В центр района, в Каргополь и к дому

Ну и чудо пироги, пироги и рыбники. А если с хорошо подслащённым чаем? За столом все четверо и куча пирогов.

- «Где тут рыбники?» - спросил я, разглядывая пироги.

Все пироги и рыбники из чёрного хлеба, вот это да, я такого не видел. У мамы пироги были из белого теста, пышные, с хрустящей нижней корочкой и румяные сверху. Взял пирог-рыбник, тёпленький и тяжёлый, ломоть щуки с наружи, как у мамы, и так же загнуты края на ломоть щуки. И румяная корочка есть, только на чёрном «житнике» не так ярко выражена, и не золотистая, а похожа на корочку свеже, выпеченного тёплого чёрного хлеба из магазина. И пахнет так же. А корочка пропитана запечённой щукой, красота, второй стакан сладкого чаю и рыбника не стало. Потянулся за вторым рыбником.

- «Остановись, ведь лопнешь?» - сказали мне вслед за движением моей руки.

Но я был достаточно настойчив и умял ещё половину рыбника.

- «Завтра будем собираться домой, нужна всё собрать, что мы с тобой насушили, наварили, тяжело будет» - сказали мне, но я уже не слышал, голова давила на подушку.

- «По пути заедем к моим землякам, ты их знаешь, у них сын Коля учится в ГПТУ-28, с ним может и на рыбалку на озеро Лача сходишь» - это я чётко внял и сидел уже у стола.

- «Куда, где и как» - по интересовался я, и потянулся за не доеденным пирогом-рыбником.

- «Каргополь стоит на берегу озера Лача и река вытекает Онега, туда и поедем. У Николая лодка есть, придумаете что-нибудь.» - сказала мама, а я уже умял остаток рыбника и запил чаем. Всё я сплю.

С утра началась суета, Достали ведро малинового варенья, это понесёт мама, а мне достался полный рюкзак сухих грибов-болотников, одной рукой поднять можно, не более трёх килограммов, по мне ноша. Что ещё собрали, не помню, но было много. До Песков добрались на телеге, телегу нам подогнали. Попрощались с тетями: Аней и Клавдией, сели в «пуазик», входная дверь у которой открывается водителем за ручку и в путь до Каргополя. Что нам 53 – километра и мы в Каргополе. Нас не встречали, но ждали, мама договаривалась с ними ещё в Северодвинске, были они у нас в посёлке на улице 1-й южный переулок, дом 24. Зашли мы в дом, нас радостно встретили, видно ждали. Разговоры за столом, за питьём чая с пирогами, но не с щукой, а с сорогой, костлявая правда, но ничего.

- «Это у Вас такая рыба ловится» - спросил я.

- «Да это у нас на озере Лача, если есть желание, завтра махнём на лодке после обеда с ночёвкой. Надо только заранее червяков насадить на крючки. Сможешь, Геннадий?» - вступил в разговор Николай, который учился в ГПТУ-1 в нашем городе.

- «Насаживать червяков, дело знакомое мне, где их искать и я готов?» - бодрёхонько и уверенно выпалил я.

- «После ужина сходим за червями, есть тут местечко, а я к ребятам за крючками, брали они у меня» - задал план Николай.

Я почти ничего не понял в его плане, как это так не держать дома крючков и бегать к друзьям, что бы взять крючки. У меня вроде все крючки дома находятся?

- «У меня с собой крючков много» - выдал я Николаю.

- «Пригодятся и, твои. Пошли, в навозе поковыряемся» - буркнул Николай.

Пошли мы куда то за город, правда не особо далеко, попали на какую то ферму и там я сделал себе вывод, что тут не коров разводят, а красных навозников.

- «Вот ведро Гена, приступай, червей много надо, если останутся за домом вывалим, есть местечко у меняя, а к ребятам за крючками» - получил я задание и Николай скрылся.

Червей, конечно, я капывал и видел не раз, но столько их тут в перепревшем навозе, впечатление, что тут колхоз по разведению червей. Мои выводы и размышление ни к чему, нужно приступать к добыче червячков навозников. Долго ли опытным рыбакам, на копать червей для рыбалки, конечно, нет, но в голове не укладывается куда столько, целое ведро надо (ведро 5-ти литровое, слава богу, не 12-ти). Хоть их и много, но ушло часа полтора, что бы наполнить вёдрышко, живая масса в ведре, ух, и шевелятся же они в общем клубке, немного даже страшновато. Тут и Николай подошёл с сумкой и удочкой.

- «Это тебе удочка, половишь на её, я не люблю ловить на «уду», волокита какая то» - сказал Каргопольский наставник.

Рыбак рыбака видит из далека, но этот рыбак не любит ловить на удочку и на рыбалку не берёт её. Одна удочка и только для меня, для того, который не знает этих мест. Одна удочка и один крючок, нас двое и полное ведро червей. Странно, аж жуть. Утро вечера, поумнее.

Утром я начал опять удивляться. Николай посадил меня во дворе на лавку, поставил ведро с червями, вынул из сумки, что похожее на кучу ниток.

- «Вот пучок поводков с крючками, берёшь поводок и насаживаешь целого червяка на крючок, оставляешь не большой кончик, остальное, отрываешь и вон туда в банку, на озере выкинем для подкормки. Насаженные крючки с поводками складывай в эту тряпицу, а червяков присыпай земелькой и смачивай чуть водой».

- «Слушай Коля, а сколько тут поводков»

- «Весной, мы с ребятами сделали пятьсот поводков, вот и пользуемся кому надо. А сколько осталось, я не считал. Где то после обеда выступаем. Пойду я лодку приводить в порядок».

Тут я начал понемногу приходить в себя и соображать. Нитка у поводков из капронового тонкого шнура, пропитанный резиной, от чего он относительно жесткий. Это быстрее всего из корда или автошины или приводного ремня. Крючок № 10 с длинным цевьём. Поводок, длинной, где то 25 см. Работа предстоит не для ленивых. В перёд и с песнями. Первый поводок, второй поводок, один червяк на крючке, второй червяк на крючке. Стоп. Считать бесполезно, всё равно собьюсь со счёта. Из пучка поводок, червячок на крючок и в другой пучок. Дело налажено, вот только лишний кончик червяка, если бы зубами откусывать дело пошло бы быстрее, пришлось сходить за ножиком своим, отлично, зубы будут целы, да и не гигиенично как то. Ну и тупизна от такой работы:- взял поводок, из одной куски, насадил червячок, положил поводок в другую кучку и т.д. и т.п. Одна кучка убывает, другая прибывает и только тогда, когда кучки стали, как мне кажется одинаковыми, вроде стало веселей. И так часа четыре, уже и есть захотелось. А результат, конечно, есть, десять поводков осталось с лева. Ещё рывок, всё, задание выполнено. Ручки помыты и я в доме. Тут и Колян появился, во, чертёнок, всё время появляется вовремя, не система ли это. Ладно, пусть, мне бы вырваться на озеро, говорят оно большое, хоть и одна удочка на двоих, но мы попробуем.

Ну и лодка, наподобие Соломбальской полу долблёнки. Килевая часть из осины выдолблена, а борта сосновые или еловые доски. Три или четыре поперечные скамейки, в корме и носовой части площадки. Самое интересное, в кормовой части мотор, во чудо техники. Один цилиндр и маховик больше чем мотор, бензобак литра три и больше ничего, да вал уходит в ахтерштевень.

- «Коля, а винт то есть у этого мотора?».

- «Дурень, загляни за корму, что видишь?».

- «Вижу винт» - удовлетворённый в наличии винта, сказал я.

В лодке лежало две больших корзины, сложенные одна в одну, зачем столько, но молчу, увидим после, и якорь, в виде куска рельса с дыркой, в которую просунута верёвка, второй конец за лодку, вполне логично, подумал я. Червяки с поводками взяты, банка с остатками от червей взята, сумка кирзовуха то же взята, а в ней и запасы продовольствие, чего наложили не знаю. Там разберёмся.

- «Всё, в путь. Гена, начинай крутить маховик по часовой стрелке»

- «Да не ладошками, а вон ручка, как у машин, ей и крути маховик и поэнергичней».

Сунул я заводную ручку в трубу спереди маховика, передняя опора маховика на подшипнике. Ручка упёрлась в маховик, да и зацепилась она за зубья маховика. Колька засмеялся.

- «Эй, неуч, не торопись, начни тихонечко и с нарастающим усилием крути, но равномерно» - поступил совет с кормы.

Зацепил за зубья маховика ручкой, тихохонько начал крутить, увеличивая усилие на ручку и когда маховик набрал обороты, крутить стало легче, только поддерживай обороты. Колька чего то включил, что то нажал.

Вонь, огонь и чёрный дым, пых, пых и несколько раз чих, чих, а потом, тук, тук и тук, тук,...,и ровно затукал.

- «Отдать концы» - это я знал.

- «Есть, отдать концы» - повторил я команду, новоявленному капитану.

Лодка упёрлась в пирс, не носом, а натянутой верёвкой о бревно, вбитое в дно реки. Концы в лодке и я оттолкнул пирс от ахтерштевня. Коля вырулил на реку, есть на этой лодке и руль, но я почему то его не увидел, когда смотрел, есть ли винт гребной.

- «Генка, иди на корму и садись за руль, рулевым будешь. Держись не далеко от правого берега, большие корабли обходи, что мельче нас топи» - поступила команда от «капитана».

Руль я нашёл, от него шёл прут, загнутый немного к верху, значит это ручка руля. Взялся я за ручку, повернул в лево и в право, лодка слушается.

- «Во, во так и рули».

- «А сколько рулить».

- «Часа три, может чуть больше, рули. Увидишь озеро, держись то же правого берега. Я немного перекушу и тебе дам, посмотрим чего они нам дали».

Ну, и капитан, не посмотрел даже, что нам дали. Зря я так подумал. Капитан, не глядя достал огурчики, хлеб, соль, рыбники и стакан, за стаканом последовал «фунфурчик».

- «Бушь?»

- «Не бушь».

- «Как хошь».

Рыбник он передал мне, а сам налил в стакан из «фунфурика». Я в то время был прилежным мальчиком и в эти игры не играл. Время бежит, наша лодочка идёт медленно, но уверенно, под руководством:- рулевого, штурмана и лоцмана в одном лице. Узнал, что мы идём против течения, значит, река Онега вытекает из озера. А капитан, Колик уже сопит в носовой части лодки. Смены вахты не ожидается, сам вахту сдал сам у себя вахту и принял. Крупные корабли обхожу, а мелкие почему то не попадались, топить не кого. Да и меня, никто не пытался топить, проходили с лева, и на реке правостороннее движение, если соблюдать, то топить не будут, это я быстро усвоил. На реке красота, то деревушки, то церквушки. Река становится всё шире и шире, и я уже почти под углом к берегу, я к берегу, а он всё уходит вправо, чё-то я к нему приблизиться не могу.

- «Эй, рулевой давай резко к правому берегу, выходим в залив, а ты почти на середине, если заволнит, то трёх лошадей в этом моторе не хватит. В «море» выходим, понял?».

Понял я только тогда, когда левого берега не стало, с концами ушёл влево. И правый берег резко пошёл вправо. Вот это да, я вышел почти в «море» и скоро не будет видно «родимой земли».

- «Колька выругался матом. Рули в берег» - и залёг мой капитан.

А красота, не описуемая, впереди ни чего, одна вода, кругом вода, волны и отраженное солнце в глаза от волн, которые «всё хлещут и хлещут о борт корабля».

- «Мы вышли в открытое море, не видно родимой земли» - это в моей голове настроилась мелодия морская.

Мелодия хорошая конечно, но немного грустная и печальная. А нам печаль и грусть ни к чему. Разворот почти на 180 градусов, шёл на юг, теперь иду обратно на север, туда, где родная земля. Да, резковато я выскочил на «морские» просторы. «Родная земля» оказалась впереди и слева. Полчаса пилил до берега, такое впечатление, что стою на месте. Вот она «родимая» в десяти метрах. Развернулся на 90 – градусов и вдоль, вдоль камышей и тростника, не заходя в их, идя в трех метрах.

- «О, не прозевай, впадающей реки, нам в камыши, но за рекой, там ловить будем» - получил я указания «капитана», который не заметил особо, моих выкрутасов. Идём вдоль камышей, ага здесь наверно и впадает река, чистое место до берега, а затем снова камыши. Прошёл протоку, подхожу к тростникам.

- «Капитан», справа прошли реку, по курсу тростник и камыши».

- «Вон кол стоит рули к нему».

- «Есть курс на кол».

Мы приткнулись у кола, контакт с колом есть, привязался верёвкой от якоря.

- «Доставай поводки, на которые ты насаживал червей, а я багром достану шнур из воды и будем привязывать поводки. Ты подаёшь, а я их привязывать» - получил я новое задание от Колика.

В дно озера вбит кол, к колу привязана верёвка, не капроновая, толщиной, где то 4-5 мм. Николай достал багром шнур, и я подал ему первый поводок.

- «Учись, «Салага», как привязывать поводок к шнуру одной рукой» - ещё одно напутствие.

Держась одной рукой за шнур, другой рукой за кончик поводка, прислонил его к шнуру, и кончиком обогнул поводок, просунул петельку поводка между шнуром, и огибающим шнур поводок, чуть подтянул за длинный конец и готово, поводок на шнуре. Так как шнур из верёвки и поводок из верёвки, натянув конец с крючком, он надёжно держится на шнуре и не скользит. Что бы снять поводок, надо лишь потянуть за свободный кончик петли и поводок остаётся в руке, а если поймалась рыбка, то положить её вместе с поводком в корзину. Настоящий конвейер. Насадил он с десяток поводков и…

- «Всё Гена, вперёд и с песнями, привязал поводок, и на вытянутую руку подтянул лодку и снова привязал поводок. Подтянул лодку, привязал поводок, подтянул, привязал. Справа, у тебя куча поводков, а слева пустой шнур. Как кончатся поводки, перемёт будем считать, насажен!» - получил я решающее задание.

Колик сел на корму и закурил, а я приступил к работе. «У них там порядок – кто не курит, тот работает». Сначала дело шло не очень гладко, потом лучше и лучше, а затем привязывал поводки почти не глядя. Подтянул лодку, привязал поводок и как заведённый тыр-пыр, тыр-пыр. Полтора часа «тыр-пыркался». Чуть, чуть не до-подтягивался до второго кола. Отпустил шнур, он и утонул. Колян, уже давно храпит.

Сел на вёсла и отплыл к колу, привязался к нему. Лодку развернуло; то ли по течению, то ли от ветра, а получилось вдоль тростника в метрах трёх-пяти, значит, дует в спину. Достал из сумки, что бог послал, и мама положила: - пироги с сорогой, с капустой и вездесущие в этом районе огурцы. Хороший обед, заодно и ужин получился, вот только чайку бы попить, но костра не разведёшь в лодке. Достал кружку, черпанул забортной водички запил пирожки, вот если бы с конфеткой, забыли мы взять или кто-то забыл положить нам «Машкину радость» в сумку. Сел на лавку, огляделся вокруг. Красота неописуемая. За привязыванием «шнурков» не заметил, что солнышко развернулось на запад и скоро его лучики начнут касаться острых вершинок елей, которые стоят на склоне берега, и довольно высоко, и что бы увидеть остроконечные вершинки нужно задирать голову. Самого то, главного я и не заметил, за праведными тяжкими трудами своими. Зорьки, не заметил начало вечерней зорьки. Небо было таким нежно-голубым, а солнышко так ярко до боли слепило глаза, что с ним? Всему есть начало и всегда есть вечерняя «Зорька». А если идёт «Вечерняя зорька», что нужно делать, когда ты в лодке и на озере «Предков»?

- «Мочить и топить червяка с поплавком» - громко говорим мы!

Конечно, очень удивительно, три часа на озере: и рулил по озеру, и вёслами волну гнал, и руки полтора часа отмывал в озере, а удочку не забросил, по моему я не тем занимался, кажется? Червя ков много, целая литровая банка, хоть и половинками, на озере лёгкая рябь, что и надо, до тростников доброшу, а зорька??? Небо на востоке потемнело и стало темно серым, а запад? Солнышка не коснулось верхушек разлохмаченных елей только на «два миллиметра», обнажив на малиновом фоне свои, разлохмаченные ветви. И в этом малиновом цвете, огромный тёмно-красный шар. Звезда, которая нас греет, неужели она остывает и превращается в газовое облако, и поглотит нас «сегодня»? Уверен, что нет, это просто эффект линзы. Нам, как то, Борис Порфирьевич – учитель по физике, объяснял, что наше солнышко, если оно сверху, то оно одного размера, а если у горизонта, то раза в три больше по диаметру. Путь лучей солнышка по атмосфере у горизонта раза в три длиннее, чем путь лучиков в атмосфере над головой. Секрет прост, по краям (сверху) тоньше, в середине (на горизонте) толще – дольше все, всё знают, в школе, наверное, учились – но напомню - это линза.

Лирику в сторону, хоть без нее никуда. Червяк на крючок, два пальца за крючок, пробка - поплавок вверх на метр как сверчок. Еле слышный свист лески, бульк-бульк и тишина, нарушаемая еле слышным плеском ряби об борт лодки. Устроился, поудобней, на лавке, устремив свой взгляд на «антенку-спичку» мой пробки, а она: то вверх, то вниз по ряби, наклонившись под углом к воде, от ветерка. Жду, что дальше будет?

Резкие чередующие рывки пробки в сторону и немного вглубь, антенка изменила угол наклона к водной глади. Попрыгунчик - поплавок «утонул» - подсечка. Удилище в дугу, а поплавка не видно. Всё, в голове проносится мысль, зацепил за якорь. Никаких якорей – это поклёвка «сороги». Леса натянута, «сорога» даёт свои круги, показался поплавок и за ним из воды вылетает, сверкающая на солнце, дребезжащая плотвичка. Ничего себе плотвичка грамм 350-400, такие, в районе Белых озёр дикая редкость. Сменил червяка: и заброс «плотвичка, и заброс «плотвичка». Добрые «плотвички». Откуда они тут, и сколько их тут. А вот и «окунёк», смелый и уверенный, хватанул, без раздумья и нет пробки, вылетает из воды растопыренный своими колючками. Величиной, как и его подружка «сорога» 350-400 грамм. Стайки видно чередуются, то сорога, то окуни.

- «Ты чего «дурью» мучаешься, перекуси и спать ложись, завтра поутру снимем рыбу, и домой» - получил я чёткие распоряжения, почти не проснувшего наставника, во время поворота вокруг своей оси.

Солнце на половину опустилось за лес, склон берега превратился в зловеще-странное состояние. От моей лодки шёл узкий луч к берегу, расширяясь по гиперболе к берегу в право и в лево. Мерцающий свет от больно-жёлтого у лодки и кроваво-красного у берега, переходит в сполохи на склоне на ветвях деревьев и вверх до самых макушек. Над остроконечными, вершинками елей, зажглись желтовато-красные языки на фоне багрово-красном закате. Сотни свечей зажглись над горизонтом, но ни дыму, ни копоти, одни сполохи, жёлтое на красном, красное на багровом, и как то странно движется всё это.

Нет, это я вместе с лодкой покачиваюсь, ветерок стал по сильней, вот и появилась борто-килевая качка, да в голове муть. Качка и муть мигом прошла, когда, кто, то из рук выдёргивает удилище и леска уходит под лодку. Всё я проснулся; поплавка нет, конец удилища почти в воде, и кто то упорно дёргается и кто то тянет за леску. Ну «блин ты мой блин», ты всегда так неожиданно появляешься, любого нормального и не нормального заставляешь вздрогнуть. «Вздрог» прошёл и мы тебя голубушка тянем к «сэбэ». Только ты голубушка можешь делать такие резкие и дальние выходки в своей стихии.

- «Ко мне голубушка, ко мне. Ваши щучьи повадки я знаю, не в первой, делай свои круги и свечки и ко мне» - спокойно думаю про себя, опять про себя и поговорить то не с кем, одна только говорящая мартышка, и та храпит без пробудно, остальные как рыбы. Хе, Хе - остальные это точно рыбы и с ними не поговоришь.

А моя гуляка ходит кругами – «нет голубушка, делая свечку и в лодку» - так оно и получилось.

Вытащил её не только в лодку, а прямо в корзину. Щурёнок грамм на четыреста пятьдесят, безобразник на червяка взял, возьмёшь, когда очень по молодости есть, хочется, не будешь всё подряд глотать, тебя сгложут – закон в её стихии наивно прост: - шире рот, сильней мотай хвостом, чтобы скорость в воде была больше и глотай, что в рот попадёт, набивай пузо, и расти, расти, больше чем рот, который тебя догонит.

- «Ты всё ловишь, не надоело ещё, ладно лови потом отвяжись от кола и в тресту заедь, будет намного меньше ветра, и качать не будет» - сказал наставник, долил воды в озеро, выкинул откуда то ватное одеяло, другим укрылся сам.

- «Вот, укроешься, когда заедешь в тресту, с покойной ночи. Лови, ты хотел рыбачить, рыбачь на здоровье» - сказал, закутался и уснул Колян.

Снял с крючка «травянку», хорошо зацепилась и леску не перетёрла своими острыми зубами, хотя 0,4мм достаточно прочная на перетирание леска. Продолжаем ловить, хорошая сорожка и окуньки, почти стандарт 350-450гр., приятно рукой принимать усилие сопротивляющейся стихии, стихии воды и её обитателей. Жаль их. Но это уже воля Богов. Обитатели прибавлялись в корзину усердно, уже и дно прикрылось.

- «Во, «шас» наловлю обе корзины до краёв?» - мысль мелькнула в головке.

Ловится то ловится, но по моему, я уже не смотрю на поплавок, а так закинул, кончиком удилища подёргал – есть. Пригляделся, да поплавок на волнах ряби не виден, где он. Поднял головку к верху, а солнца нет. Только еле, еле проглядываются на верху склона заборчик верхушек на тёмно-багровом закате. Удочку в лодку, отвязываюсь от кола, сажусь за вёсла, пару гребков и я в тресте. Гребу вёслами, заплыл метров на десять в тростник, развернул лодку вдоль берега-как мне кажется, ещё пару гребков, всё-отдыхать. Огляделся, а глядеть то не на что, ни зорьки, ни даже рук, наступила ночь «хоть выколи глаза, слышны крики попугая и гориллы голоса». Но гориллы вымерли здесь, а попугаи не выжили. Один, одинёшенек и это я. На озере «предков» и в тёмно, тёмной темноте. Лодку не качает, ветра не чую, треста на метр выше воды, и густая довольно, в общем, спрятался относительно надёжно, не украдут, надеюсь. Нащупал одеяло. О, Колян, позаботился или в лодке на корме в запасе лежали, отплывали, не видел их. Дай бог ему здоровья и хороших снов. На ощупь постелил одеяло и окутался им, хватило. Под голову, что то круглое попало, вроде ведра что то, да ладно. Лежу на спине, в кромешной темноте один я, и только вечные ночные спутники в моих глазах; Млечный путь и мириады Галактик. Под прикрытием одеяла, растеплился, звёзды пошли, пошли куда-то, ещё выше что ли. Стоп, не тревожить! Я давно сплю!

Брр! Я вроде подмёрз. Высунул голову из под одеяла. Господи, где же я, вокруг мёртвая, загадочно-зловещая, медленно мерцающая, серебристыми бликами, с выпученными глазами луны почти надо мной – тишина. Метёлки и листья тресты, движимые ветерком, создают трёхмерную серебристую, глубокую пустоту. Встал, огляделся, все ёжики пробежали по моему телу. Пучеглазая луна насмешливо продолжает свой путь по небосводу вслед за ушедшим на покой солнышком, спешит догнать и погаснуть.

- «Давай на вёсла и греби к берегу, чайком побалуемся!?» - услышал я наконец наиболее путёвое решение от своего наставника.

До берега, метров 30, догрёб «мухой», со скоростью 500 гребков в минуту. Первым выскочил на берег, подтянул лодку. Ну бестолочь «Каргопольская», торчать в лодке с колючими ёжиками под рубахой, пить холодную озёрную воду, давясь рыбниками, когда тут на берегу нормальное кострище, два бревна и между ними относительно пригожий столик, рогульки над кострищем ждут чайник. Все они тут в «Каргополе» такие бестолковые что ли? Берег всегда приятное пристанище рыбаков. Ладно, за дело. Луна достаточный фонарик, что бы найти дров для костра. Береста, немного сухих веток и дровишек, спички на рыбалке всегда с собой. И, во, чудо, рождаются из ничего оранжево-красные языки пламени, потрескивая и шипя, вонзаются в ночную серебряную мглу. О, ты, чудо «Прометея», сколько ты согрело, нас согреешь, и ещё скольких греть будешь своим волшебным теплом. Колян появился с котелком, всё тут у них есть, даже что-то вроде бивуака, и лежанка, и посидеть спокойно можно у костра, ну, балбес, этот «Каргопольский» Колян. Костёр разгорелся, языки пламени ласкают котелок, водичка закипела. Нашлась и заварка, и сахарный песочек. Всё прекрасно, когда горячий, сладкий чаёк греет душу, и ёжики колючие, куда-то убегают, и глазки улыбаются. И что же видят наши глазки. Ничего наши глазки не видят, нет озера, я должен видеть при серебристом свете озерную бескрайную водную гладь, а его нет. Костёр находится на склоне выше поверхности озера метра на три и мне видно далеко вдаль, и вижу я только белое молоко, бесконечное курчавое молоко до горизонта. Где я; за спиной мрачная стена леса, а впереди призрачно шевелящая, в загадочно серебристом цвете молочная даль. И луна с открытым ртом вот, вот зайдёт за темную стену нашего склона и что останется? Остался только огонь «Прометея» вечный наш спутник во тьме. Полночь. Темней чем в полночь, темней не бывает!?

- «Слушай, Гена, ты уху умеешь варить, часа три ещё сидеть тут, горяченького не грех похлебать, хлеб у нас ещё есть, соль вон лежит» - спросил «Каргопольский» Колян.

- «Уха это хорошо и вовремя, не успеет и петух прокукарекать, как уха будет на столике. Умею.» - ответил я.

- «Петухи тут не кукарекают, если что кукушка нас известит о приходе дня» - поправил меня Колик.

Котелок в руки и к лодке. Рыбы я наловил не на одну уху, штук сорок порядочных рыбин. Три сорожки, четыре окуня и один приличный ёрш почищены и промыты. Вода в котелке над костром, ждём.

- «Коля, а перец и лаврушка есть у тебя?»

- «Вон пень, видишь? Там в дупле много что есть. Мы всегда оставляем, что останется и что привозим с собой, у нас тут с ребятами типа загашника» - пояснили мне.

Хорошее «дупло» в пеньке, чего только там нет: и стаканы, и ложки, и баночки. Нашёл даже две приличных луковицы. Полный набор для ухи. Вода кипит, рыба в котёл летит, добавлена соль и «лаврик», ждём с ложкой, что бы ни уплыла. Уха бьёт ключом, пенка снята. Готово.

- «Я принёс одеялья, подремлем после»

- «Хорошо. А вот и ушка хлеба поберушка, приступим»

- «Вот и перец, правда, подмок немного, но пойдёт»

Всыпал я перцу почти половину в котелок, пошло и неплохо для бодрости. Тарелок не нашлось, хлебали из котелка. Ядрёная получилась уха, и перцу, аж глотку дерёт, и лучок аж слёзы вышибает, в общем, по всем правилам уха получилась, а водку, наверное, Колян выпил, рюмку бы не грех влить в неё, для «смаку». Вот и на душе стало тепло и бодренько. Костёр еле теплится, Колян уже завернулся в попону и спит, даже чайку не попил, чудак, после ухи да чайку не пофыркать. Котелок с чаем над костром висит, не остыл, наверное, и заварился видно по высшему рыбацкому классу, горький и чёрненький. Так точно, чай готов, и горький и чёрненький. Что горький я почувствовал, а вот что он чёрненький не знай, в темноте чёрное плохо видно, но уверен на все сто, что чёрный. Костёр еле дышит, редкие искры вылетают из него, и светится тёмно вишнёвым светом. За полночь. Один не спит в ночи – это Я. Да нет, вон с лева и немного сверху «Полярная» звезда стоит всё время на одном месте, как бы привязанная кем то, попутно задаю себе вопрос за что? Ниже «Большая Медведица» начинает выливать из своего ковша бисер серебра – бисер звёзд, те сразу, кучкуются, в созвездия. «Орион», правда скрылся за лесом, «Лебедь» чуть высунул клюв, «Кассиопея» и «Ценфей» спарились, где то на верху, а остальные типа «Рыбы» и «Дракона», разбежались по небу собирать рассыпанный бисер. Столько на верху «солнышков», мириады их, а на нашей земле от них темно и холодно, очень маленькие что ли, или слишком далеко. Где же наше, которое очень близко. Наше солнышко, спит. Пусть отдыхает впереди целый день. Вот и ежики полезли под куртку, пора и мне под одеяло, что я и сделал.

- «Чюк, чирик чюк, чюк»

- «Что за чертовщина, сказали, что кукушка разбудит, а тут, какой то чебурахающий будильник» - это я почти про себя сказал сам себе.

Высунул голову из под одеяла, на тебе вездесущая «Сойка» торопливо разбирается с остатками нашей ночной трапезы у кучки мусора, куда я выбросил головы и кости не съеденные нами. Оглянулся, относительно светло, особенно на Востоке, а Запад в зловещей темноте, и озера не видно. Видно только то, что над озером, а над озером белая испарина и где то далеко, далеко на востоке, где то за тем далёким берегом озера, где то за горизонтом ало-красная полоска. Что это, пожар или? Нет, не пожар, это там за горизонтом солнышко к нам бежит, а если ещё точнее - мы бежим к нему навстречу. Вечером от него, а к нему только утром. Пока я моргал глазками, алое «пожарище» поднялось ввысь и растянулось на весь горизонт. Приподнялся «пожарище» ещё больше, подпрыгнул, ух ты ещё больше и шире, а солнце, где же ты рыжий «апельсин»? Бежать навстречу, плыть на лодке, делая пятьсот гребков в минуту? А разожгу ка я костерок, да чайку похлебаю с тем, что осталось. Костёр горит, чаёк обжигает губы и то, что осталась хорошо жуётся. Глазки в сторону Востока, ага вон и корочка оранжевого «апельсина» и белое одеяло над озером окрасилось в ало-оранжевый цвет. И над горизонтом, и перед ним всё оранжевое, и как в той песне – «оранжевое небо, оранжевая мама, оранжевый верблюд». Мама далеко, верблюды тут не водятся, одно небо передо мной. За белым одеялом у горизонта поднимается огромный оранжевый «апельсин» и так быстро. Четвертинка, половинка и вот он «апельсинчик» лежит на горизонте. Вот оно Солнышко во всей своей красе, огромное, оранжевое и глядеть на него приятно, даже глазки не моргают. Солнышко всё выше и чуть вправо, и цвет изменился на ярко жёлтый. Ба, да оно становится всё меньше и глазки прищурились. Ещё немного, ещё чуть, чуть, ярко жёлтый цвет сменился ослепительно белым.

- «О, туман над озером, «щас» будет ветерок и раздует его, а ты можешь отъехать в тресту и там, в «окошке» можешь половить, если хочешь, а я подремлю ещё» - дельный совет услышал я.

И точно, что то зашевелилось вокруг, показалась озёрная гладь, и тут же всё пропало, ни озера, ни солнца, только намёк, что оно, где то впереди. Вокруг стало непрозрачно бело, но угольки от костра видно. Неприятно, как то стало, как тому «ёжику в тумане…». Но мы не из пугливых, ждём. Через какое то мгновение, и вот оно солнце и озеро. Оглянулся на косогор, ясно всё, озёрное молоко ветерок сдул на нас, а потом подняло на склон и ёлки ещё какое то время держали его.

Всё день начался, а начало дня начинается с чего? Начало дня – это зорька. А на зорьке, что надо делать? Рыбачить, вот, что надо делать. Вперёд, в лодку! Отплыл метров на двадцать, нашёл «окошко», забросил – тишина, не клюёт. Отплыл ещё на метров десять, есть, на тебе «окунище» и полосатый даже, и зацепился за верхнюю губу, как порядочный, только крючок меньше его в два раза - настоящий «матрос». Не наш размер. Была, не была, вперёд ещё метров на пятнадцать, и я на кромке, треста-озеро. Я в тресте, озеро передо мной, всё как сказано, «окно», но большое. И пошло дело, заброс, поплавок застыл: раз, два, три…десять, поплавок «нырк», и в сторону, а я тут как тут, и окунь, не «матрос», точно не меньше «майора», уверен, у меня на крючке. Два, три «майора» и одна подружка «сорожка» под стать ему. Вот только интересно, почему не раньше, чем на счёт «десять», математики тоже мне? Наверное, все тут считать умеют, но их я не считаю, а бросаю в корзину. В принципе если хорошо посидеть то и заполнить её можно, а если ещё бы и вдвоём, то две, да я, что то тоже в математику ударился. «Вроде не ленивые и могли бы…». У их наверно не так, как у нас: наловил колюшек – хорошо, на озере «Забориха» у посёлка, не наловил колюшек – тоже хорошо, придёшь домой, мама накормит. Здесь нет, здесь промысел. Приехал, поставил, снял, уложил и привёз. Я сначала удивлялся, как это они ершей ловят для «сушняка», их десять штук в спичечный коробок влезает, меньше чем «колюшка». Это же сколько надо махать удочкой, чтобы наловить две, три таких корзины, что в лодке.

Маме давали Каргопольский «сушняк» из ершей, варила она уху, скажу вещь прилично пикантная, со специфическим вкусом. И сейчас, где мы остановились, дали ей небольшой мешочек «сушняка» для ухи. Эти ерши для «сушняка» хорошо идут как семечки, косточки мягкие, только подбрасывай в рот с головой, хрустят даже. Я Коляну задавал этот вопрос, где и как Вы их ловите. Он мне с наивной простотой объяснил.

- «Весной ерши рано нерестятся, к июню уже могут жировать на икре окуня, сороги и других рыб, всё лето кормятся, а к осени скапливаются в ямах. Главное знать эти ямы, приехал на яму, забросил невод с ячеей на 8-м, зачерпнул, есть одна корзина и так далее. Потом суши, не чищенных ершей, в русской печке на соломе и складывай в мешочки на зиму. Вам же моя мама дала свежего улова один мешочек, ловили, где то неделю назад с мужиками» - пояснил Колик.

Мне даже рот пришлось попридержать, что бы не открылся от удивления, так мне бестолково стыдно было. Ладно, ершей в сторону, будем ловить крупняк, и вспоминать математику. Корзина пополнилась ещё десятком окуней и сороги, так глядишь, и корзина заполнится, но места в ней ещё много. При очередной поклёвке заметил, что то не ладное в районе поплавка, вроде вода вздыбилась и закружилась лёгким водоворотом. А при вытаскивании очередной сорожки вслед за ней сыграла и щука, но промахнулась, лишь остался приличный бурун. Гена, думай. Чего тут думать, леска с тройником в лодке, вот только лягушат нет. Взял помельче сорожку отрезал кусочек хвоста и на тройник, перемотал леску на левую руку петлями и раскрутил над головой. Есть заброс, чёткий заброс метров на двадцать пять вдоль тресты.

- «Ну, голубушка, выходи на атаку, я на изготовке и готов на единоборство, места в лодке хватит» - мысленно дал я ценное указание тому, кто выходит на атаку и себе соответственно.

Подождал, чтобы хвост малость притонул и лёгкими, короткими рывками тяну к себе, то есть к лодке. Метров через десять произошла атака.

- «Ага, атакуешь, теперь голубушка моя очередь нанести тебе контратаку».

Резкая, короткая подсечка и леска быстро уходит в открытое Каргопольское «море». Но, не тут-то было, мы же не дремлем, щука в «море», а я к лодке её направляю.

Я ей – «Выходи на «свечку»?»

На свечку она добросовестно вышла, но с этой свечкой над водой вылетел и окунь. С испугу что ли? Хвост был сорожий и белый. Но тут и красный поплавок взлетел в воздух, что за чертовщина, всё выпрыгивает из воды. Но чертовщина заключалась в том, что щука оказалась в районе поплавка, а под ним на крючке дёргался окунь, вот она при своей свечке и подняла всё вверх: и поплавок, и леску, и на, пуганного полосатика. Да, удочку то я не вытащил из озера. И всё то что было заброшено в озеро я тащу к лодке. Церемонится, не стал, и быстрым темпом не давая, слабины по ходу к лодке и сразу в лодку. Легкая, но уверенная анестезия паёлиной и щука в корзине вместе с поплавком, мотком лески и наверно с ошарашенным окунем. Два с половиной будет, что и подтвердилось по прибытию. Щука коротенькая, но толстенькая и красиво золотистая.

- «Эй, рыболов, давай рули к берегу» - услышал я голос Коляна с берега.

Рулить, так рулить, сматывать ничего не надо всё уже в корзине и поплавок с леской и щука с окунем, там распутаем и отцепим, заодно и смотаем, так как впереди, что то глобально-серьёзное и непонятное. Сел за вёсла, развернул лодку к берегу и одно мгновение и я упёрса в берег.

- «Я тут замерз малость, костёр бы разжечь, да чайку похлебать бы. Что там у нас перекусить осталось?» - выразил свою печаль и идею Колян.

Вышел на берег, подошёл к костру, он ещё шает, значит, проблем нет, чего дурень, для сугрева не разжёг? Подбросил бы дровишек, поставил котелок, что бы чаёк согреть.

- «Давай достанем всё, что у нас осталось из запасов» - сказал я Коляну.

Запасов оказалось, «кот наплакал», два куска хлеба, полпирога, луковица, соль и перец, нужно варить уху, благо дело рыбы «море». В общем, напоил Коляна чаем, накормил его и себя ухой, жить будем.

- «Часа через два пойдём трясти продольник, и домой сразу» - выдал задачу согретый и сытый Колик.

- «Хорошо, а я поднимусь по косогору» - ответил я ему.

До косогора рукой подать, прошёл метров тридцать и я, наверху. На косогоре ёлки и берёзы растут неплохие и довольно высокие и стройные, топор дровосека видно не добирался до них. развернулся «мама моя» вот это чудеса, а простору сколько. Левый берег дугой уходит к горизонту, где то там начинается река «Онега», не понять. Правый, по прямой уходит на нет за горизонт, и где то теряется в озере. А между правым и левым берегами открылся моему взору безграничный простор. Яркое оранжевое солнце над синей водной гладью покрытое мелкой рябью, отражая мириады ласковых солнечных зайчиков, заставляя, жмуриться и немного становится грустно от широты и глубины этого пространства «широка страна… много в ней озёр, лесов и рек…».

Зашёл в лесок, а там грибы – красноголовики и подберёзовики, вот это да. У Коляна рыбники и пироги кончились, а есть обоим хочется и ещё нам часа два ждать, да перемёт трясти часа полтора и до дому ещё сколько. Набрал грибов и к костру. Вот удача, хоть и хлеба нет, но грибовница получилась на славу. Сытый «Колян» и Я собрали вещички, что принесли из лодки на берег и по команде «Отдать концы», мы направились к продольнику.

Вот и кол, где я привязал последний поводок.

- «Так, Генаха, всё делаем в обратном порядке, отвязываем поводки, без рыбы в кучку «крючок к крючку», а с рыбиной в корзину не снимая с крючка, обратно пойдём к дому, будет тебе время снять их» - выдал мне «Колян» технологический процесс рыбьего промысла.

Выловили мы верёвку перемёта багром, «Колян» стал подтягивать за шнур перемёта лодку. Вот они и поводки, а что на них?

- «Крепко берёшь за шнур левой рукой у поводка, а правой за кончик поводка и вытягиваешь петлю. Далее поводок, или в кучку, или в корзину, вон стоит как раз под рукой. Все поехали, вдвоём хорошо получится» - добавил «Колян» ещё к технологии рыбного промысла.

И поехали мы, «Колян» тянет за шнур лодку, а я поводки то в кучку, то в корзину, нот больше всё же в корзину. Вроде, весело получается, тихонечко подтягиваемся, тихонечко снимаем поводки. А на поводках что? А на поводках: и окуни, и сорога, да ерши величиной с «локоть». Ничего себе промысел, все не меньше двухсот пятидесяти-трехсот грамм, вон уж из корзины выпрыгивают. Так быстро наполнилась, а в ней ведра три, да удочкой ещё наловлено было. Пора менять, что ли?

- «Николай, корзина уже полная».

- «Держи шнур, я дам вторую, сейчас эту прикрою брезентом и сдвину в нос лодки»

- «Всё, корзина подана, заполняй…»

Шнур отдан «Коляну», и я начал: в кучку, в корзину. Что то, уже не особо весело, а кола пока не видно и не особо далеко отошли и ручки как крючки стали, поостыли видно. Половины поводков ещё не сняли, а если..., да её же не съесть столько, куда эту рыбу девать соли не хватит, если солить???

- «Меньше думай, начинай ка в «кучку, да в корзинку «трёх ведёрную» - это я сам себе, молча.

Нередко попадались и хорошие экземплярчики «горбачей» и «сорожищ», так что приходилось двумя руками держать поводок, выдёргивая петлю, а шнур держать подмышкой, левая рука по локоть в воде. Результат, мокрый с левой стороны, от ушей до левого большого пальчика в сапоге, аж, хлюпает, когда им шевелишь. Чего то «Колян» задёргался, привстал?

- «Держи, зубастую» - и в корзине забилась щука на два кило.

- «На ерша взяла, наверное» - добавил «Колик» - «Стукни по ней, что бы успокоилась»

Стукнул, и успокоилась зубастая.

- «А если большая возьмёт большого окуня, что будет?» - спросил я.

- «Взять, то возьмёт, заглотит, всё перепутает и уйдёт, поводок не перекусит, а с крючка сойдёт, так как маленький, не зацепит. Надо жерлицы ставить подальше от тресты или неводом в ямах, но это поближе к зиме. Экземпляры попадаются неплохие шесть-десять, на засолку ловят. К нам треску не часто завозят» - пояснил мой «наставник».

Всё, даже надоело рассказывать, однотонно, … дёрнул за кончик, положил в корзину или в пучок поводок с пустым крючком на тряпочку, … благо дело, кол уже близёхонько, да и «корзинка» наполнена. На ширину ладошки ещё доберём, и поводки точно кончатся.

- «Гена, я держусь за кол. Как у тебя?».

- «А у меня поводки кончились. Что дальше?».

- «Дальше, я за мотор, а Вам за переборку рыбы, снять поводки и в кучку. Остатки - червячков с крючков за борт».

Домой, домой

Не ожидал, что таким радостным может быть звук работающего мотора в три лошадиных силы. Почти целый день, шелест тресты, треск дровишек в костре, да порывы ветра на косогоре в ветвях ельника. Колян развернул лодку по курсу на речку, где она, думаю, сообразит. Я же устроился в носовой части на скамейке, передо мной две трёхвёдерные «корзинки», сам мокрый с левой стороны особенно, и призадумался с чего бы и как начать.

- «Вываливай из корзины, что перед носом, рыбу вон на ту брезентуху, а полную перекладывай в пустую, а за тем с брезентухи в пустую и у тебя будет что надо: и рыба без поводков в двух корзинах, и поводки в кучке в тряпочке. Поводки тряпочкой завернёшь, корзинки прикроешь, и всё, можешь сохнуть и даже придремнуть».

Да, ларчик то просто открывается, вот тебе «И опыт сын ошибок трудных и…». Мотай себе на «ус» Генка, правда, ещё нет их, но отрастим, что бы было на что наматывать.

Вывалил я рыбу из корзины на брезентуху и стал её заполнять из второй, полной, но уже без поводков. Поводки стал я складывать в тряпочку, освобождая рыбину от крючка, а рыбину в корзину. Во, согласно предложенной технологии, дело пошло, поводки в кучке, а улов в корзине. Но такое это нуторное дело! Руки сырые, все в рыбьей слизи, чья кровь на руках, или рыбья, или от крючков своя, непонятно – потом разберёмся. У некоторых экземпляров поводок глубоко заглотан и что бы, вынуть, стал применять нож.

- «Геннадий, заходим в исток реки «Онега», пойдём по течению, так что обратный путь будет быстрее» - сказал мне Колян.

- «Да и поводок за крючок вынимай через жабры, товарный вид не порти своим ножиком» - добавил он, к технологическому процессу по обработке рыбы.

Приподнял я свою головку, а «Каргопольское море» уходит, куда-то, вдаль, и берега, берега, слева и справа, надвигаются берега. Немного тоскливо конечно стало, но что поделать? Может буду ещё? Без ножика дело пошло даже быстрее, крючки довольно большие и хорошо пальчиками вытягивают поводок. Вот и рыба на брезентухе закончилась, и поводки все собраны, завёрнуты в тряпочку. Всё можно и вздремнуть. Вздремнуть никогда не поздно, но лодка упёрлась в берег, плаванье закончилось.

- «Гена, набери рыбы покрупней в сетку килограмм пять да щуку и иди домой дорогу знаешь».

- «А эту рыбу куда?» - удивлённо спросил я.

- «Иди домой. А с этой рыбой моя забота» - улыбнулся Колян.

Сказано, сделано. Набрал рыбы, прихватил щуку и к дому,

благо дело не далеко. Отдал рыбу женщинам, привёл себя в порядок и за стол попить чайку.

- «Там рыба в лодке осталась, целых две корзины, тяжёлые же они, как их Николай донесёт?» - спросил я у тёти Ани.

- «Вон он идёт и без корзин, а рыбу уже в магазине продают, сдал он её туда, помощник растёт, и куда её столько. Он же в ремесленном учится, у вас в Северодвинске, денек не много, но пригодятся. У нас многие так поступают: наловят, что себе впрок, а что и на продажу, всё подспорье» - разъяснила тётя Аня.

Да, здесь не в городе, крутиться надо быстрее и сноровистей, «манную с небес не ждут». Этим летом его мать, тётя Аня была у нас в Северодвинске (Молотовске), заходила и к нам в гости, где то в конце июня. Попросила, что бы Николай пожил у нас недельки три, с сентября, так как он поступил в ГПТУ-28, а ремонт общежития не закончен. Да, и Тёти: Аня с Клавдией из деревни Васильево были у нас. Вот откуда появилась поездка на Родину мамы

Была уха и жареная щука, пироги с рыбой и сладкий чай. Провёл самостоятельную экскурсию по Каргополю, много церквей, но не работающие, на них таблички «Охраняются государством», а вид этих церквей желает лучшего.

Через день выехали мы с мамой из Каргополя на железнодорожную станцию Плесецк, на автобусе к дому в Северодвинске (Молотовск) с дарами Каргополья. Ведро малинового варенья, рюкзак сухих грибов килограмма два с половиной, наволочка сушняка из ершей и окуньков 3-кг, трёхлитровая банка дикого мёда, ну и конечно на уху рыбы из нашего улова. Варенье и мёд – сладкая тяжесть, есть приятно нести не очень.

Автобус, поезд вот мы и дома. Гостинцы получили все, хоть и родни немного, но детишками их бог не обидел. Довольны. И я тоже доволен летом 1961-го. Плотненько и напряжённо, неожиданно и поучительно, красиво и запоминающее прошло это лето.

Окончил семилетку, прошёл пороги реки Урзуга с девичьим визгом на всю тайгу. Побывал на Родине предков в Каргополье. А что впереди?

А впереди: восьмилетка, учёба в ГПТУ и вечерней школе в 9-м классе, работа на заводе и вечерняя школа в 10-11 классе, КАТУГА, аэрофлот, женитьба, учёба в Московском институте Гражданской Авиации (МИИ ГА) дети и рыбалка, рыбалка вперемешку с охотой, но об этом потом, потом.

Всё.

Записано, всё, что запомнилось, а что забылось, значит, не было.

08 сентября 2012 года.

Поиск по сайту: