СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В СБОРНИКИ

«Улыбкой тихой и нетленной…»

Улыбкой тихой и нетленной

Стоишь у сердца моего,

На темных небесах его

Сияя радугой бессменной.

Но нет былого вдохновенья

И жара странного в крови,

И мир холодный песнопенья

Не оживит восторг любви.

Так иногда на поздней тризне

Еще блистает луч живой,

Хотя диск солнца огневой

В иных мирах встает для жизни.

«Ты меня сотворил из глины…»

Ты меня сотворил из глины.

Глина прахом стать успела.

Утомителен путь длинный,

Измучилось, истомилось тело.

Ты вдунул дух светлый

В мой образ, Тебе подобный.

И вот он – поблеклый,

И грешный, и утробный.

Молись все суеверней,

Мыслью, делом, словом,

О глине – глине древней,

О духе – Духе новом.

«Еще связуют якоря…»

Еще связуют якоря

С тяжелым и зеленым илом,

Еще вечерняя заря

В последний раз на небе милом.

Еще, мечтая о былом.

Глядишь с тоской на порт невзрачный,

А чайка голубым крылом

Уже нам чертит путь прозрачный…

К какой земле он приведет,

Какое небо мы увидим,

К какой любви он нас ведет,

Кого, кого возненавидим?

К каким туманным берегам

На нашем корабле прибудем,

Каким помолимся богам,

Кого найдем, кого забудем?

Иль, может быть, мы, утомясь,

Без страха и без сожалений

С чредою скорбных впечатлений

Прервем мучительную связь,

И нас теченье отнесет,

С морской травой и с вязким илом,

К тем берегам, где рай цветет

Зарей вечерней в небе милом…

«Как, четки на нить, нижу…»

Как, четки на нить, нижу

Смертельные битвы…

Ненавижу себя, ненавижу,

Ненавижу свои молитвы,

Свой мудрый дар песнопенья,

Свой подвиг и жертвы.

Ненавижу свое воскресенье

Из мертвых.

Эти черные дни без цели,

Эти черные ночи без смысла…

Радости заржавели,

Спутались числа.

А так верила и мечтала

Душа о рае.

И вот, – что сжигало –

Сгорает.

«Нет сил в восторге онемелом…»

Нет сил в восторге онемелом

Очарованье превозмочь, –

Рисует Зодчий черным мелом

На бледном небе эту ночь.

Он пятнами закатных туч

Прозрачность дали заменяет

И тенью смутной затемняет

Последний отраженный луч.

И вот – и сумрачно, и плотно,

Висят средь вечной немоты

Небес огромные полотна

С изображеньем темноты.

«Сегодня мой, доселе смутный взор…»

Сегодня мой, доселе смутный взор

Увидел в белом утреннем тумане

Холодные серебряные сани,

Сбегающие с дальних светлых гор.

Они катились так легко и зыбко,

И правил ими старец, весь седой,

С бровями хмурыми и с длинной бородой,

И детская запомнилась улыбка.

И долго я смотрел ему вослед…

И понял вдруг, кто, улыбаясь, правил,

Кто проложил и предо мной оставил

Вдаль уходящий, вдаль зовущий след.

Он, неширокий, был глубок и чист,

Потайный знак для тех, кто нищ и светел,

Кто уж давно предчувствовал, и встретил,

И услыхал саней прозрачный свист…

«Душа моя, не отлетай от тела…»

Душа моя, не отлетай от тела,

Хотя болеет и гниет оно,

И ночью потом ледяным потело,

А пред глазами делалось темно.

Не веруя, как верят христиане,

Что смерть стоит у запертых дверей, –

Пока спокойно и тепло дыханье

И свежих губ и розовых ноздрей.

Тебя молю: побудь в бессильном теле, –

Оно слабеет, но оно живет,

И согревает простыню постели

И одеяло греет мой живот.

Пускай, уже лежащий неподвижно,

Лекарствами себя не излечу,

Я пыль сдуваю со страницы книжной,

Могу гасить оплывшую свечу.

И, чтобы губы не похолодели

И слабая приподнималась грудь,

Во мне, душа, немногие недели

Дыханием и вздохами пребудь.

И, не измучив воспаленных легких,

Кровавую не исторгая слизь,

Ты облачком серебряным и легким

На зеркале воздушно отразись…

«Мы другу предлагаем папиросы…»

Мы другу предлагаем папиросы

И книге все вниманье отдаем…

Мы быстро отвечаем на вопросы

И сторонимся на пути своем…

Мы уступаем дружелюбно в споре

И двери отворяем на звонок…

Мы говорим с печальными про горе

И ходим к тем, к очень одинок…

«Себе я часто руку жму…»

Поиск по сайту: