Изображение человека в наивысшем напряжении его физических и духовных сил. Искреннее сочувствие людям

Поэмы Гомера стали общим достоянием всего греческого народа и прожили с ним всю его историю. Предание говорит, что Ликург ввел исполнение песен Гомера в Спарте, Солон – в Афинах. Во всех греческих государствах они стали основой школьного образования. Гомер был любимым поэтом в самых отдаленных уголках греческого мира - «ойкумены».

Греческая культура выработала концепцию Гомера как непогрешимо-универсального наставника во всех вопросах, от веры и нравственности до наук, художеств и ремесел включительно (синкретизм). Гомер – основа и фундамент древнегреческого и в значительной степени византийского образования.

Гюго, трактат «Уильям Шекспир»: «Великий поет і водночас дитя. Світ народжується, Гомер співає. Він – птах цього світання. Юпітер – бог над богами, Агамемнон – цар над царями. Народи, первісні стада, храми, міста, битви, жнива, океан; блукання вітрил у пошуках батьківщини, тут або там – входи в пекло. Потвори, герої, пророцтва, Стікс, Доля, Ахіллова п’ята, без якої Доля не стала б звитяжницею над Стіксом – все безмежжя – ось що таке Гомер. Троя – мета бажань, Ітака – мета блукань. Гомер – це війна і подорож, два первісні способи людського існування. Навколо війн і мандрів – усі пристрасті і усі пригоди. …Жодної одноманітності у зображенні цих могутніх постатей. Кожен з цих велетнів має свої особливості. Зобразивши кожного з них, Гомер розбиває ливарну форму. Для стародавніх греків Гомер був божеством – були й відповідні жерці – геомериди. Уявлення про божественну природу Гомера пережило язичницьку епоху. Мікеланджело: «Коли я читаю Гомера, мимоволі позираю на себе, чи не став я вищим на 20 футів». Існує переказ, ніби перший рядок «Іліади» насправді належить Орфею. Гомер – сонце, навколо нього обертаються планети: Вергілій з «Енеїдою», Лукан з «Фарсалією», Тассо зі «Звільненим Єрусалимом», Ариосто – автор «Несамовитого Роланда», Мільтон, Камоенс, Клопшток («Месіада»), Вольтер».

Белинский: «Гомеры ныне невозможны. Юность нельзя возвратить ни миру, ни человеку».

Зоил (4-3 вв до н.э.) – кинически ориентированный критик, ритор, философ, «бич Гомера». Нарицательное имя для мелочного, придирчивого критика, хулителя поэтов.

Синесий: «Не все лжет и Гомер». Н.Буало тоже порой склонен к критике: «И чувство меры бы тебе не разрешило твой чудо-щит в наш век, что с мерой дружен».

Шиллер, «Торжество победителей» - Диомед предлагает вождям ахейцев почтить на победном пире память Гектора (способность противников к высоким душевным движениям).

В.А.Жуковский: «Нет великого Патрокла, жив презрительный Терсит».

Роберт Браунинг, «Развитие»: «Отец мой был филолог-эллинист./Я, пятилетний, раз его спросил: «Что ты читаешь? – «Про осаду Трои»/…Он стулья и столы составил в город/ И посадив меня наверх Приамом, / Поведал, что Елену – нашу кошку - /От прежнего хозяина сманил /Злодей Парис…/Собаки наши, Маузер и Трей, - / Атриды – из-за драгоценной киски/ воюют с Троей; а когда Ахилл - / Мой пони – перестанет обижаться / И выскочит из стойла, Гектор дрогнет/ И побежит (рассыльный наш мальчишка)». «Кто автор «Илиады»? – детский смех! /Конечно же, Гомер! Давно известно, /Что он был нищий и слепой; поныне /Не установлено, где он родился, - /Семь городов вели об этом споры; /Как полагает Байрон, прав Хиос». Мальчик вырос и: «Сам Вольф и дюжина ему подобных/ Мне доказали: не было ни Трои, /Ни осаждающих, ни осажденных,/ Ни автора, ни подлинного текста, /Ни повода в истории для сказки». НО!«Пусть кто в святилище моем посмеет/ Встревожить обитателей любезных -/ Елену, Гектора с женой, Улисса,/ Ахилла и Патрокла…»

Taceat de Achille qui non Homerus est (Пусть молчит об Ахилле тот, кто не Гомер). Ilias malorum (Илиада бедствий).

Неевропоцентричный взгляд на события Троянской войны представлен в романе американского писателя ХХ ст. Гора Видала «Сотворение мира» (1981); один из его героев, персидский царь Ксеркс говорит: «Я помщуся за Трою, яку зруйнували завойовники греки, я помщуся за свого предка царя Пріама. Я помщуся за Азію, яку греки сплюндрували, щоб відбити свою спартанську повію. Я змию пляму безчестя, яка була на нас протягом стількох поколінь. Я спалю Афіни, як греки спалили Трою. Афіни згорять, і я особисто кину перший смолоскип. Я – відплата. Я – справедливість. Я – Азія».

Байрон об эпосе:

Теперь лишь в песнях отзвук тех побед,

Лишь в песнях вечность обрели герои.

Столпы разбиты, летописей нет,

Но помнит песнь величие былое.

Взгляни с небес на поприще земное,

О, Гордость! Рухнет бронза и гранит,

И только песнь верней, чем все иное,

Когда историк лжет, а льстец забыт,

Твое бессмертие в народе сохранит. («Паломничество Чайльд Гарольда», песнь 1-я, 36)

Поиск по сайту: