритуалы, которые имели место в ночь предполагаемого изнасилования.

Судья Джастис повертела тетрадь в руках, пролистала и протянула для ознакомления Мэтту.

— Ваша честь, это против правил, — настаивал Мэтт. — Подсудимый не написал в этой тетради ни одной строки… он даже не знает, что в ней. Чтение не освежит его память, а лишь создаст новые воспоминания. — Он прищурившись посмотрел на Джордана. — Мистер Макфи пытается изыскать способ вложить в уста своего клиента нужные слова.

— Даже если свидетель не приложил руку к созданию этой книги, мистер Гулиган, защите разрешено использовать ее для того, чтобы освежить память клиента. — Судья повернулась к Джордану. — Я сама храню сувенирный кубок ежегодного чемпионата семьдесят пятого года, когда Карлтон Фиск в шестом матче чуть не заступил за линию. Он остановился всего в нескольких сантиметрах. Как только я беру в руки эту чудовищную пластмассовую чашу, я сразу вспоминаю волшебство того мгновения. Протест отклонен.

Как только Джордан передал своему подзащитному тетрадь, руки Джека задрожали.

— Той ночью, — бормотал он, — я видел, как она писала, сидя под кизиловым деревом.

— А потом?

— Потом она встала… — медленно произнес Джек. — Встала и окликнула меня по имени.

Более трезвый мужчина развернулся бы и ушел, но Джек в голове такую мысль удержать не смог. Его слишком озадачили другие вещи: ленты, висящие там, где никогда не висели; нож, лежащий перпендикулярно белой свече; запах корицы; уже сам факт того, что она обращается к нему.

— Ты как раз вовремя, — сказала Джиллиан. — Мы тебя ждали.

Он спит, и все это ему снится. Плохой сон. Его преследовала машина, он бежал от Уэса, а теперь эти полураздетые девочки. Но сейчас все встало на свои места. Это всего лишь игра воображения. Теперь он в безопасности, потому что знает, что все происходит не наяву.

Джиллиан взяла его за руку, и он вздрогнул.

— Бедняжка Джек, — успокаивала она, гладя его по голове.

Она прикоснулась к его рассеченной брови, к ссадине на его щеке, а потом взяла свою рубашку и вытерла кровь.

Ее прекрасная грудь оказалась всего в сантиметре от его губ и выглядела такой настоящей… Где-то в самом дальнем уголке сознания Джека росло сопротивление.

— Я не могу… мне нужно…

— Остаться, — закончила за него Джиллиан и улыбнулась подругам. — Чего мы еще сегодня ночью не сделали?

Невысокая толстушка испуганно приоткрыла рот.

— Джиллиан, не надо!

Неожиданно Джек увидел происходящее словно со стороны. Девушка, держащая его за руку; ленты, развевающиеся за их спинами…

«Тебе нельзя здесь быть, — напомнил он себе, — потому что…» Но закончить он не смог. Он приказывал ногам уходить, но был слишком пьян. «Уходи», — думал он и не осознавал, что говорит вслух, пока Джиллиан не повернулась к нему.

— Неужели мы тебе не нравимся?

— Я должен идти, — треснувшим голосом произнес он.

— Но прежде ты мне поможешь, хорошо? Для этого нужен мужчина.

Сейчас он соберется с силами и выберется из неприятной ситуации. Неожиданно Джиллиан переплела его пальцы со своими и направилась к костру. Потом она побежала, и у него не оставалось выбора, как последовать за ней и перепрыгнуть через огонь.

Они упали на землю. Лицо Джиллиан пылало.

— Теперь ты связан со мной на целый год.

Джек ничего не понял, а потом вообще перестал что-либо соображать. Пес плыл перед его глазами. Он видел, как девочки пьют из термоса, как передают друг другу печенье.

— Тебе, — протянула ему стаканчик Джиллиан.

Возможно, он бы и выпил, если бы одна из девочек не потеряла равновесия и не упала прямо на него.

— Ты как?

Он взглянул на девочку — Мэг, так ее звали, она была дочерью местного детектива, — и в ту минуту она очень напоминала Кэтрин Марш. В ее глазах читалась та же мольба. Сердце Джека бешено забилось. Он повернулся к девочке повыше, сидящей рядом с Джиллиан… Все они выглядели одинаково. У всех было одинаковое выражение лица. То же желание, то же непреодолимое желание в глазах, которое раньше чуть не разрушило его жизнь.

Поиск по сайту: