Еще раз о том, почему а-движ заглатывает

Ниже неновые мысли о том, отчего нынешний российский анархизм имеет весьма скудные перспективы.

ПРАКТИКА: Десять лет назад рос лес около Химок, но никому он тогда не был нужен. Власти решили его срубить – начались многочисленные и разноформатные акции протеста против этого. Школьное образование пребывало в стагнации на низком уровне, но дальше словесной критики дело не шло. Решили власти провести коммерциализацию и подготовили соответствующую реформу – в некоторых городах анархисты тут же провели митинги против этого. Была ветвь судебной власти тесно взаимосвязана с ветвью исполнительной власти, но «чёрно-красные», опять же, не особо против этого протестовали. А как сфабриковали дело Андрея Кутузова, по которому потом суд вынес обвинительный приговор – так сразу акции. Ну а сейчас наблюдается аналогичная ситуация с делом Артёма Быстрова. Показывали во всех кинотеатрах фильм «Тарас Бульба», содержащий в себе речь о национальной исключительности русских; заставляли в школах и вузах зубрить даты побед России над другими государствами; крутили по радио патриотические песни – нехорошо, но критиковали и расходились. Не в последнюю очередь именно из-за этого развелось много ультраправых, а когда они нападают на анархистов, так тут же появляется нужда в отместку прыгать на боновские гиги.

Всё это, по идее, известные факты. Однако вот что из них надо вычленить. Во-первых, анархисты, оказывается, борются не с государством, не с капиталом и не с пресловутой Системой. Борются они либо с отдельно взятыми вредоносными проектами, которые Система планирует реализовать (случай с Химкинским лесом и реформой образования), либо же со следствиями, порождёнными Системой (засилье фашистов и произвол силовых структур). Сама же Система остаётся целой и невредимой. Ей не будет нанесено никакого ущерба, если посадить пару ментов, «эшников» и их друзей-судей, а на их должности взять кого-нибудь другого. Уличных наци-гопников властям и подавно не жалко. Что уж и говорить, если анархисты помогут государству и не дадут ему совершить какую-нибудь ошибку вроде реформы образования. Это уже другой вопрос, что коммерциализация бюджетной сферы вызвана не непосредственно тупостью и злонамеренностью чиновников, а текущей экономической ситуацией, в силу чего десяток малочисленных митингов пройдёт совершенно безрезультатно. Кстати, обратите внимание на то, что в данном случае акции принципиально не могли привести к отмене того, против чего они были направлены.

Пойдём дальше. Во-вторых, выбранные форматы предпринимаемых действий автоматически приводят к положению, в котором Система всякий раз на шаг впереди. Только когда уже были разработаны и опубликованы проекты строительства на месте леса платной трассы, стало возможным узнать про них и протестовать против них. Аналогичным образом, невозможно проводить мероприятия, способствующие освобождению социально активных людей, если таких людей до этого уже не арестовали. Ввиду дичайшего количественного превосходства государственных структур, для анархистов просто-напросто недопустимо давать противнику также фору во времени. А значит, ни в коем случае нельзя зацикливаться исключительно на акциях, провести которые можно лишь после того, как власти где-то намудачили. Стоит самим вести наступление на Систему, а не ждать, пока она в очередной раз ударит по обществу или по отдельным лицам. К сожалению, о действиях опережающего характера со стороны а-движа я пока ничего не знаю.

В-третьих, вернусь к теме митингов на пятнадцать человек в глухом сквере. Ежу понятно, что если спровоцировавший их проект обошёлся государству в миллионы рублей, то толку от них не будет. Проведение таких акций обусловливается «тусовочностью». Если у кого-то данное слово вызывает неотступные ассоциации с говнарями и панк-роком, то учтите, что я имел в виду отнюдь не это. Как синоним можно употребить фразу «активизм ради активизма». В принципе, про такое явление уже писали очень много, и останавливаться на нём подробно я не буду. Только замечу, что драки с «анти-антифа» в определённом круге мест – это пример доведения «тусовочности» до абсурда. Подобный абсурд становится возможным, если отождествлять внешние угрозы для анархистского движения с проблемами всего общества. В свою очередь, отказ от данного отождествления подводит к тому, что не всякое социально-ориентированное действие есть шаг на пути изменения мира к лучшему. Такие действия как, скажем, борьба с «анти-антифа» лишь расчищают плацдарм для по-настоящему нужных действий. Если плацдарм относительно чист, то бессмысленно надраивать его до абсолютного блеска. Не менее бессмысленно просто расчищать плацдарм, не производя сразу же после этого атак или манёвров, а надеясь, что отныне он навсегда останется свободным. Именно исходя из этих простых советов надо решать проблемы, являющиеся проблемами исключительно для анархо-активистов.

Три причины, перечисленные мной, следуют в порядке убывания их значимости. Так или иначе, но в силу обуславливаемых ими факторов коэффициент полезного действия российских анархистов колеблется где-то в районе нулевой отметки. И я утверждаю, что если никаких принципиальных перемен в ближайшем будущем не произойдёт, то он там так и останется. На это можно возразить, что даже если акция не достигает заявленного результата и не наносит Системе урон, то она может принести за собой эффект «агитации действием». Например, увидит кто-нибудь, как на окраине города крутая компания людей в балаклавах жжёт фаера и кричит радикальные лозунги, и тоже станет анархистом. Мнение небезосновательное и отчасти верное. Но вот в чём загвоздка: для убеждённых поклонников «ЕдРа»/ЛДПР/царя-батюшки/Сталина/etc увиденное будет всего лишь актом хулиганства. То же самое можно отнести к тем, кто возвращается домой с работы, вполне устав для того, чтобы воспринимать новое. Если человек всего лишь недоволен государством, то одно это тоже не будет достаточным условием восприимчивости к «агитации действием»: недовольны правительством почти все, но из них почти все не верят в то, что общество проживёт без обособленной от него власти. Как видим, соответствующий круг довольно узок: это должны быть те, кто изначально имел точки соприкосновения с анархизмом плюс не наложил на себя никаких серьёзных обязательств по содержанию семьи (как бы, наличие детей сковывает и всё такое). В реалиях современности таких людей немного. После учёта того обстоятельства, что регулярно часть активистов уходит из социальной борьбы, получаем, что на сегодняшний день подобные новые притоки позволяют лишь поддерживать численность движения примерно на одном и том же уровне. Не будем забывать и о том, что вопрос количества не отменяет нерешённого вопроса о качестве. В Греции в количественном плане анархи гораздо успешнее, но, тем не менее, они так и не смогли выработать стратегию, которая позволила бы им сокрушить Систему.

Заговорив о выработке стратегии, мы плавно подошли к следующей части обзора.

ТЕОРИЯ: С одной стороны, без теории нет и содержательной практики, а поэтому этот пункт не менее важен, чем предыдущий. С другой стороны, особо писать не о чем, потому что кроме «Анархистских писем» Рябова лично я не знаю ни одной написанной недавно и на территории СНГ книги, претендующей на статус работы, освещающей теоретические вопросы. Более того, для отдельных анархистов вся теория заканчивается на кричалке про чёрный флаг, хардкорных строчках: «Государство – отстой! Все партии – отстой!» и псевдоисторическом рассуждении «Махно – the best». Заострю внимание на двух показательных моментах, а потом продолжу свои скучные и высокомерные нравоучения.

Во-первых, многим свойственна то ли поверхностная категоричность, то ли категоричная поверхностность. Поясню на примере: «Анархо-примитивизм – это течение, призывающее отказаться от городского образа жизни и технологий, а затем вернуться в пещеры. Повстанческий анархизм – это течение, ставящее первостепенные акценты на акциях прямого действия, таких как взрывы и поджоги, а также призывающее вместо организаций действовать аффинити-группами». На этих двух откровенно убогих предложениях заканчиваются все представления человека о соответствующих направлениях анархизма, но зато он, где-нибудь едва услышав о Зерзане или Бонанно, тут же презрительно ото всего отмахивается, огульно сославшись на критику, которой критикует выраженное им самим же в вышеприведённых предложениях. Я не утверждаю, что примитивисты или инсуррекционалисты делают верные выводы, но я утверждаю, что любой текст неоднороден: в нём всегда есть более сильные и более слабые места. Хватит делить течения анархизма на «кошерные» и «некошерные» с тем только, чтобы потом опровергать надуманные химеры. Нужно из каждого брать его лучшие аспекты и синтезировать новые подходы и взгляды. Кто-то может сказать, что так можно дойти до того, что начнём изучать всякие «национал-анархизмы» и «анархо-фашизмы», тем самым размыв и исказив первоначальные идеи. Всё с точностью да наоборот. Поверхностность порождает перлы вида «анархизм – это когда против государства» и «национализм – это когда за русских». При таких говноопределениях никакой несовместимости анархизма с национализмом не видно. Но вот более детальное изучение различных теорий уже позволит увидеть, что не всегда всё можно соединить со всем. Грамотный синтез ведёт не только к слиянию, но и к резкому отторжению неприемлемого. Изучайте и синтезируйте, короче…

Во-вторых, нелишне указать на «консервативность», проявляющуюся в анархистских рассуждениях. «Консервативны» многие в том плане, что до сих пор верят в миф о злых чиновниках и буржуях, которые управляют государством и капиталистическими корпорациями с тем только, чтобы обманывать обычных людей, которые все такие хорошие и только из-за СМИ и нехватки правильной агитации верят в то, что нужна власть. Однако, скажу вам по секрету, всё гораздо сложнее. Государства стали возникать не из-за афёры, провёрнутой коварными людьми. И держатся они не только на обмане, осуществляемом в пользу властьимущих. Предлагаю провести эксперимент: кто сможет привести не проэтатистские и не пробуржуазные аргументы в пользу разделения труда? Вот то-то же. Но почему тогда критика разделения труда начисто пропадает в потоках однообразной критики в адрес правительств? На самом деле, то, как появлялись, развиваются и функционируют государства – это до сих пор не исследованный вопрос. Заделать данные «белые пятна» нужно как можно скорее.

А теперь обещанная новая доза морализирующих причитаний. Химкинский лес, всё равно, срубят – это надо понимать. И даже если вдруг неведомым образом не срубят, то от этого государство не перестанет быть государством, а капитализм не перестанет быть капитализмом. Жечь по ночам харвестеры в районе Химок осмысленно лишь при одном условии: если это приносит нетривиальные ощущения тем, кто этим занимается. И осмысленно это будет только для них. С точки зрения стратегической борьбы с Системой это бессмысленно. Точно так же бессмысленно участвовать в нескончаемой веренице митингов и граффити-акций. Всё это не принесёт никакого результата. У антифа-патриотов в рэпе поётся: «В проигранной войне сражайся до конца». Оригинальная концепция. Возможно, кому-то нравится христианская этика самопожертвования или же нравится просто гордое сознание того, что он один из немногих «прозревших» и сопротивляющихся в этом неправильном мире. Но, на мой взгляд, нет ничего крутого в том, чтобы нагрести от Системы. Круто – это надавать Системе вплоть до полной её ликвидации. Участие в ФНБ и унылых пикетах не решит социальных проблем, а поэтому почему бы не перераспределить приоритеты и не подумать над будущим анархизма с большей долей скепсиса?

Моё персональное мнение о том, что делать:

1. Разобраться с тем, что такое общество. Разобраться в том, как устроены государства.

2. Найти части Системы, наиболее уязвимые, но, в то же время, крайне необходимые для её функционирования.

3. Атаковать эти части. Если для этого потребуются поджоги – поджигать. Если для этого потребуется самоорганизация трудящихся на рабочих местах – способствовать ей. Если для этого потребуется еще что-нибудь – так делать именно это.

И, заметьте, я не призываю отказаться от практики в пользу теории. Если уже сейчас кто-то нашёл способы нанесения реального ущерба Системе, то можно приступать к действиям. Только сперва не забудьте рассказать про это остальным анархистам, а то другие тоже хотят поучаствовать в чём-нибудь серьёзном вместо того, чтобы убирать за государствами там, где они нагадили.

- «Смерть Кащея на конце иглы». - А смерть Системы-то где?!

«Где тонко, там и рвётся» - гласит народная мудрость. Ну и в каком же месте у государства кишка тонка?

ТЕОРИЯ: Так сложилось, что на протяжении всей своей истории анархисты очень много внимания уделяли борьбе с государственными репрессивными органами. Оно и понятно: ментов и гэбню никто не любят, плюс они преследуют анархистов, плюс их не должно быть в будущем обществе. Но, позвольте аналогию, правоохранительные органы – это кулаки государства, да, к тому же, защищённые боксёрскими перчатками. Бить по ним не очень разумно, потому что есть «части тела», гораздо более уязвимые, но не менее необходимые властям для того, чтобы подавлять личность. В сегодняшней статье разберём систему образования. Я утверждаю, что сам факт образования Системы в её текущем виде во многом завязан на факт наличия системы образования (да, туповатый каламбур). Короче, сеть школ – вот Ахиллесова пята государства.

Прежде всего, убедимся в том, что в своём нынешнем виде система образования никчёмна и поэтому нам её не должно быть жалко. Если это и так ясно, то данный длинный абзац можно смело пропускать. Как происходит образовательный процесс? А так – есть стандарт научить тому-то и тому-то или рассказать про то-то и то-то. И в соответствии с этим стандартом наёмные работники (то бишь учителя) осуществляют ряд механизированных действий. Например, училка математики толкает в восьмиклассников алгоритм того, как решать квадратные уравнения. Для этого вообще не нужно уметь думать – нужно лишь вызубрить пару коротких формул. Но на данную убогую тему отводят с месяц, а потом её периодически «повторяют». Из других областей алгебры тоже выдёргивают что-нибудь примитивное, а затем натаскивают на механическое освоение определённого класса задачек. И, таким образом, математика из искусства самостоятельно думать превращается в груду абстрактных и отчуждённых друг от друга умений, за каждым из которых не стоит понимание, но стоит автоматизм (как правило, быстро улетучивающийся после выпускного). С другими точными науками то же самое. А такие естественные науки как биология или география превращаются в набор сугубо описательных параграфов, которые надо выучить к уроку и содержание которых после урока можно тут же забыть. Даже между параграфами учебников связи почти нет, а что уж и говорить о том, что в биологии крайне нужна математика, но просто из-за ущербности школьной программы этого не видно. С гуманитарными предметами всё тоже печально. Лично по мне «Исход» Силаева обладает куда большими литературными достоинствами, чем половина того, что проходят на литературе. Ладно – хрен с ним с анархо-андеграундом, но где вы видели в школьной программе таких всемирно признанных авторов как Борхес, Кортасар, Сартр, Камю, Гессе или Кафка? Вместо того чтобы проходить то, что действительно актуально и интересно, проходят узкий пласт совершенно неактуальной дворянской культуры девятнадцатого столетия. Пушкин, Лермонтов, Грибоедов, Тургенев, Толстой – конечно же, гении и всё такое, но они очень похожи друг на друга и не почему-нибудь, а потому что все являлись частью одной и той же культуры: культуры одного социального слоя и одного промежутка времени. По непонятным причинам этот осколок занимает чуть ли не 70% всего учебного плана. Диспропорциональный перекос налицо. А уж о том, как преподают историю, просто промолчу, ибо иначе много всего писать придётся. Менее подробный в плане частных деталей, но более подробный в плане анализа обзор можно найти в статье «Тезисы об образовании» (http://avtonom.org/node/13186 или http://revsoc.org/archives/4675). И дело отнюдь не в том, что учителям мало платят или что школьники предпочитают играть в комп, вместо того, чтобы учиться. Дело в ряде неискоренимых пороков системы образования: а) кто-то вынужден из года в год повторять одно и то же, б) между этим кем-то и детьми выстроена дистанция, в) этот кто-то подконтролен чиновникам, которые вообще никогда не видели обучаемых детей и ничего не знают о их склонностях и талантах, г) процесс обучения происходит массово и по единым для всех детей стандартам. Последние два пункта отсутствуют в частных школах или спецшколах, но таких школ мало, а влияния первых двух пунктов никто не отменял. Убрать же все четыре пункта можно лишь вместе со всей системой школьного образования в том смысле, в каком она понимается сейчас. Ну и, что называется, «в нагрузку» добавлю к этому абзацу такой пункт: этатисты утверждают, что государство оказывает нам благодеяние в виде бесплатных школ, но забывается, что бюджет пополняется в том числе и из налогов, а еще от этого самого «благодеяния» нельзя отказаться, как будто дети не могут потратить своё время ни приятнее, ни полезнее.

Теперь перейдём к тому, почему государство не сможет просуществовать без унифицированного образования. В материале «Если будущее есть, то оно не в пролах…» показывается, что важны не столько классовые противоречия, сколько факт того, что есть люди, интегрировавшие себя и свой труд в Систему, а есть люди, оставшиеся за её бортом, и лишь общественные отношения, выходящие за пределы Системы, смогут послужить для настоящей социальной революции. Первая категория крайне условно названа «включёнными». Скажите же мне, что иное как не система образования осуществляет механизмы «включения»? Вера в прогресс, царившая в 19-м веке, позволяла тогдашним анархистам считать, что государство плохое, но вот общество хорошее. Однако ведь именно общество позволяет государству функционировать. Дело в том, что во многом непосредственно государство делает людей неспособными обойтись без него. Эта неспособность искусственного происхождения. Ребёнок не знает, что такое пресловутый «порядок», не променяет время игры на лишние порции шоколада, которые в него уже не лезут, и не сочтёт нормальным, что человеком может управлять кто-то, кого он ни разу в жизни не видел. А вот после длительного процесса обучения, подводящего к степени разделения труда, соответствующей полной атомизации, молодой человек, не умеющий обеспечивать себя всем необходимым, но умеющий выполнять только один вид работы, идёт заниматься этим видом работы, на всю жизнь превращаясь в подконтрольный винтик. И в нём появляется убеждённость, что всеми такими несамостоятельными винтиками должны управлять, потому что их слишком много и сами они не скоординируются в единое целое. Летов пел: «Убей в себе государство!», а ведь внутрь человека государство попадает не как-нибудь, а, в первую очередь, через систему образования. Без неё люди ощущали бы себя не инструментами для выполнения каких-либо социальных функций, а полноценными личностями.

Профессиональная специализация является основным социальным фактором, из-за которого человечество испытывает столько проблем. Марксисты считают, что дело в возникновении частной собственности, а либералы считают, что дело в плохих правителях или в плохих законах, но и те, и другие неправы. Про угнетение один из Фальше (см. сайт falshe.com) написал: «Вопрос не в том, почему они нами правят, – вопрос в том, почему мы позволяем им это делать». А ведь, и в самом-то деле, почему? Марксисты утверждают, что собственность есть у одних, но у других её нет, в силу чего одни обязаны идти наниматься к другим. Но это не ответ на вопрос – это только переформулировка вопроса, и приходится спрашивать: «Отчего у одних собственность есть, а у других нет?». Собственность эфемерна вне контекста общества: если господин А подпишет бумагу, что продал вещь господину Б, то от этого сама вещь не изменится, а изменятся только отношения между людьми, складывающиеся по поводу данной вещи. Значит, дело не в феномене частной собственности, а в людях, которые почему-то не посягают на неё. Аналогичное рассуждение применимо к позиции либералов – как известно каждому анархисту, «права не даются, права берутся». Иными словами, сначала действия, а потом уже права или лишение прав для тех, кто не сумел их себе обеспечить. Закон написан на бумаге. Набор букв и знаков препинания не способен заставить человека что-либо делать или, наоборот, не делать. Не могу ручаться за актуальность данных, но, вроде бы, в этой стране прямо-таки до сих пор не отменён закон, обязывающий подвергать государственной регистрации любые средства печати. Каждый, кто купил принтер и не зарегистрировал его, совершает правонарушение, но никому до этого нет дела, хотя в советское время за это было реально словить тюремный срок. Я хотел сказать следующее: что за частной собственностью, что за юридическими актами стоит сила, которой выгодно их наличие. Это сила наказывает тех, кто ведёт себя несоответствующим образом, а без неё абстрактные явления вроде законодательства тут же обнажили бы свою абстрактность. И соблюдать упразднённые законы только из-за того, что это законы, стали бы лишь люди, достаточно глупые для того, чтобы верить во внушённое демагогами – здесь спасибо всё той же системе образования. Однако суть не столько в этом, сколько в другом. Чтобы принудить человека, мало быть сильнее. Простейший и несколько однобокий пример: мужик может выжать сто пятьдесят килограмм, ему надо перенести двадцатикилограммовый ящик на один километр, а рядом есть мужик, выжимающий сто двадцать килограмм. Очевидно, что качку проще будет самому отнести свой ящик, чем пытаться заставить более слабого качка сделать это за него: и риска получить травму меньше, и сложность ниже. Принуждение далеко не всегда эффективно. Устранение профессиональной специализации, то есть переход к обществу, в котором каждый сможет сам прокормить себя, сам обеспечить себя жильём и сам гарантировать себе личную безопасность, ощутимо снизит привлекательность принуждения для потенциальных угнетателей. С одной стороны, будут слабее инструменты экономического воздействия и возрастёт вероятность получить серьёзный отпор, а с другой стороны, станет более реальным осуществить самому то, что хотелось получить за счёт других. Но, что наиболее характерно, суть и не в этом тоже. Суть в том, что в современном мире те, кто может быть доволен текущим положением, отнюдь не сильнее тех, кто им недоволен. Из шести миллиардов пять недоедают, а из сытых кому-то не нравится восьмичасовой рабочий день, кому-то не нравятся однообразные тупые рожи коллег, а кому-то не нравится отношение человечества к дикой природе. Среди таких вот недовольных есть и рабочие с заводов, производящие оружие, и инженеры, занимающиеся военными разработками, и программисты, занимающиеся оцифрованной информацией и взломами/защитой от взломов. Таким образом, те, кто против Системы, превосходят тех, кто за неё, не только количеством, но и качеством – вот как раз олигархи и депутаты не умеют ни хакерить, ни изготавливать автоматы. Почему же правят они, если они слабее? Причина – не что иное как уже упомянутая профессиональная специализация. Если кто-то поднимется на борьбу за свои интересы, то на него будут брошены люди, не нашедшие для себя лучших источников получения средств к существованию, чем стать ментами. Они начнут защищать интересы буржуев и чиновников, потому что умеют делать только это, и их не будет волновать, что гораздо выгоднее и интереснее было бы присоединиться к мятежнику. А если вдруг поднимется целый регион, то на него будет брошена армия, с которой наблюдается примерно та же самая картина. Солдаты умеют убивать и разрушать инфраструктуру, а так как больше они ничем не занимаются, то эти нехитрые действия умеют делать очень эффективно, особенно если учесть, что они снабжены плодами деятельности людей, занимающихся исключительно производством средств уничтожения. И дополнительный аспект – людям, чья профессия не связана с применением легального насилия, государство запрещает иметь холодное и огнестрельное оружие, а поэтому у них практически не может быть опыта обращения с ним. Но и это еще не всё. Успешное восстание только тогда не поменяет шило на мыло, когда его участники не станут поручать разбираться с собственными трудностями кому-то другому. Кропоткин писал нечто вида: «Обман так и будет иметь место, покуда каждый не научится решать свои проблемы самостоятельно». Не позволяй, чтобы политики думали за тебя, а полиция охраняла бы тебя вместо тебя. То безумие, которое называется капиталистической техногенной цивилизацией, возможно лишь в условиях, когда допускают, чтобы нужным в ежедневной жизни обеспечивали другие, а действия совершают не ради того, чтобы они привели к нужному результату, а ради того, чтобы за их выполнение дали зарплату. Подобное увечное мировоззрение формируется в школах и вузах, потому что образование является всего лишь подготовкой к деятельности в рамках Системы. И, кстати, образование также сужает кругозор и обилием однотипной информации скрывает от рассмотрения кардинально другие русла. Во многом именно его вина, что появляются рассуждения вида: «Если считаешь, что Путин плохо правит, то, значит, считаешь, что Навальный будет хорошо править, а если считаешь, что капитализм плохо распределяет отчуждённый продукт, то, следовательно, считаешь, что социализм будет хорошо распределять отчуждённый продукт». Парой фраз провозглашается, что несерьёзно считать, что можно жить без правителей и отчуждения, а поэтому нормальные трезвомыслящие люди якобы должны выбирать из гигантской кучи одинаково безвыигрышных вариантов. И, вот еще что: из упразднения решающей роли специализации будет следовать и то, что основным учителем человека станет он сам, а не нанимаемые знатоки узких областей. Но, тем не менее, не будет следовать, что вообще нельзя учиться у кого-то другого: я тут не догму провозглашал, что специализация – корень вселенского зла, а лишь описывал, как из-за специализации теряется свобода и возникают проблемы, ну а из-за спонтанных, краткосрочных или не особо важных разделений ничего такого может и не быть. Критики могут попытаться извратить мою позицию и заявить, что я хотел бы сделать всех людей тождественно идентичными друг другу в их полной универсализации, в то время как я, по правде, всего лишь утверждаю, что нельзя быть свободным не обладая умениями обеспечивать себя всем жизненно необходимым. Если же что-то не является для индивидуума жизненно необходимым, то необязательно верно, что в получении этого ему было бы лучше рассчитывать только на себя – тут когда как. Наконец, согласитесь, что глупо выглядит, когда кто-то говорит: «Я гениальный поэт, кормите меня за это и убирайте за мной мои отходы», и далее этот кто-то пишет стихи, а кто-то другой обслуживает его, хотя, кто ж его знает, может быть, работник мог бы писать стихи лучше. Нет ничего непосильного в том, чтобы поддерживать жизнь в собственном организме, ну а уже в свободное от этого время пусть каждый сам решает, чем ему заниматься. В свою очередь, общество, функционирующее по подобным принципам, непременно основывается на подходах к личности, кардинально отличных от подходов, применяемых в современном образовании.

ДЕСТРУКТИВ: Здесь я вас обману и ни про какую деструктивную практику рассказывать не стану. В условиях нашей реальности умные тексты пользуются гораздо меньшей популярностью, чем фэнтези, а поэтому давайте сделаем фэнтезийное отступление. Итак, в одном далёком-предалёком параллельном мире всё было почти точно так же, как и у нас. Тамошние параллельные анархисты тоже громили здание Химкинской городской администрации, раздавали листовки, устраивали ФНБ, совершали ритуалы бросания горючих бутылок в опорки параллельных ментов, но анархия, мать её, всё не наступала. А потом свершилось то, о чём сложили Саги о Школьных Войнах. Перед тем, как поведать вам их, о юные анархо-джедаи, замечу, что все участники данных вымышленных событий были ознакомлены с памяткой по активистской культуре безопасности, а также никогда не пренебрегали известными советами по проведению акций (всякое вроде «разъёбывая Систему, предохраняйтесь и одевайте на голову балаклаву» и т.п.).

Сага №1: Однажды в студёную зимнюю пору Лёва Задов под покровом ночи бросал кирпичи в окна одного из классов. Делал он это не абы как, а так, чтобы в аудитории все стёкла были доведены до состояния, после которого заделать их фанеркой уже не получится. Результат: одно из помещений школы вплоть до весны выведено из строя. Или не до весны, а до ремонта, но ремонт дорогой, а камней или снежков всегда можно насобирать бесплатно и повторить. Для Системы особенно ощутимой потеря будет в случае, если под раздачу попал компьютерный класс (но на его окнах, скорее всего, решётки, даже если он не на первом этаже). Возможные негативные последствия: Лёва Задов читал УК ПРФ (Уголовный кодекс Параллельной Российской Федерации, ничем не отличающийся от УК РФ) и знал, что, в случае чего, статьи 213 удастся избежать, ибо надо настаивать на том, что кирпичи/булыжники – не оружие, а еще надо помнить, что на допросах нельзя сообщать о политической или идеологической ненависти. Мотивы нужно объяснять так – шёл мимо, разыгралась удаль молодецкая, захотелось что-нибудь куда-нибудь кинуть. И тогда, даже если менты как-нибудь его вычислят (в параллельном мире это маловероятно), то впаяют лишь «мелкое хулиганство» - статью не из уголовного кодекса, а из административного. Преимущества метода Лёвы: а) слабые правовые санкции (штраф или до 15 суток), б) навряд ли правоохранительные органы поднимут аврал и станут серьёзно искать нарушителя, в) простота исполнения и легкодоступность. Недостатки: сложно донести до масс, что это сделал не «хулиган-двоечник», а сознательный анархист. И, вообще, сложно донести до широких масс, что это произошло. Если бы Лёва создавал коммюнике для Интернета и СМИ, то тогда ему при поимке органами пришлось бы еще и отрицать своё авторство, а то иначе в его правонарушении появятся мотивы политической ненависти, которых ему даром не надо. Но не забываем, что Задов не столько работал на публику, сколько подрывал образовательный процесс, в котором из детей образуются покорные работники. Куда более существенно, что данный метод нельзя применять в любое время года и в тёплых регионах.

Сага №2: Чикатило (в параллельной реальности он не был серийным убийцей) прочитал книжку «Русская кухня. Азбука домашнего терроризма», из которой узнал, как у себя дома готовить Молотова и напалм. Затем он повторил противоправное деяние Задова, но только не ограничился подножными материалами, а еще использовал бутылочки с весёлыми жидкостями. Результат: не только высажены стёкла, но еще и прожжёны несколько парт и линолеум. Если здание школы с деревянными перекрытиями или в нём на полу паркет, то это же привело бы к куда более ощутимым последствиям. Плюсы: зажигательные смеси – это вам не хухры-мухры и без внимания акция не осталась. Одни школьники рассказали другим, скоро бегать зырить на опалённый класс стала вся школа, а потом детишки и подростки рассказали всё своим родителям. Среди родителей, как это и следовало ожидать, нашлись те, кто поднял дикую панику: «Как это?! Мы доверяем своих отпрысков школе, а там такой беспредел творится! А что, если в следующий раз то же самое произойдёт не ночью, а во время уроков?». По авторитету системы образования заехало. А еще под завязавшуюся шумиху Чикатило постарался пропихнуть анонимное коммюнике с пояснениями. Минусы: зажигательные смеси – это вам не хухры-мухры, а поэтому для нашего героя есть перспектива 213-й статьи УК ПРФ, по которой максимальная мера наказания – аж 5 лет лишения свободы (но для этого и мусора должны перестараться, и прокурор на суде должен представить данную акцию как величайший ужас). Еще один минус – это то, что Чикатило затратил ресурсов и сил больше, чем Лёва Задов, но непосредственно на функционирование образовательного процесса повлиял примерно в такой же степени. Значительная часть его усилий улетучилась в общественный резонанс, а это штука, хоть и порой нужная, но чаще всего неоднозначная (вспомним, например, «Общество спектакля»).

Сага №3: Тед «Унабомбер» Качински тоже читал «Русскую кухню», но его больше привлекал раздел про самодельные взрывные устройства. Во время специальной разведывательной прогулки он обнаружил школу, в которой на первом этаже есть хотя бы одно окно без решётки, ну или решётка хилая и её прутья можно раздвинуть руками (такое могло быть, скажем, если населённый пункт не богат или если директор не в ладах с преподавателем, к которому прикреплён тот класс). Тед высадил стекло и смылся. К следующей ночи окно заделали какой-то ерундой из фанеры. А Качински подкрался и бесшумно отбросил то, что мешало ему проникнуть внутрь (вся эпопея со стеклом только из-за того и затевалась, что процесс его разбивания создаёт много лишнего шума – как альтернативный способ можно было бы попробовать извне открыть форточку вместе с рамой). Внутрь Унабомбер занёс две бомбы собственного изготовления. Их он прикрепил к школьным лестницам (каким-то хером оставшись незамеченным для охранников). После того, как рвануло, попасть с первого этажа на второй стало невозможным и верхние этажи, где в основном и проходят занятия, оказались недоступными. Если лестницы были бы хлипкими или же взрывчатка хорошей, то тогда бы обрушился и пролёт между вторым и третьим этажами, а это дополнительный ущерб. Результат: в школу заявилась толпа сапёров, и они долго осматривали, не остались ли где еще бомбы. Из-за этого, как минимум, один из учебных дней школьники провели не в скучных классах, а на свежем воздухе. А поскольку лестницу не смогли восстановить быстро, нежданные каникулы продлились еще на некоторое время, чего дети никогда не забудут добрым дядям-анархистам. Шумиха в прессе тоже оказалась огромной. Теду даже не особо нужно было писать длинное коммюнике – просто указать, что это сделал анархист. А про причины и про отношение к системе образования подробнее можно будет потом писать в блогах и на форумах, выставляя себя одним из узнавших про взрывы из новостей или Интернета. Сильные аспекты: реальный ущерб, реальный паралич для школы на несколько дней, реальная заинтересованность СМИ в освещении события, реальный эффект «агитации действием» для школьников. Слабые стороны: «скоро сага сказывается, да не скоро дело делается» – провести такую акцию, это вам не в поле наложить. В большинстве школ по две лестницы, а выводят они к парадному холлу (где дети разуваются и снимают верхнюю одежду), в котором как раз и сидят охранники. Другой вопрос, что сидят ли и трезвые ли, но, всё равно, сложность акции не низкая. Еще один недостаток – если поймают, то ожидает и 213-я в полной красе (5 лет), и за изготовление и хранение взрывчатых веществ тоже что-нибудь добавят, а искать преступника будут не на шутку (однако важно, что «искать» и «найти» – это разные слова, а с последним у ментов как-то не очень).

Комментарии к сагам: 1) Герои всегда действовали в одиночку. Скорее всего, это следствие их низких коммуникативных навыков, ведь с другом или парой друзей крушить Систему веселей. Но, в таком случае, есть опасность того, что будет не просто хулиганство, а хулиганство, совершённое группой лиц по предварительному сговору, а это уже часть 2 статьи 213 УК ПРФ и за это не до 5, а до 7 лет лишения свободы (в случае с Лёвой Задовым, его друзья, конечно, могут сказать, что просто увидели, как он кидает, и вдруг тоже захотели покидаться, а никакой договорённости не было). С другой стороны, акция, проводимая аффинити-группой, заняла бы меньше времени, а это снизило бы риск быть пойманными на месте преступления. Также очевидно, что одиночку, убегающего к тёмным дворам, случайные прохожие будут пробовать задержать с гораздо большей вероятностью, чем нескольких человек, делающих то же самое. Ну а хулиган, не пойманный «по горячим следам», почти что приравнивается к вообще не пойманному хулигану (если не будет болтать о своих подвигах). 2) Были методы, не описанные в сагах. Например, Джи-Джи Аллин исправлял извечную надпись «Добро пожаловать!» на «Добро покаловать!», а еще рисовал на стенах «а в круге», а еще оставлял в коридорах пустые коробки с чем-то тикающим. Один раз «король панка» даже что-то учудил с коммуникациями, подходящими к школе, но история не сохранила описания того, что и как он тогда делал. Никто не знает, что еще выдумают анархисты в своей параллельной реальности, где те же проблемы, что и в нашем мире. 3) Все акции герои проводили ночью, когда в здании школы принципиально не могло быть детей, а поэтому и пострадать в результате них они не могли.

Еще комментарии к сагам: Школы гораздо уязвимее собственности, находящейся в ведении правоохранительных органов. И в правовом плане – законы предусматривают более высокое наказание, если совершаемое относилось к сотруднику при исполнении или срывало несение служебных обязанностей, и в плане реальной жизни – как-никак, дядьки, охраняющие школы (им часто за 60), не идут ни в какое сравнение с ментами, у которых могут быть автоматы (однако в параллельной реальности помнят, что эти самые менты могут быстро появиться, если дядька нажмёт на кнопку тревоги). Кто-то спрашивает: а что будет, если охрану школ усилят из-за акций анархистов? Во-первых, школ много – затраты на их охрану долбанут по бюджету, а его и так сокращают. И даже если это случится, то влетит в такую копеечку, что затраты с лихвой поднимутся над ущербом, наносимым из-за поджогов харвестеров и мусоровозов, а поэтому такие методы, всё равно, окажутся эффективнее «традиционной» герильи. Во-вторых, если все школы оцепить колючей проволокой под электрическим напряжением, а внутри напичкать камер слежения и расставить вооружённых секьюрити (может, и гротеск, но суть ясна), то тогда дети, парящиеся на нудных занятиях, и безо всяких анархистов увидят, что школа – это тюрьма. Даже некоторые из их родителей это увидят. И последний момент – на тему того, что «правые» такие нехорошие и всю риторику воруют у «левых». Нападение на экологов под Ангарском, налёт под Химками и концерты за вырубку от Паука (в параллельной реальности, он, например, такой же дегенерат, тащета) – это частности. Ничто не запрещает нацистам начать бороться за экологию: в Америке это давно распространено. А ментов боны уже и сейчас не любят. Но вот без унифицированной системы образования фашизм немыслим. Борясь за полное искоренение унифицированной системы образования, анархисты борются за то, что выражает их стремления и не может быть на руку никаким этатистам от ультраправых до либералов. Вот и фэнтези конец, а кто слушал – молодец.

КОНСТРУКТИВ: «Ломать – не строить». Строить сложнее. Но если не создавать собственных альтернатив государственному образованию, то попытки его уничтожить никогда не станут успешными. Сейчас мне некогда описывать свои наработки по поводу распространения так называемых либертарных университетов, в которых будет практически отсутствовать деление на обучающих и учащихся. Но, так или иначе, следует иметь в виду, что конструктив необходим. Высказывайте свои идеи по данной тематике. Кое-какие предложения, а заодно и критику массового образования можно найти в книге Ивана Иллича «Освобождение от школ» - хоть там местами и проскакивает странный реформизм, но, в целом, проблема глубоко и тщательно исследована.

Антиорганизационщина forever!

Здравствуйте, дорогие мальчики и девочки! Мы рады приветствовать вас у ваших голубых экранов (и неважно, что экраны-то, скорее всего, будут белые – слово «голубые» добавлено для красного словца). Те, кто подумали, что в противовес организациям будут поставлены краст, дестрой и аффинити, увы, ошиблись. Не группами близости едиными анархизм живёт…

Начнём с тупых банальностей. Посмотрите на два предложения: «Организация мероприятия подкачала, и на нём не было ничего стоящего» и «В той организации полно идиотов и тусовщиков». В каждом из них употреблено слово «организация», но в двух разных смыслах. Так вот, под антиорганизационщиной я подразумеваю отказ от организаций во втором смысле. Статья же будет посвящена тому, что этот отказ повлечёт за собой усиление всех тех положительных черт, которые заключены в смысле слова из первого предложения. Парадоксально, но это действительно так. И, раз уж в этом абзаце мы погрязли в филологии, то вот вам словарное определение сабжа: «Организация - объединение людей, совместно реализующих некоторую программу или цель и действующих на основе определённых процедур и правил». Из определения вычленим признаки: 1) коллективность, 2) наличие программы и внутренних процедур, 3) долговременность (напрямую она не указана, но вытекает из приложения здравого смысла к написанному).

Как известно, организации бывают легальными и нелегальными. Предположим, некоторая организация занимается и полностью законными мероприятиями, и мероприятиями, суть которых состоит в правонарушениях и преступлениях против Системы. В таком случае, тем активистам, которые собрались на вполне себе легальное мероприятие, придётся конспирироваться так же, как если бы они шли на нелегальное, потому что деятельность их организации запрещена властями и всех её членов будут пытаться арестовать вне зависимости от того, чем они занимались. Явно провальная схема. Теперь предположим, что организация полностью нелегальная, то есть её активисты игнорируют предписания законов, а действовать стараются максимально радикально. Если первый вариант несуразен настолько, что в истории практически не встречался, то примеров для второго типа много: хоть те же РАФ или «Красные бригады». Не менее чем они сами, известны и их минусы: обособленность от общества, самозамкнутость, надобность постоянно поддерживать высокий уровень активистской безопасности, уязвимость к засылу провокаторов и шпионов со стороны спецслужб и т.д. В деле террора аффинити-группы, между прочим, гораздо предпочтительнее, поскольку последний пункт отпадает начисто, а первые три сказываются слабее (с другой стороны, сложнее проводить массовые атаки, но тут можно думать, как обходиться без них). И, наконец, третий тип: организации полностью легальные. Здесь самый существенный недостаток даже не то, что они непременно скатываются к жалкому реформизму. Дело в том, что легальность – понятие относительное. Власти законы пишут не для себя, а для общества и поэтому всегда могут их либо не соблюдать, либо переписать в новой формулировке. Если какая-то умещающаяся в рамки правового поля организация поставит под сомнение существование государства, то государство мигом объявит её вне закона, а это приведёт к краху, потому что не найдётся достаточного количества людей, способного в ответ на это повести борьбу радикальнее. Любители митинговать и агитировать листовками не сумеют в короткие сроки научиться делать взрывчатку и жить, скрываясь от органов (а скрываться придётся, потому что легалы чаще всего засвечены). Бесперспективная картина. Могут сказать – а что мешает действовать сразу двум анархо-организациям? Одна пусть будет тайной и экстремистской, а другая пусть работает с широкими слоями населения. Отдельные активисты могут состоять сразу в обоих, что позволит им иметь опыт в мероприятиях всех форматов. Не лучше ли так будет? Верно мыслите, товарищи. Одна голова хорошо, а две лучше… А десять – так еще лучше. Вот что мешает образовать организацию, которая не будет позиционировать себя ни как радикальная, ни как легальная, но в которой каждый сможет заниматься тем, что ему ближе? А то мешает, что необходимо наличие признака, отмеченного нами выше под вторым номером. Он же, в свою очередь, из того, что составляет силу однородных организаций, превратится в то, что начнёт тормозить только что описанную неоднородную организацию. Но без него коллектив уже не будет организацией, а станет называться как-то по-другому. Вода и лёд во многом похожи, но лёд обладает признаком твёрдости, отличающим его от воды. Как только лёд теряет этот признак (то есть тает), никто уже не называет его льдом. Так и здесь.

Новое определение – проект/инициатива/(слово, которое вам нравится больше) – это объединение людей, которые добровольно согласились решить некоторую посильную проблему или достичь некоторой близкой цели, решив скоординировать свои усилия и распасться после получения заявленного результата (ну или после понимания того, что всё оказалось сложнее). Отличия от организации налицо: если организации существуют долгое время, при этом не оговаривая условия конца своего существования, то проекты могут существовать не очень долго и всегда ясно, когда они закроются. Еще одно отличие – в организациях многое подчинено оргпринципам, в то время как в инициативах согласованность предпринимаемых действий обеспечивается интуитивным пониманием общих интересов и договорённостями между участниками. Примеры проектов – люди решили к весне засеять поле, следить за ним и к осени собрать урожай пшеницы, а потом разделить её поровну и разойтись. Или через социальные сети люди договорились, начиная с десяти часов утра такого-то числа, заходить в определённый район для буржуев и там громить их собственность, а затем скрываться от полиции и так совершать стихийные вылазки весь день и еще ночью поднажать.

Очевидно, что если в аффинити может быть не больше 10 человек, то в проекте их численность тысячи достигнуть заведомо способна. Тут, конечно, встаёт вопрос: а что, если нужно еще больше, чем 1000 человек? Во-первых, гигантомания свойственна этатистам, а анархисты, выступая за децентрализацию, не должны гнаться за концентрацией многих людей в одном месте. То есть нужно искать способы, как обходиться без этого. Во-вторых, а неужели одиннадцатибуквенное слово «организация» обладает такой магической силой, что как только оно произносится, то все проблемы тут же отпадают? Некоторые источники, которые я не проверял, сообщают, что в древнегреческих полисах прямая демократия была возможна лишь до той поры, пока население не превышало примерно 6000, а дальше возникали сложности. Понятно, что Интернет-голосование эти сложности по большей части разрешит, но вот только всегда ли власти будут позволять анархистам держать в Сети порталы, посещать которые смогут только члены их организаций. Плюс такие голосования содержат элемент палева, плюс непонятно, а как будут ставиться вопросы на повестку дня. Короче, количественный рост организаций приводит к тому, что в них либо выделяется ядро лидеров и управленцев, что ничуть не анархично, либо же единая организация по факту распадается на несколько, действующих автономно друг от друга (либо же организация погрязает в оргвопросах, занимается внутренней ерундой и бесславно распадается – но этот вариант печален, и рассчитывать на него мы не будем). Так или иначе, лимит на численность есть не только у инициатив, но и у анархо-организаций. Однако это не так страшно, как может показаться. Сотни тысяч людей могут выйти на улицы и без того, чтобы предварительно договориться об этом на всеобщем собрании. Им вполне хватит чувства солидарности, понимания схожести интересов и случайного повода, который послужил бы толчком.

Теперь продолжим сравнивать организации с инициативами. Рассмотрим будущее общество, приблизившееся к «идеальной анархии». Пусть предприятие с рабочими будет организацией. Это означает, что там установлен порядок принятия членов и навряд ли кто-то посторонний сможет работать, пользуясь имеющимся в их ведении оборудованием или их помещениями. Еще у сотрудников предприятия должна быть задекларированная перманентная цель, которой, скорее всего, будет что-нибудь вида «снабжение федерации коммун производимыми у нас предметами». Но кто определит, что и в каких количествах производить? Коллективное планирование и коллективные сети перераспределения – это и путь в Совок, но только где каждый немного бюрократ, и закрепление разделения труда, и много лишних трудностей вроде проведения голосований, перед которыми каждый должен будет самостоятельно проанализировать весь спектр экономики коммун. Ну а что делать, если кому-то нужно срочно выточить деталь оригинальной формы, а на голосовании обозначить свою потребность он не мог, потому что еще не знал про неё? В общем, как-то всё так себе. Однако будет ли нужда создавать предприятия, устроенные как организации? Нет, потому что из установления анархии неизбежно вытекает экономическая автономия каждого члена социума. Если человек вообще не может обеспечить поддержание жизни в собственном организме без других людей, то он зависит от них, а значит, эта зависимость ограничивает его свободу. И уже другой вопрос, что не всё стоит делать в одиночку. Есть то, без чего обойтись, конечно, вполне реально, но наличие чего, тем не менее, желательно. Как раз подобное производить можно коллективно, чтобы было проще. Еще коллективно можно заниматься деятельностью, не требующей специализации и расслоения (уже приводившийся пример с полем пшеницы): некоторые считают, что трудиться вместе лучше. И если такие производства оформить как организации, то вернёмся к изложенному в начале текущего абзаца. Ну а пусть теперь они будут осуществляться в формате различных инициатив. Это означает, что любая группа лиц, среди которой все умеют пользоваться орудиями производства (ибо без данного умения никак), может добыть свой материал и сделать из него всё, что сумеет. На случай, когда личных орудий участникам проекта не хватит, не исключено пользование тем оборудованием, которое по каким-либо причинам окажется в собственности коммуны/города/человечества. Оно, естественно, будет осуществляться в порядке очереди и всё такое (к конфликтам это приведёт не в большей степени, чем то, что на голосовании часть голосовала за одно количество продукта, а остальные за кардинально другое). Что делать, если кто-то придёт и начнёт всё крушить или мешать работать? Вопрос такой имеется, но к данной теме отношения не имеет, потому что этим кем-то может оказаться и член организации. Гораздо интереснее вопрос, откуда брать материал. Тут есть несколько возможностей. Во-первых, осуществить полный цикл изготовления для себя нужной вещи гораздо анархичнее («мы сами решим свои вопросы»), чем всё время только точить детали, пока кто-то всё время добывает руду, а кто-то её всё время плавит. С непривычки хождение сразу по всем предприятиям будет гораздо более трудоёмким, чем если бы люди разбились и каждый делал бы только то, где он лучше специализирован. Но так будет только с непривычки. Зато и трудиться будет интереснее, и над личностью не будет тяготеть результат коллективного голосования. Во-вторых, не будем забывать о кратковременности проектов. В некоторых федерациях коммун люди могут поступить примерно так – проект добывает руду и отвозит её на склад возле сталелитейного завода, где другой проект отливает сталь и отвозит её по другим заводам, на которых тоже действуют проекты, делающие еще что-то. А каждый житель сам решает, куда он пойдёт и при желании легко меняет инициативы, в которых участвует. Опять же, захотел человек что-то для себя сделать – увидел, что его 3D-принтеру стали не хватает и пошёл помогать на сталелитейный. Конечно, всё это красивые общие слова. Частности не проработаны, а еще непонятно, как быть со сложными областями, в которых дилетанту делать нечего. Но я и не картину грядущей идиллии рисовал, а только обобщённо показывал, что в рамках федерации коммун каждый коллектив производителей лучше задействовать не в виде организации, а в виде инициатив/проектов.

Спустимся с небес на землю и поговорим о сегодняшнем дне, когда до анархии еще далеко. Рассмотрим как поле для мысленного эксперимента некий сквот. Если на него заселились те, кто хочет понимать свой сквот как организацию, то там при условии, что задумка не провалится, будет следующее. Сначала люди наведут везде порядок, по возможности улучшат коммуникации, обставятся мебелью и т.д. Пара лет пройдёт и будет всё прекрасно. Останется либо расписывать стены репродукциями картин Пикассо, либо же сказать, что и без этого всё отлично, а потом сидеть и вздыхать, как бы что не попортилось да как бы побольше людей узнало бы, как мы тут всё хорошо организовали. Что в итоге получается? – возможно, что даже сквоттерская обывательщина или, иными словами, сквоттинг ради сквоттинга. Безусловно, здесь я, пожалуй, сгустил краски – поселенцы могут еще участвовать в иных акциях, а жить на сквоте и не платить коммунальщикам круче, чем жить в квартире. Да и не исключено, что сквоттеры могут давать вписки анархистам, в том числе и тем, что находятся в розыске. Но, если понимать сквот будут как организацию, то там будут регламентированы некоторые вопросы ежедневной жизни (вновь см. определение организации), а еще часть внимания будет уделяться имиджу сквота и его совершенствованию. Перейдём к ситуации с проектом. А вот там сквот – это не цель, а только метод или потенциал. Понимая кратковременность своего пребывания в заброшенном здании, люди не станут превращать его во дворец. Жить же там они будут лишь до той поры, пока всякий раз будет находиться цель, это оправдывающая. Если ничего содержательного происходить не будет, то анархисты, нисколько не сожалея об имидже обустроенного места, покинут его, дабы переместиться туда, где больше простора для важной и интересной деятельности. На всякий крайний, они всегда смогут вернуться назад. Поскольку ничего сверхсложного они там не устраивали, даже если придётся что-то восстанавливать, это не станет особой проблемой.

Настало время заметить, что существование организаций чаще всего оправдывают тем, что они позволяют координировать действия многих людей с расчетом на долгосрочную перспективу. А знаете, что лучше всего координирует действия людей на протяжении многих лет? Правильно: государство. Ну и спрашивается, зачем пытаться «прокачивать» параметр, по которому принципиально никогда не удастся обогнать противника. С него надо смещать акцент на другие параметры. В конце «Грядущего восстания» хорошо сказано про создание так называемых зон непрозрачности, в которых государство ничего не сможет понять. Сеть проектов – вот что непрозрачно. Если человек по ночам совершает атаки, а днём раздаёт листовки или орёт на митингах, то его анонимность под угрозой, потому что он часто бывает на виду у спецслужб. Но если человек по ночам совершает атаки, а днём развивает анархистскую социальную инфраструктуру (то есть активно обобществляет знания в либертарном университете, помогает в анархо-медпункте, раз в неделю ездит на картофельное анархо-поле и т.д.), то тогда при соблюдении должных мер предосторожности (называть либертарный университет «университетом самообразования», а про урожай для потребления узким кругом анархов вне этого круга не распространяться) в органах могут вообще не знать про его причастность к революционерам. А даже если органы и узнают, что есть сеть инициатив, то тогда им еще надо понять, сколько там различных проектов, а также как они все между собой взаимодействуют, а также каковы возможности анархистов в ответ на репрессии нанести контрудар. Собирать аналогичную информацию про организации гораздо проще, особенно если иметь в виду, что в организациях граф взаимодействий связен, в то время как у сети инициатив он таким может и не быть. Ну и не забываем, что иногда «подобное притягивается подобным» и здесь, как раз, ровно данный случай. У организаций есть какой-никакой устав, какие-никакие механизмы принятия решений и так далее, а это означает, что организации отчасти похожи на государства, что делает их логику функционирования понятной для спецслужб, а еще привлекает их внимание. Однако вот инициативы, держащиеся, с точки зрения чиновников и фэбосов, хрен знает на чём («как же это можно без формальных правил?» - могут недоумевать они), будут восприниматься ими как несерьёзная тусовка, не способная заключить в себе настоящую угрозу. Когда же они осознают мощь децентрализованного спонтанного сопротивления, то окажется поздно, плюс в силу своей непонятности и неформализуемости протестные инициативы покажутся им непредсказуемыми и неуязвимыми. А если вдруг некий «эшник» сумеет отложить у себя в голове хоть сколько-нибудь вменяемую картинку того, как всё это результативно существует, то он рискует стать анархистом, потому что, тем самым, до него, наконец-то, допрёт, почему при анархии всё не рухнет на следующий же день и почему анархия лучше государства.

Еще один недостаток организаций опять основывается на том, что у них, как вы все уже успели заучить, должны быть внутренние регламенты. Такие регламенты не могут не затронуть ну хотя бы один дискуссионный вопрос. Если все верят в прямую демократию, то тогда в манифесте может оказаться спорное утверждение. Конечно, несогласному меньшинству может быть дано право его не выполнять, но тогда вызывает недоумение следующее – а зачем какую-то одну из спорных позиций объявлять позицией организации, если, всё равно, можно не соответствовать этой позиции. В данном случае организационное единство становится призрачным. А если заставить всех подчиняться мнению большинства, то тут и диктатура общества над личностью, и еще одна проблема – в сети проектов одни бы могли начать делать одно, другие другое, а потом уже практика показала бы, чьё мнение оказалось более жизнеспособным, но вот когда осуществляется всего лишь одна модель, сравнивать её не с чем. Простор для социального эксперимента сужается, а это плохо, потому что без разнообразных экспериментов не получится получить более-менее верные представления о будущем обществе и путях к нему.

Однако на данный момент самый существенный недостаток организаций даже не в этом. Посмотрим на противопоставление: общие и далёкие цели в программах организаций, простые и осуществимые цели у проектов. К чему это приводит? К появлению активизма ради активизма. В программе организации написано что-нибудь про построение анархии во всём мире, но вот как это делать – непонятно. «Чтобы бороться с государством, нужно больше активистов» – думают некоторые и начинают размахивать чёрно-красными тряпками, рисовать «а в круге» на заборах и везде в Инете совать ссылки на страничку своей организации. В условиях пассивности масс организация становится идолом, подменяющим собой истинную борьбу. Инициативы же не акцентируют внимания на себе самих, но позволяют направлять усилия к достижимым результатам. Один настоящий результат, другой настоящий результат, прорыв на каком-то социальном фронте… - а там уже и до анархии ближе станет. Надо только начать. Весь вопрос в том, чтобы отбросить игру в съезды, сборы, голосования и тренировочные лагеря, сделав вместо этого первый шаг на пути к свободному обществу. Дальше же на каждом шаге будут новые проекты и новые инициативы, новые формы и новые содержания.

Напоследок предположу, что многие не поверят, что идея об организациях наносит столько ущерба движению. Во-первых, так кажется, потому что ошибочно отождествляются два значения одного и того же слова. Во-вторых, так кажется, потому что анархо-организации не являются организациями в строгом смысле, указанном в определении, но также содержат в себе отдельные черты как раз той самой сети низовых инициатив. Были бы они настоящими организациями, с ними всё было бы гораздо яснее. Ведь, грубо говоря, «организация – это партия, не собирающаяся лезть в парламент». В кавычках даже не совсем шутка.

Поиск по сайту: