IV. Герменевтика как методология понимания

Появление альтернатив диалектики связано с той релятивизацией и догматизацией, которая обнаруживается внутри самой диалектики. Эти деформации диалектики обусловлены социальными, культурными и психоло­гическими факторами. Направляя свои усилия на эти области действи­тельности, диалектика демонстрирует как свою методологическую мощь, так и недо­статочность. Это приводит к формированию и самоопределению нового типа методологии – герменевтической.

1. Этапы становления герменевтики.

Само слово герменевтика восходит к имени древнегреческого бога Гермеса, бога-посредника, Герменевтика понимается как искусство тол­кования, в узком смысле – толкования текстов, языка, В широком смысле толкования-понимания: другого человека, другой эпохи, другой культу­ры и т.п. Переход от диалектики к герменевтике обусловлен тем, что все, связанное с человеческой культурой и историей не может быть исчерпано теоретическими (даже диалектическими) методами.

Человек и все аспекты его жизни, (если мы рассматриваем их как предмет исследования) открываются нам благодаря гуманитарному зна­нию, А оно требует особой теоретичности и особого методологизма. Знание об истории, культуре, внутреннем мире человека всегда стро­ится как повествование, а не как аксиоматически-дедуктивная система.

Скажем, историческое знание всегда имеет элемент статичности. Но не неподвижности, а завершенности, необратимости. Историческое зна­ние всегда предполагает понимание. Перед такой задачей диалектика оказывается декларативной. Понимать историю можно, только имея осо­бого сорта свидетельства, опирающиеся на документ, и при этом превы­шающие его. Необходимо культурно-психологическое «проживание», «погружение» в то, о чем говорит документ, эту задачу и пытается решить герменевтическая методология.

Именно в целях решения подобных задач она и начинает осознаваться как самостоятельное философское направление на рубеже ХIХ-ХХ веков. Но ее истоки восходят к моменту возникновения самой философии. Уже в античной философии мы находим различные формы ее присутствия. Эристика и риторика софистов и диалектика Сократа могут быть поняты как ее первые формы. Первое же описание герменевтической «техники» можно найти в од­ном из ранних диалогов Платона «Ион». Но и во всех диалогах Платона Сократ – главное дей­ствующее лицо – выступает спорщиком по тому или другому философскому, этическому, поэтическому вопросу, и методично направляя свои усилия на ясность понимания и истину, выполняет роль великого толкователя Блага.

Аристотель понимает герменевтику уже как науку, предваряющую нау­ку логики, которая занимается различением представления, речи, языка и собственно логики. Герменевтика приобретает статус предваритель­ного инструментального знания, В таком качестве она выступает в поздней античности и средневековье.

Средневековье создает теологический тип герменевтики. В это время она предстает как экзегетика – искусство толкования священных текстов Постепенно герменевтика начинает пониматься не только как толкование, интерпретация, но и как особое проникновенное понимание. Эта позиция со всей определенностью заявляется в знаменитом труде «Ключ Священного Писания» сподвижника Лютера Флациуса Иллирийского. Его основная идея проста: герменевтика – ключ понимания.

Это создает возможность рационалистической критики Священного Писания, поскольку Библия начинает пониматься как собрание исторических и литературных текстов, которые как высшие символы пробуждают в чело­веке веру и понимание смыслов библии. Философское обоснование такой позиции дает Б.Спиноза.

Когда Священное писание перестало быть главным предметом понимания, его место заняли история и язык как главные составляющие человече­ской коммуникации. Начинают формироваться два новых типа герменевтики: историческая и литературная (филологическая). Модель возникновения этих типов герменевтики оди­наковая. Осуществляется попытка соединить как историю, так и язык с логикой. И эта попытка проясняет то, что логика должна претерпеть радикальные трансформации,

Исходной точкой такого изменения герменевтики стала деятельность профессора теологии, риторики и поэзии Эрлангенского университета И.М. Хладениуса (XVIII в.). Он стремился выстроить новую методологию, исходя из достаточно противоречивых условий. Логика должна теорети­чески следовать за онтологией и психологией, заимствовать из них свои принципы. Одновременно, она должна быть верховным научным критерием. Это значит необходимо создать такую логику и методологию, которая бы могла устанавливать значение единичного объекта как объекта более широкого, с точки зрения Хладениуса исторического, контекста.

Необходима организация рационального размышления о реальностях бытия в условиях их бытийственной непределенности, для чего необходи­мо понимание таких феноменов как «общие места», «типичные представи­тели», «культурные и нравственные образцы» и иные неопределенно-общие понятия и неактуализированные множества. Мысль о таких предметах не может быть формальным знанием, она должна быть особого рода пониманием. Логика такого понимания и должна быть герменевтической.

Хладениус обозначил задачу поиска особого типа рационального раз­мышления, способного следовать за жизненными реальностями истории, размышления построенного, говоря современным языком, на статистиче­ских популяционных принципах. Ф. Шлейермахер позже переосмыслил эту задачу, возможно ввиду ее маловероятного решения. Для него особая герменевтическая реальность предстала как реальность языковой коммуникации в целом. Главным принципом новой рациональности стал совершенно необычный методологический императив герменевтики: «Понимать лучше автора!»

Задачей герменевтики является искусство понимания. Оно соединяет в себе диалогизм и психологизм, грамматическую и психологическую интерпретацию. Соединение их в различных пропорциях дает возможность реконструировать «определенное конечное из неопределенного бесконеч-ного». Исходя из этого, он (Шлейсрмахер) пытается дать классификацию типов пони­мания, опирающуюся на «позитивную формулу» понимания, Т.е. на утверждение позиции принципиального понимания, а не принципиального непо­нимания, или существенно нарушенного понимания.

Единицами такой логики становятся: «Произведение», «автор», «Истолкователь», «Круг понимания», «Единство произведения и жизни автора» и др. Они приобретают универсальный, а не только филологический харак­тер, поскольку описывают универсальную позицию свободно понимающего человека (как исторического психологического и теоретического суще­ства). Это человек не язычествующий (галдящий), и не пророчествующий (редко, но веско изрекающий важнейшие слова), а понимающий. Формула такого понимания: «Чтобы иметь начало, нужно иметь конец'»

Проведя все эти изыскания, Шлейермахер выводит герменевтику на высокий собственно метафизический уровень, представляя ее не как инстру­мент лингвистической изощренности, а как инструмент толкования Блага. Благо не может быть только чуждым надличностным, абсолютным. Оно да­ется человеку индивидуализировано, эмоционально, молитвенно, поэти­чески, в том числе и интерпретационно. «Каждый человек должен на свой лад выражать человечество через своеобразное смешение его элементов, чтобы человечество обнаружилось всеми способами и чтобы в полноте пространства и времени осуществилось все, многообразие, которое может таиться в его лоне».

Размышления Ф. Шлейермахера создали ту «критическую массу», которая превратила герменевтику в самостоятельную философскую концепцию. Гер­меневтика была понята как общая теория понимания. На основе этого к началу XX века немецкий философ и историк культуры В. Дильтей выра­ботал модель уже собственно философской герменевтики, которую он пони­мал как метафизически-методологическую науку о духе, о культуре, как «органон наук о духе», как суть гуманитарного познания.

Герменевтика – метод непосредственного постижения духовных целостностей. Эти целостности далеко не всегда являются чистыми представлениями, они всегда есть «проявления жизни», исходные «жизненный един­ства», через которые открывается «ядро человеческой природы». Понимать такие целостности – значит понимать связность и темпоральность жизни, «течение жизни». Для этого требуется способность «вживания», «проживания». Понимание – всегда истолкование через проживание устойчиво фиксированных состоянии жизни и культуры, их проявлений. Высшие фор­мы понимания: транспозиция (перенесение-себя-на-место-другого), со­переживание, творчество (осуществляющееся по ходу событий) и под­ражание (высшим из которых является теоретическое).

В.Дилътей создал такой образ герменевтики, что объем интерпретацион­ного материала и специфика главного интерпретационного приема – «вчувствования» стали превышать мыслимые возможности субъекта. Деятельность истолкования в своем теоретическом статусе вышла за теоретические границы освоения субъектом мира и стала заполнять собой сам этот мир. С этого момента герменевтика стала превращаться в учение о бытии.

Этот новый этап развития философской герменевтики связан с именем немецкого философа М.Хайдеггера. Он начинал свою философскую деятельность как мыслитель экзистенциального толка, а завершил ее созданием фундаментальной онтологии. И этой эволюции он опирался на феноменоло­гические идеи и методы, модифицируя их для целей и задач своего миро­созерцания, главной среди которых была «деструкция» исторических по­строек разума и подлинный анализ подлинного человеческого существова­ния.

Центральная идея Хайдеггера: понимание есть фундаментальный способ бытия человека и мира. Бытие для Хайдеггера не столько то, что есть, сколько то, что способно бытийствовать. Бытие – это способ существо­вания человека и его культуры. Чтобы понять, что такое бытие, следует искать не надчеловеческие объективные закономерности истории, а извлекать смысли из данностей самой человеческой жизни, или, как говорит Хайдеггер, понять «собственно-человечески-налично-существующее». Бытие осу­ществляется через нас самих. Мы – самоосуществление, а не внешняя для истории сила реализация ее бъективных законов, и самореализация бытийственная. Пони­мание этого и является предельной задачей герменевтики.

«Значит предельным предметом герменевтического понимания является жизнь. Жизнь – это элементарная структурная единица, в которой пред­ставлена и истолкована слитность мира и человека. Само же понимание есть первоначальная форма человеческой жизни. Понимание; укорененное в бытии человека, совершающееся на уровне сознания, является способом бытия человека, но по своей сути – онтологичпо.

И хотя язык, речь, интерпретации являются подлинной реальностью (инструментальной) понимания, герменевтика имеет дело не столько с ней, сколько с нашим общим отношением к миру. Это отношение в своей сути речевое, но это означает лишь, что речь, также как и поминание, является онтологическим феноменом. Потому онтология и становится фундаментальной, что она говорит о бытии не только мира, но и чело­века.

Во второй половине XX века эти идеи находят свою разработку у Г.-Г. Гадамера и П. Рикера. Благодаря их деятельности герменевтика окон­чательно превращается в самостоятельное направление философии, полу­чает подлинный метафизический статут. Они предпринимает попытку со­здания собственно герменевтического категориального аппарата.

Ра­боту эту нельзя считать завершенной, а только начатой. Философская герменевтика понимается как совершенно новый тип философской антропологии, онтологически сориентированной. Гадамер считает главной задачей герменевтики создание теории исторического бытия, онтологии истории. Суть ее в том, что действительность не только познается, но и испытуется человеком. Это, процесс и называ­ется историческим опытом. И этот опыт есть опыт мира. Важнейшая еди­ница этого опыта – традиция.

Рикер считает задачей герменевтического постижения обоснование роли человека как субъекта культурно-исторического творчества, бла­годаря которому осуществляется связь времен. Важнейшим понятием яв­ляется понятие личности. Личность есть место рождения значений, да­ющих начало культурным смыслам. Она есть главный инструмент интер­претации окружающего нас мира. И эта интерпретация включает в себя семантический, рефлексивный и экзистенциальный уровни. Целью герме­невтики является создание «археологии» субъекта, которая определяет его укорененность в бытии, и дает возможность постичь его «телео­логию».

При этом и Гадамер и Рикер говорят о тесной связи герменевтики и диалектики, считают герменевтику подлинным продолжением диалектики. Диалектика, чтобы оказаться продуктивной, должна вырасти до состояния живого диалога культур, до способности «вживаться» в фундаментальные жизненные структуры, понимать не только объективные законы, но и такие реальные форма слитного бытия человека и мира как «опыт», «традиция» и др. И тогда она окажется герменевтикой – не теоретиче­ской, а практической диалектикой. Утверждается новый тип «практиче­ской разумности» – «трансцендентальная прагматика».

2. Важнейшие особенности герменевтической методологии.

Герменевтика понимается как инструмент формирования действенно-практического сознания, и как форма жизни этого сознания, то созна­ние есть исторически действующий духовный опыт, обеспечивающий направленность культурного развития. Традиция – это и есть действенная история. Она понимается как форма жизни и истории того или иного со­общества в культуре. Традиция – это форма сохранения жизнеспособно­сти той или иной культуры. Опирающееся на традицию действенно-истори­ческое сознание задает рамки и конфигурацию того культурного простран­ства, в котором человек себя застает в мире, и в котором открывает себя как личность.

***

Вывод. Говоря о всех трех видах философской методологии, нужно заметить, что они не отделены друг от друга непроницаемыми границами, а взаимо­дополняют и взаимопроникают друг в друга, не являясь абсолютно само­достаточными и универсальными методами. Когда формальная логика не справляется с характеристиками противоречивости и развития, её воспол­няет логика диалектическая. Когда последняя обнаруживает абсолютный, и, по видимости, объективный, релятивизм, в свои права вступает герме­невтика.

Наконец, любой тип философской методологии и вся она в целом – не только совокупность правил мышления и инструментальных идей, но и феномен культуры. Значит, их реальное существование предполагает вновь и вновь воспроизводящуюся культуру методологии как существенную состав­ляющей культуры в целом.

И вместе со всей культурой методология может переживать периоды как полнокровного развития, так и кризиса. И, точно также, как может существовать «культура-ноль», может наличествовать в культуре «методология-ноль». Она являет собой почти тотальное методо­логическое невежество, которое может иногда выбираться сознательно, вследствие действительной сложности и предельности методологической задачи, стоящей перед человеком, но которое чаще бывает просто удоб­ным невежеством, пользующимся либо аморфно-наркотическим, либо клипово-шаблонным, «раскадрированным» сознанием.

Это определяет некоторую неудостоверенность философской методологии, ее несамодостаточность, в отличие, скажем, от методологии науки. Но это же обуславливает ее огромное социокультурное, политическое, психологическое и иное значение.

* Речь идет прежде всего европейской философии, так как философия Востока достаточно равнодушна к методологической тематике.

Поиск по сайту: