Введение. Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Филологический факультет

Кафедра сопоставительной филологии и межкультурной коммуникации

Специальность 021700 Филология

Специализации 021701 русский язык и литература

021705 русский язык и литература в межнациональном общении

Выпускная квалификационная работа

Художественная феноменология стыда и вины в произведениях Л.Н.Толстого «Анна Каренина» и Г.Ибрагимова «Молодые сердца»

Работа завершена «__»______________2011г.________(Э.И.Мухаметзянова)

Научный руководитель

канд. филол. наук, доцент «___»___________2011г.______(В.Р.Аминева)

Заведующий кафедрой

канд. филол. наук, доцент «___»___________2011г.______(В.Р.Аминева)

Казань 2011

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ………………………………………………………………………3-19

Глава I.: Художественная феноменология эмоциональной жизни героев русских и татарских писателей…………………………………………….20-32

Глава II.: Нравственно-философская проблематика произведений Л.Н.Толстого и Г.Ибрагимова………………………………………………33-52

Глава III. Стыд и вина в системе психологических мотивов поведения героев романов «Анна Каренина» Л.Н. Толстого и «Молодые сердца» Г.Ибрагимова………………………………………………………………..53-68

Заключение......................................................................................................69-71

Список использованной литературы.........................................................72-77

Введение

Внутренний мир человека, его мысли, чувства, сознательное и бессознательное в художественном освоении писателей выражают индивидуализированное воспроизведение феноменов разнообразных эмоций. В этом ряду стоит выделить такие острые, трагические переживания, как стыд и вина. Феноменология этих эмоций занимает важное место в русской литературе второй половины ХIХ века и татарской литературе первой трети ХХ века, что отражено в многочисленных произведениях русских и татарских классиков указанных периодов – Л.Н.Толстой, Ф.М. Достоевский, И.А.Гончаров, Ф.Амирхан, Г.Ибрагимов, Г.Исхаки и др. По словам В.Е.Хализева: «рефлексия, подаваемая в формах психологизма, у наших писателей-классиков неоднократно представала как благая и насущная для становления человеческой личности» [Хализев 1999: 178]. А.М.Буланов утверждает, что «Художественное исследование «стыда» русскими писателями тем более важно, что прямо затрагивает сферу соотнесенности эмоционального и рационального в литературе» [Буланов 2001: 93].

«Стыд» и «вина» являются показателем не только духовного мира литературных героев, их рефлективной деятельности. В них отражены нормативные, религиозные коды, характерные для каждой эпохи, социально-исторические и культурные ее доминанты.

Философская глубина и тонкий психологизм романа Л.Н.Толстого «Анна Каренина» исследуется в трудах Б.М. Эйхенбаума, В.Шкловского, Е.Н.Куприяновой, А.П.Скафтымова, Я.С.Билинкиса, Г.А.Бялого, С.Г.Бочарова, М.Б.Храпченко, Г.Б.Курляндской, В.Е.Ветловской, А.М.Буланова, Н.В.Горьковской и др. Психологизм Толстого нередко рассматривается учеными в рамках сравнительного (часто с Достоевксим) и сопоставительного (со Стендалем, Г.Ибрагимовым, Г.Исхаки и др.) анализа.

О градации психологических переживаний в творчестве Толстого рассуждает М.Б.Храпченко: «Среди психических явлений, запечатленных художником, существуют процессы разной глубины, разной степени их осознанности. Некоторые из них протекают как бы на поверхности внутреннего мира, другие глубоко затрагивают человека, но не всегда ясно им осмысляются, третьи развиваются в глубинах подсознания. Но слои эти обособлены друг от друга; то, что формируется подсознательно, в силу определенных обстоятельств входит в сферу сознания, и, наоборот, чувства, владевшие ранее человеком, могут затем долгое время жить в нем подспудно» [Храпченко 1963: 508].

В исследовании творчества Л.Н.Толстого В.Шкловский гармонично совмещает два подхода: биографический и литературоведческий. Изучая роман «Анна Каренина», он активно использует письма, документы того периода, дневники, критические статьи современников писателя (Фета, Страхова, Салтыков-Щедрина, Достоевского), выявляет генезис создания романа, рассматривает композицию произведения, подробно анализирует проблематику и образ Анны Карениной.

В.Шкловский отмечает влияние прозы А.С.Пушкина (об этом писал и Б.М.Эйхенбаум) и А.Дюма-сына при создании романа «Анна Каренина». Автор пишет о противоречивости романа и его создателя: «Здесь все противоречиво, как противоречат себе обычно религиозные нормы. «Побеждай зло добром», но бог покарает, то, что ты простил, значит само прощение есть возмездие. Ну нужно ли Алексею Каренину и Алексею Вронскому возмездие и гибель Анны, и нужно ли то, во имя чего написан роман, и существует ли счастье Кити и Левина? Лев Николаевич противоречив потому, что он принадлежит к старому времени и его идеалы находятся в прошлом, и потому, что он человечен, а человеческие идеалы находятся впереди» [Шкловский 1967:349].

Рассматривая чувство стыда, которое испытывает главная героиня романа, ученый приходит к следующему сравнению: «Анна стыдится своего положения любовницы, неверной жены, но она счастлива так, как счастлив голодный человек, который ест» [Шкловский 1967:349].

Исследователей волнует и проблема определения индивидуально-авторского способа создания психологизма в произведениях Толстого. С.Г.Бочаров так писал о характере психологического анализа Толстого: «… именно процессу, а не результату уделяет Толстой главное внимание. В одном из писем уже позднего периода Толстой высказал взгляд на задачи психологического анализа, прямо противоположный тургеневскому: «Главное – работа внутренняя, душевная, и чтобы показана была не оконченная работа, а процесс работы на самом деле» (65; 197). Дело в том, что оконченная работа – это какой-то итог, а итоги зависят от наличных социальных связей и определяются ими» [Бочаров 1963: 244].

На взаимосвязь метода «диалектики души» с авторским мировоззрением указывает И.Б.Курляндская в книге «Нравственный идеал героев Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского»: «Метод «диалектики души» связан с мировоззрением Толстого, с пониманием человека как единства «духовного и плотского», «нравственного и естественного». Психологизм Толстого до сих пор считался изображением «текучести» человека. Но внутренний психический процесс в изображении Толстого соотносится с тем, что в персонажах неподвижно и что свободно, не подлежит изменению. Вместе с тем абсолютная духовность, составляющая сущность всех людей, проявляется и во времени, в их историческом движении» [Курляндская 1988: 45].

Интересны выводы А.М.Буланова о «эмоции-чувстве» стыда в произведениях Толстого и Достоевского: «Стыд в «Анне Карениной» - лакмусовая бумажка проявления склада души и одновремнно – ценностный критерий философско-эстетической концепции романа. (…) Именно порядочный человек и способен испытывать чувство стыда у Толстого» [Буланов 2001: 95].

Творчество Г.Ибрагимова исследовано в разных аспектах в работах Ю.Г.Нигматуллиной, Г.Халита, О.Х.Кадырова, А.М.Саяповой, С.Повариса, С.З.Саляховой, А.Х.Садековой, М.Х.Хасанова, В.Р.Аминевой и др.

Влияние творчества Толстого на литературное наследие Г.Ибрагимова, Г.Исхаки подробно рассматривает О.Х.Кадыров: «Иначе проявляет себя толстовское начало у Галимжана Ибрагимова. Он и полемизирует, спорит с Толстым – теоретиком искусства, и восхищается его даром художника и мыслителя. Объективный смысл извлечений, которые приводит Ибрагимов из работ Толстого, демонстрирует, близкий ему внутренне, демократический характер эстетики русского писателя…» [Кадыроd 1967: 30]. Автор пишет и о художественном своеобразии произведений татарского писателя, связанного с принципами объективации действительности: «Ибрагимов меняет сам принцип, способ освещения действительности, если даже она весьма близко напоминает ту, которую показывает Толстой. В форме субъективно окрашенного повествования он усиливает, оттеняет толстовский антропологизм, осуществляет возвышение, поэтизацию человека труда» [Кадыров 1967: 32]. Так же ученый разграничивает романтическую символику Ибрагимова и символику Толстого-реалиста.

Монография М.Х.Хасанова представляет собой комплексный анализ жизни и литературной деятельности татарского писателя. Важным тезисом автора является утверждение новаторства Ибрагимова как художника-психолога. Он пишет: «Внутренние монологи как средство психологического анализа в татарскую прозу впервые ввел именно Г.Ибрагимов. Он опирался на достижения русской классической литературы, особенно Л.Н. Толстого» [Хасанов1977: 38]

Ученые так же отмечают связь творчества писателя с восточной традицией, литературой и фольклором, проявляющейся в наличии схожих образов, сюжетов и мотивов. А.Х.Садекова в монографии «Фольклор в эстетике Галимджана Ибрагимова» определяет роман «Молодые сердца» как романтическое произведение: «… в романе сильна романтическая струя, и она создается в немалой степени путем использования фольклорных элементов, мотивов.(…) Ибрагимовская эстетика этого периода вбирает в себя эстетические представления романтиков. И не удивительно, что в крупном произведении этого периода две темы – природа и любовь представлены очень широко»» [Садекова 1995: 39]. Выделяются функции фольклора: «Фольклор в данном произведении выполняет две эстетические функции – возрождает дастанные традиции, когда писатель обращается к любовной тематике, а также помогает создать картины народной жизни, татарской деревни, народные образы» [Садекова 1995: 40].

А.М.Саяпова в работе ««Молодые сердца» Г.Ибрагимова в контексте философии экзистенциализма» отмечает отражение в творчестве писателя экзистенциального типа сознания. Исследователь уделяет большое внимание вещим снам главной героини романа - Марьям, образам затмения, темного пейзажа и музыки, выражающих «экзистенциальное мироощущение»: «Сон, с которого начинает автор свое повествование, - ключ к экзистенциальному осмыслению человеческой жизни, человеческого существования. Основным понятием этого ключа является страх как порождение затмения. И это понятие дается не столько в конкретном его выражении, сколько в обобщенно-символическом, содержащем онтологическое толкование» [Саяпова 2006: 68]. По мнению А.М.Саяповой, ««темные» пейзажи произведения, от которых веет эсхатологическим холодом, эмоционально настраивают читателя на трагическое содержание произведения» [Саяпова 2006: 72].

Однако до сих пор не существует комплексного исследования, посвященного рассмотрению эмоциональной жизни, являющейся доминантной в структуре личности персонажей Толстого и Ибрагимова, несущей в себе и сюжетообразующую функцию.

Новизна работы – в сопоставительном аспекте и разработке данной темы применительно к творчеству татарского писателя;

Цель – рассмотреть феноменологию эмоциональной жизни героев Толстого и Ибрагимова как параметра сопоставительного изучения творчества писателей.

Задачи:

1. Систематизировать научно-критическую литературу, посвященную данной теме в литературоведении;

2. Раскрыть своеобразие художественной антропологии Толстого и Ибрагимова, проявляющееся в изображении эмоциональной жизни героев.

3. Выявить общее национально специфичное и индивидуально-авторское в художественной репрезентации эмоциональной жизни героев русского и татарского писателей.

Теоретическая основа исследования:

I. Принципы сравнительного и сопоставительного исследования явлений, принадлежащих разным национальным литературам, обоснованные А.Димой в работе «Принципы сравнительного литературоведения», В.М.Жирмунским в монографии «Сравнительное литературоведение», Н.И.Конрадом в исследовании «Запад и Восток», Ю.М.Лотманом в работе «Статьи по типологии культуры», а также Д.Дюришиным в монографии «Теория сравнительного изучения литератур», И.Г.Неупокоевой «История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа».

1. Универсальный принцип - сравнение или сопоставление структур рассматриваемых явлений – раскрывается в работе И.Г.Неупокоевой. Теоретическое обоснование принципа следующее: «Фундаментальными принципами исследовательского метода могут быть названы те, которые позволяют выявить общие закономерности и тенденции развития изучаемого предмета, раскрыть его специфику на каждом отрезке его исторического пути, уловить систему его связей с более широкими процессами. Фундаментальные исследовательские принципы должны обладать универсальностью действия, то есть «работать» на всех уровнях анализа данного предмета» [Неупокоева 1976: 84].

2. Принцип адекватности сопоставления. Термин «адекватность сопоставления», введенный Д.Дюришиным, предполагает следующее: «Объектом сопоставления могут быть только те явления, которые адекватны друг другу в смысле органической принадлежности к одной и той же структуре в основных параметрах» [Дюришин 1979: 117]. По словам И.Г. Неупокоевой: «…внимание к структурам сопоставляемых объектов должно быть сохранено как теоретическая позиция в исследованиях любого уровня и любого масштаба – как внутринациональног, так и регионального, и шире межрегионального. Она является одинаково действенной как для синхронного, так и для диахронного аспектов исследования. Изменяться в сопоставлениях разного уровня и масштаба будет лишь само конкретное наполнение понятия структура…»[Неупокоева 1976: 123].

3. Наличие исторической базы для научно-оправданного сопоставления.

И.Г. Неупокоева, в качестве «единицы измерения» типологических сходств и различий вводит понятие «общего типологического ряда». «Оно является теоретическим осмыслением реального феномена всемирной литературы – объективно существующей (синхронно и диахронно) типологической общности многих процессов и явлений…». Ученый приходит к выводу, что «такое сходство внутренних идейных художественных структур сравниваемых литературных явлений и процессов, которые зависят от сходства определенного комплекса исторических условий, и проявляется в сходстве основных задач, так и в сходстве своих общих функций» [Неупокоевой 1976: 177].

Отбор материала осуществляется на основе теоретических представлений о характере изучаемых литературных эпох. И.Г. Неупокоева применяет понятие литературной эпохи как основной единицы периодизации литературного процесса. Она рассматривает литературную эпоху как целостную систему, в которой взаимодействуют многообразные силы литературного ряда: художественные методы, литературные направления, художественные стили. Но неравномерность мирового литературного процесса обуславливает возможность существования на одном синхронном срезе разных стадий развития всемирной литературы. Иными словами, сравнительный и сопоставительный анализ имеет два ракурса: синхронное и диахронное сопоставление.

Мы исходим из системного разграничения форм межлитературного процесса, предложенного в работе Д.Дюришина «Теория сравнительного изучения литературы». Автор выделяет две большие группы литературных связей: контактно-генетические связи и типологические аналогии. Литературные контакты – это совокупность всех видов и форм восприятия инонациональных литературных явлений и процессов [Берков 1981: 38]. В сфере контактно-генетических связей Д.Дюришин различает контакты внешние (без видимого прямого воздействия на литературный процесс) и внутренние (отражаются и проявляются в самой структуре литературного произведения). Понятия типологические схождения, конвергенции, аналогии, соответствия, совпадения или типологические общности (термин Н.И.Конрада), используются для обозначения сходных явлений и процессов в разных литератруах, возникших независимо от контактов и являющихся результатов сходных стадий обществено-исторического, культурного развития народов либа универсальных закономерностей человеческого сознания [Основы 2007: 21]. В зависимости от того, какими факторами они обусловлены, типологические схождения делятся на общественно-типологические, психолого-типологические и литературные.

II. Мы опираемся на методы выявления национальной специфики текста, используемые Ю.Г.Нигматуллиной в работе «Национальное своеобразие эстетического идеала», Г.Гачевым в монографии «Национальные образы мира», Д.М.урновым в исследовании «Национальная специфика литературы как предмет исторической поэтики».

Ю.Г. Нигматуллина в работе «Национальное своеобразие эстетического идеала» утверждает: «Литература каждого народа уходит своими корнями в родную национальную почву. Национальные эстетические идеалы включают в себя эстетические представления, накопленные литературой данной народности, выдержавшие проверку временем, историей. На эстетическое сознание той или иной нации наложили отпечаток особенности своего, внутреннего исторического развития народа» [Нигматуллина 1970: 20-21].

Исследователь доказывает что, повторяемость общественных закономерностей в истории разных наций вызывает сходные процессы и в истории их литератур. «В период формирования национальных литератур в XIX в. и начале XX в. складываются в различных литературах структурные элементы, структурные принципы эстетического идеала. Каждый из них можно встретить в любой из национальных литератур XIX в., но характер их соотношения в структурном целом различен. Их конкретное содержание будут составлять неповторимо индивидуальную национальную структуру содержания эстетического идеала» [Нигматуллина 1970: 20-21].

Ученый выделяет три структурных принципа, которые выражают диалектику сущего и должного в эстетическом идеале: социальный, антропологический и просветительский. «Они, с одной стороны, указывают на жизненные источники, откуда художники черпают свои представления о прекрасном, с другой стороны, - на характер синтезирования и поэтизацию этого жизненного материала» [Нигматуллина 1970: 20-21].

Социальный принцип «в структуре эстетического идеала выражается в том, что эстетический идеал формируется на основе более или менее четкого осознания писателем социальной детерминированности характера человека» [Нигматуллина 1970: 22]. Антропологический принцип выступает в «стремлении найти объективный критерий прекрасного в природе и «натуре» человека» [Нигматуллина 1970: 23]. Просветительский принцип «означает поэтизацию духовной жизни человека, его интеллекта, уверенность писателя в том, что прекрасное всегда разумно» [Нигматуллина 1970: 26].

Представлено объяснение неодинаковой формы художественного воплощения эстетических идеалов: «Объективная действительность двояким образом влияет на писателя, на его творчество. Во-первых, она отражается в сознании, в психике художника как конкретно-историческая данность, со всем своеобразием исторического момента» [Нигматуллина 1970: 102].

Во-вторых, если понимать национальную действительность более широко, это эстетические и исторические пласты, которые образовывались постепенно, по мере развития нации или народа. Национальная действительность в широком понимании формирует психический склад нации, являющийся одним из важнейших факторов, определяющих структуру и функции эстетического идеала.

Исследуя художественное мышление татарских писателей начала XX в. Ю.Г. Нигматуллина указывает на проявление таких особенностей психического склада татарского народа, как внешняя сдержанность и внутренняя эмоциональность. Поэтому «процесс художественного мышления татарских писателей, как реалистов, так и романтиков, протекает не как резкая и быстрая смена представлений, контрастность которых гиперболизирована до предела, а как едва уловимое движение сходных, почти тождественных, ассоциаций, или как развитие совершенно разных, казалось бы, несоединимых представлений, сближающихся лишь каким-нибудь самым «несущественным» признаком. Творческое, пересоздающее начало в процессе мышления выражается в данном случае в отборе этих «несущественных» признаков, оттенков значений, нюансов чувств» [Нигматуллина 1970: 105].

По словам Ю.Г.Нигматуллиной «истоки национальной специфики художественного мышления, коренятся… в своеобразии исторического развития татарского народа». Среди важных факторов отмечается «тесное переплетение старого и нового, живучесть пережитков прошлого на каждом новом историческом этапе.(…) Процесс художественного мышления татар формировался как бы «по образу и подобию» процесса исторического национального развития. [Нигматуллина 1970: 102-105].

Основная задача Г.Д.Гачева в курсе лекций «Национальные образы мира» - создание портретов национальных целостностей, национальных образов мира разных стран и народов: «Нас интересует не национальный характер, а национальное воззрение на мир, не психология, а так сказать гносеология, национальная логика, склад мышления: какой «сеткой координат» данный народ улавливает мысль и, соответственно, какой космос (в древнем смысле слова: как строй мира, миропорядок) выстраивается перед его очами и реализуется в его стиле существования, отражается в созданиях искусства и теориях науки. Этот особый «поворот», в котором предстает бытие данному народу, - и составляет национальный образ мира» [Гачев 1998: 16].

Ученый использует следующий метод для понимания национального своеобразия: «чтобы изучение национального своеобразия протекало напряженно и дало больше результатов, исследователю… полезно исходить из… презумпции непонимания как рабочей гипотезы. (…) если я войду с трепетным ожиданием встретить неведомое, парализую свои привычные схемы, попробую превратить свой ум в tabula rasa», тогда больше гарантий, что я постигну здешний образ жизни и мыслей» [Гачев 1998: 16-17].

В монографии определяется содержание понятия национальный образ (модель мира): «При том, что все народы под одним солнцем и луной и почти одинаковым небо и ходят, вовлечены в единый мировой процесс, они ходят по разной земле и разный быт имеют… А отсюда ценности, общие для всех народов… располагаются в разном соотношении. Это особая структура общих для всех элементов и составляет национальный образ, а в упрощенном выражении – модель мира» [Гачев 1998: 17].

Первое, что выделяет лицо народа, по словам Г.Д.Гачева, - это Природа, «среди которой он вырастает и совершает свою историю» [Гачев 1998: 27]. В ней коренится образный арсенал той или иной национальной культуры (символы, архетипы, сюжеты литературы и исскусства). Природа также определяет цветовую символику.

Национальная целостность, согласно концепции Г.Д.Гачева, находит выражение в Космо-Психо-Логосе: «всякая национальная целостность есть единство местной природы (Космос), характера народа (Психея), склада мышления (Логос). В Космо-Психо-Логосе три элемента (уровня) национальной целостности находятся в отношении и соответствия (тождества друг другу) и взаимной дополнительности (противоположности и уравновешивания)» [Гачев 1998: 33].

По мнению исследователя, описать национальное – это выявить уникальное. Эта задача не поддается только рассудочному мышлению. «Такой подход не структуралистский» [Гачев 1998: 43-47].

Д.М.Урновым в исследовании «Национальная специфика литературы как предмет исторической поэтики» доказывается необходимость тонкого подхода при разграничении в литературном процессе общего и оригинального, что существует в непрерывном взаимодействии. «Это взаимоействие и выявляет своеобразие отдельного литературного события. Испытание влиянием служит своего рода критерием оригинальности» [Урнов 1986: 168-188].

Определяя понятие «влияние», Д.М.Урнов утверждает, что при всей его однонаправленности, оно обозначает часто обоюдный процесс, включающий восприятие, которое оказывается подчас столь активным, влиятельным по отношению к источнику, что надо говорить хотя бы о заочном взаимовлиянии.

III. Теоретической основой работы стали исследования, посвященные психологизму как формально-содержательной категории, обоснованные в работах И.В.Страхова, А.Б. Есина, Гинзбурга, А.П.Скафтымова и др. Об усложнении приемов психологического анализа вследствие стремления романиста познать человека «во всем впервые открывшемся многообразии его обусловленности» пишет и Л.Гинзбург, рассматривая роман второй половины ХIХ в. в аспекте художественного познания душевной жизни и поведения человека [Гинзбург 1971: 271]. Она отмечает, что психологизм как таковой несовместим с рационалистической схематизации внутреннего мира.

В книге И.В.Страхова «Психологический анализ в литературном творчестве» выделены две формы психологического изображения: «Основные формы психологического анализа возможно разделить на изображение характеров «изнутри», то есть путем художественного познания внутреннего мира действующих лиц, выражаемого при посредстве внутренней речи, образов памяти и воображения; на психологический анализ «извне», выражающийся в психологической интерпретации писателем выразительных особенностей речи, речевого поведения, мимического и других средств внешнего проявления психики» [Страхов 1973: 4]. А.Б.Есин выделяет третью форму психологизма: «Но у писателя существует еще одна возможность, еще один способ сообщить читателю о мыслях и чувствах персонажа – с помощью называния, предельно краткого обозначения тех процессов, которые протекают во внутреннем мире. Будем называть такой способ суммарно-обозначающим» [Есин 2003: 87].

Материал исследования: произведения Л.Н.Толстого («Анна Каренина», «Хаджи Мурат») и Г.Ибрагимова («Молодые сердца»)

Поиск по сайту: