ПОЧЕМУ ГРИБ-СЛИЗЕВИК НЕ МОЖЕТ БЫТЬ РАКОМ?

Настоящий журналист должен обладать двумя качествами: умением находить сенсации и талантом занимательно доводить их до читателей. Всем этим в полной мере владеет известный журналист Михаил Дмитрук. А в сути им написанного может каждый разобраться в меру своих возможностей, особенно, если опубликованный материал его каким-то образом касается. Например, меня заинтересовала статья «Грибы... едят людей». В ней фактически выдвигается гипотеза Л. В. Козьминой о грибковой природе рака, а возбудителем рака назван гриб-слизевик.

Лидия Васильевна Козьмина по профессии врач-лаборант, но образование получила не в медицинском институте, а в университете. Почти 17 лет она изучает мазки из различных органов человека и препараты его крови, в которых обнаруживает трихомонады и другие микроорганизмы. Козьмина давно поняла, что че­ловек не стерилен. Работая в ведомственной клинике, она сталкивалась с широким диапазоном заболеваний, в том числе ей приходилось изучать препараты некоторых видов рака, особенно плоскоклеточного.

Все это было той благодатной почвой, на которую легла статья М. Дмитрука «Террорист снимает маску» о моем открытии биологического возбудителя рака — трихомонады. Эта новость очень ее заинтересовала. И в отличие от онкологов Козьмина не отбросила саму мысль о заразности рака. Но тем не менее так же, как они пытаются найти общее между нормальными и опухолевыми клетками, так и она построила свою гипотезу на сходстве полипов в носу и желудочно-кишечном тракте, папиллом на коже и плоскоклеточного рака человека с... плодовыми телами гриба-слизевика, растущего на трухлявых пнях в лесу.

О последнем Кузьмина узнала в Детской энциклопедии под редакцией Майсуряна: «Слизевик проходит несколько стадий развития: из спор вырастают... «амебки» и жгутиковые! Они резвятся в слизистой массе гриба, сливаясь в более крупные клетки-с несколькими ядрами, А потом образуют плодовое тело слизевика — классический гриб на ножке, который, засыхая, выбрасывает споры». Из этих строк Лидия Васильевна почерпнула материал для еще более углубленного сравнения. Например, по ее мнению, но внешности и по свойствам выпускающие щупальца «амебки» были поразительно похожи на уреагогазмы, зооспоры с двумя жгутиками-на трихомонады, а отбросившие жгутики и лишившиеся оболочки- на миконлазмы.

Должна разочаровать Лидию Васильевну: «похожесть» еще может стать отправным фактором в начале научного поиска, но не заключительным аккордом, положенным в основу научной гипотезы. Да и не могли «амебки» и отбросившие жгутики трихомонады стать уреаплазмами и микоплазмами по той простой причине, что эти микробы представляют два рода одного семейства Mycoplasmataceae и размеры их в несколько тысяч раз меньше трихомонад, которые относятся к семейству Trichomonadidae. В обычный световой микроскоп, дающий максимальное увеличение в 1250 раз, на котором работает врач-лаборант Козь-мина, микоплазмы не увидеть. Их обнаруживают по специфическим антигенам, применяя иммуноферментный анализ или используя метод иммунофлюоресценции, тогда микоплазмы и уреаплазмы видны в виде светящихся точек. Используя яркую терминологию М. Дмитрука при сравнении размеров этих микробов и трихомонады, можно сказать, что зто стая мосек вокруг слона.

С другой стороны, нет ничего удивительного в том, что в слизистой массе гриба «резвятся» жгутиковые и «амебки». Ведь в природе известно всего 100 видов трихомонад — паразитов человека и животных и значительно больше — 8 тысяч — жгутиконосцев, живущих в морской и пресной воде, в верхних слоях почвы и на деревьях. Например, всем известная чага — это опухоль, образующаяся в результате паразитирования жгутиконосцев на березе. Почему бы жгутиковым не паразитировать в слизистом грибе, обосновавшемся на трухлявом пне, который спасает их от жгучего солнца и является кладезем питательных веществ? В нем они существуют во всех трех формах: жгутиковой, амебовидной и стадии покоя. Когда гриб засыхает и его плодовые тела выбрасывают споры, вместе с ними расселяются и покоящиеся стадии жгутиконосцев. Когда же вырастают новые грибы, то покоящиеся стадии переходят в амебовидные и жгутиковые формы. Слияние простейших — это их взаимооялодотворение, которое хорошо известно ученым и описано на примере других простейших инфузорий. В отличие от свободноживущих жгутиконосцев, для которых характерна периодическая копуляция, то есть взаимное оплодотворение, особей, трихомонады являются бесполыми организмами.

Они самооплодотворяются, так как все необходимые гормоны и стеролы паразиты в избытке находят в организме человека, особенно, если они дополнительно поступают в. организм в виде лекарственных препаратов — это всегда способствует размножению трихомонад, в том числе росту тромбов и опухолей,

А то, что наши полипы и папилломы похожи на классический гриб на ножке, тоже неудивительна. Ведь это доброкачественные новообразования, которые иммунитет отторгает из организма. Вначале «ножек» нет, но, когда между новообразованием и телом человека образуется ножка, которая все более утончается, это хороший признак: питательные вещества внутрь папилломы не поступают, значит, скоро она отвалится. Хотя и напоминает это «выбрасывание спор» грибом, на самом деле это выбрасывание — отторжение организмом инородных микроорганизмов, одно из проявлений нашего иммунитета, пока он еще не подавлен трихомонадами или иммунодепрессантами.

Незнание Л. Козьминой простейших позволяет ей утверждать, что «трихомонады образуют споры». Но спорами размножается только один тип простейших — споровики, известным представителем которых является похожая по названию на трихомонаду токсоплазма — паразит мозга, она также обойдена вниманием медиков. В отличие от одноклеточных споровиков трихомонады размножаются путем деления на две клетки, а также шизогонией, когда при неблагоприятных условиях в одной крупной клетке образуется несколько ядер или круглых клеток, либо образуют колонии в виде цепочек, когда дочерние клетки, не отделившись от материнской, дают начало новым клеткам. Все это Лидия Васильевна наблюдала при посевах в питательные среды мазков из различных органов больных: клетки с одним ядром и несколькими ядрами, отдельные клетки и связанные в цепочки. Но, не зная в полной мере морфологии и физиологии трихомонад, не смогла их отдифференцировать.

По той же причине Козьмина, обнаруживая безжгутиковые трихомонады в крови, молочной железе, бронхах и других органах, удивлялась, каким образом «гиганты микромира» — клетки размером в 30 микрон попадали сюда из урогенитальной полости, и объясняла: за счет «высыпания мельчайших спор».

На самом деле зона обитания трихомонад урогенитальным трактом не ограничивается. Ведь в организме человека паразитируют три вида трихомонад: ротовая, кишечная и вагинальная. А внедряются они в ткани органов или проникают через стенку сосудов с помощью выделяемого ими фермента гиалуронида-зы, способного разрыхлять межклеточное вещество и соединительные ткани, содержащие гиалуроновую кислоту.

Проникнув в сосуды, трихомонады вместе с кровью или лимфой разносятся по всему организму и попадают во все органы, в том числе бронхи, легкие, сердце, печень, молочную железу и другие. Мои исследования на животных это подтвердили.

История заболевания детей энцефалопатией в Республике Чад в результате заражения спироплазмой кокосовых пальм не может быть доказательством гипотезы Козьминой о грибковой природе рака, возбудителем которого является гриб-слизевик, развивающийся на трухлявых пнях России. Видимо, Козьмина, как и многие другие, не знает, что смена хозяев паразитами — явление распространенное. Например, грибы Кандида, изначально вегетатирующие на сахаристых овощах и фруктах, легко переходят в организм человека. В моей практике известен случай, когда директорская дочка объелась немытыми бананами, занесла инфекцию и заболела стоматитом. Не могла есть несколько дней, пока не был проведен курс лечения противогрибковым антибиотиком леворином (защечными таблетками). Москвичи помнят теле- и радиосообщения о заболевании сальмонеллезом большой группы людей, полакомившихся пирожными со взбитым белком из яиц с необеззараженной скорлупой в кооперативном кафе. В этом случае уже куриные микробы вызвали острое заболевание у людей. Поэтому становится больно за нашу безалаберность и биологическую неграмотность санитарного медицинского надзора, когда видишь в магазине, что один и тот же продавец торгует сырой (богатой микробами) и копченой (готовой к употреблению) рыбой, или яйцами и творогом, или мясом и колбасными изделиями, бананами и мороженым.

Из множества известных в природе грибов Козьмина опознала лишь один — это самый распространенный слизевик ликогала, или «волчье вымя», при гибели которого, как пишет М. Дмитрук, «прорастают совсем другие организмы — одноклеточные животные паразиты. Это трихоконады в клеточной, амебовидной и жгутиковой стадиях». Этот «суперпаразит — главный биологический враг рода людского, универсальный возбудитель бояезней неизвестной этиологии». «Универсальность» ликогалы обеспечивается «тремя стадиями развития»: гриб — трихомонада — микоплазмы и хламидии.

«Слизевик — очень нежное и робкое существо, которое всего боится. Его можно легко вспугнуть с насиженного места. А с другой стороны, он очень доверчив — его легко приманить сладким соком. Поэтому не убивать слизевика надо, а ласково выманивать наружу... Вот почему Козьми-на считает, это нельзя лечить тетрациклином болезни, вызываемые хламидиями. Эти паразиты погибают, а другие части слизевика остаются. И он с «перепугу» превращается в склероций (толстую твердую массу). Подобный эффект вызывают и многие другие лекарства». Такова суть грибковой гипотезы Л. Козьминой.

К сожалению, гипотезу Лидии Васильевны нельзя назвать даже теорией — ей недостает логики, стройности и убедительности. Нельзя считать это и открытием, так как отсутствуют какие-либо экспериментальные подтверждения. Например, не осуществлен обратный поэтапный перевод плоскоклеточного рака, о котором заявляет Козьмина: «Мне хорошо известны все этапы развития этого слизевика»: в хламидии — микоплазмы — трихомонады и... в гриб ликогалу. А я в соответствии со своей теорией осуществила перевод различных опухолей в жгутиковые формы и тем самым подтвердила ее достоверность.

У гипотезы Козьминой есть существенная общность с моей трихомонадной теорией: мы утверждаем, что рак вызывают инородные микроорганизмы. Но еще больше похожего у этой гипотезы с общепринятой концепцией: для возникновения рака необходимо, чтобы что-то во что-то превратилось, и отсутствуют рекомендации по доопухолевой диагностике и профилактике рака. А о том, насколько опухоль — «нежное и робкое существо», хорошо знают онкологи, которые никак не могут ее запугать ни острым скальпелем, ни ядовитыми химикатами, ни лучевой пушкой. Что касается хламидии, которые якобы являются последней стадией развития гриба-слизевика, то их действительно веехтетрациклином не уничтожить: половину своей жизни в период размножения они проводят в трихомонадах, устойчивых против тетрациклина. Только разрушив трихомонады, можно добраться и до скрытых хламидии, тогда и тетрациклин окажется впору.

Для большей убедительности моего опровержения достоверности гипотезы Л. Козьминой приведу высказывание по этому поводу ее коллеги — врача высшей категории, гинеколога с 20-летним практическим и научным стажем из Воронежа В. Мельниковой, которая еще в 1989 г. запатентовала способы активного выявления и лечения трихомоноза: «Что касается врача-лаборанта Козьминой Л. В., то она глубоко заблуждается в своих выводах. Не существует никакого гриба-слизевика, который бы превращался в трихомонаду, микоплазмы, уреаплазмы, хламидии и затем в рак. Ее выводы просто беспочвенны. Существует только трихомонада, а она уже фагоцитирует уреаплазму, микоплазму и другие виды возбудителей. Это описано и в работах профессора Диляровского (ЦНИ кожно-венерологический институт)».

Я не рецензент в последней инстанции, но тем не менее со всей ответственностью могу заявить, что Лидия Васильевна Козьмина ошиблась в выборе биологического возбудителя рака. Но в науке отрицательный результат — тоже результат. Возможно, публикация о грибковой гипотезе возникновения рака, не подтвержденной экспериментально, заставит задуматься многих о степени истинности официально принятой концепции превращения нормальных клеток в опухолевые, которая также экспериментально не подтверждена. Кроме того, знакомство с врачом-лаборантом Козьминой не только показало нам стремление специалистов-практиков помочь своими гипотезами научной медицине, которая давно зашла в тупик, но и высветило саму медицину изнутри. Мы увидели, как жизнью расплачиваются ни в чем не повинные больные за ошибки медиков, работающих по устаревшим и примитивным методикам лечения.

Мы узнали, как подавляется инициатива пытливых и думающих медиков в клиниках, хотя познакомились лишь с одной из лучших клиник страны, которая сотрудничает с научно-исследовательскими институтами и находит возможность в трудное время посылать своих сотрудников на курсы повышения квалификации в Москву. И наконец, услышали из уст специалиста с университетским образованием, что по симптомам невозможно определить причину болезни, а необходимо выявлять ее возбудителя. Но мы-то знаем, что об этом в медицине забыли: скольким из нас был поставлен расплывчатый диагноз ОРЗ (общее респираторное заболевание) или другого заболевания по двум-трем симптомам и выписаны общие для всех таблетки, в результате чего у некоторых пациентов болезнь осложнилась или закончилась смертельным исходом. Отсюда вывод: к каждому пациенту должен быть индивидуальный подход, предусматривающий в первую очередь выявление возбудителей его болезней, и только после этого целенаправленное лечение, складывающееся из подавления возбудителя болезни и стимуляции защитных сил организма заболевшего человека.

Такие специалисты, как Козьмина, очень нужны медицине. Вспомните, как тяжело она переживала гибель больного, которому не смогли вовремя поставить правильный диагноз, и он умер от инфекционного поражения мышцы сердца. Лидия Васильевна «все делала по правилам», то есть по методикам, которые не предусматривали случаи, давно известные в паразитологии. Еще три десятилетия назад паразитологи проводили подобные эксперименты на животных.

Они вводили мышам вагинальную трихомонаду в брюшину и некоторые виды бактерий. Вскоре мыши заболевали. При этом возникали такие патологические процессы, которые значительно превосходили то, что могло бы дать простое суммирование результатов действия этих инфекций в отдельности. Смертность животных увеличилась в среднем в пять раз и наступала в более короткие сроки. При вскрытии подопытных мышей из их сердца был выделен тот вид бактерий, который был введен одновременно с трихомонадами. А трихомонады преимущественно сохранялись в брюшной полости, но они усиливали патогенность бактерий.

Козьмина сохранила препарат крови умершего больного, в котором все-таки обнаружила «мельчайшие микроорганизмы с крохотным ядрышком». Два месяца потратила на идентификацию и идентифицировала с... микоплазмой, что было ошибкой. Судите сами. Если в клетках есть ядро, то это даже не бактерии, которые достигают размеров в один микрон и более, но ядер не имеют, а простейшие. И коли в клетке было рассмотрено ядрышко, то размер ее должен быть не менее 5 микрон. Скорее всего это была цисто-подобная трихомонада. А микоплазмы, которые могут протиснуться «в узкую пору на человеческой клетке», имеют размеры всего 100-450 нанамикрон и, конечно, никаких ядрышек иметь не могут. Но мико-плазмы обладают способностью к адсорбции на поверхности эритроцитов и потому способны попасть с током крови в сердце. Заражение микоплазмами может произойти воздушно-капельным путем. Болезнь начинается остро, с температурой 38°С и выше. Вероятно, больной умер от смешанной трихомонадно- микоплазменной инфекции, но истинный диагноз не был поставлен даже после смерти больного. Безличная формулировка — септический эндокардит (так же, как ОРЗ) не раскрывает сути: какими микробами он был вызван. И поэтому врачи не знали, какую инфекцию надо было в первую очередь подавлять, чтобы предотвратить гибель больного.

Хорошо, что медики, подобно Козьминой, способны извлекать уроки из ошибок. Поэтому, когда в лабораторию на анализы была послана беременная женщина с диагнозом «лихорадка неясной этиологии», то в данном случае ее кровь посеяли в питательную среду; в одном посеве выросли микоплазмы, а в другом — о, ужас! — появились малюсенькие... трихомонадки. Лидия Васильевна забила тревогу и даже выехала на консультацию в Московский НИИ микробиологии им. Гамалеи. Там подтвердили, что в крови больной есть микоплазмы. Но комментировать наличие три-хомонад в крови отказались, хотя сам факт обнаружения трихомонад в кровяном русле должен был стать предметом серьезного разбирательства — ведь кровь, по мнению медиков, стерильна. Таким образом, еще в 1981 г. была упущена возможность серьезно заняться трихомонадой и уже тогда выяснить истинное значение этого паразита в этиологии различных заболеваний человека, в том числе и онкологических.

Л. Козьмина — одна из немногих медиков, которая воочию убедилась, что организм человека и его кровь не стерильны: трихомонады, грибницы, уреаплазмы, хламидии — чего только не увидела, внимательно вглядываясь в микроскоп. Свои открытия она не держит в секрете: волнуется, переживает, расспрашивает и советуется с коллегами, рассматривает атласы по бактериологии, изучает научную литературу. И жаль, что встречает непонимание коллег. Гинекологи и урологи были сильно недовольны, что лаборант находила в крови и мазках слишком много возбудителей, и лечащим врачам приходилось выполнять лишнюю работу. После нескольких внушений Козьмина была вынуждена умерить свой пыл. Стала работать только по указаниям врачей: искала лишь то, что они позволяли ей найти. А если обнаруживала еще что-нибудь, то не писала об этом в заключениях.

Не похоже ли это на то брежневское время, когда в школах запрещено было иметь двоечников? Дети не знали уроков, но им нельзя было ставить «неуд», тем самым покрывались «белые пятна» их знаний и задерживалось развитие их интеллекта. Повзрослев, эти люди расплачивались за свои детские ошибки и ошибки взрослых. Но эта расплата, например не поступление в институт, ничто по сравнению с потерей жизни по вине медиков. И последним это следует понять.

Кто дал право врачам запрещать той же Козьминой искать у больных пожилых людей микоплазму, уреаплазму, хламидии, трихомонады? Они готовы просто отделаться от пациентов дежурной фразой: «Ничего не поделаешь, гормональные изменения» — и до свидания. Но ведь люди живут семьями, и носители инфекции могут заразить своих детей и внуков: та же микоплазма передается воздушно-капельным путем.

Почему медики установили негласный 50-летний предел возраста, после которого они рядовыми гражданами не занимаются? На чем базируется их уверенность, что, прописав два стандарта тетрациклина или трихопола, они уничтожили всю имеющуюся в пациентах инфекцию? Разве приход к ним на прием стариков и старушек с рецидивами венерических заболеваний, перенесенных в молодости, не есть опровержение их устаревших и примитивных представлений о взаимоотношениях человека и микробов, его населяющих? В большей мере не экология, на которую все списывают, а заблуждения медиков являются причиной снижения продолжительности жизни, вырождения и вымирания россиян.

И если бы мне предложили организовать коллектив для выправления положения в медицине, то первыми кандидатурами в него были бы не именитые московские вирусологи, канцерогенологи и радиологи, а рядовые врачи-труженицы: А. В. Мельникова из Воронежа и Л. В. Козьмина из Белгорода.

Поиск по сайту: