Четвертая фаза (1629–1665, Великие Моголы)

Четвертая фаза Великих Моголов на века запомнится своей пышностью, изысканностью, великолепием архитектурных творений. Правление Шах Джахана с удовольствием взяло от возможностей четвертой фазы все внешние эффекты, поэтому увидеть эту фазу не трудно, труднее понять содержание четвертой фазы, собственно смысл всего этого великолепия. Не хочется думать, что блеск четвертой фазы самоценен, как блеск ради блеска...

«По богатству, пышности, а также по утонченности культуры двор Шах Джахана превосходил все предыдущие» (К.Антонова). «При Шах Джахане страна переживала период бурного творческого подъема, в течение которого были достигнуты высоты искусства. В дальнейшем наступает период упадка» (Перси Браун). Ну и так далее.

Кроме роскоши и красоты четвертая фаза выделяется своим братством и социальным миролюбием. Если вторая имперская фаза сплошь и рядом апофеоз братоубийства, то четвертая фаза всегда исторический остров благодушия и классового согласия.

«Хронисты времен Шах Джахана не отмечают сколько-нибудь крупных народных движений» (К.Антонова). «Шах Джахан был добрым и мудрым правителем, который располагал большим числом способных сановников. Имеется много примеров, когда он смещал по требованию народа жестоких наместников, обиравших население» (Н.Синха, А. Бенерджи).

Однако никакое будущее спокойствие и благолепие не в состоянии снять проблемы достаточно трудного входа в четвертую фазу. Четвертая фаза Моголов не исключение. С 1630 по 1633 год разразился немыслимый голод. По свидетельству хрониста, родители поедали детей, кости мертвецов толкли и подмешивали в муку. Так что в первые четыре года фазы мало кто мог предположить, что начинается самый блестящий и благополучный период в истории страны.

В те же годы идет могучее продвижение могольской мощи по Индостану. В 1632 году Шах Джахан взял португальский город Хугли, и 4 тысячи пленных португальцев были отправлены в Агру. Принявшие ислам португальцы были освобождены, остальные казнены. Главным военным успехом Шах Джахана стало окончательное подчинение Ахмаднагара. Биджапур и Голконда признали себя вассалами Моголов. Это означало, что практически вся территория Индии попала под власть империи.

Впрочем, военные успехи сопровождались ослаблением боевого духа. «Армии численно разрослись, но их боеспособность снизилась. Во время походов число обозников и слуг во много раз превышало число воинов. В бою полагались не столько на конницу и пехоту, сколько на боевых слонов, таранивших ряды противников. Поэтому, хотя в Декане армии Моголов еще одерживали порой победы, в горных афганских землях, где слоны пройти не могли, войска Шах Джахана не добивались успеха» (К.Антонова). Крепости брали преимущественно голодом и подкупом, а не штурмом.

Так, в 1646 году (самая середина фазы) неудачей закончился поход в Балх. Моголы не смогли подчинить неуловимых узбеков. «Основная причина неудачи похода на Балх заключалась в том, что могольской знати не нравилось служить в отдаленной и негостеприимной стране.

Она слишком привыкла к жизни в роскоши и безделье, чтобы суровая Средняя Азия пришлась ей по вкусу. Могольских вельмож называли «бледнолицыми людьми в муслиновых юбках». Более того, они не могли привлечь симпатии местного населения. Этот поход обошелся казне в 40 миллионов рупий, а в результате не было завоевано ни пяди земли» (Н.Синха, А.Бенерджи).

В 1649 году Шах Аббас II захватил Кандагар. В 1649, 1652 и 1653 годах штурмовали Моголы крепость, но их артиллерия была хуже персидской, это определило неудачу. Престиж был подорван. В течение ряда лет после этого персидская угроза темной тучей висела над западной границей Индии.

Это все к тому, что грандиозные военные успехи не столь уж обязательны для четвертой (самой победной) имперской фазы. Конечно, в третьей России, третьей Англии, Халифате, Османской империи при общенациональном военном психозе было грех не воспользоваться военными возможностями фазы. Однако еще больше примеров мирных устремлений боевой, но не воинственной четвертой фазы – Ярослав, Соломон, Ирод Великий, будем надеяться, Ельцин и пост-Ельцин.

Османская империя осуществила вариант крайне военизированной Империи, Великие Моголы осуществили вариант максимально стяжательской Империи, сказочной страны, воочию осуществившей мечту о сладкой жизни с молочными реками и кисельными беретами. Так эти две почти одновременные Империи ислама доводили до абсурда две крайние идеи средневековья. Впрочем, настоящий абсурд начнется сразу за прекращением имперского ритма, пока же работают механизмы, помогающие найти кратчайший путь к решению любых проблем.

Саадулла, который при Шах Джахане был известен своим искусством в делах управления, как-то сказал одному пессимисту: «Ни один век не лишен способных людей. Что необходимо, так это мудрый хозяин, который может найти их, воспитать и использовать в своих делах; никогда не нужно слушать наговоров своекорыстных людей, стремящихся опорочить таких деятелей». Уже при Ауранг-зебе ситуация резко меняется. «Несмотря на тщательный надзор со стороны самого Аурангзеба и взаимную слежку друг за другом всех должностных лиц, в высших кругах Могольского государства царила атмосфера корыстной угодливости, совсем не похожая на существовавшие при Акбаре и Шах Джахане мужественные традиции личной ответственности и личной преданности» (Н.Синха, А. Бе-нерджи).

Наступивший при следующем правителе раскол общества пока еще не проявлялся, пришло время, в котором уже снята маска интернационализма, уже заявлено о возвращении к ортодоксальному исламу, но еще реалии жизни дороже принципов. «Хотя Шах Джахан был ревностным мусульманином и дискредитировал себя в глазах индусов уничтожением нескольких индусских храмов, однако он никогда не чуждался своих индусских подданных и, более того, всегда строго придерживался политического союза с раджпутами. Индусов, состоящих на имперской службе, было в то время значительно больше, чем при Акбаре» (К. Паниккар).

Пытаясь объяснить парадоксальное сочетание в Шах Джахане мусульманской ортодоксальности и веротерпимости, многие историки ссылаются на его любовь к сыну, от которого, собственно, и исходили остатки имперского интернационализма «Дара Шукох, любимец Шах Джахана, был очень образованным человеком, склонным к мистицизму. Он был связан с индусскими «святыми людьми» и писал суфийские сочинения, мечтая о слиянии ислама и индуизма» (К. Антонова).

Впрочем, парадоксальность, двойственность – это то, чего стараются не замечать в четвертой фазе. Блаженное время всеобщего согласия, реализации самых смелых проектов, фантастических достижений в культуре вообще, особенно же в строительстве и архитектуре. Собственно, архитектурные достижения времен Шах Джахана – это главная отметина данного 36-летия на оси мировой истории.

Б. Луния, перефразируя слова императора Августа Октавиана (четвертая фаза второго Рима), заключает, что «Шах Джахан пришел в могольские города из песчаника, а оставил их мраморными».

«Архитектурные сооружения Шах Джахана по великолепию, размерам и оригинальностью замысла уступают зданиям акбаровского периода, но превосходят последние мягкой грацией, элегантностью, обилием и богатством утонченных украшений. Поэтому архитектурные памятники Шах Джахана сравнивают с "огромными ювелирными украшениями"» (Б.Луния). В нашем случае аналогичное сравнение можно будет провести между высотными зданиями сталинских времен и архитектурными шедеврами настоящего и ближайшего будущего в Москве, других городах России.

Архитектурный бум, как правило, объясняют возникновением некоего избытка средств и мощного запаса политического благополучия: «Сто лет устойчивого правления и процветания превратили Могольскую империю в богатейшее государство того времени, и Шах Джахан мог дать волю своей страсти к строительству. Тадж Махал в Агре, Красный Форт в Дели, мечети Джами Масджид и Моти Масджид – это лишь самые величественные из его многочисленных сооружений» (К.Паниккар). Нам, так недавно пережившим самое начало четвертой фазы четвертой России, хорошо известно, что строительный бум начался у нас до того, как появилось государственное богатство и политическое благополучие. Танки разъезжали по Москве 1991 и 1993 годов, а строительный бум уже шел вовсю.

Строительный бум при Шах Джахане особенно хорошо виден на фоне тишины в третьей фазе, когда Джахангир за все время своего правления построил лишь три гробницы. Для нас интересны даты строения основных шедевров четвертой фазы. Так, дворцы из мрамора в Агре Диван-и-ам и Диван-и-хас были построены к 1637 году (8-й год фазы). Знаменитая усыпальница Тадж Махал была построена с 1630 по 1652 год. «Великолепный памятник могольской архитектуры, который называют "жемчужиной Индии". К строительству его были привлечены кроме индийцев лучшие зодчие Самарканда, Бухары, Багдада и Стамбула. Изумительно найденные пропорции архитектурно пластических объемов позволили им создать эмоционально насыщенной образ. Кристальная белизна полированного мрамора на темном фоне кипарисов, которые отражаются в водной глади каналов,– все это придает зданию величественную торжественность... Стены мавзолея украшены изысканным орнаментом из агата, малахита, янтаря, изумруда, кораллов, яхонтов и других драгоценных пород камня, искусно инкрустированных мрамор. Этот утонченный архитектурный цветок из мрамора и самоцветов полностью отвечает духу своего времени» (А.Короцкая).

Даты строительства поражают точностью попадания в размеры четвертой фазы. Есть даже крошечное забегание вперед. Так, выдающийся образец инженерно-строительного искусства мавзолей Адил-шаха Гол-Гумбаз в Биджа-пуре (второй по величине купол), строившийся ровно 30 лет, был заложен за три года до начала фазы (в 1626 году). Строители торопятся, как будто чувствуя, что при Ауранг-зебе ничего хорошего для них уже не будет, уйдет как жажда архитектуры, так и чувство прекрасного. «Безвкусица и эклектика отличает произведения Могольской архитектуры XVIII века» (А.Короцкая).

«Шах Джахан предполагал соорудить на противоположном берегу реки Джамны свою гробницу, воспроизводящую формы Тадж Махала, но не из белого мрамора, а из черного. Здания собирались соединить мостом. Война за престол помешала осуществить намеченное Шах Джаханом, а его преемник, не отличавшийся сыновьей преданностью, забросил этот проект» (А.Синха, А.Бенерджи). Тем не менее Тадж Махал остается «прекрасным цветком могольского искусства, самым великолепным в мире памятником супружеской любви, согласию и верности. В этом творении, где сочетается прекрасное искусство и высокое строительное мастерство, проявились высшие художественные достоинства, незаурядная научная мысль, технические навыки, великолепный замысел и самое чувственное обаяние. По своей красоте, великолепию, богатству украшения, изысканности, единству замысла и мастерству выполнения Тадж Махал справедливо считается одним из чудес света» (Б.Луния).

Можно продолжать экскурс по архитектурным достопримечательностям Индии времен Шах Джахана, можно вспомнить о знаменитом «павлиньем троне» с балдахином на 12 изумрудных колонках, но к чему бы мы ни обратились, везде увидим стремление реализовать потаенную мечту человечества о создании земного рая. Собственно, этого никто и не скрывал, на стенах дворца падишаха было приведено персидское изречение: «Если существует блаженство рая на земле, то оно здесь, и кроме нигде».

Атрибуты рая в воображении людей в основном визуальны: постройки, сады, парки, фонтаны, танцовщицы, изысканные яства. Однако такой рай слишком примитивен для просвещенного ума. Конечно же, надо добавить к благородному пейзажу благообразных мудрецов и возвышенных поэтов. «Великие могольские императоры покровительствовали науке и способствовали развитию образования. Могольская знать и высшие классы следовали их примеру. Отсюда заметный прогресс образования при Моголах. Моголы покровительствовали литературе и дали мощный толчок развитию всех ее видов: историческая, пе-реводная, поэзия» (Б.Луния).

Однако нам очень важно знать, что всплеск культуры при Великих Моголах не был направлен на развитие ислама; ислам практически никак не обогатился, оставшись на прежнем уровне, а вот влияние ислама на индийскую культуру было огромным. «В XVI и XVII веках во многих областях Северной Индии происходит заметное возрождение индусской мысли. Центром этого движения был Бенарес. В Бенарес стекались ученые из всех уголков Индии. Фактически Бенарес никогда не переставал быть центром индийского просвещения, сердцем индийской религии; но в XVI веке он стал также центром распространения индусской культуры и вновь стал великим университетом» (К.Паниккар). В этом величие и основное предназначение имперского ритма – пробуждение национального самосознания, пробуждение засыпающих культур.

Следует отметить, что признанный крупнейшим писателем этого периода Тулси Дас (1532–1623) писал все же в третьей фазе, а не в четвертой.

Концовка четвертой фазы оказалась скомкана точно так же, как и концовка третьей Англии. Там за великой Елизаветой Тюдор пришел достаточно заурядный правитель, здесь за достаточно средненьким правителем, каковым был Шах Джахан, приходит талантливый правитель, лишенный, однако, имперского мышления, а потому очень быстро загнавший державу в тупик.

6 сентября 1656 года (до конца фазы еще девять лет) Шах Джахан внезапно заболел. Поскольку права первородства у Моголов не было, то каждый сын падишаха имел равные права на престол. Ситуация усугублялась тем, что соперники имели почти равные силы. «Дара, старший из сыновей, занимал положение, почти равное положению правителя, поскольку отец избрал его своим наследником. Шах Джахан очень любил его, и, видимо, поэтому Дара совсем не приобрел опыта в делах войны и управления. Шуджа, второй сын Шах Джахана, ленивый по природе, мог иногда проявить большую энергию, но не был способен на длительные усилия. Третий сын, Аурангзеб, был наиболее приспособленным из братьев в этой их борьбе за существование. Хладнокровный, расчетливый, опытный, умеющий вести интриги, он считался среди придворных наиболее сильным из сыновей Шах Джахана и наиболее вероятным победителем в борьбе. Пылкий, ищущий удовольствий, неумный Мурад, самый младший из братьев. Безрассудная храбрость Мурада оказалась бессильной перед хитросплетениями Аурангзеба» (Н.Синха, А.Бенерджи).

В середине ноября 1657 года Шах Джахан почувствовал себя лучше. Однако братская междоусобица зашла уже слишком далеко. В декабре в Ахмадабаде Мурад объявляет себя падишахом, в Бенгалии Шуджа также провозгласил себя падишахом. В марте 1658 года выступил Аурангзеб. С 1659 по 1661 год все братья были им разбиты. Шах Джахан был заточен в крепость Агры, где оставался до самой своей смерти, последовавшей 22 января 1666 года.

На этом, собственно, можно было бы остановиться, ибо имперская история Индии прерывается до того момента, пока в имперский ритм не втянет ее четвертая Англия (1761–1905). Однако для поисков Империи важно не только обнаружение имперской ткани времени, но и момент обрыва этой ткани.

Последний год имперского цикла (1665) был отмечен приказом разрушить в Гуджерате индусский храм, а еще через четыре года Аурангзеб издал указы о «разрушении всех храмов и школ неверных». Таким образом, несмотря на заранее продуманные планы, Аурангзеб не мог приступить к крутым мерам, пока не кончился имперский ритм. «А начинал он с проведения безобидных на первый взгляд реформ, как, например, введение проверки нравов с целью искоренения немусульманских обычаев среди правоверных, наказания за еретические взгляды и т.п. Причем все это касалось только мусульман. Так был восстановлен ортодоксальный ислам. На 11-м году царствования Аурангзеба при дворе была запрещена музыка. Прекратилось совершение индусских обрядов, исполнявшихся во время дворцовых церемоний, как, например, взвешивание правителя на золото, рисование знака касты на теле раджи при вступлении в должность и т.д.» (К.Паниккар).

Однако после 1665 года и особенно после 1669-го события принимали все более жесткий оборот. Началась активная кампания по сносу храмов, причем жертвами этой страсти к разрушению явились, в частности, три наиболее знаменитые святыни храмы Вишванатха в Бенаресе, Кешава Рам в Матхуре и многоколонный храм Сомнатха.

Дальше – больше, в 1679 году (всего-то 6-й год восточного цикла) отмененная Акбаром джизия (подушный налог на индусов) была введена во всей империи. В 1695 году всем индусам, за исключением раджпутов, было запрещено передвигаться в паланкинах, ездить на слонах и чистокровных лошадях, а также носить оружие.

«Религиозная ортодоксальность редко бывает совместима с мудрым управлением государства. Введение джизии Аурангзебом имело более разрушительные последствия для Могольского государства, чем отмена Нантского эдикта для могущества монархии Людовика XIV» (Н. Синха, А.Бенерджи).

Окончание имперского ритма было отмечено серией восстаний. В 1667 году неожиданно восстали юсуфзаи, в 1672 году восстание афридиев и хаттахов... «В народе, в первую очередь среди индусского населения, зрело возмущение мероприятиями могольских властей. Массовые по числу участников восстания против Моголов отмечались в центральной Индии, в раджпутских районах, в Пенджабе, но особенно ожесточенно боролись маратхи. Движения отдельных народов, стремившихся освободиться от могольского гнета, свидетельствовали, что у них начало пробуждаться национальное самосознание. Могольское государство стало восприниматься как чужеземный завоеватель, к тому же преследующий их религию. Эти выступления ослабляли империю, но попытки подавить их только усиливали недовольство и ускоряли начинающийся распад государства» (К.Антонова).

«К 1689 году Аурангзеб достиг вершины своего могущества. Северная Индия, так же как и Индийский полуостров, лежала у его ног. Все, казалось, было завоевано Аурангзебом. В действительности же все было потеряно. Это было началом конца. В это время открылась самая печальная и самая тяжелая глава в истории его жизни. Могольская империя стала слишком большой, чтобы ею мог управлять один человек. Враги поднимались со всех сторон. Аурангзеб мог наносить им поражения, но не мог сокрушить их. Аурангзеб столкнулся с вездесущим врагом, с которым ему приходилось бороться всюду – от Бомбея до Мадраса, по всему Индийскому полуострову, враг был неуловим, как ветер, и не было такого военачальника или такого укрепления, захват которого сломил бы его силы» (Н.Синха, А.Бенерджи).

Рушится все, что определяло характер империи, тем более резким падением кажется упадок на фоне блистательной четвертой фазы. «При Аурангзебе деятельность Моголов в области искусства резко прерывается. Несмотря на свое религиозное рвение, Аурангзеб не построил ни одной мечети, которую можно было бы рассматривать как выдающийся памятник искусства. Наблюдается упадок в стиле» (Н.Синха, А.Бенерджи).

Аурангзеб, «скромный в личном потреблении, способный организатор, он много времени отдавал делам управления, вникая во все детали» (К.Антонова). Все признают, что он был старательным и даже талантливым правителем. Однако беда его состояла в том, что он, получив великий политический капитал, накопленный имперским циклом, растратил его на пустое и обрек свое государство на быстрый распад.

«Он был безжалостным и неприятным человеком, а последние годы своей жизни потерял всякое чувство реальности. Он умел только сокрушать тех, кто противосто-ял ему, но не умел смиряться... В своем величественном одиночестве, подозрительно относящийся ко всем людям, этот последний Великий Могол на закате своих дней понял по беспорядкам, царившим вокруг него, что его чиновники в действительности лишены инициативы, не способны оправдать доверие и не пригодны для ответственной деятельности и что они лишали его управление действенности, а его армию боеспособности» (Н.Синха, А.Бенерджи).

«На протяжении полутораста лет правления Великих Моголов Индия имела большой авторитет во всем мире и находилась в одном ряду с наиболее цивилизованными странами и самыми сильными государствами» (К.Паниккар).

От себя же добавим, что исламский имперский цикл не просто разбудил Индию, развил у индусов государственное мышление. Вкупе с четвертой Англией этот имперский цикл сумел перевести в ритм Запада один из самых древних и мощных бастионов Востока. Перевод в ритм Запада таких государств, как Китай, Япония, Корея, остается делом неясного будущего.

Поиск по сайту: