Война начинается

Вернувшись в Москву, я некоторое время был занят тем, что устраивал свои дела. Как я уже упомянул, я вернул свой долг и перебрался на новую квартиру. Моей новой временной базой стала квартира моей родной тёти в Бутово. В её квартире хозяйничала моя двоюродная сестра Лена, и она предложила мне оккупировать зал их квартиры. Моя тётя Тамара тоже не возражала. Моя сестра была в то время студенткой пятого курса и, как многим молодым людям, всё, что я делал, ей было очень интересно. Я перевёз свои скромные пожитки на эту квартиру и через некоторое время вновь на своей машине отправился в Харьков. Мне было нужно решить несколько дел в этом городе, и я хотел хотя бы немного привести свою квартиру в порядок. После того, как я получил однокомнатную квартиру в сентябре 1988 года, я в ней не прожил ни одного дня. И было тому несколько причин, одна из которых заключалась в том, что в новой квартире надо было, в первую очередь, сделать ремонт, так как нужно было перестилать линолеум, перекрашивать стены и потолок и т.д. и т.п. Поэтому я решил всё-таки привести её в порядок. Для этого я закупил нужные стройматериалы, и дело осталось за малым — взять и сделать. Поэтому, после того, как я утряс свои дела с переездом на новую «базу» в Москве, я на своём Мерседесе отправился в Харьков и после нескольких дней нахождения в этом городе, прилетел перед самым Новым годом к себе на Родину. Родители были очень рады моему приезду, я раздал подарки, которые привёз им из Германии. Ко всему прочему, у моей сестры недавно родился сын, а я его ещё не видел. Я не знал, когда у меня ещё получится приехать проведать своих родителей в следующий раз и оказался прав, так как домой я смог приехать только через шестнадцать лет. Я конечно тогда не думал и не предполагал, что мне придётся прожить долгие годы в США. Но мои родители были рады видеть меня у себя дома и послушать о моих впечатлениях о Германии. Проведя несколько дней в родительском доме, я вернулся в Харьков и занялся ремонтом своей квартиры.

По моей просьбе мои знакомые продали один из видеомагнитофонов, который я привёз с собой, за хорошую цену и у меня были деньги на текущие расходы. Мне пришлось для начала выгрести строительный мусор, который «почему-то» оказался под линолеумом и заново сделать стяжку, выровнять углы и т.д. После чего, пришлось подготовить для наклейки обоев стены, и чтобы создать видимость высоких потолков, я пустил по периметру комнаты лепку, которую заказал ранее. Всё это украсило моё жилище, а после того, как были наклеены обои, квартира стала выглядеть даже очень неплохо. Во всех этих работах мне помогал один мой знакомый, которому я очень признателен за его помощь. И вот, квартира приобрела более-менее приличный вид, но была... пустой! Предстояло ещё найти и купить мебель и желательно... приличную. Благодаря знакомым, мне сначала удалось купить весьма приятное на вид ковровое покрытие с приятным рисунком на всю комнату и несколько позже югославскую стенку, очень удобные кресла с журнальным столиком и диван-кровать, составляющие один сет. В советские времена всё это можно было «достать» только по знакомству или проще по блату, или ждать несколько лет в очереди, или переплатив несколько раз, получить быстро. Мне не пришлось переплачивать, так как мне помогли знакомые. Так или иначе, мебель была собрана и установлена, квартира приняла жилой вид, а мне было уже пора вновь ехать в Москву. Дело в том, что директор Альберта Игнатенко передала мне его приглашение прочитать курс своих лекций в его школе, занятия в которой должны были начаться в середине февраля. Я решил принять это предложение и поэтому мне нужно было возвращаться в Москву. Так что, мне даже не пришлось прожить в своей квартире после приведения её в порядок и нескольких дней.

За несколько дней до моего отъезда я в гостях рассказал о своём участии в чернобыльских делах, о моей просьбе о помощи, с которой я обратился к одной из высоких иерархий Вселенной, с которой я имел контакт в то время, и они по моей просьбе прислали спасательный космический корабль, действия которого и предотвратили планетарную катастрофу, которая должна была произойти в начале октября 1987 года. Как я уже писал об этом ранее, действия космического пришельца наблюдали участники событий вокруг саркофага четвёртого реактора. Появление над саркофагом космического корабля было полной неожиданностью для всех и держалось спецслужбами в полнейшей тайне от народных масс, да и не только! Так что, мой рассказ в мельчайших деталях и с точным указанием времени, с одной стороны, и объяснение, по какой причине этот космический корабль появился, с другой стороны, вызвал очень пристальное внимание ко мне со стороны советских спецслужб. И именно с этого момента началась принципиально новая глава моей жизни — моё противостояние со спецслужбами сначала СССР, а потом и других стран. И естественно, я это понял не сразу. Можно сказать, сама жизнь поставила меня перед фактом, не спрашивая, нравится ли мне это или нет, хочу я этого или нет. Через пару дней после того знаменательного разговора, как бы между прочим, на улице, после того, как я застраховал свой Мерседес в Госстрахе, мне предложили вновь одеть погоны. Только по предложенному мне окладу, предлагающие видно «перепутали» размер моих звёздочек и как они (звёздочки) располагались на моих погонах, когда я уволился из армии в 1986 году. Мне предлагали оклад в 600 рублей, полную свободу действий, полное содействие властных структур во всех моих начинаниях, и зелёный свет в любых моих действиях! И даже в форме мне не нужно было бы ходить, и я мог бы ездить, куда захочу и сколько захочу, только «иногда» я должен был бы делать то, о чём меня попросят!

Весьма «милое» предложение, но у меня оно не вызвало «нужного» восторга и умиления! Я ответил отказом, сказав, что я предпочитаю свободу в своих действиях и не готов к выполнению приказов, которые противоречат моим представлениям и убеждениям, но я готов сделать всё, что в моих силах в тех случаях, когда просьбы о помощи будут соответствовать моим представлениям о том, что хорошо, а что плохо. Я, конечно, понимал, что отказ от сотрудничества со спецслужбами, точнее с ГРУ, чреват для меня самого, но это не изменило моего решения. Я уже освободился от наивности и советской пропаганды, и не верил в то, что революция 1917 года и всё последующее, произошедшее с моей Родиной после, было и есть на пользу моему народу. Я уже тогда, пока ещё не в полном объёме и не во всех «красках», имел представление о том, кто, для чего и зачем, сотворил эдакое с Россией. Я, конечно, мог сказать, что я подумаю, но это было не в моём характере. Я ожидал, что за моим отказом последуют со стороны «купцов» репрессивные действия, но я не знал и не предполагал ещё тогда, какими они будут и как быстро они последуют.

В основном завершив ремонт своей квартиры и обставив её по своему вкусу из того, что было в моих возможностях, я был готов к тому, чтобы вернуться в Москву. Я несколько раз созванивался с директором Игнатенко Стеллой о начале его школы в Москве и, получив точное время начала занятий, решил отправиться в Москву на своей машине. Последнюю ночь перед отъездом я ночевал в первый и последний раз в своей собственной квартире, к тому же и первой! Машину на ночь я поставил на охраняемую платную стоянку. Как оказалось, это не помогло избежать неприятностей, разве что, никто ничего не разбил и не украл ничего. Как я понял несколько позднее, на платной стоянке мне даже кое-что добавили к моей машине, точнее в резину левого переднего колеса. В день отъезда я хотел выехать пораньше, чтобы засветло добраться до Москвы. Но подогнав машину к своему дому, поднявшись в свою квартиру на девятом этаже, решил малость поспать, так как немного устал со своим ремонтом. Эта «малость» оказалась весьма длительной, так как вместо утра я выехал уже вечером. Я не буду вновь описывать своё первое знакомство с «благодарностью» советских спецслужб за то, что тогда, в начале октября 1987 года я обратился с просьбой о помощи к иерархии Вселенной. Радиоуправляемый небольшой заряд взрывчатки взорвался в колесе по сигналу небольшого маячка, установленного на опасном участке трассы Харьков-Москва. Всё обошлось только благодаря тому, что я выехал позже и ещё останавливался по дороге из-за того, что движущиеся впереди грузовики заляпывали грязью лобовое стекло моего Мерседеса, и я решил лучше поспать в машине на стоянке и ехать глубокой ночью, когда на дороге практически нет машин. Если бы не это, кто знает, чем бы всё обернулось, а так, после взрыва колеса на участке дороги с очень крутыми откосами, пострадала только моя машина и то, в большей степени оттого, что она ударилась правым боком в районе передней двери о рельс ограждения.

Моя машина самым невероятным образом остановилась, вместо того, чтобы «покувыркаться» много раз, перед тем, как достичь дна оврага. Никто не хотел верить в то, что это произошло, хотя были наглядные подтверждения этому. Машина остановилась только потому, что стальной трос ограждения петлёй «лёг» на крюк багажника и тем самым остановил машину. При этом, рывок был столь сильный, что вогнулось днище багажника машины. По удачному стечению обстоятельств, среди немногих машин, бывших в то время на дороге, оказался грузовик с лебёдкой, с помощью которой мой Мерседес и вытащили на дорогу. Я поблагодарил всех, кто мне помог и занялся тем, что заменил левое переднее колесо на запасное и продолжил свой путь. Рано утром я добрался до Бутово и разгрузив машину, отправился отдыхать. Когда я рассказал о случившемся и своём мнении по этому поводу, Владимир Дмитриевич Сергеев, начал меня убеждать в том, что причиной аварии была моя малоопытность, как водителя. Но меня его объяснение не убедило и не потому, что я считал себя «крутым» водителем, а потому, что моя малоопытность не имеет никакого отношения к огромной дыре в протекторе колеса. Это был не прокол колеса и не лопнувшее колесо, а именно колесо, с огромной дырой, которая выглядела именно так, как и бывает при взрыве. Но, подтверждением служит даже не это, что можно было бы отнести к какому-то скрытому дефекту резины, что само по себе было бы очень странным, а то, что эта попытка освободить от моего присутствия землю, не стала последней! Я, правда, передал через Сергеева, что у наших спецслужб навряд ли получится убрать меня или заставить меня что-то сделать против моей воли, но они, то ли не поверили его сообщению, то ли решили проверить его.

Так или иначе, вторая попытка избавиться от меня не заставила себя ждать долго. Вскоре после моего приезда в Москву, начались занятия в школе «Феномен». Альберт Игнатенко предложил мне прочитать цикл моих лекций в его школе. У меня была обычно пара учебных часов почти каждый день. Кроме Игнатенко и меня, лекции читали ещё несколько человек. Во время своих лекций я давал слушателям своё понимание природы в целом и природы человека в частности, работал с людьми, качественно преобразуя их мозг, создавая эволюционный скачок в их развитии. Место проведения занятий находилось недалеко от садового кольца, и поэтому мой маршрут домой всегда был один и тот же. С садового кольца я поворачивал на Варшавское шоссе, мимо Даниловского рынка и далее по шоссе до Бутово. На занятия я ездил вместе со своим братом и двоюродной сестрой, которые были слушателями семинаров. В один из февральских дней после окончания занятий я отправился домой вместе с братом и двоюродной сестрой. После того, как я свернул с Садового кольца и поехал по Варшавскому шоссе я увидел, что вдоль дороги стоит колонна военных грузовиков. Как мне помнится, вдоль шоссе стояло очень длинное кирпичное здание со множеством магазинчиков на первом этаже, а далее в то время была автостоянка перед Даниловским рынком. Так вот, военная колонна стояла вдоль этого длинного здания до самого перекрёстка. Ну, стоит себе военная колонна, чего же здесь такого особенного? Всё было бы именно так, если бы из середины стоящей у обочины дороги колонны не выехал грузовик и не понёсся на меня. Моя система защиты сработала, и я успел вовремя уйти от серьёзного столкновения. Военный УРАЛ только сбил ручку правой задней двери. Я ехал во второй линии, и мне удалось без каких-либо проблем уйти на третью полосу.

Я остановился и стал выслушивать объяснение от виновников аварии. Оказалось, что колонна принадлежит какой-то части КГБ (весьма любопытно, не правда ли?), за рулём сидел сержант, который уже через пару месяцев увольнялся из армии и т.д. и т.п. Но самое любопытное то, что эта машина тронулась из середины колонны, я сам служил в армии и ходил в колонне машин, был старшим в машине и знаю, что машина из середины колонны тронуться принципиально не может, это грубое нарушение приказа и устава. Ни сержант-дембель, ни прапорщик, который был старшим в этой машине, не знать этого не могли! Скорее всего, произошло следующее. Эта колонна ожидала моего появления. Им видимо сообщили о том, что я уже выехал и двигаюсь по маршруту, но я проскочил разделяющий нас отрезок быстрее, чем они ожидали, и видимо не успели дать всей колонне команду двигаться. А только те, кому было поручено организовать аварию, были вынуждены в спешке рвануть из колонны, но и это не спасло положения. Мне удалось блокировать действия водителя УРАЛа, иначе можно было бы представить, чтобы произошло, если бы этот УРАЛ на полной скорости врезался в бок моей машины. Вторая неудача их тоже не угомонила. В апреле месяце была третья попытка, ещё более изощрённая. После этого случая на некоторое время на «фронте» было затишье, видно другая «сторона» думала о том, что бы такое эдакое сделать со мной. А между тем, моя жизнь продолжалась...

С подачи уже знакомого всем Владимира Дмитриевича Сергеева, я познакомился с Викторией Михайловной Зуб, которая в то время работала на российском канале телевидения режиссёром. Слово за слово, завязалась беседа, и ей очень понравилось то, что она от меня услышала. В результате наших нескольких бесед у неё возникла идея о цикле передач, под названием «Портрет на фоне мироздания». Всего было сделано и вышли в эфир четыре передачи по тридцать минут каждая. Первую передачу снимали на территории останкинского телецентра, и передача представляла собой моё интервью. Пока речь шла об общих представлениях и понятиях, «говорящая голова» была более-менее приемлема, но когда дело дошло до конкретных понятий и явлений, я предложил Виктории Михайловне разбавить наши с ней «говорящие головы» разными сюжетами на тему разговора. Начиная со второй передачи, в передачах было всё больше и больше пояснительных материалов, когда во время моего объяснения на экране зрители могли видеть то, о чём я говорю. К примеру, когда я объяснял деление клеток и явление полного исчезновения старой клетки и появления новых только через некоторый интервал времени, Виктории Михайловне удалось разыскать фрагмент записи процесса деления клетки, наблюдаемый через туннельный микроскоп. Когда я потом смотрел передачу в эфире, это было очень впечатляюще! В других передачах, например, использовался снятый специально сюжет, мой эксперимент, когда человеку, которого я ввёл в состояние изменённого сознания, снимали энцефалограмму мозга, и камера показывала, что человек в таком состоянии мыслит, отвечает на вопросы и т.д., в то время как, согласно показаниям самописца, человек должен был находиться в состоянии клинической смерти или комы! Для меня сам процесс работы над передачами был очень интересен, так как Виктория Михайловна, как говорится, не наступала мне на «горло». Мы вместе обсуждали сюжеты, была хорошая творческая атмосфера. В результате такого её подхода, каждая последующая передача получалась более интересной.

Параллельно с работой над этими передачами, я ещё несколько раз принимал приглашение от Альберта Игнатенко на чтение лекций в его центре «Феномен». После чтения лекций в Москве, я читал лекции в Николаеве, в его родном городе. В николаевской школе мне было выделено уже больше часов, кроме самого Игнатенко и меня, лекции читали ещё несколько человек. Последний раз я читал лекции с Альбертом Игнатенко в Донецке, куда он меня тоже пригласил. В этой шахтёрской столице был курс лекций для медиков и примерно половину лекций читал я, а другую половину — сам Игнатенко. В принципе, этот десятидневный курс обучения центра «Феномен» основывался только на его и моих лекциях. И как-то, когда курс был уже практически закончен, ко мне подошли организаторы этих семинаров со стороны Донецка и сказали, что, при всём их уважении к Альберту Игнатенко, они бы очень хотели, чтобы я провёл в Донецке свою собственную школу. Я тогда впервые задумался, а почему бы и нет!? Ведь для проведения моей школы нужен только я сам, место для проведения и, естественно, желающие. Я и желающие уже имеются, а найти помещение не составит труда. Единственным минусом было то, что я не имел возможности выдать своим слушателям дипломы о том, что они прослушали курс моих лекций. Я сказал, что подумаю над их предложением, и если им не важно получение самой «корочки», то вполне даже может быть будет и моя школа. Среди инициативной группы дончан была и журналистка по имени Валентина, которая попросила мой телефон и изъявила желание написать статью о моих чернобыльских делах. Она вскоре после этого приехала в Москву, и мы даже несколько раз встречались. Никакой статьи из всего этого не получилось, но эта женщина пыталась заинтересовать мною сначала какого-то американского бизнесмена, с которым я даже один раз встречался, но так толком ничего из этой встречи и не вышло.

Но за что я действительно благодарен этой женщине, так это за то, что она познакомила меня с моей будущей женой Светланой. А произошло это весьма забавно, как я узнал об этом позже. Светлана в то время работала, как тележурналист для польского отделения европейской телекомпании «Антенна» и занималась тем, что, в частности, разыскивала в СССР людей с необычным даром. Именно благодаря Светлане многие имена гремели по стране в конце восьмидесятых и начале девяностых. Так вот, донецкая журналистка Валентина, познакомившись со Светланой, как-то спросила её, не интересует ли её Левашов, который мозги людям перестраивает. Самым странным образом, после того, как она дала мой номер телефона Светлане, она неожиданно исчезла, и я больше никогда и ничего о ней не слышал, и она мне ни разу больше не звонила. Видно её роль сводилась к тому, чтобы состыковать нас между собой, и всё! Выступить своеобразным связующим звеном наших судеб. И за это я ей премного благодарен!

Примерно в это же время, в апреле 1991 года «военные действия» против меня были возобновлены. Как-то поздно вечером сработала сигнализация в моей машине и я, выглянув в окно, ничего не обнаружил, подумав, что кто-то просто тронул машину рукой. Утром следующего дня я поехал на очередную встречу, и часто на эти встречи со мной ездила моя двоюродная сестра. Так было и в то утро. Вечером предыдущего дня я залил полный бак своего Мерседеса и все запасные канистры, которых у меня было четыре в багажнике. Кто помнит те времена, хорошо знает, как обстояли дела с бензином, и как приходилось стоять в очереди, чтобы залить бензин в бак машины. Итак, выехал я на встречу, стоял апрель месяц, на дорогах была слякоть... короче обычный апрельский день. И вот, еду я себе и вижу, что стрелка показания уровня бензина уж очень быстро «идёт» вниз! Да так быстро, что буквально на глазах ползёт вниз. Я сначала подумал, что сломался датчик уровня бензина, остановил свою машину, проверил все контакты и т.д. и поехал вновь. Но ничего не изменилось, бензин продолжал невероятно быстро убывать в баке моей машины. Я остановился вновь, но на этот раз не выключил мотор и вышел из своей машины. До этого я понятия не имел о том, где у Мерседеса располагается бензонасос. Но у меня чётко шло, что проблема скрывается под правым передним крылом машины. Я нагнулся и... увидел весьма любопытную картину. Из бензонасоса (как я узнал это несколько позже) в днище машины бил бензиновый фонтан, который, ударяясь под напором в это самое днище, разлетался каплями в разные стороны. Рядом были клеммы электромотора, приводящего в движение эту бензиновую помпу. Короче, брызги бензина, электрические искры... весёлая ситуация с вполне предсказуемым финалом.

Понимая опасность ситуации, я высадил свою двоюродную сестру из машины, нашёл ближайший телефон, позвонил и отменил встречу, а также позвонил своему механику и сообщил о своей проблеме. Видно, я недостаточно точно объяснил ему суть проблемы, потому что, когда я до него доехал (а мне пришлось добираться до его мастерской довольно таки долго и проехать после обнаружения проблемы, порядка тридцати пяти километров, а полностью — около семидесяти, если считать от дома), и он увидел всё своими глазами, его первым вопросом было — а как ты вообще сюда живой доехал и не взорвался!? И вот, что он мне рассказал. Корпус бензонасоса специально сделан из такого сплава, который разлетается на мелкие кусочки в случае удара или другого повреждения. Всё это делается для того, чтобы не допустить выброса бензина под давлением из трещин в корпусе бензонасоса потому, что в этом случае неизбежен взрыв. В моём случае была очень любопытная ситуация. Кто-то просверлил маленькую дырочку в корпусе бензонасоса моего Мерседеса, причём, так, чтобы выбрасываемый из этой дырочки бензин под давлением ударялся в днище машины и разлетался брызгами во все стороны. В таком сплаве просверлить такую дырочку возможно только специальным высокооборотным сверлом, иначе этот сплав разлетится на части. Таких свёрел и таких дрелей в магазине нельзя было купить и тогда, и даже сейчас! Так что, предельно ясно, кто и зачем просверлил эту «дырочку» на тот свет для меня. Механик ещё тогда посмотрел на меня и сказал мне, что он не понимает, как я вообще доехал до него, а не взорвался. По его словам, я должен был взорваться каждую секунду и то, что это не произошло, само по себе чудо. Я предполагал нечто подобное, но то, что я не взорвался, для меня не было чем-то из ряда вон выходящим. Это действие моей защиты, о которой я говорил, и действенность которой проверяли спецслужбы. Придумано было весьма неплохо. В случае успеха этого «мероприятия», я бы сгорел заживо в своём Мерседесе, и никто никогда так бы и не узнал о маленькой дырочке, просверленной в бензонасосе моего Мерседеса.

Мастер, за неимением нового бензонасоса, поставил «хомут» на месте просверленной дырочки, и я поехал по своим делам. Я надеялся на то, что моя защита работает, но не мог быть уверен на все сто процентов, так как не имел возможности проверить действенность моей защиты в действии. Так что, мне пришлось её проверять в реальных условиях, когда самая маленькая ошибка была смертельно опасной и не только в переносном смысле. Боевые действия, начатые против меня спецслужбами, были для меня первыми испытаниями на чисто земном уровне моих методов, и они меня не подвели! Для спецслужб, мне думается, было неприятным сюрпризом обнаружить то, что мои слова о созданной мною системе защиты не являлись ни блефом, ни бредом сумасшедшего. После этого они на некоторое время «залегли» на дно, правда, ненадолго. Между тем, они изменили свою тактику. Но об этом, несколько позднее, а далее мне хотелось бы продолжить своё повествование о более приятных событиях в моей жизни в апреле — начале мая 1991 года...

Поиск по сайту: