Гражданское противостояние

Уже четыре года – и всего четыре года. Все великие события впереди; это, однако, не должно влиять на сам факт – четвертая фаза уже с нами, и ее прелести и недостатки уже должны проявиться.

Недостаток, хотя и временный, – прекращение властного давления, а это гражданам, привыкшим к кнуту, представляется как отсутствие власти. В. О. Ключевский пишет об обстановке, предшествовавшей перевороту 1762 года: «Языки развязались, как бы не чувствуя страха полицейского; на улицах открыто и громко выражали недовольство, без опасения порицая государя. Ропот незаметно сложился в военный заговор, а заговор повел к новому перевороту».

Вспомним, что с появлением у власти Горбачева очень быстро развязались языки. Но реально до 1989 года ни открытого недовольства, ни ропота, ни заговора не было. (Вспомним, какой страх сковал наши демократические издания весной 1988 года, когда опубликовала свое письмо Нина Андреева.) Лишь к 1989 году началось открытое неподчинение коммунистической власти и постепенное перетекание власти в новые структуры, что и спровоцировало августовский путч 1991 года.

Однако, несмотря на видимое безвластие, четвертая фаза отличается высочайшей самодисциплиной, тем более высокой, чем ближе столица. 36 лет террора, затем 36 лет повсеместного регламентирования и ограничений вырастили чрезвычайно организованный народ, которому никакая видимость безвластия не страшна. Приведу слова В. О. Ключевского о перевороте 1762 года: «Революция самая веселая и деликатная из всех нам известных, не стоившая ни одной капли крови».

Путч 1991 года многие называли опереточным, шутовским. В любом случае введение войск в 10-миллионный город в любое другое время, кроме как в четвертой фазе, привело бы к рекам крови. Для четвертой же фазы характерно, что и смерть трех юношей была отмечена реками слез. Во второй фазе убийства, казни были ежедневной реальностью, в третьей фазе все события такого рода тщательно скрывались (пример: Новочеркасск, 1962).

Слезы, судя по всему, нам еще предстоят в больших количествах, но слезы умиления. Ключевский: «...плакали при встречах императрицы, при чтении ее манифестов и «Наказа», плакали за парадными обедами в ее присутствии, плакали от радости при мысли, что бироновское прошлое уже не вернется; никогда, кажется, не было пролито в России столько радостных политических слез, как в первые годы царствования Екатерины II». А быстро ли устанавливались величие и порядок во времена Ярослава и Ивана III?

Четыре года до революции и четыре после нее – сплошная чехарда и неразбериха. В 1018-м, спустя год после революции, Ярослав еще собирался бежать в Скандинавию, и лишь в 1019 году, уже два года пребывая в четвертой фазе, он, разгромив печенегское войско Святополка на реке Альта, окончательно укрепился на Киевском престоле.

Да и настроение от непрекращающегося братоубийства, надо полагать, было прескверное. Святополк убил Бориса и Глеба, Ярослав – Святополка; все отягчалось еще и постоянным присутствием иностранных войск, поляков и печенегов (Святополк), варягов (Ярослав). Но именно тогда начинался самобытнейший период русской истории.

Революция 1461 года началась с массовых казней князем Василием Темным; московский князь открыто заявил о своем праве на единодержавие. Не только никакого блеска и расцвета, напротив, кругом одно беспокойство и неустройство. В Большой Орде к власти пришел энергичный и честолюбивый Ахмат, мечтающий возродить былой блеск державы Чингизидов. Над восточным рубежом нависает новое Казанское ханство, держава сыновей Улу-Мухаммада. Обостряется конфликт с Великим Новгородом. Неспокойно в Пскове, на вече произошло драматическое событие – наместника «спихнули» со степени. Оскорбленный князь поехал жаловаться в Москву. Новый митрополит Феодосий, жесткий и суровый аскет, руководствуясь требованиями церковной дисциплины, вздумал приструнить московских посадских священников. Церкви стояли без попов, отрешенных от службы. Посад роптал.

Так что наши нынешние, якобы смутные, времена ничем особым не отличаются от других вхождений в четвертую фазу. Правда, большинство сегодняшних историков и политологов с испугу ищут аналогии с длительными смутами, тянувшимися десятилетиями. Не смута у нас, а просто разминка перед золотым веком.

Сложнейшие клубки проблем доставались и Ярославу, и Ивану III, и Екатерине II, и распутывали они их с необычайной скоростью и изяществом. Однако не в личностях здесь главное. Конечно, ни Горбачев, ни Ельцин не «тянут» на Ярослава Мудрого, как далеко было до него и Петру III, что, однако, не помешало именно Горбачеву начать реформы. Это при нем (как некогда при Екатерине II) упразднили Тайную канцелярию, позволили вернуться раскольникам, вышел указ о вольности дворянства.

И теперь, независимо от слабости лидеров, все необходимые изменения в политике и экономике происходят в свое время. Например, освобождение технократии от политического (1990), военного (1991) и ведомственного (1992) контроля в кратчайшие сроки, несмотря на явное недоверие информационной и демократической властей к директорам.

Даже наша инфляция, как и в екатерининские времена, – это не изъяны экономики, а следствие некоей революционной эйфории, когда на радостях раздали слишком много денег.

Однако кризис налицо, и нам важнее видеть интеллектуальные и образовательные блики четвертой фазы.

Действительно, если во второй фазе правит бал чернь, а в третьей – серость, интеллект становится страшным грехом, то в четвертой фазе, напротив, профессионализм, блеск ума, гении становятся желанными как для власти, так и для народа. Элитарность становится легальной.

Ключевский заметил по поводу Екатерины II, что «обойтись без книги и пера ей было так же трудно, как Петру I без топора и токарного станка». Вот ясное противопоставление второй и четвертой фаз.

Екатерина II писала: «Я не боюсь чужих достоинств, напротив, желала бы иметь вокруг себя одних героев и все на свете употребляла, чтобы сделать героями тех, в ком видела малейшее к тому призвание».

Вспомним и мы, что единственный лидер нашей революции, академик Сахаров, – для политики интеллектуал

беспрецедентного уровня. Вспомним, скольких интеллектуалов удалось за несколько лет поднять из безвестности. Культ серости, безусловно, канул в прошлое, даже апологеты серости стараются подобрать себе лидеров поярче.

Еще один признак: замена карательной функции государства на благодетельную. Ключевский: «Из грозной силы, готовой только карать, о которой страшно было говорить и думать, власть превращалась в благодетельное, попечительное общество, о котором не могли наговориться, которым не умели нахвалиться».

Может быть, мы еще не дошли до того уровня, но уже сейчас видно, как разные ветви власти соревнуются между собой не в суровости кар, а в том, кто больше пообещает благ, кто сильнее облагодетельствует стариков, ветеранов и т. д.

В завершение хотелось бы напомнить график перехода от смут и сомнений к решающим успехам и блеску побед.

1993 год – победа новой власти, начало экономической реформы, выход новой политики на международную арену. 1997 год – окончание экономической реформы, внешнеполитические победы, начало идеологической революции.

2001 год – окончательная стабилизация власти; слияние всех ветвей информационной власти. Завершится время «собирания камней», и, может быть, тогда и начнется самое важное строительство для себя и для всего человечества – единого дома и единого закона.

Иудея

Империя – торжество разума, власти, центр мира, неподвластный разрушениям и тлену. Все вечное, живое, продуктивное – все рождено Империей. То, что мы называем культурой, также порождение Империи. Условно разделив жизнь современного мира на три сферы, мы должны признать, что власти нас учил Рим, экономике – Лондон, религии – Иерусалим. Таким образом, три величайшие Империи создали современный мир. Мир будущего создаст четвертая Империя – Москва, Россия.

Но пока до нового мира (третьей эпохи) есть еще время, мы должны разобраться с миром уходящим. И наиважнейшим в прошлой истории является история первой Империи, Империи Духа – Иерусалима.

Существование этой Империи само по себе кажется невероятным. Находясь в тисках языческих держав, Иерусалим, казалось бы, не оказывал никакого влияния на окружающий мир, всегда оставаясь одной из провинций очередной сверхдержавы.

Однако факт налицо: могучие державы исчезали одна за другой, Израиль же продолжал жить. Важнейший признак Империи – создание Слова. Таким Словом стала Библия – величайшая книга человечества.

Признаком законченности Империи стало идеологическое чудо – рождение религии, породившей Прогресс. Христианство, перестав быть религией евреев, превратилось в мировую религию.

Две величайшие религии современности – христианство и ислам – корнями своими уходят не в Индию, не в Китай, не в Египет и не в Грецию, корни их в Империи Духа, Иерусалиме. Так что территория первой Империи гораздо шире, чем территория древней Иудеи, практически вся Америка, Европа, Африка, часть Азии...

Современное состояние теории позволяет объяснить скромное существование (по сравнению с последующими Империями) первой Империи. Все ее существование прошло в первой эпохе в окружении государств, идущих по ритму Востока, стало быть, в военном отношении для Империи непобедимых. Главное же состоит в том, что Империя в первую эпоху, в принципе, не может играть центральную роль и смотрится очень бледно на фоне великих стран Востока. Потому древний Израиль прожил незаметную жизнь, сохранив себя для истории только своими долгожительством и Вечной книгой.

И все же Империя есть Империя. И даже в первой эпохе она отличается принципиально более высокой энергетикой существования, принципиально иным народом. Напомним: на Западе народ – политик, на Востоке народ – коммерсант и лишь в Империи народ – идеолог. А потому для нас не было секрета: Иерусалим был первой Империей.

Еще один важный признак Империи: существование вечного города – Иерусалима.

«Иерусалим не потерял притягательной силы за тридцать веков, за него борются, как боролись во времена Тита, крестоносцев или Саладина. Город был взят тридцать шесть раз, при этом по крайней мере два раза завоеватель сравнял его с землей. Но он всякий раз снова возникал – этот город, более вечный, чем Рим» (Г. Соден).

И все же признаки для структурного гороскопа не равносильны доказательству. Необходимо было найти в истории ветхозаветной Империи все четыре имперских 144-летних цикла. Только такая находка могла снять все вопросы о существовании первой Империи.

1 Иудея (1072–928)*

2 Иудея (748–604)

3 Иудея (472–328)

4 Иудея (148–4)

* Все даты ветхозаветной истории – до нашей эры.

1 Иудея (1072–928)*

Первый волевой рывок – начало всех начал, однако волевой рывок не может начаться на пустом месте. В русской истории до первого имперского цикла был Рюрик, в еврейской истории был Моисей. Легендарные фигуры, не давшие, однако, государственного устройства, создавшие национальное тело, но не заставившие биться сердце имперского ритма.

«Моисей не дал союзу колен никакого политического устройства. Все его управление было основано на Завете с Богом и религиозном единении. Даже религиозный центр не был определен им...» (А. Мень.)

Однако жизнь требовала укрепления власти, создания государственного ритма:

«Гедеон (Иероваал) был первым, кого израильтяне захотели избрать царем. Они чувствовали, что централизованная власть есть надежная защита от врагов. Однако, как гласит предание, Гедеон отказался принять титул царя. "Пусть Ягве царствует над вами”, – сказал он. Вероятно, этот отказ имел чисто религиозное основание. В Моисеевой религии полностью отсутствовало учение о светской власти. Истинные ягвисты никогда не могли примириться с идеей монархии. Они были уверены, что Закон Божий и «судьи», которые бы судили людей по этому закону, вполне достаточная гарантия для процветания народа» (А. Мень).

Противоречие заложено не только в нежелании светской власти и одновременно желании покоя. Другим противоречием является стремление к единобожию и лишь духовной власти. Дело в том, что в ритме Востока при духовной власти всегда велика идеологическая терпимость, идет сосуществование различных верований, требование к единой вере невозможно без имперского развития.

Сочетание двух этих факторов спровоцировало наступление первого (в истории человечества?) имперского рывка.

Поиск по сайту: