Третья фаза (1593–1629, Великие Моголы)

Предвидя сомнения по поводу правильного определения революционной даты на переходе в третью фазу, стоит напомнить, что эта революция достаточно мягкая, не обязана быть бурной, более того, сплошь и рядом революционность событий тщательно маскируется. При минимуме внешних событий эта самая мягкая имперская революция должна поменять власть диктатора на власть лидирующего класса, а также сменить идеологическое 12-летие второй фазы на политическое 12-летие третьей фазы.

Отследить момент смены единоличной власти на власть коллективную не так уж просто, не станет афишировать смену сам диктатор, не будут афишировать ее поднявшие голову аристократы, и уж тем более нечего ждать от летописца Акбара Абу-л-Фазла, посвятившего свою жизнь обожествлению и возвеличиванию Акбара. Можно, конечно, предположить, что Акбар стал уже не тот (в 1593 году ему было уже за 50 лет), что подросли сыновья (Джахан-гир перешагнул 24-летний рубеж), однако вернее всего говорить о том, что аристократия, потерпев поражение в открытой стычке с властью, нашла способ реализации классовых интересов на уровне дворцовых интриг.

Более точно перелом могло бы определить изменение политики Акбара в конце 80-х годов, когда он, ослабив свой интерес к вопросам идеологии, вновь обратился к активной завоевательной политике.

В 1586 году, воспользовавшись смутой и борьбой разных претендентов на престол, Акбар захватил Кашмир, установив для него налог натурой (шерстью и шафраном). Прохладный климат и красота кашмирских озер покорили сердце правителя, и Кашмир стал излюбленным местом его летнего отдыха.

В 1592 году была завоевана Орисса, в 1595 году Белуджистан и Кандагар.

Таким образом, в карьере Акбара можно четко выделить четыре этапа: политический, экономический, идеологический и вновь политический, когда Акбар вел войны, готовил преемников, упорядочивал номенклатуру.

В последние годы правления Акбара уже чувствуется резкое снижение масштаба свершения. Грандиозность второй фазы явно уступает место мелкой суете третьей фазы. В первую очередь речь идет о последних войнах Акбара. «В этих войнах проявилась слабость в могольской армии – результат упадка боевого духа военачальников. Они, привыкнув к роскоши, везли за собой огромный обоз личного имущества, стеснявший маневр армии, и больше думали о пирах, чем о ратных подвигах» (К. Антонова).

Акбар, несмотря на пребывание в чуждой для него фазе, продолжает жить будто заговоренный. Вокруг же него смерть планомерно начинает косить самых близких ему людей. В 1599 году от белой горячки умирает сын Мурад, в 1604 году умирает сын Даниал, в 1602 году умирает преданный друг, советник, летописец Абу-л-Фазл (возможно, убит Джахангиром). Наконец, в 1604 году умирает мать Акбара, чего тот уже не мог перенести, скончавшись ровно через 12 лет после исторически определенной ему даты.

Очень важен для подтверждения выбранной системы делений на фазы тот факт, что смерть Акбара не вызвала революционных перемен и смена власти прошла достаточно спокойно. Умер Акбар 17 октября 1605 года. «Перед смертью он облачил принца Салима в царские одежды, надел ему на голову тюрбан и повесил ему на пояс свой собственный кинжал, ясно выражая тем самым свое желание, чтобы именно Салим, несмотря на его проступки, стал наследником престола» (Н. Синха, А. Бенерджи). 24 октября 1605 года Салим взошел на престол, получив имя Джахангир.

Что касается проступков Джахангира» (пока он еще Салим), то речь идет о периоде с 1601 по 1605 год, когда он усиленно интриговал против отца и был фактически независим в Алахабаде. Когда Акбар заболел в 1605 году, «повсюду стали возникать группировки и заговоры. Говорят, что даже собрался совет по вопросу о престолонаследии, причем большинство знати высказалось за поддержку Салима» (Н. Синха, А. Бенерджи). Что еще раз доказывает значительно возросший вес лидирующего класса.

Разумеется, что смерть Акбара хоть и не принесла революционных изменений, тем не менее легализовала победу бюрократии, случившуюся еще при жизни Акбара. Вспомним, ведь и у нас после смерти Сталина прошло еще 12 лет, прежде чем партаппарат научился пользоваться механизмами коллегиального принятия решений, навсегда отказавшись от гипнотического оцепенения перед главарем. Так что «после смерти Акбара и воцарения Джахангира борьба придворных клик за власть приняла открытый характер, усилилась коррупция сановников» (К. Антонова).

Полным ходом пошли взятки. В хрониках неоднократно говорится о прибытии ко двору военачальника, «подарившего» падишаху слонов, драгоценности и редкие вещи и получившего в результате повышения в чине и соответственно более крупный джагир. То же самое касается иностранных купцов, зачастивших в XVII веке в Индию.

«Воцарившийся на престоле Джахангир издал «12 правил», в которых, в частности, утвердил все пожалования, джагиры и суюргалы за теми, кто ими фактически уже владел. Так впоследствии поступали и остальные могольские правители, поскольку им всем было важно прежде всего утвердиться на троне. Позднее Джахангир отстранил от власти сановников Акбара и предоставил высшие должности другим лицам» (К. Антонова). Так уходят жесткие, суровые, но романтические порядки второй фазы, в которой не давали джагирдарам прирасти к земле. Не давали ничему зафиксироваться, ибо вторая фаза – фаза преобразований. Другое дело третья фаза, тут уж можно вовсю мхом обрастать.

«Одновременно с изданием «12 правил» Джахангир распорядился повесить золотую цепь с колокольчиками от берега Джамны до одной из башен его «крепости, чтобы жаждущие правосудия, дергая за цепь, могли привлечь к себе внимание падишаха. Эта эффектно демагогическая мера не имела реального значения, поскольку добиться чего-либо от правителя можно было лишь поднесением ценных подарков. К тому же с годами Джахангир стал все меньше заниматься государственными делами. Ему мешали возлияния, которые он устраивал каждый вечер, употребляя вино и опиум до потери сознания. При этом он иногда отдавал нелепые распоряжения, а поутру, проспавшись, жестоко наказывал приближенных плетьми за выполнение этих распоряжений. Фактически правителем государства все более становилась его любимая жена Hyp Джахан» (К. Антонова).

Что ж, нам не привыкать к тому, что в тихой бюрократической третьей фазе, оттесняя мужчин, к власти устремляются женщины. Наша Елизавета, английская Елизавета, иудейская Саломея... Вот и теперь «красавица, получившая прекрасное образование, сочинявшая стихи и любившая охоту, властолюбивая Hyp Джахан сама решала за Джахангира все важные государственные дела. Под конец его правления Hyp Джахан стала официально считаться соправительницей, и ее имя с 1623 года (30-й год фазы) чеканится на монетах рядом с именем Джахангира» (К. Антонова).

Для определения момента временного раздела между второй и третьей фазами очень важно помнить о том, что именно вторая фаза является пиком имперского интернационализма, в третьей же и четвертой фазах интернационализм шаг за шаг сдает позиции, чтобы окончательно рухнуть за пределами имперского цикла. Так вот, именно в 1595 году «Акбар издал указ, по которому жалованье воина-мусульманина стало выше воина-индуса» (К. Ашра-фян), и, быть может, именно этот указ точнее всего отделяет вторую фазу от третьей. Джахангир, разумеется, уже не маскировал своей преданности миру ислама. По мнению индийского историка К. Паниккара, «Джахангир был ставленником ортодоксальных мусульман, симпатии которых он привлек тем, что организовал убийство Абу-л-Фаз-ла, друга Акбара, историка и советника по религиозным вопросам. Впрочем, как государь он продолжал политику отца, отбросив лишь крайности дин-и-илахи («божественной веры»). В частности, союз с раджпутами даже укрепился».

«Антимусульманские мероприятия Акбара, в особенности обращение мечетей в склады и караульные помещения, вызвали недовольство как раз тех правящих кругов мусульманских феодалов – светских и духовных,– на укрепление позиций которых была направлена вся политика Акбара. Поэтому после его смерти следующий падишах Индии Джахангир отказался от дин-и-илахи и, официально ничего не отменяя, не настаивал более на выполнении нововведений Акбара, особенно религиозных. Хотя конечной целью Акбара было укрепление положения окружающих его мусульманских джагирдаров, его политика уступок вызвала резкое недовольство как части самих джагирдаров, так и особенно шейхов – мелких и средних землевладельцев. После подавления крупного восстания 1580– 1582 годов это недовольство почти не проявлялось в открытой форме, хотя нельзя не видеть выражения именно этих настроений в поддержке части джагирдаров бунта старшего сына Салима. По вступлении же Салима на престол под именем Джахангира и при его преемнике произошел решительный, хоть и постепенный поворот от политики реформ и веротерпимости Акбара к поощрению мусульманской нетерпимости» (К. Антонова).

История вольно и невольно сосредотачивает свое внимание на вопросах политических, военных сражениях, политических переворотах, модели административного устройства и т. д. Такой подход правомерен лишь при рассмотрении имперских циклов; на Востоке важнее идеологические, на Западе – экономические. Однако и внутри мира Империи не все так однозначно. Параллельное существование двух величайших имперских миров – английского и русского – не сделало и не могло сделать эти миры тождественными. Если во всей истории человечества было всего 20 имперских циклов, то можно ли было допустить существование тождественных циклов? Разумеется, нет. Вот почему рядом с чисто политическими Империями присутствуют Империи коммерческие, экономические. Соотношение между Россией и Англией в определенной мере копируется соотношением между Османской империей и Великими Моголами.

Две исламские империи, два имперских цикла, начав свой путь почти одновременно (1413 и 1521), попали на разлом эпох и оказались в двух разных мирах. Османский цикл весь еще в эпохе воинственного напора, социального романтизма, освободительного пафоса; Великие Моголы в своем имперском цикле первую и вторую фазы еще держат в старой эпохе, однако третья и четвертая фазы уже в эпохе новой, куда более деловой, расчетливой, эпохе мобилизации всех ресурсов человечества, в первую очередь материальных ресурсов. Главенствовать в этой эпохе будут идеи третьей Англии (1473–1617), и Великим Моголам выпало отрабатывать один из тупиковых вариантов английской идеи неограниченного обогащения.

Даже в относительно аскетических первых двух фазах роскошь была неотъемлемым атрибутом власти, в третьей же все ограничения отпали. «Убранство дворцов богачей было исполнено похотливой чувственности, бессмысленной роскоши и безрассудной помпезности. Двор правителя был средоточием богатства и культуры. Знать, подражая императору и двору, также вела расточительную жизнь. Утонченная пища, летом мороженое, свежие фрукты из Бухары и Самарканда, пьянство и наркомания. В гареме падишаха 5 тысяч женщин. Многие тысячи рупий щедро тратились на содержание гарема и на пышные празднества для его обитательниц» (Б. Луния).

В результате развития внешней торговли в Индию хлынул поток золота и драгоценностей. По словам Бернье, Индия являлась «пропастью, поглощающей значительную часть золота и серебра всего мира, которые находят многие пути, чтобы туда проникнуть со всех стран, и почти ни одного для выхода оттуда».

Приезжих европейцев города средневековой Индии поражали своим многолюдством и многочисленностью. Ральф Фитч, посетивший Индию в конце XVI века (время бурного роста Лондона), писал, что «Агра и Фатхпур-Сикри очень большие города, каждый из них гораздо больше Лондона, и очень населены».

Европейские купцы XVI века восхищались коммерческой сноровкой индийских торговцев. Набирает силу ростовщичество, рожденное коммерческой революцией, переодевшей налог-ренту из натуральной формы в денежную. Все указывает на коммерческий талант Моголов. К примеру, монеты отличались чистотой металла, полнотой веса и художественной чеканкой, в противоположность монетам османов, худосочным и фальшивым.

Впрочем, накопление капитала удивительным образом не привело к появлению капитализма. Этот факт должен был озадачить историков. Однако историков очень трудно озадачить, ответ оказался прост: «Купцы и ростовщичество находились в приниженном положении, завися в городе, как и в деревне, от феодала, не выступая самостоятельно в политической жизни страны. Ремесленники бесправны и неорганизованны. Никаких предпосылок капитализма – в частности, нет свободных рабочих мест» (К.Антонова).

Османы свою коммерческую фальшь вполне компенсировали военной гениальностью и были все-таки богаты, ибо были сказочно сильны. У Моголов все наоборот: коммерческому гению приходилось компенсировать все усиливающуюся военную бездарность. Моголы были все-таки сильны, ибо были сказочно богаты. «Армия слишком разнородна, недисциплинированна и держалась лишь на материальных интересах» (К.Антонова). Тут полная противоположность османам. Кстати, турецкие пушки оставались лучше индийских, даже если были старше на сотню лет. Завоевания Джахангира все более походили не на ратные свершения, а на акты купли-продажи. Например, Мевар в 1615-м был не столько завоеван, сколько куплен.

К концу третьей фазы застойность все гуще. У власти клика из родственников Hyp Джахан. После смерти ее отца в 1622 году начинается открытая вражда между Hyp Джахан и наследником престола Шах Джаханом. (Это имя, означающее примерно «правитель мира», получено было за победу над Ахмаднагаром.). Шах Джахан восстает, терпит поражение, просит прощения, получает его. Однако наследником становится Парвез.

«В результате этих внутренних смут, длившихся три года, Могольское государство не только потеряло своих лучших военачальников, но и не смогло вернуть Кандагар. Говоря словами Джахангира, восстание Шах Джахана «словно топором ударило по основанию его собственной державы и оказалось камнем преткновения на ее пути». Находившийся в плачевном положении Шах Джахан уже подумывал о бегстве в Персию, когда события неожиданно приняли весьма благоприятный для него оборот. В октябре 1626 года умер Парвез, а в октябре 1627 года скончался сам Джахангир. Шах Джахан спешно покинул Декан, чтобы обеспечить себе престол» (Н.Синха, А. Бенерджи).

Взойдя на престол, Шах Джахан «на всякий случай» приказал перебить всех своих братьев и племянников, чтобы не оставить других претендентов на престол. Hyp Джахан он оставил во владение крошечный джагир, и она стала жить в уединении вместе со своей дочерью, вдовой Ша-хриара. Умерла Hyp Джахан только в 1645 году. Шахриар был последним, кто попытался занять трон, перед тем как Шах Джахан в феврале 1628 года вступил на престол. Таким образом, кризис государства перед вхождением в четвертую фазу был достаточно долгим и мучительным.

Поиск по сайту: