ГЛАВА IV. ПРОЦЕСС ЗАКРЫТИЯ КАРАТЭ ИЛИ СТАНОВЛЕНИЕ «БЕЗЗУБОГО» КАРАТЭ

Надо сказать, что каратэ скрывали во все времена (как и любое эффективное оружие). На стр.216 «Окинавского каратэ» подробно объяснены причины такого обычая: «Канэсима был воспитан на традиции, что боевые искусства предназначаются для защиты семьи, короля и страны. Рюкюйский кодекс воинской чести и морали, с его точки зрения, базируется на чувствах приличия и пристойности, или попросту на том, что каждый должен знать свое место. Настоящие мастера боевых искусств тренировались наедине, тайно, в домашней обстановке, не раскрывая своих секретов никому, кроме самых близких членов семьи, нескольких преданных и надежных учеников и последователей.

Они никогда публично не демонстрировали своё мастерство, чтобы политический или какой-либо иной противник не обнаружил слабое место в их технике и не использовал его в своих интересах в случае вызова на бой в Цудзи. Участие в бою никогда не афишировалось, потому что какой-нибудь удар во время боя, даже неэффективный, мог вызвать смерть через несколько дней или лет, в результате чего оставшийся в живых участник поединка оказывался втянутым в продолжительные и дорогостоящие судебные расследования. «Многие современные учителя, которые заявляют, что они ученики и последователи какого-то мастера,- сказал мне Канэсима, - фактически выучили три или четыре каты. По традиции учителя обычно строили методику и программу обучения конкретного ученика в зависимости от его прилежания, а также других качеств и достоинств. Вот почему одна и та же ката, которой обучал единственный «старый мастер», теперь имеет несколько вариантов исполнения у разных современных учителей».

На стр 239 ему вторит известный мастер Сэйтоку Хиги: «С точки зрения Сэйтоку Хиги, ката Суси – но Кун, которой обучают в других стилях, представляет собой удлиненную версию вышеупомянутой каты Суси – но Кун (за вычетом движений, напоминающих борьбу ти), изобретенной Сандой Тинэном специально для демонстрации на показательных выступлениях».

Чуть раньше на стр.218-219 Бишоп приводит любопытную точку зрения известного мастера каратэ: «Выкрик «киай», по мнению Канэсимы, вовсе не обязателен при обучении каратэ и тренировать его – «пустая трата времени». Этим он дал понять, что «киай», так же как и упражнение с напряжением всех мышц тела, направленные на его укрепление, первоначально были предназначены для публичной демонстрации и не способствуют росту мастерства в боевых искусствах».

Об этом же говорит и А.Горбылев в своей книге «Становление Сито-рю каратэ до» (стр 18): «В двадцатые годы Мабуни совершил несколько поездок в японскую метрополию. Так, в 1925 году он посетил город Вакаяма, где в то время жил Уэти Камбун, основатель школы каратэ Уэти-рю, который на протяжении ряда лет учился «кулачному искусству» в Китае. Уэти был человеком скрытным и на Окинаве не распространялся о своих занятиях. Только перебравшись в метрополию в 1924 году, он начал обучать каратэ своих земляков, которые подвергались жестоким преследованиям преступников».

Однако, первым шагом на пути к каратэ, известному нам сейчас (то есть осмысленно, сознательно искаженному, а не просто скрытому: мастера, демонстрировавшие свое искусство на праздниках, развлекали почтенную публику, а не передавали свое мастерство боя. В этом контексте становится понятна старая окинавская пословица: «Показывать ката, но не объяснять приемы»), явилась революция «мэйдзи», произошедшая в Японии в 1868 году. Она лишила сословие самураев всех дворянских привилегий, что в свою очередь привело к тому, что профессиональным воинам пришлось выживать в условиях, когда они были предоставлены сами себе. Некую параллель рискну провести с историческими событиями, которые случились в октябре 1917 года в России. Когда дворяне, лишенные всех привилегий, стали перед необходимостью физического выживания.

Некоторые сидзоку стали заниматься сельским хозяйством, другие перевозили на лодках путешественников или заготавливали хворост.

На странице 109 «Окинавского каратэ» читаем один из многочисленных примеров тяжелой жизни бывших дворян: «Сокэн рассказывал мне, что в последние годы ХIХ века его отец покинул деревню Тэра близ города Сюри, чтобы стать фермером в деревне Гадзя…Несмотря на благородное происхождение из сословия сидзоку, он подобно многим своим сверстникам, имевшим те же социальные корни, стал зарабатывать тяжелым трудом рикши, а также нанялся охранять деревню Гадзя и окружающие ее фермы от воров и браконьеров».

Там же на странице 139 читаем: «Тётоку Кьян избежал гибели во время страшной и кровавой битвы за Окинаву, но умер вскоре после этого на севере острова от изнурительной работы и недоедания…» От себя хочу заметить, что Тётоку Кьян вел свое происхождение от рюкюйского короля Сё Cэя, и, естественно, до революции мэйдзи относился к высшему дворянскому сословию.

Еще один пример бедственного положения дворян можно почерпнуть из биографии Камбуна Уэти (1877-1948) на странице 71 читаем: «В 1924 году в связи с безработицей на Окинаве Камбун Уэти увез свою семью в центральную Японию и нашел там работу на швейной фабрике в городе Вакаяма».

Эти прославленные мастера каратэ пытались заработать на жизнь, устроившись на работу. Каратэ не было для них основным источником дохода.

Другие решили преподавать каратэ, пытаясь таким образом заработать на жизнь.

На стр 41 «Окинавского каратэ» читаем: «Хигаонна стал брать в ученики сыновей из богатых семей города Наха и занимался с ними во дворе дома своих родителей. Но он принципиально отказывался обучать хулиганов, изгоняя любого ученика, проявлявшего дурные черты характера»

Таким образом, впервые нарушилась клановая передача от отца к старшему сыну. Не ко всем сыновьям, а только к старшему сыну. Наглядным примером чему может служить несколько эпизодов из жизни Мотобу Тёкки, взятых из книги «Окинавское каратэ» Марка Бишопа. На странице 128 автор пишет: «… Тёкки Мотобу, или Мотобу Сару (обезьяна Мотобу), как его стали называть, родился в деревне Акахира, около Сюри, и был третьим сыном Мотобу Удуна, который был андзи высокого ранга. В то время, как старший брат Тёкки, Тёю, будучи старшим сыном в семье, получил отличное образование, и отец передал ему секреты семейной боевой системы ти в соответствии с существовавшим обычаем, Тёкки, чье образование было довольно запущенным, рос под присмотром матери…»

Чуть ниже на странице 130 читаем: «В 1921 году из-за того, что извозчичий бизнес (прим. выделено мной), которым занимался Тёкки Мотобу, потерпел неудачу, он поехал в Осаку со своей семьей в поисках работы и был принят ночным сторожем (прим. выделено мной), на прядильную фабрику». От себя могу добавить, что титул Мотобу был «Андзи», что по окинавским меркам соответствует самому высшему уровню дворянской иерархии. Далее на стр 131 у Бишопа приводится весьма любопытный эпизод: «…Мотобу, чувствуя уверенность после победы в Осаке, решил испытать свое умение на старшем брате Тёю, а тот, отнюдь не умаляя достоинств Тёкки и не стараясь его унизить, играл с ним, вертел его в руках («как бы танцуя») и швырял, как если бы Тёкки был ребенком. Поняв, насколько великолепно Тёю владеет техникой борьбы, Тёкки смирился и освоил множество новых приемов ти».

Чтобы у читателя не возникло ощущение, что все описанное выше скорее исключение, чем правило, приведу еще несколько аналогичных примеров из той же книги. На странице 28 сказано: «Норисато Накаима передал тайно свои знания только своему сыну Кэнтю, обучившему, в свою очередь, этому искусству только своего сына Кэнко Накаима…». Далее (на стр 29) Бишоп приводит любопытное психологическое наблюдение: «Когда я навестил его в его доме около Наго, этому человеку мощного телосложения было далеко за шестьдесят, и возраст уже давал о себе знать. Я также обратил внимание на ярко выраженный комплекс вины, который он испытывал перед его отцом за нарушение тайны семейного стиля. Будучи еще маленьким мальчиком, Кэнко в строгом режиме начал тренировки на своем дворе «при свете луны, для сохранения тайны».

А описывая начало изучения каратэ мастером Хигаонной, Бишоп на странице 39 пишет: «…однако, Хигаонне оказалось трудно найти хорошего учителя, поскольку бойцы того времени были связаны клятвой хранить тайну боевого искусства, которым они владели, а любая демонстрация своего искусства считалась дурным тоном. По словам Миядзато, Хигаонна решил предпринять путешествие в Китай…»

Данные цитаты я хотел бы использовать в качестве иллюстрации того, что техника каратэ до революции мэйдзи передавалась от отца именно к старшему сыну и была закрыта даже от других членов семьи, которые получали только общие принципы, подходы, представление о технике без знаний нюансов, тонкостей.

Таким образом, для того чтобы выжить, часть мастеров была вынуждена преподавать каратэ людям вне своих кланов.

В период с 70-х годов ХIХ века по 20-е годы ХХ века произошло первое закрытие каратэ, то есть из него была убрана часть эффективных техник, позволяющих одержать победу над противником.

Следующим этапом закрытия стало обучение японцев. В 20-е годы ХХ века сначала Фунакоши Гичин, Мотобу Тёкки, а за тем и другие мастера поехали в центральную Японию с целью преподавания там каратэ. Вызвано это было экономическими проблемами. Дело в том, что Окинава до сих пор является беднейшей префектурой Японии. Размеры острова чуть больше 100 километров в длину и 5 километров в ширину, поэтому не найдя необходимого количества учеников, и не имея возможности зарабатывать преподаванием боевых искусств, мастера отправились в центральную Японию.

В книге «Становление Сито-рю каратэ до» Алексей Горбылев приводит слова Мабуни Кэнъэйя, описывающего этот период (стр.14): «После упразднения княжества Рюкю и учреждения префектуры Окинава, семья Мабуни также получила дворянский статус, и, как рассказывают, мой дед получил от правительства единовременное денежное пособие и открыл на эти средства магазин сладостей. Однако это предприятие быстро вконец разорилось, потому что отец из-за своей щедрости раздал все сладости своим друзьям…». Ниже Мабуни Кэнъэй вспоминает (стр.26): «Около года я, по совету отца, помогал сэнсэю Кониси проводить занятия по каратэ в Токио, одновременно изучая у него «костоправное искусство дзюдо» (дзюдо сэйфукудзюцу), потому что отец беспокоился, что одним каратэ я не смогу прокормить себя».

Здесь излишне говорить о том, что Япония оккупировала Окинаву. Самураи клана Сацума вторглись на остров в 1609 году. Вряд ли окинавские дворяне пылали страстной любовью к поработителям и захватчикам. Тем не менее, экономические причины вынуждали их обучать японцев, и это повлекло два очень важных следствия.

Во-первых, произошло вторичное закрытие каратэ, из которого были убраны оставшиеся эффективные технические и тактические приемы.

Во-вторых, именно с этого момента каратэ-дзюцу стало активно превращаться в каратэ-до и мастера стали активно пропагандировать каратэ, как систему развития личности, нежели искусство боя.

Кроме того, эффективную технику стали заменять приемы, заимствованные из японских, корейских и прочих стилей, которые изначально не были органично синтезированы в единую целостную систему. В связи с этим можно упомянуть появление таких ударов ногами, как маваши-гири или уширо-гири.

В своей книге «Каратэ-до. Мой образ жизни» Фунакоши Гичин (на стр. 40) прямо признает, что «Каратэ, которому учат сегодня, совсем не то, каким оно было всего 10 лет назад. А о том, которому я учился на Окинаве и говорить нечего…Главное в каратэ, как в виде спорта, включенного в программу физического воспитания - простота. Оно должно быть по силам юным и старым, мальчикам и девочкам, мужчинам и женщинам».

Странная мысль: мне всегда казалось, что в боевом искусстве главное- это боевая эффективность. По сути, Фунакоши признает, что современное ему каратэ -это уже способ гимнастики.

Но изменениям подверглась не только техника, но и методика тренировок. Здесь надо отметить, что методы тренировок всегда составляли самую тайную тайну, самый секретный секрет. Это то, что не показывалось никому. В отличие от ката, которые иногда (хоть и с изменениями) демонстрировались публично, мастера постигали каратэ у себя дома, в одиночестве или в кругу самых близких родственников. Поэтому методики тренировок каратэ всегда составляли самый большой секрет. Нам по-прежнему не известны изначальные методы тренировок. В большинстве своем, оригинальные методики были заменены европейскими. А известные окинавские- не поняты. Смотри, например, главу о макиваре.

Подмену окинавских европейскими методами тренировок начал, по видимому, Мабуни Кэнва. Так А. Горбылев в книге «Становление Сито-рю картэдо» (стр.107) пишет: «Анализируя набор методов физической подготовки, которые предлагал сэнсэй Мабуни, нетрудно заметить, что частью это были традиционные окинавские методы – упражнение со столбом макивара, с тиси, сай и др., а частью – заимствованные из европейской атлетики – упражнение с гантелями, эспандером, прыжки через скакалку».

Я часто сталкиваюсь с точкой зрения, что Фунакоши главный виновник «превращения каратэ в балет», и даже разделял ее одно время. Каково же было мое удивление, когда на странице 167 «Окинавского каратэ» я прочитал буквально следующее: «В апреле 1901 года Итосу ввел каратэ в качестве предмета по общефизической подготовке в учебную программу начальной школы Сюри Дзиндзё в городе Сюри. «Но первоначально, - сказал мне Накама, - каратэ считалось слишком опасным занятием для маленьких детей, поэтому Итосу исключил опасные приемы и упростил свои другие каты и технику спарринга, сведя ее главным образом к ударам кулаком и блокам». Оказывается, что именно Итосу Анко начал активно видоизменять (а не только убирать наиболее эффективные техники) каратэ.

Об этом же говорит и другой известный мастер (М.Бишоп «Окинавское каратэ» стр.114): «Аракаки вспоминал, что когда он был подростком, часто случались уличные драки один на один, нередко заканчивающиеся смертью одного или обоих противников. По этой причине он, как и другие учителя, «маскирует» обучение и очень редко показывает действительно жизненно важные точки или «смертельные удары».

В уже много раз цитировавшейся, и еще много раз цитируемой далее (а что делать? Книг по окинавскому каратэ на русском языке практически нет) М. Бишопа на странице 144 приводится эпизод из биографии известного мастера стиля Мацубаяси Рю Сёсина Нагаминэ: «В 1936 году Нагаминэ учился в центральной полицейской академии в Токио, в это время он имел возможность обучиться спаррингу и пройти курс практического рукопашного боя с инструктором Тёкки Мотобу. Он также встречался с учениками Сокона Мацумуры и Анко Итосу – Тёмо Ханасиро и Кэнцу Ябу, которые предупредили его, что каты каратэ в Токио претерпели значительные изменения и что Нагаминэ следует приложить усилия и постараться, чтобы каты, которым он обучал, сохранили свою первоначальную форму».

В статье «Мотобу по прозвищу «Обезьяна» (Додзё №3 за 2003г) А. Горбылев приводит слова того же Нагаминэ: «Как вспоминал впоследствии Нагаминэ, в то время Тёки беспрестанно повторял: «Я бесконечно рад тому, что каратэ распространилось в Токио. Но для меня невыносимо наблюдать, как разрушаются великолепные древние ката, как их изменяют с необычайной легкостью»»

Поскольку революция мэйдзи ликвидировала сословия самураев в центральной Японии и сидзоку на Окинаве как профессиональных воинов, то и боевые системы и многие традиционные стороны японской и окинавской жизни также попали под запрет. Однако, в это же самое время усиливаются милитаристские настроения в обществе и всячески нагнетается военная истерия. Но профессиональных военных больше нет, следовательно, необходимо в кратчайшие сроки воспитать молодёжь в воинственном духе. В этой ситуации мастера, пытаясь найти место для боевых искусств в современном обществе, предприняли отчаянную попытку интегрировать окинавское каратэ в систему японских боевых искусств. Отсюда стали появляться, явно притянутые за уши, высказывания наставников о том, что каратэ – это искусство, которое воспитывает благородного мужа, воспитывает человека и так далее. Что каратэ один из видов японского будо (пути воина).

В связи с этим приведу две цитаты из книги Бишопа. На странице 170 он приводит письмо, направленное Итосу Анко в 1908 году в Департамент образования префектуры Окинава. Вот выдержка из этого весьма любопытного документа: «Тодэ не возникло из буддизма или конфуцианства. В недалеком прошлом Сёрин Рю и Сёрэй Рю были завезены из Китая. У обоих этих стилей есть сходные преимущества и достоинства, которые я хотел бы изложить на бумаге, прежде чем между ними появится слишком много отличий».

На странице 215 Бишоп приводит интересные слова мастера стиля Тодзан Рю Синсукэ Канэсима: «Когда я был молодым, - сказал мне Канэсима, - никто никогда не вспоминал о Дзен, мы учились дышать правильно и медитировать, не упоминая этого слова. Однако каратэ базируется на тех же самых метафизических принципах. Если вы можете достичь состояния, подобного трансу, - «муссин» - с помощью самогипноза, значит, вы владеете дзен – вот как все просто. Сейчас в ходу множество философских терминов, связанных с дзен, которые используются в основном в коммерческих спортивных залах как средство, предназначенное для того, чтобы заинтересовать постоянных учеников и произвести на них впечатление и чтобы привлечь новых учеников».

Алексей Горбылев в книге «Становление Сито-рю каратэ до» на странице 45 приводит слова сына Мабуни Кэнва Кэнъэйя: «Я уверен, что и отец вкладывал в этот герб значение «гармонии между людьми», мира. Ведь в своей уже упомянутой книге, изданной в 1934 году, он писал: «Истинная сущность воинского искусства- поддержание равновесия, а конечная его цель- гармония». И далее: «Сито-рю – это будо-каратэ». «Каратэ создавалось не как вид спорта, не как вид соревнования, а как вид будо»,- завершает свою мысль Кэнъэй Мабуни. Хочу обратить внимание, что здесь используется термин «будо», а не «будзюцу». То есть воинский путь, а не воинское искусство, не искусство победы.

Традиционно же для обозначения навыков ведения боя использовалось слово «будзюцу», что можно перевести как «воинское искусство».

В этой связи представляется весьма любопытным замечание, сделанное Омори Хироси в статье «Техника Сюри-тэ. Взгляд на перемены в мире традиционного окинавского каратэ через призму каратэ Сюри-тэ» (журнал «Додзё» №6 за 2005 год). По его словам: «… «Будо» и «бусидо»- довольно неоднозначные слова. Обычно мы связываем слово «бусидо» с японской историей, однако до периода Мэйдзи (1868-1912) его почти не употребляли. Используемое сегодня слово «бусидо» впервые появляется в труде «Бусидо», написанном Нитобэ Инадзато и Утимура Кандзо после Реставрации Мэйдзи (1868)…Точно также после Мэйдзи возникло и слово «будо», не существовавшее прежде. Им обозначается не какая-либо школа боя, а все различные школы, существующие сегодня…».

Внимательно вчитайтесь в уже упоминаемые строки: «Чтобы развивать (выделено мной. прим автора) в дальнейшем каратэ в качестве японского будо (выделено мной. прим автора) и поддерживать контакты с другими школами, действительно, требуется ввести название». (А. Горбылев «Становление Сито-рю каратэ до», стр 38). Какое отношение каратэ имеет к японскому боевому искусству??? С точки зрения бизнеса все очевидно: рынок сбыта в Японии в сотни раз больше окинавского. Жители Метрополии значительно зажиточнее, и, следовательно, более платёжеспособны. Кроме того, они совсем ничего не понимают в каратэ. Клондайк! Эльдорадо! Но к дальнейшему развитию каратэ это не имеет никакого отношения.

Любопытную аналогию можно увидеть в появлении слова «у-шу» в Китае примерно в это же время и с тем же значением.

И чтобы окончательно убедить скептиков хочу в качестве «явки с повинной» привести цитату современного мастера каратэ Кэйго Абэ, Главного инструктора JSKA, 8 Дан (интервьюер Томас Касал, Главный инструктор JSKA США, 6 Дан, оригинал статьи находится по адресу www.karatenomichi.ru/articles/interview/14.html):

«— Современные версии ката очень отличаются от оригинальных. Что вы думаете об этих изменениях?
— С точки зрения применения ката эти изменения не были хороши; с точки зрения биомеханики — изменения очень позитивны. Накаяма сэнсэй первым провел научные исследования в области каратэ и ката в частности. Его открытия позволили развить каратэ до того уровня, который мы имеем сейчас. Благодаря этому он все еще продолжает учить нас всех.
— Сэнсэй, вы сказали, что «с точки зрения применения ката эти изменения не были хороши». Не могли бы вы объяснить это?
— Да, конечно. Изначально ката были разработаны для будо. Ката составляли некую библиотеку техник, способных лишить противника трудоспособности или даже жизни. Помните, что многие ката и техники появились в Китае, а Китай участвовал во многих войнах. В конце концов, эти боевые методы попали на о. Окинава, который был охвачен войной. Заметьте, все поединки были рукопашными, и тогда не было «умных» бомб с лазерной наводкой. Убивали лицом к лицу от руки война. Вы только подумайте: они дрались за свои жизни среди трупов своих друзей. Крик, кровь, убийство, — все это развивало неописуемую ментальную концентрированность воина. Этой концентрированности невозможно достичь, не побывав в условиях ужасающей действительности, лицом к лицу с войной. Техники ката вышли из настоящего боевого опыта, когда было необходимо убивать, и убивать быстро. Но войны настоящего очень отличается от войн прошлого, и мы не бойцы, которые почти ежедневно убивают кого-то на поле боя. Фунакоши сэнсэй разработал каратэ -до и противопоставил его каратэ -дзюцу, искусство и философский образ жизни (прим. выделено мной) — одним боевым техникам. Он сделал ката физически сложными и сфокусированными на динамике тела и красоте. (прим. выделено мной) Это позволило занимающимся сосредоточиться на борьбе с самым опасным противником современности, самим собой. Этот переход от «дзюцу» к «до» был необходим для аккредитации каратэ в министерстве образования Японии и его преподавания в школах. (прим. выделено мной) В результате на сегодняшний день каратэ занимаются миллионы людей; что-то было потеряно, но обретено что-то гораздо большее. В любом случае, будо присутствует в нашем каратэ. Если вы усердно тренируетесь и глубоко изучаете каратэ, то поймете, что исконные принципы и техники все еще живы, только выглядят несколько иначе». Простите за обширную цитату, но, на мой взгляд, она достойна того, чтобы прочесть ее целиком. Я не встречал, чтобы известный мастер так проболтался.

Хочу обратить ваше внимание на то, что фактически с 10-х – 30-х годов ХХ века акцент в каратэ смещается именно на воспитание человека в духе преданности Японии и готовности пожертвовать жизнью ради процветания ее. Все реже упоминается идея иккенхисацу. Она постепенно заменяется важностью самоизменения, саморазвития, самосовершенствования, следования пути и так далее. И здесь происходит очередное закрытие и подмена понятий!

Да, действительно, для того, чтобы достигнуть степени мастерства и «убивать одним ударом» необходимо изменить и собственное сознание, и собственный ум, изменить в себе массу качеств, став более гармоничной личностью. Но не надо ставить телегу впереди лошади. Речь идет именно о совершенствовании от физических упражнений, от навыков боя, навыков борьбы к духовному изменению. Само по себе каратэ не содержит конфуцианских идеалов, не содержит буддийских принципов, а является искусством эффективной борьбы, способа самозащиты, выживания в бою.

Проблема «закрытия» боевых искусств, подмены понятий, попытки выдать одно за другое не нова. Удивительно, но, читая книгу Я. Цунетомо «Хагакуре» («Сокрытое в листве», СПб, «Евразия», 1996г), я трижды (!) натыкался на описание аналогичных ситуаций. Это 400 лет назад! Так на странице 49 помещены замечательные и весьма глубокие слова: «Плохо, когда преданность одному идеалу подменяется преданностью двум другим. Когда человек шествует по Пути Самурая, он не должен искать других идеалов. То же самое касается самого Пути. Поэтому неправильно изучать Путь Конфуция или Путь Будды и говорить, что это Путь Самурая. Если человек понимает это, он будет слушать проповеди о других Путях, но при этом с каждым днем все больше постигать свой собственный». Потрясающее по проницательности и актуальности высказывание. Трудно сказать лучше!

А вот дополнить и уточнить можно. Там же на странице 103 читаем: «Тот, кто учит буддизму молодых самураев, совершает великую ошибку. Дело в том, что после этого они будут видеть вещи двояко. Но человек, который не направляет свои усилия в одном направлении, ничего не достигает. Буддизм под стать изучать старикам, которые ушли в отставку. Но если воин может двадцать четыре часа в день без устали нести на одном плече преданность и чувство долга, а на другом смелость и сострадание, он будет самураем».

Ну и куда же без примера. Слова самураев никогда не расходились с делами; и автор «Хагакуре» приводит такой вдохновляющий эпизод чуть ниже на странице 139: «Господин Сима послал гонца к своему отцу, господину Аки с посланием, в котором говорилось: «Я собираюсь совершить паломничество в храм Атаго в Киото». Господин Аки спросил у гонца:

- Зачем он собирается делать это?

- Атаго – божество, покровительствующее стрельцам из лука, - ответил гонец, - а господин Сима желает добиться успеха в войне.

- Это полностью бесполезно! – сердито ответил господин Аки. – Должен ли доблестный воин клана Набэсима ездить на поклон к Атаго? Нет, не должен. Даже если Атаго пожелает воплотиться в рядах противника, доблестный воин должен одним ударом разрубить его пополам».

Опасность подмены одного Пути другим осознавалась не только в Японии. В Индии, например, были сказаны замечательные слова (кажется в Махабхарате): «Чужой Закон опасен»! Но коммерсанты от Пути и манипуляторы все так и не успокоятся. А жаль!

20-е – 40-е годы ХХ века, как раз охарактеризовались повсеместным переходом от понятия «дзюцу» к понятию «до», то есть от «воинского искусства» к «Пути». Параллельно с этим стал стремительно (за каких-нибудь 10-20 лет) утрачиваться фокус на реальный бой, стала «закрываться» техника, убираться наиболее эффективные приемы и тактики.

Более того, одновременно с этим произошла странная метаморфоза. (Их было много за время существования боевых искусств.) Как раз к 10-20-м годам ХХ века относится период начала милитаризации японского общества, когда в массы стала активно внедрять мысль о японской гегемонии на Тихоокеанском побережье и в Юго-Восточной Азии. И боевые искусства вообще, и каратэ, в частности, было использовано в качестве инструмента воспитания воинственного, я бы даже сказал, агрессивного духа у японцев. Что, по сути, противоречит идеологии боевых искусств. Агрессия и агрессивность, желание убить или покалечить противника, или победить его мешают ведению боя и отвлекают воина от задачи эффективного поражения врагов.

Каратэ – это реальное оружие. Возникает вопрос: сам по себе автомат, агрессивен или нет? Нож – агрессивен или нет? Бывают агрессивные намерения его владельца, тех, кто хочет его применить. Так каратэ, являясь по своей сути оружием, не может быть ни агрессивным, ни миролюбивым. Агрессивными или миролюбивыми могут быть люди, применяющие его. (Айкидоки, привет!)

В очередной раз произошла подмена. И каратэ стали применять в качестве способа нагнетания военной истерии внутри Японии. В качестве примера приведу цитату из уже приводившегося письма Итосу Анко в Департамент образования префектуры Окинавы, датированное как раз 1908 годом. (Цитирую по Бишопу стр 170-171). «…Если бы дети начинали заниматься тодэ (т.е. каратэ. Прим. автора) с начальной школы, то ко дню призыва в армию они были бы хорошо подготовлены к военной службе…В течение 10 лет тодэ распространится по всей Окинаве и центральной Японии. Это послужит ценным вкладом в дело милитаризации (прим. выделено мной) общества…»

Несколько ранее на страницах 166-167 сэнсэй Мияхира так комментирует «вклад» Итосу в развитие каратэ: «Затем, - сообщил мне Мияхира, - Итосу упростил кату Мацумуры Найханти, привнес в нее современную форму, китайский винтообразный удар кулаком и создал каты Пинан: Сёдан, Нидан, Сандан, Ёндан и Годан».

После закономерного финала этой ситуации, когда Япония потерпела сокрушительное поражение во Второй Мировой войне, многие мастера пытались применять искусство каратэ для поднятия морального духа своей нации. Разгром Японии, и особенно, кровавая и длительная битва за Окинаву, существенно сказались на развитии каратэ. Множество мастеров и их учеников погибло. Огромное количество книг и додзё сгорело. Жители Японии стали перед реальной проблемой выживания в условиях голода, болезней, нищеты. Все это, мягко говоря, не способствовало развитию каратэ.

С другой стороны, японцы увидели в западном мире неограниченный рынок для продажи своего к тому времени уже псевдоискусства.

Есть немаловажный лингвистический факт, в японском языке слово «гайдзин» означает одновременно и «иностранец», и «сумасшедший». Не надо забывать, что для любого японца, представители западной цивилизации - это всегда «белые обезьяны». Он по праву рождения считает себя стоящим несоизмеримо выше, нежели представитель западной культуры. Начиная с 50-х годов ХХ века, возникла экспансия японских боевых искусств вообще, и каратэ, в частности, на Запад. Вот тут на «белых обезьянах» по полной оторвались уже не только и не столько окинавцы, сколько японцы (то есть по миру начало победное шествие уже японское каратэ, чтобы Вам ни говорили в многочисленных Федерациях).

Кроме того, сразу после проигранной войны, японцы столкнулись с запретом боевых искусств американскими оккупационными властями. В этой ситуации многие организации, пытавшиеся возродить традиционные воинские техники пропагандировали сугубо спортивные, состязательные цели. Произошло третье закрытие каратэ. И окончательное превращение искусства боя в условную формализованную спортивную гимнастику.

А для того чтобы цикл завершился, справедливость восторжествовала и все вернулось на круги своя, можно сказать, что европейцы в «отместку» японцам, с радостью стали копировать формальные упражнения. В массе своей они отказались от исследования глубин, истоков, корней, и, по сути, превратили боевые, воинские искусства в некое шоу, которое отличается только тем, у кого больше ярких полосочек на кимоно, эмблем, нашивок и так далее.

Более того, во всех международных организациях, ассоциациях, федерациях и т.д. японцы давно отодвинуты от управления ими. Принцип работы всемирных спортивных организаций прост: одна страна - один голос. На ум приходит старая русская пословица: «За что боролись, на то и напоролись».

И как завершение трагикомической ситуации произошел «реэкспорт» японского каратэ на Окинаву. В доступных источниках мне нигде не встретилось описание «японизации» каратэ на Окинаве. Да и вряд ли этот процесс можно «разложить по полочкам», четко расписав этапы и определив периоды. Скорее всего процесс ассимиляции проходил медленно и постепенно. Однако в интервью Бишопа у мастера Синтаро Ёсидзато (стр 199-200) описывается момент перехода каратистов на японские дзюдо-ги. «…те, кто обучался каратэ, тренировались в обнаженном виде, не считая набедренной повязки или длинных хлопчатобумажных трусов. Это практиковалось во время занятий на открытом воздухе в Осаке даже в холодное зимнее время. Однако…. Бутокукай обязал каратистов во время публичных показательных выступлений демонстрировать свое искусство полностью одетыми.

Таким образом, все, кто занимался каратэ в центральной Японии, стали носить тренировочные костюмы для дзюдо (дзюдо-ги), а местные коммерсанты, воспользовавшись ситуацией и не заставив себя долго ждать, представили тренировочные костюмы, изготовленные из более легкого материала, которые они назвали каратэ -ги.

Тенденция ношения тренировочной одежды распространилась с центральных островов на Окинаву, где даже сегодня все еще принято раздеваться по пояс во время занятий, и иногда удается встретить пожилого человека в набедренной повязке». Мне представляется весьма вероятным, что примерно также проходил процесс «реэкспорта» японского каратэ на Окинаву.

И как печальный финальный аккорд. Интервью Горбылева А. «Мастер каратэ в черной Москве» (журнал «Додзё»№5 за 2004г): «Конно Сатоси: Ну, конечно, я очень многое открыл для себя на Окинаве. Там, на родине каратэ, еще сохраняются мастера, приверженные к каратэ традиционному. Но многое и меняется. Кто-то из мастеров уезжает работать за границу. Часть мастеров в настоящее время вошла в Федерацию каратэ префектуры Окинава, которая входит во Всеяпонскую федерацию каратэ, и, естественно, подчиняются требованиям этой организации, ориентированной в значительной степени на спорт – дело в том, что не члены Всеяпонской федерации не допускаются на ее соревнования, а молодежь хочет спорта».

В итоге все это вылилось в бесконечную гонку за черными поясами и победами, медалями и сугубо спортивными достижениями. Более того, японцы, после революции Мэйдзи предприняли попытку скопировать европейскую культуру, не поняв ее суть, копируя лишь форму, внешнюю сторону. В итоге, отказавшись от своих корней, традиций, и обычаев, зависли над пропастью: лишившись своей культуры, и не поняв чужую.

Поиск по сайту: