Дети разных народов

Россию ждет великое будущее, русские станут вечным народом, в середине XXI века их ждет взрыв массовой гениальности – тут все ясно. Но не все мы русские, и даже не все любим русских, и уж совсем немногие верят в богоизбранность русского народа, в его всемирную миссию.

Проблема многогранна, и одна из ее граней это – имперский интернационализм России. Та самая страна, которую называли то тюрьмой народов, то мировым жандармом, а то и империей зла, на деле оказывается всемирным отцом народов.

Само понятие интернационализма рождено имперским ритмом и всегда было связано с миром Империи. В Империи интернационал неизбежен. Мир древности, мир Востока был, так или иначе, многонационален. Каждый народ стремился иметь свое национальное государство, с покоренными народами не церемонился, уничтожая инородцев, угнетая или растворяя их. В мире Востока покоренные народы исчезали бесследно, не сохранив ни языка, ни культуры, ни генофонда.

Безалаберное отношение к детям разных народов характерно и для Запада (мир будущего), но уже по другой причине. Если Восток был слишком зациклен на национальной проблеме, то Запад к ней чрезмерно равнодушен. Ничем не различая народы, Запад создает идеальные условия для их смешения, для рождения в будущем, как соединенных штатов всей Америки, так и соединенных штатов всей Европы или Африки.

Только Империя в состоянии рассортировать народы, отделить агнцев от козлищ, в каждом народе раздуть искру национальной гордости, помочь почувствовать себя единым целым, цивилизовать их, а когда народ сформируется – дать ему самоопределиться. Современная карта мира почти везде плод именно имперского развития. Те государства, что родились вне Империи, живут недолго, ибо сработаны на скору руку. Последнее относится ко многим государствам Западной Европы и Южной Америки.

Решая всегда лишь мировые, а не узко национальные проблемы, Империя уже своим названием стремится подчеркнуть наднациональный характер. Такие названия, как Римская империя или Киевская Русь, выдают гипертрофированное величие имперской столицы, но никак не преимущество одного народа над другим. Аналогично возникло название Византии, никак не отразившее греческое происхождение народа, но зафиксировавшее древнее название своей столицы.

Мудрили с названием англичане, назвав страну в честь покоренного когда-то давным-давно народа бриттов – Британией, да еще Великой. Видимо, так они хотели угодить другим кельтским народам – ирландцам, шотландцам, валийцам. Арабы в имперском состоянии не назывались Аравией, а на имперский манер по высшей должности – Халифатом. Не менее чудные названия у других империй ислама – Великие Моголы, Высокая Порта.

Не так все просто с названиями и нашего государства. Например, слово Русь появилось раньше, чем понятие русские. Когда-то на Руси жили дреговичи, вятичи, поляне, древляне, родимичи, кривичи, но совсем нерусские, как могло бы показаться. Когда же понятие русского народа выкристаллизовалось, государство уже называлось Россией. Понятие россиянин не носит национального смысла, а лишь указывает на государственную принадлежность.

Но и это еще не все – не будем забывать, что еще совсем недавно именовались Советским Союзом (или СССР), что, с точки зрения обыденных государств, чушь собачья, но с имперской точки зрения – демонстрация интернационализма и маскировка доминирования в стране русского народа.

Что касается генетической чистоты имперской нации, то тут и вовсе хоть плачь, хоть смейся – один пишем, три в уме. Римляне были настолько помешаны на римской прописке, что на пятую графу внимания практически не обращали. Если человек попадался хороший, то его брали в Рим, будь он грек, варвар или негр преклонных лет. Англичане, пока пребывали в бурных трансформациях имперских циклов, за чистотой крови тоже не гонялись. Бритты, пикты, датчане, норманны, англы, саксы, ирландцы – вот те фрукты, из которых был сварен английский компот. В последние же века еще добавилась африканская и азиатская кровь. Даже евреи, которые в свои гюстимперские 20 веков блюли свою национальную чистоту как зеницу ока, в имперские годы смешивались с иноземцами много и охотно. Да и куда денешься – Иудея стояла на перепутье всех дорог, кто бы на кого ни шел походом, непременно через Иудею проходил.

Увы, как бы ни ратовали наши «деревенщики» за чистоту русской крови, представление о славянской сути русского народа очень условно. Поскреби любого русского и найдешь в нем татарина. Еще раз поскреби и обнаружишь чуваша, мордвина, литовца, немца, а то, прости господи, еврея. О влиянии же такого народа, как украинцы, можно говорить бесконечно – слияние трех братских народов (плюс белорусы) прошло, по сути, через центральную нервную систему.

Еще одна проекция – так называемые национальные герои. Где еще, как не в Империи, инородец у власти (в том числе и духовно) не только не исключается, но даже приветствуется. Он и мыслит масштабнее, да и патриот сплошь и рядом больший, чем представитель титульной нации.

Один из самых удачливых и великих правителей Иудеи – Ирод Великий – не был евреем, происходил из племени эдомитов. Один из самых заметных правителей греческой Византии – Лев Исавр – был армянином. После него еще долго правители были в большей степени армяне и хазары, чем греки. Вильгельм Завоеватель, которого британские историки считают основателем подлинной английской государственности, сам был норманном, аристократию насадил английскому народу норманнскую, ввел французский язык и все же остался истинно английским королем, возвеличил Англию и создал ее национальную политику, в частности определил отход Англии от отеческого покровительства римского папы.

Русские примеры инородного управления общеизвестны. Самая любимая, самая русская, матушка-императрица Екатерина II была прирожденной немкой и всю жизнь говорила по-русски с сильным немецким акцентом. Акцент стал фирменным знаком большинства правителей Советской России: кубанский говор, украинские интонации, грузинские модуляции...

Великая русская литература – это парад народов мира. Каждый нес в нашу литературу кровь своих иноземных предков. Пушкин – негритянскую, Лермонтов – шотландскую, Жуковский – турецкую, Гоголь – украинскую. Даль, создавший «Словарь живого великорусского языка», не имел в жилах даже капельки русской крови, а сделал для родной русской литературы больше, чем все русофилы, вместе взятые.

В XX веке процесс интернационализации достиг максимума. "По-русски пишут киргизы, чукчи, абхазы. Получается добротная русская проза. В поэзии чистокровного русского найти почти невозможно: Блок, Мандельштам, Пастернак. Ахматова, Бродский – дети разных народов.

Парадоксально, но факт – достигнув пика интернационализма и доказав всему миру, что даже самый маленький народ под руководством Российского государства может достичь вершин культуры, Россия перестанет заниматься мировыми проблемами и займется сама собой. Такова судьба государств, подаривших миру вечные народы они строят себе вечный приют и не лезут в чужие дела.

Тут очень тонкий момент. До сих пор мы говорили о величии имперского государства. Еще Ключевский подметил, что Россия расширялась, а народ пух. Можно даже сказать, что пропорционально величию государства народ деградировал, как бы отдавая ему все силы своей души, разума и тела. Но после окончания имперской истории (2025) будет все постепенно переворачиваться с ног на голову. Государство начнет хиреть, а народ крепнуть. В середине XXI века ожидается взрыв массовой русской гениальности. И сейчас уже далеко не глупый народ превратился в народ-интеллектуал. Интернациональная функция, которую столько лет несло государство, навязывая ее народу, станет истинно народной. Само же государство, повторим, к мировым проблемам охладеет и оставит своих соседей в покое.

Если раньше Россия как бы собирала под свои знамена гениев других кровей для своего величия (не только политика и литература, но и наука, архитектура, кино и т. д.), то после 2025 года Россия начнет раздавать всему миру своих, доморощенных, русских гениев. Частично этот процесс уже начался, хотя нам трудно представить сейчас, что могло бы заставить русского мальчика писать прозу на киргизском языке или стихи на узбекском.

Учить и лечить – такова участь вечного народа, народа-странника. Россия будет становиться все меньше, роль русских – все больше. Но это после 2025 года. А пока нас ждет последняя вспышка государственного величия, 20– 25 лет беспрерывных государственных побед.

Черная революция

Структурное понимание истории, казалось бы, отрицает нравственную оценку исторических событий. Мы не в состоянии осудить наступление промозглой осени после теплого лета. Однако называть наступившее время серым, мы имеем право. Итак, черная революция – это переход из тишины первой фазы в бурю второй.

Пафос революции безусловно разрушительный, энергия, копившаяся всю первую фазу, наконец-то переполняет страну, происходит взрыв всеобщей ненависти, желание все уничтожить, ибо терпения медленно все переделывать ни у кого нет. В этом смысле большевики, распевавшие песню о «разрушении до основания», довольно точно выразили мысль черной революции.

Казалось бы, разрушение – это всегда зло, однако с исторической точки зрения это не очевидно. Бывают задачи настолько крупные, что простой эволюцией они не решаемы, и только в пустыне, выжженной черной революцией, можно построить здание нового мира. Помните, какие слова выбрал Михаил Булгаков для эпиграфа к своему бессмертному роману: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла... и вечно совершает благо...» В роли такого дьявола приходит черная революция, она жаждет зла, т. е. уничтожения, но через 36 лет сереет, еще через 36 лет превращается в белую революцию и начинает творить благо – строить принципиально новый мир.

Облик дьявольский для второй фазы напрашивается сам собой, уже в первой фазе пророки, заглядывавшие в будущее, видели «бесов», ну а во второй фазе в любом портрете вождя можно было глазами Иванушки Бездомного увидеть лица подручных сатаны. И дело даже не в том, что Ленин, Сталин или Троцкий похожи на врага рода человеческого – сатанеет весь народ, иначе он не выбрал бы себе таких вождей. Народ, подобно Иванушке Бездомному, через некоторое время прозревает, но кропить помещение или вызывать мотоциклы с автоматчиками уже поздно, дьявол правит свой бал, и пока бал не кончится – ничего сделать с черной фазой нельзя.

О вождях 1917 года говорят, что это люди без роду, без племени, чуть ли не выродки. Но так ли это? У Ленина замечательная атмосфера в семье его родителей должна была взрастить спокойного, уравновешенного человека, но не взрастила. Вмешалось время, искривившее пространство тихих семей.

Отцом буйного Петра I был Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим. Кроме Петра у Алексея были и другие дети, но время, создавшее этого гиганта (во многих смыслах), упорно двигало к власти именно его. Припадочный Петр будто специально создан для безумств второй фазы. Полистайте «Поиски империи» (публикуется в «МП») – от библейского Саула до нашего Сталина вторые фазы полнятся моральными и физическими уродами (Ме-наше, Яннай, Тарквиний Спесивый, Сулла, Лев I, Константин V, Вильгельм II Рыжий, Генрих VIII и т. д.). И всюду уродство сочетается с поистине демонической мощью и темпераментом.

Не у всех из них удалось проверить сочетание годового и зодиакального знаков, но там, где это удалось, поражает негармоничность этого сочетания. Может, это и есть главный способ вмешательства времени в ход тихой генетики?

Удивительной особенностью черных революций является их целенаправленность. Казалось бы, слепая сила вырвалась из недр народа с одной целью – крушить все подряд, ан нет, всегда какая-нибудь цель найдется. Во второй Византии боролись с иконами, в третьей России рубили окно в Европу, в четвертой Англии внедряли политэкономию, а в четвертой России – диктатуру пролетариата. Белым революциям, которые действительно строят новый мир, в этом смысле везет меньше – они просто строят, без лозунгов и трепотни.

Важнейшим в теоретическом плане является весенне-осенний перевертыш. Дело в том, что внутри большинства людей глубоко укоренилось природное восприятие мира. Эти люди чувствуют, что первая фаза – это зима, а потому от черной революции (они же еще не знают, что она черная) ждут не осени террора и разрушения, а весны освобождения и строительства. «Я верю – город будет, я верю – саду цвесть» – так думали многие, так видели многие. Черноту революции увидели единицы – Андрей Платонов, частично Михаил Булгаков. Из его «Собачьего сердца» очень четко эту черноту вытащили на экран авторы нашумевшей экранизации.

Черная революция третьей Англии (1509) начиналась как великий праздник. Первый наследник и Белой и Алой роз, красивый, статный Генрих VIII, друг великих просветителей, вызывал большие ожидания не только у народа, но и у умнейших и тончайших людей того времени – Эразма Роттердамского, Томаса Мора, Джона Колета.

Вот слова Мора на коронацию Генриха VIII: «День этот рабства конец, этот день начало свободы... Страх не шипит уже больше таинственным шепотом в уши, то миновало, о чем нужно молчать и шептать. Сладко презреть клевету, и никто не боится, что ныне будет донос, – разве тот, кто доносил на других».

Так умнейшие люди встречали приход одного из самых кровавых и грязных правителей в английской истории. Стоит ли и нам удивляться, что в 1917-м большевиков приветствовали многие светлейшие умы.

Таким образом, после свершения черной революции наступают как бы два времени года – реально осень (террор, доносы, насилие), а в сознании многих и очень многих – весна. Появился даже определенный стиль в современных фильмах о тех временах («Утомленные солнцем»), в которых внешняя весна, свет, смех, радость и внутренняя чернота, гниль...

Весь западный мир (а по ритму Запада сейчас идет вся Америка, вся Западная Европа, вся Африка, часть Азии) сейчас с наслаждением пользуется плодами свободной конкуренции, свободной торговли, всемирной финансовой и промышленной революции. И невдомек им. что благо – завоевание не собственно западного ритма, а открытие четвертого цикла Англии. Черная революция того цикла (1797), вскормленная идеями Адама Смита, сулила манну небесную, а принесла разрушение векового уклада, нищету, трущобы, непосильный труд.

Нет, Адам Смит не ошибся, новые экономические принципы принесли империи мощь и силу, но ведь и большевики не ошиблись, они тоже создали сверхмощную державу. Но какова цена?

«Результаты промышленного переворота док что свободная конкуренция может производить богатств не принося с собой благосостояния» – так писал крупнейший специалист по промышленному перевороту в Англии Арнольд Тойнби (просьба не путать с его племянником Арнольдом Джозефом Тойнби, пытавшимся создать всеобщую теорию истории).

Что еще нам остается на память о черной революции? Ленинская кепка, сталинская трубка, образы полубогов, однако таких близких, понятных, родных.

Уничтожая все подряд (храмы, алфавит, сословия), перенося столицу, меняя одежду, обрезая бороды, серая революция разрывает в нашем сознании связь времен, лишает нас понятия рода и племени. Мы больше не наследуем отцам и делам. Вместо персональных отцов у нас теперь один общий – будь то Генрих VIII. Гай Марий. Альфред Великий или Петр I. Ну а как почувствовать сынов-ни чувства огромному народу к одному-единственному человеку? Только через собирательный образ самого народа, сконцентрированный в одном человеке. Вот почему народ-плотник полюбил царя-плотника (Петр I), народ-крестьянин полюбил царя-крестьянина (Саул или Сервий Туллий), а народ-воин – царя-воина, как это было во времена Святослава: «идя в поход, возов с собой не возил, шатра у него не было, а спал он на конском потнике, подложивши седло под голову; так вели себя и все его воины».

Черная революция, черная отметина в истории любого имперского народа для структурного гороскопа ценна тем, что по ее координате начинается для нас поиск очередного имперского цикла. Конечно, не всегда все так ярко, как штурм Зимнего в 1917 году. Однако без трудов видна революционность 1689 года, покончившего с неопределенностью и двоевластием, года сумбурного и рокового одновременно. Много паники и сумбура было в Англии 1797 года. Неудачное начало войны с Францией, страх перед ее революцией. «Паника, вызванная в 1796 году попыткой французов под командой Гоша вторгнуться в Ирландию, пробудила Такие страсти, которые превратили страну в чистый ад» (Дж. Грин). А тут еще крупнейшее восстание на флоте (1797). В том же 1797-м наступает перелом, паника исчезает, приходят первые победы над французским флотом. Хорошо известны кровавые революционные события 945 года на Руси, когда Ольга пожгла древлян.

Однако далеко не все черные революции выглядят революционно. Угораздило вовремя умереть Генриха VII (1509). Внезапна с обыденной точки зрения, но неизбежна с исторической смерть Дмитрия Донского в 1389 году. Ну и, конечно, образ черной революции неотделим от образа гражданской войны, иконоборцы против иконопочитателей, красные против белых, правоверные против неверных...

Серая революция слегка снимет накал страстей, но окончательно примирить одних с другими сможет лишь белая революция.

Серая революция

К серым революциям теория не предъявляет слишком жестких требований – они не должны отмечаться в исторических летописях слишком ярко, иногда их существование даже подвергается сомнению. Так, многочисленные советские историки приложили много сил для того, чтобы доказать, что в 1953 году никакой революции не было.

Действительно, если черная революция стремится к ярким эффектам – выстрел «Авроры», картинный штурм Зимнего, бегство Керенского в женском платье, куча афористичных высказываний: «Которые тут временные?»... «Революция, о необходимости которой...», то серая революция стремится все эффекты спрятать, сгладить, заретушировать. Были события в 1953 году, да еще какие. Москва стояла на грани жуткой бойни. Однако вместо раздувания пожара его быстро загасили, замяли и так спрятали все концы, что историкам почти не оставалось материалов для написания хроники серой революции. А жаль, думается, любая серая революция, в частности и наша, 1953 года, еще ждет своего подробного описания – взятие Берии, взлет Хрущева, амнистия заключенных, партийные пленумы и т. д.

Есть яркая подробность, выделяющая серые революции в толще исторической обыденности,– это трагикомедия смерти тирана-полубога. Почему трагедия, это ясно – умер полубог, и даже те, кто ненавидел его, в первый момент в шоке – как мог умереть Кащей Бессмертный? Большинство же других достаточно справедливо объединяют судьбу тирана с судьбой страны. Раз умер тиран, значит, и страна умерла, а это трагедия почище смерти просто полубога. Ну а комичность ситуации в том, что сразу после отрубания головы человек просыпается, бежит к зеркалу и, обнаружив голову на месте, понимает, что-то был лишь сон, а бегать к зеркалу с отрубленной головой действительно смешно.

Вот описание настроений по смерти Генриха VIII: «Лорд-канцлер плакал, сообщая эту новость парламенту, члены которого так же стали проливать слезы... Впрочем, скоро ободрились, помышляя о добродетелях нового короля» (Э. Лависс, А. Рамбо). Ну а сколько рыдали по смерти Сталина, тут и говорить нечего. Однако таково свойство слез: сквозь них часто проглядывает улыбка. Достаточно было бы песен Александра Галича, например, про пластиночки с речью Сталина («то ли гений он, а то ли нет еще?!»).

Чрезмерно яркие эмоции серой революции – это наследие предыдущей фазы. Сама же серая революция очень тиха, деловита и суха. Вместо неврастеников к власти идут люди с психологией бухгалтера, у которых псе просчитано, все взвешено, дебет сходится с кредитом и напрочь отсутствует фантазия. В это смысле светлейший князь Меншиков или Никита Хрущев не были истинными серыми революционерами, поскольку слишком ярки. То же относится, например, к Марии Католичке (третья Англия). А вот идущие за ними политики уже были достаточно серы.

В этом причина: перешедшие из черного времени в серое, политики не держатся у власти долго. Террор черного времени в сером уже не нужен, нет нужды в уничтожении, достаточно припугнуть. Ураган, срывающий крыши и ломающий деревья, сменяется занудливой непогодой, которая держит всех по домам, и лишь смельчакам, решившим погулять на воле, портит здоровье. Такие времена гнут, но не ломают. Два мощнейших фактора делают массовый террор бессмысленным – народ куда как покорней, чем в начале черной революции, партия властителей делается куда как организованней и крупнее. Одна из задач третьей фазы – вовлечь максимально широкие слои населения. В этом причина спокойствия серых революционеров – схвачено все, все контролируется, а потому ничего не надо вырывать с корнем, лишь потихоньку пропалывать ростки неподконтрольных идей и деяний. Правит не Елизавета, а гвардия, не Брежнев, а партия. У стаи есть вожак, но сама стая выше вожака. В этом пафос провидческого фильма И. Гостева «Серые волки» – стая съедает вожака (Н. Хрущева). Замечательно показана атмосфера стаи, бесконечные разговоры, кропотливая подготовка каждого действия, создание круговой поруки. Так и видится сужающийся круг оскаленных волчьих морд. Важно в этой аналогии и то, что волки в отличие от некоторых представителей семейства кошачьих лишнего не губят, санитары леса как-никак.

А в общем, скука, обыденность, банальные пьянки, застой длиной... – это сейчас мы знаем, что в 36 лет, а тогда казалось, что длиной в вечность. Дабы не зацикливаться на брежневских временах, вспомним эпоху двух Анн и Елизаветы: «Вырвавшись на широкий простор безотчетной русской власти, Анна Иоанновна отдалась празднествам и увеселениям, поражавшим иноземных наблюдателей мотовской роскошью и безвкусием» (В. Ключевский). То же о правлении Елизаветы: «Нескончаемой вереницей потянулись спектакли, увеселительные прогулки, куртаги, балы, маскарады, поражавшие ослепительным блеском и роскошью до тошноты». «Безвкусие» и «тошнота» – тут слова ключевые, и нам, выросшим в хрущевской пионерии и брежневском комсомоле, это вполне понятно. Елизавета Тюдор у нас ассоциируется с блеском побед четвертой фазы, но была и другая Елизавета, скучная и серая... из третьей фазы. «Она восторгалась "обходами" и "кривыми путями". Следя за дипломатией королевы по тысяче депеш, мы находим ее неблагородной и невыразимо скучной, но она достигла своих целей» (Дж. Грин).

В этом грандиозность фазы – скука, тошнота, а цели-то все достигаются. Свое блестящее правление четвертой фазы Елизавета кропотливо готовила в третьей фазе. Случай, кстати, уникальный, мало кто сумел из третьей фазы безболезненно перейти в четвертую. Скажем, серый Горбачев в четвертой фазе быстро покатился вниз, напротив, белый Ельцин в серой «перестройке» мучился, метался, не находил себе места. Ему там было тесно, там были слишком жесткие правила, свой закон волчьей стаи.

Можно бесконечно содрогаться от воспоминаний о духоте и тошнотворности третьей фазы, можно и нужно не любить Горбачева, Черненко и Брежнева, но нельзя не понимать, что именно третья фаза является самой плодотворной фазой всего цикла, именно она выполняет максимальный объем работы цикла. В четвертой фазе мы всего лишь реализуем бесконечные наработки третьей. Сравнения любые: долгие репетиции и премьера артиста, годы учебы и первое открытие ученого. Одним словом, третья фаза – это невидимые миру слезы. Третья фаза удерживает народ от незрелых решений, скороспелых идей, поспешных действий. Ну а те, кто не сломался и сохранил задор и веру в себя, заниматься мелочевкой в четвертой фазе уже не захотят, и уж тогда начнутся настоящие чудеса.

Таким образом, третья фаза в народном восприятии выглядит бесплодной и пустынной зимой застоя, а на деле является плодоносным летом, временем мощнейшей всенародной трансформации. Именно в третьей фазе, а не во второй изменилось лицо народа, один русский народ заменен другим. Во второй фазе старый народ был убит, в третьей фазе новый создан. Мы может не верить своим глазам, но своей теории мы верить обязаны, а она говорит, что новый народ начался тогда, когда при Хрущеве и прочих серых генсеках двери немыслимого количества вузов открылись для крестьянских и пролетарских детей. Потомственным интеллигентам или дворянам хотелось бы напомнить, что в интеллектуальнейшей четвертой фазе наверху не внук и сын писателя и не сын юриста, а крестьянские дети (Черномырдин, Ельцин), сын плотника (Лужков) и т. д. Таково новое лицо русского народа.

Помнил ли Ярослав Мудрый, величайший интеллектуал своего времени, что его папа Владимир I, по сути, был безграмотным мужиком? Конечно, помнил и гордился своим отцом, приготовившим Русь для культурного взлета. В четвертой фазе идет соревнование гениев, они, как дети малые, бегут наперегонки с криком: «Я первый!». Суворов, Румянцев, Ушаков, Френсис Дрейк, Уолтер Рэли – сколько блеска и света... Одно только «но» – весь этот блеск родился в мутной серости третьих фаз, а вот в блескучей четвертой фазе выращиваются люди совсем иного склада – неуравновешенные, ненадежные, ломкие, отсюда многие постимперские провалы.

Подумаем, как мы воспитываем своих детей? Мы не даем им гулять по ночам, не разрешаем объедаться шоколадом, заставляем чистить зубы, заправлять постель, ну а если дети начинают качать права, то, к ужасу демократической общественности, можем и шлепнуть по заднице. Точно так же нас воспитывало сусловско-брежневское время: детективы читать нельзя, за фантастикой побегай, Дюма жестко лимитирован, дамских романов вовсе нет, программа «Время» по всем каналам. Ни тебе веселеньких журнальчиков, ни видюшников, ни кабельного телевидения. Нас буквально усадили за чтение умной и глубокой литературы. Причем для лучшей усвояемости читать «заставляли» по ночам часто в дурной ксерокопии, фотографии, а чаще какой-нибудь третий машинописный экземпляр с подгулявшей копиркой...

Система глобального запрета учила нас быть в постоянном умственном напряжении. Режиссеры снимали одно, подразумевали другое, получалось третье. Расхлебывая эту кашу, мы научились продираться сквозь форму и находить содержание. Именно это умение станет основой рождаемого русского мира. Не верьте хроникальным фильмам. Там салютуют пионеры, маршируют солдаты, рапортуют депутаты – все пропитано дебилизмом. На самом же деле за те 36 лет интеллектуальный прогресс народа в целом был просто невероятен. Народ не научился жить, но он научился думать. Зачем ему это умение, мы узнаем по результатам белой революции.

Белая революция

Для нас это самая интересная и самая труднообъяснимая революция, поскольку мы наблюдаем ее воочию (с 1989 года) и не в состоянии оценить ее со стороны, с высоты исторической отстраненности. Поэтому любые оценки белой революции пока остаются слишком предвзятыми, слишком актуальными.

Главное, что хотелось бы внушить и себе и другим, – это все тот же весенне-осенний дуализм. Революция второй фазы (черная) ожидается как весна свободы и обновления, а оборачивается осенью террора и разрушения. Белая революция четвертой фазы несет весну обновления и строительство нового мира, но ожидается она именно как наступление ужаса, анархии, развала... Ну а поскольку мы имеем дело с миром людей, а не природы, то железно отделить реальность от воображаемой картинки очень трудно, и еще долго многие человеческий особи будут видеть криминальную революцию, развал союза братских республик. Капиталистическую вакханалию и прочую черноту. В конце концов, если сохранились старушенции, из всего разнообразия сталинских подарков запомнившие только танцы под гармошку и снижение цен на продовольствие, то почему бы не предположить, что белое время запомнится кому-то лишь крушением надежд, гибелью идеалов, хаотическим калейдоскопом идей и событий.

Мы уже говорили, что хорошим (а главное, верным) тоном стало снимать фильмы о сталинских временах с героями, одетыми в сияюще-белые одеяния, камуфляжную форму или что-то еще очень темное, дабы затенить свет белой души. Для чего? – спросите вы. Ответить придется словами Балбеса из «Операции «Ы»: «А чтоб никто не догадался». Ибо засветишь белую душу раньше времени, тут тебя и съедят с потрохами – и свои черные, и заграничные. Ведь страна побелеет не в один день (сначала Москва, потом крупные города, позже всего деревня и нацокраины), ну а заграница и вовсе от злости и зависти загнется.

По мере нарастания белизны в соответствии с законами физики растут температура и мощность излучения, тогда белизна перейдет в сияние, и свет этого сияния зальет весь мир. Боясь сглаза, мы бы сами отказались от своих слов, но теория не знает страха и не верит в приметы (в отличие от нас). 20 имперских циклов подарили миру 20 ярчайших источников света, 20 полярных звезд, на которые ориентировались все народы мира в своем хождении по коридорам истории. Среди них такие ярчайшие, как 37 лет Соломона, 35 лет Ярослава. 40 лет Августа Октавиана, 43 года Ивана III, 34 года Екатерины II. вторая половина правления Елизаветы Тюдор, вторая половина правления королевы Виктории...

Для структурного гороскопа сияние четвертой фазы столь же важный ориентир в поисках Империи, как и зверства второй фазы. Они как черная дыра и взрыв сверхновой звезды, а ведь между ними всего-то 36 лет серой революции. Такова уникальность имперских циклов – от сверхзла к сверхдобру в сверхбыстром темпе. Для историков-эмпириков такая трансформация лишена всякого смысла, и ничего другого не остается, как списать всё на правителя. Все беды вторых фаз списываются на зверских характер Суллы, Янная, Генриха VIII. Ленина или Сталина; при этом никак не объясняется, как один зверь может искусать огромную страну. Предположим, что зверями их делало время, вернее, сочетание власти и времени, историкам очень трудно. Точно так же трудно представить, что сочетание времени и власти в четвертой фазе делает человека если не ангелом, то очень хорошим человеком.

Однако, изучая биографии Августина или Ярослава, начинаешь понимать всю неудачность формулы «власть портит человека». Она не испортила их, а исправила. Они начинали свой поход за властью куда как более испачканными, чем заканчивали свое властвование. То же можно сказать о Екатерине II или Иване III. Однако самый главный пример у нас перед глазами. Этот пример должен убедить самых скучных скептиков в том, что воздействие времени на человека сильнее, чем воздействие человека на время. Разумеется, речь о Борисе Ельцине. Человек аппарата, носивший все родовые аппаратные пороки, творивший достаточно много «серых» дел до 1989 года, а после 1989-го мучительно, но верно отбеливает себя, вернее, отбеливается временем и той самой властью, которая, по расхожему мнению, должна людей лишь чернить.

Наступит время, и за Ельциным признают великие политические таланты, но мы-то знаем, что, по объективным данным, он был очень слабым политиком – не мог создать команды, сконструировать стратегию, отличить государственных людей от жуликов... На наших глазах из суетливого и неуравновешенного функционера он превращается в мудрого и степенного «Деда Мороза», окруженного милыми зайчиками, белочками и медвежатами.

Страхи, связанные с выборами 1996 года, позади, в 2001 году Ельцину будет 70 лет, у власти появится человек 56–60 лет без серого прошлого, а стало быть, белый от головы до ног, может быть, слишком белый... В любом случае это будет человек Ельцина, может быть, даже воспитанник Ельцина, и, стало быть, наша четвертая фаза войдет в историю как время Ельцина. Таков наш прогноз на белые времена.

Тем, кто еще не отошел от предвыборной риторики, продолжает читать серые и даже черные газеты, тем, кто опечален событиями в борьбе с криминальными идеями, мы настоятельно рекомендуем обратиться к первым годам правления Ярослава Мудрого, Ивана III или Екатерины II. Атмосфера первых лет правления этих великих деятелей была темна, полна тревог и нехороших предчувствий. Все тот же перевертыш – ожидание террора, бунта.

1018 год. Белой революции уже год, а счастья нет. Русь шокирована братоубийством, все ждут череды несчастий, Ярослав собирается бежать в Скандинавию и лишь год спустя, разгромив брата – братоубийцу (Святополка), начал укрепляться на престоле. Постоянное присутствие иностранных войск, многократное братоубийство на самом верху... Создай тогда какой-нибудь монах структурный гороскоп, ну кто бы ему поверил, что наступает белое время, грядет «золотой век» Ярослава.

Ничуть не веселее было в Москве в 1461-м и следующих за ним годах. Массовые казни, смута, тревожные вести с востока, церковные склоки. Какая уж там белизна – не до жиру, быть бы живу. Никому и в голову бы не пришло, что началось самое уникальное и великое правление на Руси и очень скоро удастся собрать все русские земли и сбросить ненавистное 240-летнее татаро-монгольское иго. К тому же Иван HI ну никак не соответствовал образу сильного и крутого правителя. Кто бы в те дикие времена мог представить, что в белом времени сила покидает злодеев и удача отворачивается от гадов.

Санкт-Петербург 1761 года. Ничего хорошего. Ненавистный Петр III приходит к власти, большие беды ждут Россию. Убийство Петра III очищает горизонт, но никак не рассеивает тяжелую атмосферу. Убить мужа, пусть и чужими руками, грех покруче, чем убийство брата. Всюду маячат призраки претендентов на власть – княжна Тараканова, Пугачев, Иван VI Антонович. Черные мысли витают в головах, и все же делаются белые дела, никогда еще мощь России не была так бесспорна.

Москва 1989 года. Ельцин побеждает на выборах в Москве и начинает свое резкое восхождение к вершине. 1991 год – армия отказывает в своих услугах серым людям. 1993 год – последний бой. 1996-й – абсолютно мирные и спокойные выборы. Серость тает, тает, тает...

И все же для ликования еще нет причин. Ликование начнется лишь в конце 1997 года, реально в 1998 году. Но ликование хорошо бы сочетать с большой работой. Ведь серость и в нас самих, в нашей лени, в нашем банальном мышлении, в наших соседях, в друзьях наших детей, и так быстро она не сдастся. Хамство, хапужничество, тупость, зависть так часто в мировой истории брали верх над интеллектом, созиданием, добротой, что у белых сил сложился определенный комплекс пораженчества. Мы говорим, что хама не перехамишь, что талант беспомощен, а бездарь пробьется и т. д. Нам надо выдрать из себя эти заблуждения, пришедшие из черных и серых времен. Мы обязаны побороть свои страхи и выйти наконец из окопов – наступило время солнца.

Главная особенность черных людей – стремление кому-то противостоять, с кем-то бороться, кого-то одолевать. Под влияние этого комплекса борьбы попадали практически все. Вспомните, как люди требовали казни гэкачепистов. Но прошло несколько лет, и огромное большинство совершенно потеряло кровожадность. Идеология всеобщего примирения – это воздух белых революций.

Мы обречены на мир, созидание, международный триумф России, по крайней мере до тех пор, пока жив имперский ритм, до 2025 года.

Прощай, империя!

Все когда-нибудь кончается: и хорошее, и плохое. Имперский ритм, с которым жили наши отцы и деды, с которым состаримся мы сами и повзрослеют наши дети, наконец-то уходит с русской земли. Возрадуются защитники прав человека, взгрустнут державные патриоты, распахнет свои объятия Запад, хитро ухмыльнется Восток.

Так будет... и будет это очень скоро – в 2025 году. Несмотря на многослойное и многозначное содержание последней революции Империи, по энергии она весьма скромна и проходит без потрясений, разброда и шатаний. Если обратиться к природным аналогиям, то страна после такой революции напоминает рыбу, выброшенную на берег, птицу с подрезанными крыльями... Империя, лишенная имперского напора, вызывает недоумение и сожаление – стоило ли 144 года биться головой об стену, чтобы в одночасье все потерять. Однако, как говорил Михаил Булгаков, «кровь ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья». Империя умирает, но с нами остаются ее уникальные достижения и открытия.

Говоря о последней имперской революции, по сути, мы говорим не о смене власти или государственного строя (этого-то как раз и нет), а о смене всего устройства народного организма. Имперский народ, народ-идеолог, богоискатель и правдолюб, должен превратиться в народ, обладающий политическим сознанием (Запад), либо народ-коммерсант (Восток). Такая перестройка, конечно, никакая не революция, а долгий и мучительный процесс, начинающийся на самом деле еще в четвертой имперской фазе и продолжающийся еще долго после окончания имперского ритма.

Даже дата последней революции не может устанавливаться с привычной для нас точностью. При выходе из имперского ритма на западный революция идет четыре года (от года Змеи до года Петуха), а при выходе из ритма Империи на ритм Востока и того больше – восемь лет (от года Змеи до года Быка).

Сегодня мы поговорим о том, что объединяет два типа последней имперской революции., (Разговор об отличиях впереди.) Л объединяет их в первую очередь печальное явление политической деградации. Особенно сильна и заметна политическая деградация при переходе на ритм Востока.

Ярослав Мудрый пережил имперский ритм на один год. Ритм «скончался» в 1053 году, а Ярослав в 1054-м. Восемь лет шла переналадка ритмов, переход с одних рельсов на другие, лишь в 1061 году начинает жить ритм Востока. «Именно с этого года начались бедствия России. С этого года Киевская Русь погрузилась в почти 300-летний мрак княжеских усобиц и мелких интересов удельной психологии. Единое государство разделилось на два, покорилось татаро-монгольскому нашествию, с трудом отбивалось от экспансии Ливонского Ордена и Великого княжества Литовского. Начались эти бедствия с гибели киевского князя Изяслава в битве со своими собственными племянниками за порядок наследования княжеской власти и уделов» – так писал Н. Карамзин.

Иван III пережил имперский ритм на восемь лет (1497–1505), заполнив все пространство между Империей и Востоком. Однако это уже был не тот великий правитель, что собрал все русские земли и пресек ненавистное иго. Династические и религиозные конфликты уничтожают политическую мощь государства. Последующих ста лет хватило великой державе, чтобы скатиться до Смутного времени, в котором политическая власть буквально валялась на дороге.

Спускаясь в глубь времен, мы находим при переходе из имперского ритма в восточный все те же признаки политической деградации.

Первый имперский цикл на Земле (Древняя Иудея) кончился в 928 году до нашей эры (год Змеи) одновременно со смертью Соломона. Сказочное величие и великолепие страны кончилось почти тут же – уже через шесть лет единое государство распадается на две части (Иудея и Израиль). «В политическом отношении раскол был губительным. Началась цепь братоубийственных войн. Палестина снова стала добычей соседей» (Л. Мень). В конечном счете Израиль был уничтожен Ассирией, и во второй имперский цикл вошла лишь Иудея.

В 604 году до нашей эры заканчивается второй имперский цикл Древней Иудеи, трудный путь подъема государства прерывается, уже через 17 лет после окончания имперского цикла (587 года) Навуходоносор берет Иерусалим, сжигает Храм, уводит городскую знать, начинается долгая история Вавилонского пленения.

После третьего имперского цикла, закончившегося в 328 году до нашей эры, Иудея потеряла ту удивительную неприкосновенность, что «подарил» ей Александр Македонский, умерший пятью годами позже (323). По словам Иосифа Флавия, «земля Израиля стала похожа на корабль, на который со всех сторон обрушиваются волны». Страна вновь стала переходить из рук в руки, каждый раз подвергаясь разорению.

Четвертый имперский цикл закончился в 4 году до нашей эры одновременно со смертью царя Ирода. А девять лет спустя Иудея стала провинцией Рима и навеки потеряла государственность.

Второй римский имперский цикл шел практически одновременно с четвертым иудейским циклом, и это не случайно, именно синтез достижений двух этих Империй создал модель государственного устройства, скопированного, так или иначе, всем миром. Закончился второй Рим в 9 году нашей эры. Великий солнце подобный Август про жил еще 5 лет «никакого времени» (до 14 года н.э.). Конечно, Рим не потерял государственности сразу, уж больно высоко был поднят Римом уровень власти. И тем не менее деградация политики начинается сразу – Калигула, Нерон – с них началось падение Рима, закончившееся в конце концов практически полным исчезновением, может быть, самого могущественного в мировой истории государства.

Дважды выходила из имперского на восточный ритм Византия. Первый раз окончание имперского цикла (561 год), казалось бы, не несло никаких революций. Великий Юстиниан прожил еще четыре года (до 565 года), но, как и в случае с Иваном III и Августом, это был уже угасающий политик, потерявший былую силу. Юстиниана занимают лишь богословские споры, а интерес к государственным делам угас. За смертью Юстиниана все те же процессы: политики мельчают, смысл существования государства уходит, на месте всемирной христианской державы остается компактное греческое государство с уменьшенной вдвое территорией. Второй имперский цикл возрождает величие Византии, но его окончание (861 год) навсегда лишает Византию щита непобедимости, поражения все крупнее и чаще, победы все реже и мельче, что, впрочем, не помешало Византии провлачить свое существование еще несколько веков.

Переход Империи в ритм востока идет как бы против вектора истории, идущей в направлении Восток – Империя – Запад, а потому можно считать, что такой переход – это некоторое понижение статуса. Переход Империя – Запад, напротив, должен повысить статус государства, особенно в мире, уже очарованном спокойствием Запада. Поисковое буйство Империи уходит, уходит имперская сила и имперская непобедимость.

Окончание первого Рима (436 г.д.н.э.) и первое в истории человечества рождение ритма Запада (432 г.д.н.э.) повели Рим не столько к политической, сколько к идеологической деградации, человечество для полноценной западной жизни было еще слишком молодо.

Четырежды на ритм Запада выходила Англия, и каждый раз этот переход сопровождался потерей политической фортуны, хотя и не вел к политическому краху. После первой Англии началось датское нашествие. После второй Англии потеря Иоанном Безземельным значительных владений Англии во Франции. Третий имперский цикл Англии закончился в 1617 году. Парламент, планомерно затоптанный Генрихом VII, а затем Генрихом VIII, как по мановению волшебной палочки возрождается, а вместе с ним возрождается политическое самосознание масс (верный признак Запада). Именно с 1617 года политические ошибки Якова I и Бекингема становятся слишком значительны. Англия теряет единую политику, политика из верхних эшелонов переходит на площади, становится предметом народных интересов, ну а там уже цареубийство и прочие прелести демократии...

Окончание последнего, четвертого, имперского цикла в 1905 году прервало состояние социального мира, скинуло Англию с пьедестала мирового лидерства, куда полезли, толкаясь локтями, Германия и США, зато вернуло Англию в единый западный мир, закончив эпоху ее «блестящей изоляции».

Окончание третьей России в 1797 году, так же как и окончание третьей Англии, всколыхнуло народ и двинуло его в политику. Так же как и в Англии, это привело к цареубийству. Однако политическое ослабление не привело к краху, Россия, несмотря на ряд обидных поражений, оставалась сильным государством.

Не верьте тем, кто поет о потере имперской силы в 1989 году. Россия еще покажет миру, что ее понимание политики наиболее адекватно современному миру. Но в 2025 году породившая новый политический стиль Россия уже не будет монопольным его обладателем. Другие, молодые и смелые, начнут обходить на поворотах внезапно постаревшую Россию-мать. Величие России начнет неумолимо снижаться, а величие русского народа, напротив, расти.

Будущее России до 2025 года достаточно определено, имперский ритм должен быть завершен. Дальше развилка – идти по ритму Востока или по ритму Запада... Однако, похоже, что этот выбор уже сделан – Россия пойдет по ритму Запада.

Содержание

Предисловие

Преддверие поисков

Россия. Темное время

Безукладность

Революционный год

Революционный террор

Вождь. Бог. Тиран.

Маскировка. Затемнение

Номенклатура

Подготовка золотого века

Время собирать камни

Величие, слава, триумф

Триумф внешней политики

Освобождение

Право

Строительство

Гражданское противостояние

Иудея

1 Иудея (1072–928)*

• Первая фаза (1072–1036, 1 Иудея)

• Вторая фаза (1036–1000, 1 Иудея)

• Третья фаза (1000–964, 1 Иудея)

• Четвёртая фаза (964–928, 1 Иудея)

2 Иудея (748–604)

• Первая фаза (748–712, 2 Иудея)

• Вторая фаза (712–676, 2 Иудея)

• Третья фаза (676–640, 2 Иудея)

• Четвёртая фаза (640–604, 2 Иудея)

3 Иудея (472–328)

• Первая фаза (472–436, 3 Иудея)

• Вторая фаза (436–400, 3 Иудея)

• Третья фаза (400–364, 3 Иудея)

• Четвёртая фаза (364–328, 3 Иудея)

4 Иудея (148–4)

• Первая фаза (148–112, 4 Иудея)

• Вторая фаза (112–76, 4 Иудея)

• Третья фаза (76–40, 4 Иудея)

• Четвёртая фаза (40–4, 4 Иудея)

Последнее чудо империи (Иудея)

Рим

1 Рим (580–436)

• Первая фаза (580–544, 1 Рим)

• Вторая фаза (544–508, 1 Рим)

• Третья фаза (508–472, 1 Рим)

• Четвёртая фаза (472–436, 1 Рим)

Три века республики (432–144, Рим)

2 Рим (136 год до н.э. – 9 год н.э.)

• Первая фаза (136–100, 2 Рим)

• Вторая фаза (100–64, 2 Рим)

• Третья фаза (64–28, 2 Рим)

• Четвёртая фаза (28 год до н.э. – 9 год н.э., 2 Рим)

Конец империи (Рим)

Византия

1 Византия (417–561)

• Первая фаза (417–453, 1 Византия)

• Вторая фаза (453–489, 1 Византия)

• Третья фаза (489–525, 1 Византия)

• Четвёртая фаза (525–561, 1 Византия)

Промежуточный восточный цикл (569–713, Византия)

2 Византия (717–861)

• Первая фаза (717–753, 2 Византия)

• Вторая фаза (753–789, 2 Византия)

• Третья фаза (789–825, 2 Византия)

• Четвёртая фаза (825–861, 2 Византия)

Постимперское развитие (869–1453, Византия)

Англия

1 Англия (825–969)

• Первая фаза (825–861, 1 Англия)

• Вторая фаза (861–897, 1 Англия)

• Третья фаза (897–933, 1 Англия)

• Четвертая фаза (933–969, 1 Англия)

Безвременье (973–1045, Англия)

2 Англия (1053–1197)

• Первая фаза (1053–1089, 2 Англия)

• Вторая фаза (1089–1125, 2 Англия)

• Третья фаза (1125–1161, 2 Англия)

• Четвертая фаза (1161–1197, 2 Англия)

Три века западного ритма (1201–1465, Англия)

3 Англия (1473–1617)

• Первая фаза (1473–1509, 3 Англия)

• Вторая фаза (1509–1545, 3 Англия)

• Третья фаза (1545–1581, 3 Англия)

• Четвертая фаза (1581–1617, 3 Англия)

Становление капитализма (1621–1753, Англия)

4 Англия (1761–1905)

• Первая фаза (1761–1797, 4 Англия)

• Вторая фаза (1797–1833, 4 Англия)

• Третья фаза (1833–1869, 4 Англия)

• Четвертая фаза (1869–1905, 4 Англия)

Империи Ислама

Халифат (573–717)

• Первая фаза (573–609, Халифат)

• Вторая фаза (609–645, Халифат)

• Третья фаза (645–681, Халифат)

• Четвертая фаза (681–717, Халифат)

• Постимперское развитие (Халифат)

Османы (1413–1557)

• Первая фаза (1413–1449, Османы)

• Вторая фаза (1449–1485, Османы)

• Третья фаза (1485–1521, Османы)

• Четвертая фаза (1521–1557, Османы)

• Постимперское развитие (Османы)

Великие Моголы (1521–1665)

• Первая фаза (1521–1557, Великие Моголы)

• Вторая фаза (1557–1593, Великие Моголы)

• Третья фаза (1593–1629, Великие Моголы)

• Четвертая фаза (1629–1665, Великие Моголы)

Современный Иран (1905–2049)

• Первая фаза (1905–1941, современный Иран)

• Вторая фаза (1941–1977, современный Иран)

• Третья фаза (1977–2013, современный Иран)

Приложение 1

Первые фазы российских имперских циклов

• Первая фаза 1 России (909–945)

• Первая фаза 2 России (1353–1389)

• Первая фаза 3 России (1653–1689)

• Первая фаза 4 России (1881–1917)

Приложение 2

Дети разных народов

Черная революция

Серая революция

Белая революция

Прощай, империя!

Поиски империи. Исторический структурный гороскоп

Г. Кваша, Ж. Аккуратова, «Рипол Классик», 1998, Серия: «Ваша тайна». Переплет твёрдый, 512 стр., тираж: 15000 экз. ISBN 5-7905-0253-9

От издателя: Почему история повторяется? Почему одни народы и правители гибли, а другие процветали? Почему именно такой, а не иной путь прошла Россия? Какая жизнь ждет нас в ближайшем будущем? Отвечая на эти вопросы, создатели знаменитого структурного гороскопа Григорий Кваша и Жанна Аккуратова используют свой оригинальный ключ к прочтению законов и ритмов истории.

Поиск по сайту: