Но по сути он уже всё для себя решил

Так оно было или не так, сказать невозможно, однако факты говорят о том, что в апреле 1787 года Людвиг действительно отправился в Вену, и что эту поездку оплатил курфюрст-архиепископ, -- правда, оплатил не слишком щедро, поскольку юноша вернулся с долгами, рассчитываться за которые опять же пришлось княжеской казне: с семьи Бетховенов взять было нечего. То ли Макс Франц плохо себе представлял, что и сколько стоит в Вене, то ли шестнадцатилетний подросток не был способен рассчитать свои средства до крейцера, но "командировочных" ему не хватило.

Скорее всего, активным организатором этой поездки был Неефе. Иное трудно предположить, ибо самый влиятельный из первых меценатов Бетховена, граф Вальштейн, приехал в Бонн из Вены только в 1788 году. Неефе был деловит и притом красноречив, он обладал несомненным общественным темпераментом и всячески продвигал своего ученика "в люди". Отправить же Бетховена в Вену на неопределённое время, сохранив за ним место и жалованье, без соизволения архиепископа было невозможно - значит, следовало убедить Макса Франца в том, что его благодеяние непременно окупится в будущем.

Разумеется, отправляться в дальний путь наобум, не имея надёжных рекомендательных писем, выглядело бы чистым безрассудством. И некие бумаги у Бетховена, несомненно, имелись. Только мы не знаем, к кому и от кого. Но естественно предположить, что как минимум одно из этих писем должно было быть адресовано Моцарту, и что на этом письме, вероятно, красовалась подпись самого курфюрста-архиепископа Макса-Франца. Ведь речь шла о своего рода служебной командировке с целью повышения композиторского мастерства юного органиста боннской капеллы. Скорее всего, дал письменную характеристику своему ученику и Неефе, отнюдь не чуждый тщеславию. С Моцартом он, в отличие от Макса Франца, знаком, судя по всему, не был, но фамилия Неефе пользовалась определённой известностью в музыкальных кругах, и Моцарт, по-видимому, мог о нём слышать.

Итак, Бетховен прибыл в Вену 7 апреля 1787 года (это было точно выяснено впоследствии по архивным данным, ибо все приезжавшие в город и покидавшие его фиксировались полицейским ведомством).

По сравнению с Бонном имперская столица выглядела весьма импозантно: уже издали виднелись высокие шпили готических соборов, блестели на солнце кровли дворцов, ровными линиями расчерчивали окружающее пространство длинные крепостные стены, мощёные дороги и аллеи вдоль них. Однако по-настоящему большим городом Вена никогда не была, и центральную её часть, стиснутую тогда стенами и бастионами, а теперь отграниченную красивым бульварным кольцом, Рингом, нетрудно обойти пешком, что нередко и делают нынешние туристы при хорошей погоде.

Где остановился юноша, неизвестно. Возможно, ему подсказали недорогую гостиницу на окраине, или он снял самую скромную каморку в мансарде (жильё в Вене всегда стоило дорого, и бедняки нередко довольствовались углом или даже койкой). А может быть, по неопытности и непрактичности Людвиг, наоборот, соблазнился предложением "уютной комнаты в благопристойном пансионе", что было ему явно не по карману. Не исключён и какой-то иной вариант: например, устройство "по знакомству" (мог же, в частности, кто-то из коллег или покровителей дать Людвигу адрес порядочного приятеля в Вене). К сожалению, никаких подробностей о той поездке до нас не дошло, кроме смутных преданий и недостоверных анекдотов.

Придётся вновь прибегнуть к помощи воображения.

Поиск по сайту: