Б. Ф. МАРТЫНОВ, доктор политических наук, заместитель директора ИЛА РАН

Говоря о такой стране, как Боливия, необходимо постоянно иметь в виду не только ее уникальную национально-этническую композицию, но и не менее уникальное геополитическое положение - в самом сердце южноамериканского материка. Оно во многом сыграло свою роль в истории

стр. 25

"страны имени Боливара" и, наверняка, будет продолжать играть ее и в наступившем столетии.

Вспомним, что именно геополитика с конца XIX в. неоднократно побуждала частные компании США, пользуясь слабостью боливийского государства, закрепляться в стратегически важных его районах, дабы оттуда распространять свое влияние на сопредельные страны ("Дело Акри"), что нацистские геополитики, планируя захват южноамериканского континента - этого, по их выражению, "мягкого подбрюшья" Соединенных Штатов, - рассуждали о том, что строительство взлетно-посадочных полос в центре боливийского Альтиплано позволит им установить контроль над всем южноамериканским воздушным пространством. Вспомним, наконец, что пламенный Эрнесто Че Гевара, не соглашаясь ни на что меньшее, чем "континентальная революция", отправился воспламенять ее именно в Боливию, рассчитывая, что это пламя разгорится от маленького очага в слаборазвитой и бедной, но геополитически значимой стране.

Сегодня, когда мы говорим о небывалом взлете национального самосознания боливийцев (так называемый "индейский ренессанс"), мы, разумеется, не можем проигнорировать то обстоятельство, что эта уникальная геополитическая составляющая несомненно осознается как лидерами новой боливийской политической элиты, так и открывшими для себя "большую" политику ранее политически инертными ведомыми ею массами боливийцев. Можно предположить, что это вызывает у них смешанные чувства. С одной стороны, гордость за свою страну, которая, несомненно, заслуживает того, чтобы уровень ее социально-экономического развития максимально приблизился бы вскоре к уровню ее геополитической и ресурсно-стратегической значимости. С другой - обострившееся чувство опасности в условиях усиления глобальной борьбы за передел природных ресурсов и непрекращающихся попыток перекроить политическую карту мира под предлогом "демократизации", "обеспечения прав человека" и "национального самоопределения". Комплексные чувства подобного рода обычно (и, кстати, вполне закономерно) приводят к резким переменам во внешней политике, граничащим, в том числе, и с недостаточно просчитанными шагами. Нечто подобное мы сегодня можем наблюдать и в деятельности правительства президента Э. Моралеса.

Однако, абстрагируясь от того, что можно было бы с полным правом назвать "поспешными действиями", с его правительством все-таки нельзя не согласиться в главном: для Боливии настала, наконец, пора отказаться от зависимой модели развития, присущей ей на протяжении нескольких последних десятилетий, и перейти к новой политике безопасности и внешнеполитическому курсу, отвечающим национальным интересам страны.

Нельзя не признать правоту президента Боливии, когда он в статье, написанной для бразильского журнала "DEP" ("Дипломатия. Стратегия. Политика") отмечает, что его страна способна придать новый динамизм южноамериканской интеграции в энергетической сфере (проект так называемого "Большого газового кольца"). Однако для этого, по его мнению, необходим радикальный отказ от былой "сервильности" в отношениях с Западом и пересмотр всего внешнеполитического курса. За примерами далеко ходить не надо. В качестве иллюстрации такой "сервильности" Э. Моралес приводит обезоруживающий, по его мнению, факт наличия

стр. 26

двух боливийских послов в Италии и трех (!) в США, при том что на целый африканский континент "расписан" всего лишь один (!) боливийский диппредставитель. Немногим лучше обстоят дела и с представительством Боливии в цивилизационно близком ей центральноамериканском субрегионе. Отсюда - сегодняшние разгоревшиеся в Ла-Пасе споры о законодательстве в сфере внешней политики. За предметом этих споров - по какому принципу должны осуществляться назначения на высшие дипломатические посты: по политическому или по профессиональному - на самом деле скрывается многое. Прежде всего, новизна восприятия современной внешнеполитической реальности, заставляющая пересматривать старые подходы, при том, что не всегда все "новое" может быть гарантированно более хорошим и достойным. В этом споре, на наш взгляд, отражается вся специфика нынешнего момента внутри- и внешнеполитического развития страны альтиплано. Может быть, время для компромиссных подходов еще не настало?

Частично это "межеумочное" состояние, похоже, влияет и на подходы правительства к наиболее острому за все последние 129 лет вопросу внешней политики Боливии - о возвращении утерянного ею выхода к тихоокеанскому побережью. Энергетика - вот на что, похоже, теперь все больше начинают делать ставку боливийцы для решения этой проблемы. Только интеграция и признание факта экономической взаимодополняемости и взаимозависимости двух стран (Чили - от боливийского газа, боливийской торговли - от пропускной способности чилийских портов), установленное в институциональном порядке, способны хоть как-то сдвинуть с места решение застарелого территориального спора. Осталось только все правильно распределить по своим местам. Что сначала: возврат когда-то утерянного, а потом преференциальное сотрудничество, или все же сначала интеграция и сотрудничество, а уже потом попытка разобраться с прошлым на фоне и на базе чего-то достигнутого? Не хочется заниматься историческими аналогиями, но именно этот, второй путь предлагается сейчас Россией Японии в плане выработки общего подхода к проблеме так называемых "северных территорий". Пока же в боливийско-чилийских отношениях наблюдается, к сожалению, феномен "замкнутого круга".

Поиск по сайту: