Параграф 1. Некоторые особенности приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности

Основания возникновения права собственности на культурные ценности весьма разнообразны[101]. В частности, право собственности может возникнуть в результате создания (производства) культурной ценности, обращения в собственность специальных видов бесхозяйного имущества (кладов, результатов археологических раскопок), приобретательной давности, приватизации, приобретения культурной ценности по гражданско-правовым договорам, в порядке наследования и т.д. Некоторые из названных способов, например, производство и наследование, не имеют, применительно к тематике нашего исследования, каких-либо существенных особенностей по сравнению с общим установленным законом порядком, а потому не будут рассматриваться в настоящей работе. Иные, такие как приобретение права собственности на культурные ценности по гражданско-правовым договорам, тесным образом связаны с вопросами, которые будут рассмотрены в следующей главе настоящей работы. В то же время некоторые способы приобретения права собственности на культурные ценности являются весьма специфичными и нуждаются в специальном исследовании в рамках данного параграфа. К указанным способам, безусловно, следует отнести приобретение права собственности на культурные ценности вследствие обнаружения клада.

Под кладом в ст. 233 ГК РФ понимаются зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. По общему правилу найденные предметы поступают в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не предусмотрено иное. Однако в п. 2 ст. 233 ГК РФ установлено: «В случае обнаружения клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории и культуры, они подлежат передаче в государственную собственность. При этом собственник земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, и лицо, обнаружившее клад, имеют право на получение вместе вознаграждения в размере пятидесяти процентов стоимости клада».

Представляется, что приведенная норма имеет ряд существенных недостатков. В первую очередь, рассмотрим вопрос о том, что именно законодатель понимает под кладом.

Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в ст.233 ГК РФ законодатель использует как синонимы три термина: предметы, ценности, вещи. Нам не удалось найти убедительного объяснения подобному «богатству» терминологии. Более того, термин «вещи» используется законодателем в п.2 названной статьи, где говорится о «вещах, относящихся к памятникам истории и культуры». В то же время Закон РСФСР об охране памятников, наоборот, использует термин «предметы, представляющие…ценность». В связи с этим представляется, что для целей юридико-технической экономии достаточным было бы использование в тексте указанной статьи лишь одного термина – вещи.

По смыслу нормы, содержащейся в п.1 ст.233 ГК РФ для того, чтобы обнаруженные вещи могли считаться кладом необходимо наличие трех обязательных условий. Во-первых, кладом могут быть признаны только деньги или «ценные предметы». Закон не раскрывает критериев «ценности» предметов. Таким образом, круг указанных вещей может быть весьма широким: к ним могут быть отнесены культурные ценности, а также иные вещи: изделия из драгоценных металлов и камней современного образца и многое другое. Представляется, что речь в данном случае должна идти именно об «экономической» ценности данных вещей, наличии у них высокой стоимости[102].

Вторым обязательным условием признания обнаруженных вещей кладом является их сокрытие. Способы сокрытия указанных вещей весьма разнообразны: они могут быть обнаружены в земле, под полами старых квартир, в заброшенных колодцах, подвалах, чердаках и иных местах. В литературе отмечается, что сокрытие указанных вещей должно быть намеренным[103]. Мотивы, которые побудили спрятать эти вещи, не имеют правового значения: они могли быть спрятаны от воров или грабителей или же от правоохранительных или иных государственных органов. Не имеет правового значения и время, прошедшее между сокрытием вещи и ее обнаружением. Сокрытие вещи может быть произведено как угодно давно. С другой стороны, если вещь не была сокрыта, то она не является кладом, сколько бы времени ни прошло с момента ее сокрытия до момента ее обнаружения.

Третьим условием является содержащееся в законе указание на то, что собственник соответствующих вещей не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. Здесь возникает вопрос, почему режим находки и клада так различаются в вопросе о необходимости установления лица, уполномоченного на получение утраченных вещей? Как известно, нормы о находке требуют, чтобы нашедший уведомил компетентные органы для выявления лица, уполномоченного на получение найденных вещей, и подробно описывают процедуру подобного уведомления. Использование законодателем в ст. 233 ГК РФ термина «установлен», с одной стороны, предполагает, что вывод об отсутствии у вещей собственника должен быть сделан компетентным органом, однако, с другой стороны, процедура подобного установления в законе не раскрыта. Таким образом, представляется, что законодатель не требует от лица, обнаружившего клад, обращения к компетентным органам для установления собственника найденных вещей, несмотря на то, что клад мог быть сокрыт недавно, и еще существует возможность установить его собственника. Полагаем, что наиболее вероятной причиной установления в новом гражданском законодательстве подобного правила, является то, что государство не одобряет действия лиц по намеренному сокрытию ценных вещей.

Следует обратить внимание и на то, что в п. 2 ст. 233 ГК РФ речь идет о содержащихся в составе клада вещах, имеющих статус памятников истории и культуры. Как отмечалось выше, с 2002 года в силу вступил Закон об ОКН, согласно которому движимые объекты не могут сами по себе рассматриваться в качестве объектов культурного наследия. Подобное сужение понятия «объект культурного наследия» существенно затрудняет реализацию приведенной нормы о кладе. Представляется, что в данном случае следует руководствоваться оставшейся в силе ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников, которая устанавливает, что предметы старины, находящиеся в личной собственности граждан и представляющие значительную историческую, научную, художественную или иную культурную ценность признаются памятниками истории[104].

Нельзя обойти вниманием и то, что, как справедливо указывается в литературе, законодатель оставляет отрытым вопрос о том, каким критерием должно руководствоваться нашедшее клад лицо, определяя ценность обнаруженных предметов или отсутствие таковой[105]. Как отмечалось в первой главе настоящей работы, основным отличием объектов культурного наследия от иных культурных ценностей является то, что объекты культурного наследия должны быть признаны таковыми государством с соблюдением соответствующей процедуры: на основе проведения ГИКЭ принимается решение о включении указанных объектов в Реестр. Лица, обнаружившие ценные вещи, как правило, не обладают специальными познаниями в рассматриваемой сфере и не могут самостоятельно определить, какие вещи относятся к объектам культурного наследия, а какие - нет. О реализации указанной нормы речь пойдет далее.

Второй блок недостатков исследуемой статьи касается непосредственно вопросов приобретения права собственности на клад. Советский закон не допускал обращения обнаруженных кладов в собственность граждан[106]. Сегодня общим правилом при обнаружении клада является поступление его в собственность лица, обнаружившего клад, и собственника имущества, в котором клад был сокрыт. В государственную собственность передаются лишь обнаруженные в составе клада вещи, относящиеся к объектам культурного наследия. Анализируя содержание исследуемой статьи весьма трудно ответить на один из важнейших вопросов: в чьей собственности первоначально, то есть с момента обнаружения и до момента передачи публичному субъекту, находятся вещи, обнаруживаемые в составе кладов и относящиеся к объектам культурного наследия? Мыслятся три возможных варианта ответа на этот вопрос. Во-первых, указанные вещи могут считаться государственной собственностью. Во-вторых, возможен вариант, при котором данные вещи с момента их обнаружения рассматриваются как находящиеся в частной собственности. Наконец, в-третьих, данные вещи могут считаться бесхозяйными.

Первой из изложенных позиций придерживается Д.В. Мазеин. По его мнению, п.2. ст. 233 ГК РФ устанавливает презумпцию государственной собственности на вновь обнаруживаемые памятники истории и культуры[107]. Подобный подход позволяет говорить о гиперболизации роли публичного элемента в правовом регулировании рассматриваемой сферы общественных отношений. В связи с этим автор указывает, что установление государственной собственности на объекты культурного наследия, если они были найдены на участке или имуществе, находящимся, например, в частной собственности, не соответствует Конституции РФ, а включение данной нормы в ГК РФ объясняется «рудиментарным» мышлением законодателя: «Ни один современный развитой правопорядок (кроме российского – прим. М.А.) подобной презумпции не знает»[108].

Не можем согласиться с приведенным высказыванием. Даже если бы российский законодатель действительно устанавливал подобную презумпцию, то такое законодательное решение не следовало бы именовать «рудиментарным». В некоторых странах законодательно закреплена как раз модель первоначального приобретения государством права собственности на вновь обнаруживаемые особо ценные объекты. Например, мексиканский закон определяет, что все вновь найденные предметы, относящиеся к доколумбовой эпохе, являются собственностью государства[109]. Жесткие нормы действуют и в Италии. Несмотря на традиционное для этой страны уважение к институту частной собственности, для вновь найденных даже в частных владениях ценных предметов, относящихся к историко-культурному наследию нации, делается исключение - они являются государственной собственностью[110]. Достаточно жесткая система существуют в Великобритании: все вновь обнаруженные ценные в историко-культурном отношении предметы принадлежат Короне[111].

Второй из изложенных выше позиций придерживается М.Г. Масевич. В отличие от находки, указывает автор, вещи, обнаруживаемые в составе клада, давно вышли из владения собственника, и теперь он не может быть установлен. Поэтому закон немедленно признает возникновение права собственности на клад указанными в законе лицами[112]. Таким образом, М.Г. Масевич полагает, что с момента обнаружения указанные вещи являются собственностью лица обнаружившего клад и собственника имущества, в котором клад был обнаружен. Модель, предусматривающая примат частноправового элемента в правовом регулировании общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, предусмотрена американским законодательством. Правда, указанная модель действует только в отношении тех кладов, которые обнаруживаются на земле, находящейся в частной собственности. Лицо, обнаружившее ценные предметы в земле или ином имуществе, принадлежащем частному владельцу, не несет никаких обязанностей перед государством[113].

Полагаем, что приведенные мнения ошибочны. Во-первых, систематическое толкование п.1 и 2 ст. 225 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что клад является одной из разновидностей бесхозяйных вещей. Во-вторых, в п.1 ст.233 прямо говорится о том, что у данных вещей нет собственника: «собственник…не может быть установлен или в силу закона утратил…право». Наконец, в третьих, неслучайными представляются формулировки ст.233 ГК РФ, касающиеся обращения обнаруженных вещей в собственность: «клад…поступает в собственность…; …клад / вещи подлежат передаче».

Таким образом, представляется, что указанные вещи с момента их обнаружения и до момента их передачи лицам, указанным в законе, являются бесхозяйными. Мы приходим к выводу, что российским законодателем избран «нейтральный» вариант разрешения данного вопроса: у обнаруженных вещей нет собственника до тех пор, пока в соответствии со ст. 233 ГК РФ не будет решена их судьба.

Тем не менее, решить судьбу обнаруженных вещей весьма непросто: особенно неудачно законодателем урегулирован механизм приобретения права собственности на объекты культурного наследия, обнаруживаемые в составе кладов.

Во-первых, как отмечалось ранее, лицо, обнаружившее клад, не может само определить, относятся ли найденные им вещи к объектам культурного наследия. Отсюда следует вывод, что любые обнаруживаемые в составе клада вещи необходимо предъявлять компетентным государственным органам для решения вопроса о том, являются ли указанные предметы объектами культурного наследия или нет. Однако обязанность предъявлять обнаруженные вещи соответствующим органам законом в настоящее время не установлена, следовательно, шансов, что обнаруженные в составе клада особо ценные вещи попадут в государственную собственность, практически нет.

Подобные шансы тем более невелики, если принять во внимание установленный законом размер вознаграждения, полагающегося лицу, обнаружившему объект культурного наследия. Нельзя не согласиться с Д.В. Мазеиным в том, что право на вознаграждение в размере лишь половины стоимости найденных культурных ценностей не стимулирует лиц, открывших клад, заявлять о его обнаружении и передавать ценности государству. Напротив, у лица, обнаружившего клад, может возникнуть вполне объяснимое желание сбыть ценности на черном рынке и получить за них полную стоимость, но уже в обход нормы ГК РФ[114]. В законодательстве многих зарубежных стран вопрос о размере вознаграждения, выплачиваемого за обнаружение ценных предметов, решается иначе. Так, в Турции, лицо, обнаружившее клад имеет право на получение до 80% от рыночной стоимости найденного[115]. Нормы законодательства Великобритании устанавливают, что между лицом, обнаружившим клад, и собственником земли, на которой клад был обнаружен, делится полная рыночная стоимость найденных предметов[116]. В качестве примера более справедливого решения данного вопроса следует привести и норму российского дореволюционного гражданского законодательства. Так, в соответствии со ст. 539 Свода законов гражданских (ч.1 т.Х Свода законов Российской империи), «лица, представившие подлежащему начальству найденные старые монеты или другие древности» получали «всю настоящую цену золота, серебра или иного вещества, из которого они сделаны»[117]. Суммируя сказанное, следует согласиться с весьма точным высказыванием по данному поводу известного американского исследователя Джозефа Сакса: «Знаменитый скандал вокруг так называемых «Свитков Мертвого моря» и здравый смысл подсказывают, что люди, обнаруживающие столь ценные предметы, обычно нуждаются в весьма щедром вознаграждении. В противном случае вне зависимости от строгих норм закона у широкой общественности практически нет шансов ознакомиться с находкой»[118].

Важнейшим недостатком механизма приобретения права собственности на обнаруженные в составе кладов объекты культурного наследия является и то, что, как ни странно, государство, далеко не всегда заинтересовано в приобретении права собственности на некоторые из указанных объектов (например, объекты, аналогичные найденному, уже представлены в собраниях государственных музеев). Пункт 1 ст.48 Закона об ОКН устанавливает, что объекты культурного наследия независимо от категории их историко-культурного значения могут находиться в федеральной собственности, собственности субъектов РФ, муниципальной собственности, частной собственности, а также в иных формах собственности, если иной порядок не установлен федеральным законом. Исследуемая норма ГК РФ как раз и устанавливает иной порядок: обнаруживаемые в составе кладов вещи, относящиеся к объектам культурного наследия, всегда должны передаваться в государственную собственность. Полагаем, что данный механизм нуждается в совершенствовании. В самом общем виде предлагаемая схема выглядит следующим образом. Государство ставится в известность о факте обнаружения клада, содержащего культурные ценности. Компетентные государственные органы в установленном законом порядке проводят экспертизу обнаруженных вещей и делают один из следующих выводов. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы не относятся к объектам культурного наследия, они поступают в собственность обнаружившего их лица и собственника имущества, в котором клад был сокрыт, в равных долях, если иное не установлено соглашением между ними, с выдачей указанным лицам документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы относятся к объектам культурного наследия, осуществляется их постановка на государственный учет в установленном законом порядке. В течение четко определенного срока компетентным государственным органом должно быть принято решение, определяющее судьбу данных вещей. В том случае, если государство не заинтересовано в поступлении указанных вещей в государственную собственность, ценности поступают в собственность лица, их обнаружившего и собственника соответствующего имущества с выдачей документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если государство обращает указанные вещи в государственную собственность, обнаружившему клад лицу и собственнику имущества выплачивается вознаграждение в размере рыночной стоимости данных вещей. В случае возникновения спора по вопросу определения стоимости вещей, спор передается на рассмотрение суда.

В предлагаемом варианте государство, не заинтересованное в приобретении конкретной обнаруженной вещи, признав ее объектом культурного наследия, возьмет его под охрану, но будет избавлено от несения бремени по содержанию данного объекта за счет государственных средств и от выплаты вознаграждения нашедшему. В свою очередь лицо, обнаружившее клад, и / или лицо, в имуществе которого клад был найден, при отказе государства от приобретения права собственности на него путем предъявления указанного объекта компетентным государственным органам, легитимирует свое приобретение, становится законным собственником обнаруженного объекта культурного наследия и может распорядиться им по своему усмотрению, в частности, продать по рыночной цене. Таким образом, подобные правила позволят государству получать информацию о большинстве вновь обнаруживаемых на его территории движимых объектах культурного наследия, а также приобретать в собственность только те объекты, в которых имеется действительная необходимость. В то же время у лиц, обнаруживших ценные предметы, появится стимул довести информацию об их обнаружении до государственных органов, так как подобные действия позволят указанным лицам легитимировать свое приобретение.

Суммируя сказанное, считаем необходимым изменить п.п. 1,2 ст. 233 ГК РФ изложив их в следующей редакции:

Поиск по сайту: