Зато в начале 1787 года на приём к курфюрсту-архиепископу Кёльнскому явился придворный органист Неефе

После подобающих велеречивых приветствий и поклонов он перешёл к сути своей просьбы, заключавшейся отнюдь не в повышении жалованья:

­­-­- Вашему преосвященству, вероятно, известно, что среди членов вашей капеллы имеется мальчик, сын придворного тенориста и внук покойного капельмейстера, юный Людвиг ван Бетховен.

-- Да, он делит с Вами должность органиста и обычно играет на утрене, -- проявил свою осведомлённость Макс Франц. - Вы им недовольны?

-- Напротив, Ваше преосвященство! Мне несказанно повезло, что я его встретил! Я впервые в жизни сталкиваюсь к таким дарованием, которое без преувеличений можно назвать гениальным!

-- Что-то я не замечал в его прелюдировании ничего выдающегося, -- покачал головою ариепископ.

-- Чин церковной службы и скромность органа капеллы просто не позволяют ему развернуться в полную силу, -- посетовал Неефе. - Но если бы Вы соблаговолили послушать его импровизации на клавире, Вы бы тотчас изменили своё мнение! А ведь он не просто импровизатор, он - композитор, имеющий несколько изданных сочинений, которые хорошо разошлись и с удовольствием исполняются здесь в салоне госпожи графини фон Меттерних, в доме господина барона фон Вестерхольта, в доме советницы фон Брейнинг и в других достойнейших семействах...

-- Неужели? И что он успел сочинить?

-- Если Ваше преосвященство дозволите, я принесу Вам эти пьесы, а пока что лишь назову: три клавирных сонаты, посвященных Вашему покойному предшественнику, три клавирных квартета, концерт для клавира с оркестром...

-- Ого! Даже концерт!

-- Это, кстати, не самое новое и не самое лучшее его сочинение; он был написан года три назад и исполнен членами капеллы в приватном собрании. Я уж не говорю о мелочах - вариациях, рондо, песнях... Их число растёт с каждым месяцем.

-- Надо будет послушать, -- несколько недоверчиво заинтересовался Макс Франц. - И чего Вы хотите он меня? Повышения мальчика в должности? Но ставки пока нет, да и... сколько лет этому новому Моцарту?

-- По уверениям отца, четырнадцать. Хотя некоторые соседи уверяют, будто уже шестнадцать. Впрочем, Вы сами его видели; по-моему, лет пятнадцать ему всё-таки есть. Голос у него уже начал ломаться.

-- В этом возрасте Моцарт был давно знаменит.

-- У Моцарта, Ваше преосвященство, был другой отец, чем у Людвига. К сожалению, господин придворный тенорист мало что может дать своему гениальному сыну. А такому таланту нужна школа, которой здесь не у кого получить.

-- Даже у Вас, господин Неефе?..

-- Я никогда не занимался преподаванием генералбаса иконтрапункта, а больше сведущ в практической композиции. И... честно признаюсь: мои скромные способности заметно ниже возможностей такого ученика. Единственный, кто мог бы им руководить - это, пожалуй, сам Моцарт.

-- Вы предлагаете мне... выписать сюда Моцарта? - Макс Франц звонко засмеялся, хотя Неефе не понял, почему.

-- О нет, Ваше преосвященство! Давать Вам такие советы было бы слишком большой дерзостью с моей стороны. Я пришёл ходатайствовать о вспомоществовании моему протеже для поездки в Вену, где он мог бы показать Моцарту свои опыты и, при его согласии, сделаться там его учеником.

-- Разве я могу возражать, если на то есть желание мальчика?

-- Желание его огромно, но средства крайне скудны. На свои деньги он поехать не может; его половинное жалование помощника органиста нужно семье. Отец зарабатывает ровно столько, чтобы жена и дети не умерли с голоду. Вдобавок госпожа ван Бетховен давно серьёзно больна, и немало денег уходит на лечение. Ваше преосвященство, для Вас это была бы совсем небольшая сумма, зато Вы могли бы войти в историю как попечитель великого дарования! Если бы Вы приказали своему казначею оплатить поездку юного Бетховена в Вену, сохранив за ним на время отпуска жалованье, благодарность к Вам со стороны мальчика и его родных не знала бы границ!

-- Допустим. А Вам-то что от всего этого, господин Неефе? Ведь обязанности отсутствующего придётся исполнять Вам, не получая за то никакой дополнительной платы.

-- Самое обременительное в них - это вставать в полшестого утра, Ваше преосвященство, но придётся привыкнуть. Что же касается платы... Буду с Вамиоткровенен как на исповеди, Ваша великокняжеская светлость. Я - человек скромный, но в душе честолюбивый. И я хорошо понимаю, что мои собственные сочинения, хотя они и имеют некоторый успех, не сделают моё имя бессмертным. Однако если через много лет и веков потомки будут повторять имя Неефе рядом с именем Бетховена - мне будет, пожалуй, достаточно для посмертного блаженства...

-- Вы полагаете, что я должен думать о себе то же самое?

-- О нет, никоим образом, ибо Ваше благородное имя уже принадлежит истории. Но, оказывая мальчику милостивое благодеяние, Вы через несколько лет получите капельмейстера, равного талантом Моцарту, и притом всецело обязанному Вам...

Поиск по сайту: