ЕХАЛИ МЫ, ЕХАЛИ

Трим шел размеренной и размашистой рысью, пожиравшей милю за милей, как неделю голодавший морлок свежее мясо. Я не знаю, как и что делал мой предок, выводя таких животных, но этот, обычно такой тряский у простых лошадей, аллюр у тронов напоминал путешествие в лодке по тихому морю. Размеренно покачиваясь в седле, я размышлял. Не обдумывал, не планировал, а именно размышлял. Обо всем и ни о чем конкретно. Все то, что случилось со мной в течение всего нашего путешествия, требовало осмысления.

Хотя… на самом деле все произошедшее казалось просто насмешкой богов. Довольно злой насмешкой. Такой впечатление, что кто-то задался целью в рекордно короткие сроки заполучить Властелина. Только — абсолютно неконтролируемого. А это… Это будет кошмаром. Для всех. Пусть в легендах мы и самые сильные, самые прозорливые, самые-самые… но вот семейные хроники врать не будут. «Врать самому себе — первый шаг к поражению» — как говорил Нагрин Завоеватель, поэтому всем остальным мы могли рассказывать что угодно, включая откровенное вранье, а вот в «Летописях рода Властелинов»…

Там всегда писалась правда. Какой бы отвратительной она ни была.

Конечно, отец никогда не позволял нам читать их. Только некоторые тома. Иногда пересказывал отдельные легенды, особенно интересные факты — и все. Нет, конечно, я понимаю, что нам тогда не нужно было этого знать. Да и детям не объяснишь, отчего именно так, а не иначе. Но вот сейчас…

Как определить, стал ты взрослым или нет? Можно открыть перед тобой нелицеприятные стороны твоей же собственной семьи — и как ты к этому отнесешься?

Кстати, а что чувствую я? Хм… Если быть честным, обиды я не ощущал. Может, потом, когда встречусь с отцом, я ему и выскажу пару не очень приятных слов на старотемном, но сейчас… Сейчас мне было все равно. Это моя семья! А если вспомнить народную поговорку, что у каждой семьи — свой марханг под кроватью… Ну и пусть у нас он такой жирный — это никого, кроме нас, не касается! Ни-ко-го.

Так что пусть тайны остаются тайнами. Только вот интересно, а сколько еще «мархангов» скрывают пыльные тома «Летописей»? В свои посещения Кардморской библиотеки я ими как-то не сильно интересовался. Меня больше занимали сборники заклятий, описания войн, путешествий, артефактов… но уж никак не нудные и заумные поучения! Как мне тогда казалось. А вышло, что зря…

Ну ничего, теперь я знаю на что надо будет обратить свое внимание… Впрочем, какое там внимание, — я же в школу собрался! Ладно, отца расспрошу или как-нибудь потом…

В общем, с тайнами мы определились. А вот что делать со своим странным внутренним голосом? Я точно помню, что про него нигде и строчки не было. Нет, это точно, первый признак сумасшествия… Боги, какой ужас!

«Ой, больно надо! Сам ты первый признак!»

Ну вот, а я о чем? Разговоров сам с собой в нашей семье уж точно никто не вел. Так что это я такой индивидуальный… Бррр, и на кой мне все это нужно?

«А я и не навязывался. Сам разбудил, а теперь еще и недоволен!»

Кто разбудил? Я — разбудил? Не будил я никого!

«Ага, так я тебе и поверил… Просто так даже марханги не появляются!»

Да, ко всему прочему у меня, по всей видимости, еще и провалы в памяти начались. Какая красота! Мало того, что сумасшедший, так еще и не помню ничего! Не Властелин — а картинка! Из страшной сказки…

«Не переживай, малыш, все будет хорошо…»

Я не малыш!! Сколько раз можно повторять?!

Теперь уже самому себе! Дожили!!!

Тихий смешок…

* * *

Путешествие до гор протекало в гробовом молчании. Каждый был занят своим важным и неотложным делом. Я вспоминал, о каких еще родовых «мархангах» могут молчать «Летописи», Элиа бросала в мою сторону странные косые взгляды, клиричка не отставала от нее, Шамит шептался о чем-то с Аэлиниэль, Торм восхищенно и как-то тоскующе разглядывал окружавший нас пейзаж, а Вангар и Тайма неотрывно смотрели вперед, на приближающиеся горы. Лишь к вечеру до путешественников дошло, что так больше продолжаться не может. Первом попыталась хоть как-то улучшить атмосферу Элиа.

— Шамит, а откуда ты знаешь Вмелена? — преувеличенно бодро поинтересовалась она, найдя, как ей показалось, подходящую кандидатуру для общения.

— Какая разница? — скривился оборотень. Попыталась неудачно.

Разговор бы так и замолк, но тут…

— Шамит, а все-таки? — зазвенел мелодичный эльфийский голос.

Многоликий только вздохнул и нехотя, то и дело косясь на остроухую, начал:

— Да встретились мы с ним один раз в Доркхайне… — Это ж на юго-востоке империи! Далеко его заносило! — Он в одной таверне с какой-то компанией на мокрое дело идти собирался, да нелицеприятно выразился об истинных оборотнях… А я рядом как раз был… Да и навеселе сильно… — Шамит задумчиво потер щеку. — Ну… В общем, после того мордобоя и он и я загремели я местную тюрьму. А через пару дней, когда вышли — а что там, всего драчка мелкая, — выяснилось, что те его дружки, с которыми он подзаработать хотел, уже два дня как на виселице болтаются. Их-то клиент оказался кем-то из темных шишек. В общем, он с тех пор и считает меня своим другом… — Оборотень досадливо сплюнул: — Видал я таких друзей!

М-да, в чем-чем, а в этом он прав. С такими друзьями враги не нужны. Хотя… Он нас накормил, напоил, спать уложил, горло не перерезал — так чего ж я выступаю?

Опять дорога. И мрачные мысли о нелепых совпадениях и нестыковках в поведении всех участников сего странного похода… И внутренний голос, беспрерывно твердящий гадости. Я все же если не сам по себе, так из-за него с ума сойду!

— Ди, ты там что, заснул?! — Властный окрик Вангара, словно порыв штормового ветра, выдул все размышления из головы.

Отвлекшись от своих треволнений, я с удивлением обнаружил, что Трим застыл на краю обрыва, в недоумении поглядывая то на меня, то на крутой и осыпающийся склон. Как-то незаметно мы добрались до предгорий Хребта, и теперь с вершины обрыва перед нами предстало величественное зрелище. Острые каменные пики вонзались в небо, создавая впечатление, что когда-то из-под земли хотел прорваться огромный дракон, но единственное, что он успел сделать, так это выставить свой хребет. И теперь перед нами ослепительно сияли высоченные пики, накрытые снежными шапками.

Внизу расстилались сжатые горными кручами длинные и узкие долины, перечеркнутые крутыми извивами горных бурных, стремительных и леденяще-холодных рек. Кое-где в предгорьях еще можно было встретить одинокого пастуха в окружении мохнатых мургов, отличающихся на редкость вредным и злобным характером.

— И куда теперь? — как-то придушенно спросил Шамит, нехотя отрываясь от созерцания пейзажа и разворачиваясь к Вангару.

Предводитель молча посмотрел на меня. В ответ я недоуменно вскинул брови — откуда я знаю, где этот ихний Храм?!

— Ди, достань, пожалуйста, карту, — тихо попросила Тайма, наблюдавшая наше переглядывание.

Ох, я уже как-то подзабыл, что сии герои антитемного труда умудрились потерять свою. Это досадное недоразумение, по сравнению со всеми остальными проделками светлых, стало таким незначительным, таким… мелким, что забыть о нем труда не составило.

Пришлось изворачиваться и лезть в седельную сумку. На этот раз карта решила не играть со мной в прятки, а быстро попалась под руку. Конечно, фокуса Гила с пришпиливанием ее к воздуху в вертикальном состоянии я повторить пока не могу, но вот раскатать перед собой плашмя — завсегда пожалуйста!

Команда вновь собралась вокруг, наблюдая активацию карты. А та предусмотрительно отобразила наше теперешнее местоположение — и даже «Алмаза Пути» не понадобилось. Хотя вышеупомянутый пергамент с противным характером (как, впрочем, и иные темные артефакты) вполне мог показать, что угодно. Хоть Таркрим и Северное море.

Вангар задумчиво уставился на рельефное магическое изображение гор, затем поглядел на оригинал, повертелся в седле, явно прикидывая расположение сторон света, а потом уверенно ткнул куда-то в середину массива:

— Здесь!

Повинуясь неслышному повелению, карта тут же увеличила указанную точку и действительно стало заметно что у странной скалы, похожей на волка, задравшего голову куда-то к далеким небесам, притулилось довольна крупное строение.

Еще одно прикосновение, и на карте зеленоватыми точечками высветился маршрут, по которому нам нужно следовать, дабы прийти из пункта А в пункт Б.

Я перевел взгляд на эту дорогу. Если верить предложенному, то нам надо по ней следовать в глубь массива, а там уже разберемся…

— Тронулись! — Протяжный клич Вангара сделал бы честь любому караванщику. Хм, чем ближе к Храму, тем больше всяких интересных мелочей узнаешь о своих спутниках. Так и от любопытства недолго помереть, пытаясь разгадать подброшенные головоломки.

Ну ладно, голову ломать будем потом, когда на это появится время, а пока надо следить, чтобы не поломать кое-что более важное, — горы как-никак…

Горные дорога оказались весьма и весьма коварными. Так что уже через милю команде пришлось спешиться и, поминая всех и вся, вести коней в поводу. На особо крутых участках подкованные обычными и, как мне кажется, уже изрядно стертыми подковами кони скользили, толкали своих хозяев, наступали им на ноги, злились и кусались. На что те желали им — на разных языках и их смеси — долгой и насыщенной жизни.

Портрет Микоши в книге рыдал горькими слезами, жалуясь на несправедливую судьбу, лишившую великого лингвиста столь необходимых в данный момент письменных принадлежностей. Завывания были слышны даже сквозь обложку и толстую ткань безразмерной сумки.

А я верхом на Триме откровенно посмеивался над светлыми.

Как только дорога стала неудобной для копыт, грон тут же разложил когтистые пятипалые лапы и преспокойненько последовал дальше. Светлые, глядя на ехидно ухмыляющегося меня, только сплевывали и в голос возмущались, мол, какие же темные ленивые: вон даже специальных зверушек вывели, чтобы ножки не трудить. В общем, опять мы во всем виноваты.

Раньше я, наверное, обиделся бы на такие высказывания, но сейчас только посмеивался и ехидно комментировал в ответ, что светлые еще ленивей: они даже зверушку вывести поленились. Так что нечего кивать на тень, коли у света верховодит лень!

С такими вот шутками и прибаутками прошел целый день. Мы даже пообедали в седлах. Вернее — я в седле, а остальные — во время короткого перерыва между втаскиванием лошадей на очередной склон и их последующим оттуда спихиванием.

Ужин прошел в полнейшей тишине. Наоравшись за день, все были вымотаны до предела. А мне не давала покоя и предыдущая ночь. Пусть я и помнил ее слабо, но, похоже, все-таки не выспался, если стал так зевать, что Трим шарахался! Я постарался честно выспаться. Нервный и немного суматошный день да еще и мысли, от которых хочется то залезть на отвесную скалу, то пришибить кого-нибудь, — все это выматывает гораздо сильнее, чем даже «усиленная» тренировка, устраиваемая мне Гойром, после которой остается одно желание — лечь и не вставать лет так пятьсот. Но то ли плащ вдруг истончился, то ли местная земля отличалась повышенной жесткостью, но я вертелся на своем ложе до самой полуночи. Тогда и только тогда покровитель грез и снов Викит согласился прийти ко мне в гости… Как оказалось — с целой толпой.

— А кадуцеем в лоб?! — Яростное шипение где-то в стороне подействовало почище противосонного заклинания, окончательно отправив сладкие дремотные грезы куда подальше.

— А отдача сапогом не?.. — не менее злобно прошипели в ответ.

Все, они меня достали!

Со злобным рыком, который в последнее время удавался мне все лучше и лучше, я вскочил, обуреваемый пылким чувством закопать спорщиков под весь Великий Хребет скопом… да так и застыл!

В неверном свете почти догоревшего костра (кто там на страже? Шамит? Постригу, поганца! Налысо!) в пыли! барахтались две фигуры, наряженные в туники и активно машущие странного вида жезлами.

— Прекратить бардак! — тихо рявкнул я, стараясь как можно точнее скопировать нотки отца, с которыми он обычно проводил Собрание старшей знати.

Шевеление в пыли замерло.

— Он это нам? — спросил оказавшийся именно в этот момент сверху мужик. Второй, которого как раз сейчас активно душили, повернул голову, пристально изучил мои сапоги, потом посмотрел вверх, на лицо и кивнул:

— Нам. Вот только я понять не могу, как он нас увидел?!

— Да вас только слепой не увидит, и глухой не услышит! — Я едва не орал, и только мысль о том, что остальным тоже спать хочется, превращала рык в негромкое, но очень злобное шипение разъяренной грайпы.

— Что, правда? — искренне удивился первый, разжимая руки. — Не может быть!

— Ща я вам покажу, «не может быть»! Я сейчас вам все покажу! — многообещающе протянул я, подыскивая в куче дров деревяшку поувесистей. — Я тут только засыпать начал, как вы побоище устроили!!

— Да ладно тебе, — примирительно махнул рукой второй, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пыли. — Ну подумаешь — вспылили. С кем не бывает?

От его добродушной, но какой-то плутовато-ехидной улыбки у меня все желание драться куда-то улетучилось.

— Кроме того, — добавил первый, также отряхиваясь от пыли, — бить богов — дурной тон.

— Богов? — Я не видел своего выражения лица, но почувствовал, как брови поползли на лоб.

— Ага, — кивнул рыжей головой ухмыляющийся. А потом подмигнул мне, протянул руку и представился: — Воконр.

Рука, протянутая за увесистым «аргументом», замерла на полдороге. Чем воспользовался покровитель воровского ремесла и, демонстративно не замечая первоначального направления, развернул к себе и крепко стиснул.

— Михшул, — не отстал от него второй, горбоносый. Он также пожал мне застывшую руку и дружеским тоном добавил: — Ты рот-то закрой.

Зубы звонко клацнули, когда я последовал его наставлению. Потом попытался привести мысли в порядок, вернуть глаза на место и сдавленным голосом поинтересовался:

— Так какого… эээ… ыыы… Вы тут устроили?!

— Слушай, начальник, — начал Воконр, приобнимая меня за плечи, — чего волну гнать? Давай присядем, поговорим…

— Ага, — пристроился рядом второй. — В ногах правды нет, а бяшить можно и сидючи…

— Хорошо. — Я опустился на бревно у костра. — Только кошелек верните, а то так и без рук остаться можно. Да и артефакты не забудьте.

Боги обиженно вскинулись, а потом переглянулись, пожали плечами, и я ощутил, как мои вещи возвращаются на свои законные места.

— Извини, дорогой, да? Привычка… — грустно вздохнул Михшул.

Я исподлобья глянул на него и тихо намагичил на вещи дополнительную защиту. Боги, они, конечно, боги, но воров я не сильно уважаю.

— Так чего вы тут устроили демонстрацию приемов вольной борьбы? — поинтересовался я, чтобы отвлечь своих собеседников от всяких нехороших мыслей.

— Да понимаешь, тут такая закавыка вышла… — запустил руку себе в шевелюру Михшул. — Не знаю даже, как сказать…

— Говори прямо! — вскинулся Воконр. — Залез на чужую территорию!..

— Я — залез?! — тут же начал подниматься южный покровитель воров, путешественников и лингвистов.

— Залез! Ой, только не надо мне тут ля-ля втирать про то, что тебя одна из твоих покровительствуемых позвала! Типа, «даст Михшул, встретимся!». Ой-ой-ой, какие мы ответственные! А ты вот не давай! Сидишь на своем юге — вот и сиди! Сюда зачем полез? Мои это земли, мои!!! Да если бы я шлялся повсюду, где обо мне вспоминают, давно богатым был да с Доргием за ручку здоровался!

— А если бы еще был там, куда тебя так регулярно посылают… — тихим шепотом вырвалось у меня. Нет, ну отчего-то не мог я воспринимать своих визитеров с должным пиететом и преклонением!

Михшул воинственно хрустнул пальцами и начал медленно, угрожающе подниматься на ноги. На отложенном в сторону кадуцее зажглись серые огоньки…

— Цыть! — Я даже рукой по колену пристукнул. Боги как-то шустро сдулись и покладисто опустились на свои места. — Народ спит, а вы орете тут!

— Да не переживай ты так, парниша, никто нас не слышит, — панибратски хлопнул меня по плечу Воконр.

— И не видит, — добавил Михшул, дружески приобнимая за плечи. — Кроме тебя. Ты что, брат, вор?

— Кто, я?! — Теперь уже я чуть не вскочил, горя желанием начистить кое-чьи божественные рожи. Но меня тоже удержали, причем — с двух сторон.

— Да не шебурши ты, — ехидно ухмыльнулся северный бог воровства. — Мы ж понимаем, кто сам признается…

— Не надувайся, тут же все свои, — добавил с другой стороны его южный коллега. — Заплечных дел мастера звать не будем!

— Вконец оборзели… — тихо протянул я, поневоле перейдя на манеру выражаться своих ночных собеседников.

Потом немного подумал и молча улыбнулся им улыбкой Властелина, чуть сжав Хранителя на пальце — с некоторых пор я с ним не расставался, просто приказав кольцу сделаться невидимым.

Боги отшатнулись и слегка побелели. Если сравнить с реакцией простых людей на наш счастливый оскал, то они храбрецы, которых еще поискать надо. Обычно два ряда сверкающих клыков вызывали стойкое оцепенение, подрагивание всех конечностей в разном ритме, смену цвета, онемение и, у особо нервных, — обморок или… ээээ… в общем, ясно?

— Таккер шат, ну и угораздило же нарваться… — пробормотал Воконр. — Хотя… ты же не должен нас видеть!

— Всем, кому должен, — прощаю, — пробормотал себе под нос я. И тут всем «должен», «не должен». И отчего? Нет, ну вот скажите, почему я не должен их видеть?..

— Да ладно тебе. — Перегнувшись через меня, Михшул дружески хлопнул своего коллегу по плечу: — Видит — и хорошо! Вот пусть и рассудит.

— Чего?! — вскинулся я.

— Того! — хором ответили боги.

Тарк мархар, я сегодня, вообще, спать лягу?!

— Ты не нервничай, парниша, — миролюбиво начал Воконр. — Только скажи, кто прав, а?

— Ладно, — обреченно кивнул я, понимая, что просто так от этих божественных типов не отделаться. — Говорите, в чем проблема, а то я что-то из вашего разговора…

— Да в сущей мелочи — кто вам дальше покровительствовать должен, — так легко подхватил Михшул. — Я или… мой северный собрат, — кисло добавил бог.

— Ик'кер тарк мархар лис'керрат! Эллесс ашен мир'нитасс… — только и смог выговорить я, пытаясь одновременно свести глаза к переносице и поймать за хвост хоть одну мысль. Не хватало мне еще божественные споры разрешать!

Да и, сказать прямо, я не верил, что нам хоть кто-то покровительствует. Ибо влипала вся наша компания на каждом перекрестке по самые уши да с размаху.

— Вах! Каа-а-кой образованный мальчик! — радостно всплеснул руками Михшул, вслушиваясь в мой монолог.

— И не говори… — рассеянно отозвался Воконр, что-то корябая неизвестно откуда взявшимся самописцем на таком же неизвестно откуда взявшемся листе.

Михшул заглянул через его плечо в записи и тихо, на ухо, зашептал:

— Да не парься ты, я тебе потом такие рукописи покажу, ваш Доргий соплями от зависти изойдет! Потом, когда с покровительством разберемся…

Хм, и отчего мне кажется, что я тоже видел сей монументальный труд?..

«Северный собрат» только отмахнулся, продолжая царапать какие-то, только богам ведомые, пометки. Так что спрашивать опять пришлось Михшулу:

— Ну и что скажешь?

— Что-что… Знаете, ребята, я тут подумал… Один бог-покровитель — это, конечно, хорошо, но вот двое — еще лучше! Почему бы вам не помогать нам, скажем, так — по очереди?! С восхода и до полудня — Воконр, с полудня и до заката — Михшул. А потом, с заката и до полуночи — опять Воконр. Ну и соответственно с полуночи и до восхода — Михшул, а?

Боги, молча слушавшие мою речь, переглянулись и вдруг разулыбались так, словно нашли в чужом кармане особо ценную вещь.

— А ведь действительно… — протянул северный бог.

— Парень таки сечет… — не менее ошарашенно ответил его южный собрат.

— По рукам? — Воконр размашисто протянул руку своему оппоненту, едва не скинув меня с бревна.

Спорим, он нарочно это сделал?!

— По рукам! — широко улыбнулся и размашисто хлопнул по его ладони Михшул.

А я все же слетел со своего сиденья, получив таки локтем под дых.

— Теперь все? Я могу спать? — кое-как прохрипел я сквозь стиснутые зубы.

Боги, закончив обниматься и восторженно хлопать друг друга по плечам, посмотрели на меня, а потом Воконр, склонившись к уху своего товарища, тихо прошептал:

— Я тут неподалеку знаю один та-а-акой трактирчик! Наш человек держит!

Михшул хитро глянул на него и кивнул: пошли, мол. С легким хлопком ночные визитеры испарились. По всей видимости — в этот самый трактирчик. А я поднялся на ноги и душераздирающе зевнул. Глаза словно склеили изрядным количеством никра.

Пробравшись на ощупь к своему плащу, я молча рухнул на землю, проваливаясь в сон, как под воду. Спа-а-ать…

Костер на поляне ярко вспыхнул, стоявший в карауле оборотень вздрогнул, словно стряхивая какое-то оцепенение, и недоумевающе оглянулся по сторонам. В воздухе отчетливо витал какой-то странный посторонний запах. Но тут же, прежде чем он успел как следует принюхаться, коварный ночной ветер рванулся и вымел прочь все ароматы…

Утром я все благополучно выкинул из головы. Мало ли чего может присниться с устатку? Так и в чертоги Доргия прогуляться можно, а потом с пеной у рта доказывать, что сам Верховный байки тебе травил да вином угощал. Угу, только доказывать это придется в приюте для скорбных умом доброму дядечке-лекарю со всепонимающим выражением лица.

А оно мне надо, такое счастье? Мне и своего пока хватает…

Так что завтрак прошел в молчании — только в каком-то подавленном. Да еще эти косые взгляды на меня, любимого. И украдкой друг от дружки… Что это с ними с утра пораньше приключилось-то, а? Когда это я успел им в очередной раз дорожку перебежать? Со светлыми вечно так — никогда не знаешь, какой именно поступок покажется им странным или неправильным.

Мои размышления на тему моей с ними несовместимости прервал зычный приказ Вангара:

— По коням!

— И гронам, — добавил я, поднимаясь в седло Трима.

Похоже, наше приключение близится к его логическому завершению, и на закате сегодняшнего дня мы, наконец, увидим этот странный Храм, отдадим «Сердца Дракона» (хи, судя по цвету кристалла, там хватит только костерок разжечь, небольшой такой, на пару полешек) и со спокойной совестью отправимся в школу. А то до осени я так туда и не попаду…

— Диран, хватит витать в облаках или где там темные витают! Подвиг зовет! — ехидно окликнул меня Шамит.

— Пусть зовет, у меня избирательная глухота! — не менее ехидно парировал я.

Этот день был как две капли похож на предыдущий. Те же подъемы, спуски, резкие повороты вихляющей тропы. Жаркое, обжигающее солнце после холодной ночи, ломящая зубы вода… Пришлось даже пару раз колдовать на особо опасных участках, когда дорогу преграждала ненадежная осыпь или карниз нависал над головой, грозя обрушиться в самый неподходящий момент.

Поэтому к вожделенному Храму мы вышли злые, как стая морлоков, раздраженные и готовые надавать по всем доступным местам любому, кто попытается встать нам поперек дороги.

Но перед массивными и каменными створками циклопического строения никого не было, а окружавший его еловый лес оказался на удивление тих. Ни одна птаха не чирикала. Наверное, боялась получить по неосторожно раскрытому клюву за слишком громкую трель. Даже огромная поляна, на которой, собственно, и стоял Храм, была пуста.

Само сооружение тоже было какое-то необычное. Слишком большое, даже по меркам обожающего пышность юга. Массивное, оно просто подавляло, нависая над тобой, как великан из какой-то детской страшилки.

Солнце уже садилось, окрашивая высокие шпили золотым, а вокруг стремительно темнело.

— Что-то не хочется мне туда идти, на ночь-то глядя… — задумчиво протянул Вангар, меряя каменное строение неприязненным, почти ненавидящим взглядом.

— Здесь как-то не так. Что-то странное, непонятное и… страшное, — нервно передернув плечами, жалобно посмотрела на воина Амата. — Вангар, я боюсь…

Я и Элиа молчали, но на лице девушки тревожно проступали и исчезали тонкие чешуйки. Что же касается меня, то я буквально чувствовал волну злобы, исходящую изнутри, а мой Хранитель, до недавнего времени тихо дремавший в перстне, неуверенно стал шебуршиться внутри и сейчас буквально испускал волны тревоги, страха и… ненависти, что ли?

Светлый молча перевел взгляд на клиричку, потом на остальных. Пристально оглядел нервничающего оборотня, насторожившуюся эльфийку, тревожно глядящую Тайму и решительно сказал:

— Привал! Выступаем утром.

* * *

Тайма, милая, я не знаю… Я сейчас вообще ничего не знаю и ни в чем не уверен! Это все как-то неправильно. Все — неправильно. Ты посмотри на Ди. Он ничуть не стесняется того, что темный. И что является сыном Властелина. Даже гордится… Знаешь, я тут подумал… Если бы это был мой сын, я бы им гордился… Иногда я даже забываю, что он темный. Ведь все, что пишут в книгах, — бред, и он откровенно над этим насмехается. И то, что мы слышали, — тоже оказалось полнейшей чушью! Сколько раз мы теперь должны ему жизнь? Раз? Два? А свободу как, отдельно считать или вместе?

Впервые после нашествия орков чувствую себя растерянным…

Я не знаю, ничего не знаю! Молот Ткатта! Я вырос там, где темных считали за врагов! Где они никогда не могли делать что-то… такое, за что боги обычно благословляют и принимают к себе. С самого раннего детства, во всех сказках, легендах, преданиях они — зло, причем — не особенно умное. И уж отнюдь не знакомое с понятием чести и долга. А что в итоге?

Влас бы не рассуждал, он бы сразу решил, кто прав, кто виноват. А здесь… Сам Цырлог ноги сломит! Темные помогают, спасают… Куда катится Мир?!

Смешно, у меня создается впечатление, что кто-то нами манипулирует. Вангар назвал имя Влариэля, но он же… Он светлый. Он же мой кузен! Он не мог поступить подло! Или… мог? Я теперь уже не понимаю, кто что может и кто чего не может сделать. Это все темный! Это он застилает нам мозги. Но отчего я не чую его магии?..

Нет, ну все-таки, как ни крути, а Диран — милый. Чертоги С'кархона… Я не знала о них, Лин просветила, но… разве их истинное название скрыли от нас просто так? Не знаю. Мне так почему-то не кажется… А сердце мечется перепуганной птицей, стоит только посмотреть на него, на Темного принца, на Ди… Или поймать взгляд его таких темных и притягательных глаз… Но почему же, почему он на меня так редко смотрит? Что же мне сделать, чтобы он обратил на меня внимание? Надо будет спросить у Лин после этого похода. Попробовать это новомодное приспособление. Как оно там называется? Помада? А еще она что-то про тушь говорила…

Мир сошел с ума! Темные, которых я ненавидел почти всю жизнь, — помогают нам. Спасают… А что он учудил в Чертогах? Он же не знал точно, что справится, что у него получится! Ненавижу! Прибью и закопаю, чтобы вернуть себе прежнее, уравновешенное состояние. А то я скоро просто буду перекидываться от малейшего толчка!

И еще этот артефакт… Если Диран говорит правду и с его помощью нельзя убить Темного Властелина, то… Мне это все не нравится. Очень не нравится. От всего этого несет неделю назад сдохшей крупной лейной.

Да и… Можно ли не верить словам Дирана, если я сам видел действие «Сердца Дракона»? И видел Ди.

Но слово дано, и от этого никуда не денешься. Мы принесем ему этот артефакт. Принесем и, прежде чем отдать, потребуем объяснения, зачем именно понадобился этому эльфу огненный артефакт. И не дадим причинить вреда мальчику, хорошо, Вангар?

Извини, что втянул вас в это. Гордость за родовое имя, тарк мархар, взыграла? Как же — честь, благородство, верность и долг! Только вот… верность — кому? И долг — перед кем? Знаешь, мне отчего-то кажется, что изгнанники болезненнее относятся к любой попытке усомниться в их порядочности.

Так что извини еще раз.

Поиск по сайту: