Социологическая концепция конфликта

Конфликт для социолога — это прежде всего модель поведения с особым распределением ролей, последовательностью событий, способами выражения взглядов и ценностных ориентаций, моти­ваций и формами отстаивания интересов. Социолог описывает конфликт при помощи системы переменных. Американский со­циолог Л. Козер выделял четыре главные фактора, или перемен­ных конфликта: власть, статус, перераспределение доходов, пере­оценку ценностей[1]. Другие социологи выделяли только два факто­ра — разногласие и доминирование.

Разногласие описывает состояние и ориентацию взглядов, ин­тересов и целей участников, выраженных в требованиях или в спе­циальной декларации о намерениях. Социологи спорят о том, что служит почвой для возникновения конфликта — устранимое или неустранимое разногласие. Каким бы ни был ответ, ясно одно: разногласие формирует противоборствующие типы поведения, опи­сываемые процессуальной моделью конфликта (У. Томас. Л. Ко­зер, А. Обершалл).

Модели или программы поведения могут быть трех типов:

- достижение целей за счет другой группы,

- частичная или полная уступка своих позиций другой группе,

- взаимное и равное удовлетворение интересов обеих сторон.

Доминирование предполагает социальную иерархию в челове­ческих сообществах и борьбу за приоритетные позиции. Там, где есть иерархия, формируется определенная степень статусного притя­жения, мотивирующая людей к борьбе за приоритетные позиции, и определенная степень статусного напряжения как следствие сопер­ничества за право обладать лучшей позицией. Доминирование — это система человеческих действий, основанная на стремлении применять силу.

В свою очередь, сила определяется как возможность прилагать к чему-либо действие, эффективное по результативности. Катего­рия силы описывается через термины «власть», «статус», «деньги», «воздействие», «ресурсы», «агрессия».

Цель конфликта, если следовать поведенческой теории, заклю­чается в достижении собственного интереса за счет интересов дру­гих. Если интересы четко демонстрируются (наглядно манифе­стируются), выявлены субъекты, объект и средства конфликта, а также стремление и тактика поведения, то говорят о полномасш­табном, или открытом конфликте. У неполного конфликта слабо структурированы интересы, меньшая численность участников, он в меньшей степени легализован и характеризуется скрытым пове­дением. Примером служит рестрикционизм — сознательное ог­раничение нормы выработки, а также абсентеизм — нарушение трудовой дисциплины, невыходы на работу. Социальную напря­женность можно интерпретировать либо как начальную фазу от­крытого (массового) конфликта, либо как самостоятельный тип, т.е. вялотекущий, скрытый конфликт.

Между понятиями «противоречие» и «конфликт» существует тесное родство. Первое выражает статический, а второе — динами­ческий аспект явления. Конфликт — игра противоречивых инте­ресов. ценностей и сил. Но для того чтобы противоречие перешло в конфликт, т.е. в подвижное равновесие противоположностей, оно должно быть осознанным.

Противодействующие группировки на первой стадии находят­ся в состоянии конфронтации, т.е. потенциального, скрытого кон­фликта. Но когда вербализованное противоборство интересов пе­реходит в практическое действие по устранению, ограничению или ликвидации ролей, позиций или потенциала другой группы, речь идет об открытом конфликте. Формируется особый тип взаимо­действия — негативная кооперация: объединение ради отрицания других. Разрешение конфликта — это всегда переход в фазу пози­тивной кооперации или взаимовыгодного сотрудничества сторон.

Социологический подход должен начинаться с институциональ­ного анализа конфликта. Чего добиваются, к примеру, бастующие шахтеры? Конечно же, институциональных целей — изменения характера политического режима (власти), перераспределения до­ходов, изменения существующей системы статусов, предоставле­ния экономической свободы и автономии. Действительно, требо­вания экономической самостоятельности, снижения пенсионного возраста, повышения зарплаты, возможности продавать за валюту сверхплановую продукцию являются ни чем иным, как стремле­нием к «перераспределению доходов». Наконец, к «переоценке ценностей» надо отнести намерение изменить профессиональный престиж шахтерского труда, новое понимание внутриклассовой со­лидарности и отказ от сложившихся идеологических стереотипов, которые возникли в результате или в ходе массовых забастовок. Впервые четыре переменные социального конфликта (власть, ста­тус, перераспределение доходов, переоценка ценностей), как уже отмечалось, применил в социологическом анализе Л. Козер.

Концепция социального конфликта заставляет думать, пишет М. Хагопьян, что человеческое общество никогда окончательно не будет интегрировано, его нельзя мыслить наподобие гармонично­го целого. Общество состоит как минимум из трех подсистем:

1) социальная подсистема включает три системы стратификации плюс система родства и первично/вторичных групп протяжения,

2) культурная подсистема — совокупность оценок и целей, прояв­ляющихся в обычаях, традициях, верованиях, изящных искусст­вах, философии и иных формах жизнедеятельности социальных групп;

3) технологическая подсистема — способ, каким люди удов­летворяют свои потребности при помощи искусственно созданных вещей прежде всего орудий труда.

В примитивном обществе все подсистемы были увязаны друг с другом, а в современном они существуют достаточно автономно. Более того, они формируются и развиваются в разном темпе. По­этому общества, имеющие сходную технологическую базу, форми­руют различные культурные и социальные системы. И наоборот, общества с различной технологией имеют множество сходных черт в культуре и социальном устройстве.

Американский антрополог Грегори Бейтсон, описал логику кон­фликта в своей теории схизмогенезиса (гр. schisma — расщепле­ние, genesis — происхождение). Он предложил различать два типа схизмогенезиса. В случае симметричного схизмогеиезиса каждая из сторон реагирует на любые проявления силы противника. Всякий раз, когда противник демонстрирует свою силу и решимость, в ответ он получает еще более убедительную манифестацию силы и решимости. Больше всего обе стороны боятся показаться слабыми и нерешительными. Вспомним лозунги — «устрашение должно быть убедительным» или «агрессору надо показать, что агрессия будет наказана».

Симметричный схизмогенезис подпитывает самоуверенность обеих сторон конфликта и фактически разрушает всякую возмож­ность выхода из тупика. Представьте себе углубляющийся конф­ликт супругов: поскольку каждая сторона хочет добиться своего, а не компромисса, и полагает, что только демонстрация силы, а не проявление слабости, способствует достижению цели, постольку даже незначительное различие во мнениях разрастается как снежный ком и приводит к полному расколу. Причем настолько глубокому, что ни одна из сторон уже не может его преодолеть. Участники уже забыли причину конфликта, они помнят только свою, обиду, т.е. его следствие. Обе стороны разъяряются настолько, что, ведут настоящую войну. Взаимные упреки и агрессия выходят из- под контроля, брак заканчивается разводом.

Назовем такой механизм спиралью конфликта. Пустяковая при­чина спора кругами поднимается вверх, на каждом витке углубляясь 1, и разрастаясь в масштабах. Чем больше витков, тем дальше участни­ки от первоначальной причины и тем больше накопленная отрицательная инерция движения. Спорщиков поглотил процесс спора.

Взаимодополняющий схизмогенезис противоположен первому типу по начальной фазе, но одинаков по конечной. И он ведет к • тем же результатам — к полному разрыву отношений. Но в отличие от первого типа конфликта во втором спорщики не равны: один слабее другого.

Представим, что банда молодчиков терроризирует население небольшого городка или группа рэкетиров держит в страхе мелких предпринимателей городского района. Подчинившая себе слабую сторону, обнаглевшая банда, не встретившая достойного сопротивления, настолько уверена в своем могуществе, что даже не скрывается от полиции, действуя у нее на виду. Она предъявляет своим жертвам новые и более высокие требования. Безысходность может заставить жертвы либо взбунтоваться, либо просто покинуть территорию, шантажируемую бандой. Сходным образом иногда поступают авторитарные руководители, прозванные начальниками- самодурами. Они издеваются над подчиненными, зная, что те не могут ни пожаловаться в суд, ни уйти на другую работу (суды под­куплены, кругом безработица). Эта ситуация не лучше первой.

Назовем вторую модель иерархией неравенства. Действительно, один из участников конфликта занимает превосходящую позиции. Он стоит в социальной иерархии сверху. На его стороне сила и всемогущество. А другой участник находится в зависимом положе­нии и вынужден соглашаться с предложенными правилами игры. Однако его терпение имеет границы, когда они перейдены, следу­ет уход или взрыв возмущения.

Беззащитным можно стать не только вынужденно, но и добро­вольно. Вначале вы соглашаетесь с начальником, затем, привык­нув, потворствуете ему, славословите и превращаетесь в откровен­ного подхалима. Начальник, в данном случае вовсе не дурак, готов терпеть возле себя откровенного паразита, не приносящего ника­кой пользы кроме лести, в обмен на некоторые услуги и уступки. Вначале незначительные, а затем все более серьезные. Рано или поздно и вам надоедает зависимое положение. Но деваться уже некуда — вы в когтях у хищника. Он контролирует ваше поведение и одновременно чувствует собственную бесконтрольность. Ваша самостоятельность испарилась. Он может сделать с вами все: пре­дать или «продать», понизить в должности, уволить, незаплатить и т.д. А вы не можете ничего. Наиболее вероятный исход — разрыв отношений с ним.

Поиск по сайту: