КОРОЛЬ И ПРАВИТЕЛЬ 12 страница

Впрочем, на разборки времени не было. Цэрлэг молниеносно сорвал с часового черный плащ, швырнул его подбегающей Йовин и рявкнул, указав на дверь в подвал:

«Встать там, оба! Мечи на караул!»; сам же он стремительно выволок дунадана на середку помещения. Группа из шести солдат, ворвавшихся в дверь несколько секунд спустя, застала лишь свежие следы только что случившейся здесь стычки: пост у двери подвала на месте — готовый к отражению повторного нападения, еще один дунадан застыл на полу; опустившийся же возле него на колени сержант, едва обернувшись в их сторону, властно указал на южную лестницу и вновь низко склонился к раненому. Солдаты помчались, куда им было велено, грохоча сапогами и едва не задев орокуэна ножнами мечей. Группа получила передышку — на несколько секунд.

— Будем с боем пробиваться к частоколу? — Принцу явно не терпелось сложить буйну головушку.

— Нет. Действуем по первоначальному плану. — С этими словами Цэцерлэг извлек свои инструменты и принялся спокойно изучать замок.

— Но они ведь сразу поймут, чем мы тут занимаемся!

— Угу... — Отмычка вошла в замочную скважину и принялась ощупывать щеколды.

— И что тогда?

— Догадайся с трех раз, философ!

— Драться?

— Умница... Я буду работать, а вы — защищать меня. Как и положено нашим с вами сословиям...

Принц не выдержал и рассмеялся: парень определенно был ему по душе. Впрочем, в тот же самый миг всем стало не до смеха — передышка кончилась тем, чем и должна была кончиться: с южной лестницы воротилась пара недоумевающих дунаданов — так кого ищем‑то, господин сержант? — а в дверях нарисовались трое настоящих сержантов Белого отряда. Эти‑то сразу сообразили, что к чему, и заорали: «Стой!! Бросай оружие!» — ну, и все, что полагается орать в таких случаях.

Цэрлэг между тем продолжал сосредоточенно (можно даже сказать — отрешенно) ковыряться в замке, не обращая внимания на то, что творилось у него за спиной. Начавшийся там диалог был предсказуем на все сто («Отдайте меч, Ваше Высочество!» «А вы попробуйте взять!» «Эй, кто там!..»), так что он обернулся, да и то лишь на миг, единственный раз — когда оплечь его впервые раздался тягучий перезвон соприкоснувшихся клинков. Трое Белых сержантов тотчас сдали назад; один из них, кривясь от боли, бережно прятал под мышку кисть правой руки, а оружие его валялось на полу — «магический круг», воздвигнутый вокруг двери мечами Фарамира и Йовин, работал пока безупречно. Принц, в свою очередь, не имел возможности оглядываться на дверь (ощетинившееся сталью полукольцо Белых вокруг них быстро смыкалось — свора, загнавшая оленя), однако некоторое время спустя он услыхал за спиною металлический щелчок, а вслед за тем — странный смешок Цэрлэга.

— Что там такое, сержант?

— Все нормально. Просто ситуация: наследный принц Гондора и сестра короля Рохана, не щадя жизни, прикрывают какого‑то орка...

— И верно — забавно. Как оно там?

— Порядок. — Сзади раздался скрип заржавелых петель, и пахнуло затхлым холодом. — Иду внутрь, а вы удерживайте дверь, пока я не скажу.

Белые тем временем выстроили вокруг них настоящий частокол — и замерли; в действиях их принц отчетливо ощущал растущую растерянность: «Черт побери, а где же Гепард и прочее начальство?» Он, однако, не сомневался: те, кто их окружил, не атакуют потому лишь, что не подозревают о существовании подземного хода. Наконец перед ними возник рядовой с белой повязкой на рукаве и отвесил Фарамиру изысканный поклон:

— Прошу простить. Ваше Высочество. Я — сэр Элвард, лейтенант дунаданской лейб‑гвардии. Может быть, вы найдете возможным отдать свой меч мне?

— Чем же это вы лучше прочих?

— Возможно, тайная стража совершила некие действия, которые вы сочли оскорбительными для вашей чести. В таком случае лейб‑гвардия Его Величества — в моем лице — приносит вам глубочайшие извинения и гарантирует, что ничего подобного не повторится, а виновные будут строжайше наказаны. Тогда мы могли бы счесть весь этот досадный инцидент исчерпанным.

— Рыбка задом не плывет, лейтенант. Мы с Ее Высочеством решили или выйти из форта свободными людьми, или умереть.

— Вы не оставляете мне иного выхода, кроме как разоружить вас силой.

— Валяйте, лейтенант. Только аккуратнее — а то ненароком порежетесь...

На сей раз натиск был более серьезен. Однако до тех пор, пока обе стороны не переступили некую грань, преимущество оставалось на стороне четы князей Итилиенских: Йовин с Фарамиром без особых колебаний наносили противникам колющие удары по конечностям, на что те пока не решались. Спустя небольшое время в рядах нападающих было уже трое легкораненых, и атака захлебнулась: дунаданы действовали вяло и все чаще оглядывались на своего лейтенанта — скомандуйте же хоть что‑нибудь внятное, черт побери! Рубить их или как?.. Люди из тайной стражи предусмотрительно заняли позиции в задних рядах, предоставив всю инициативу (и ответственность) сэру Элварду, поскольку ситуация очевидным образом складывалась так, что куда ни кинь — всюду клин.

И вот, когда Фарамир уже мысленно поздравлял себя — как удачно они выигрывают время для Цэрлэга, — тот внезапно возник рядом с ним, сжимая в руке ятаган, и произнес совершенно безжизненным голосом:

— Там новенький умбарский замок, принц, — мне его не открыть. Так что сдавайтесь, пока не поздно.

— Поздно, — отрезал Фарамир. — Можем мы как‑то спасти жизнь вам, Цэрлэг?

— Навряд ли, — качнул головою орокуэн. — Меня‑то уж точно в плен брать не станут.

— Йовин!..

— Мы предстанем перед Мандосом рука об руку, милый, — что может быть замечательнее!

— Ну, тогда хоть повеселимся напоследок. — С этими словами Фарамир бесшабашно двинулся на строй Белых, как раз туда, где стоял сэр Элвард. — А ну держитесь, лейтенант! Клянусь стрелами Оромэ, мы сейчас забрызгаем своей кровью весь камзол вашего хозяина — да так, что ему вовеки не отмыться!

А когда зал наполнился звоном и воинственными кликами (теперь рубка пошла так, что ясно было — вот‑вот появятся первые покойники), откуда‑то сзади, от северной лестницы, донесся голос — вроде бы и негромкий, но разом проникший в сознание всех сражающихся: «Остановитесь все! Фарамир, прошу вас, выслушайте меня!» Было в этом голосе нечто такое, что схватку и вправду как бы приморозило на несколько мгновений, и Гепард (в плаще с чужого плеча, опирающийся левой рукою на что‑то вроде костыля, а правой — на плечо сержанта Белых) достиг середины зала. Он остановился посреди всеобщего оцепенения, и тогда вновь прозвучал его повелительный голос: «Уходите, Фарамир! Быстрее!» Брошенный рукою капитана небольшой блестящий предмет несильно ударил в грудь Цэрлэга, и сержант с изумлением подобрал с пола хитрый двухбородочный ключ от умбарского замка...

Вот тут‑то оцепенение разом кончилось! Фарамир с Йовин, следуя команде орокуэна, мгновенно сместились назад, к двери, сам он опять шмыгнул в погреб, а сэр Элвард, до которого наконец‑то дошла суть происходящего, воскликнул: «Измена!! Они же сейчас уйдут по подземному ходу!» Пару секунд лейтенант обдумывал ситуацию, а затем принял окончательное решение и, указывая на принца мечом, прокричал сакраментальное:

«Убейте его!!» Тут уж все пошло серьезней некуда. Сразу стало ясно, что Йовин, во всяком случае, больше пары минут никак не продержится: девушка, надо заметить, фехтовала превосходно, как бы не лучше принца, просто трофейный дунаданский меч был ей не по руке — тяжел. Оба уже заработали по касательному ранению (он — в правый бок, она — в левое плечо), когда сзади раздалось:

«Путь свободен, принц! Отступайте по очереди — в проход между бочками. Вещмешок у меня!»

Несколькими секундами спустя принц, вслед за Йовин, оказался в погребе. Стоя на пороге, он нанес удачный встречный удар наседавшему на него дунадану, после чего сумел разорвать дистанцию и теперь быстро пятился в темноту, в узкую щель между поставленными друг на дружку — в три ряда — пустыми бочками. «Быстрее, быстрее!!» — раздался (как ему показалось — откуда‑то сверху) голос Цэрлэга. В проходе уже появились Белые — их силуэты четко выделялись на фоне освещенного дверного проема, как вдруг спереди раздался глухой деревянный грохот, похожий на обвал, и наступила полная тьма — от входа не пробивался уже ни единый лучик. Фарамир замер было в растерянности, но тут рядом с ним откуда‑то возник орокуэн, схватил за руку и потащил во тьму; плечи принца задевали за стенки прохода, сзади раздавались вопли и ругательства дунаданов, а спереди, из темноты, их тревожно окликала Йовин. «Что это там случилось, Цэрлэг?» «Ничего особенного: просто я раскачал бочки верхнего ряда, обрушил их вниз и завалил проход. У нас теперь не меньше минуты форы».

Девушка поджидала их у небольшой необыкновенно толстой дверцы, выходившей в узкую и низкую, около пяти футов высотой, земляную галерею: вокруг стояла полная темь, даже орокуэн мало что различал.

— Йовин — вперед, и живо! Только палантир захватите... А вы, Фарамир, давайте‑ка помогите мне... Да где же оно, черт побери?

— Что вы там ищите?

— Бревно. Небольшое бревнышко, футов на шесть. Его должны были подтащить к дверце люди Грагера... Ага! Вот оно!.. Затворили дверь, принц? Теперь подпираем ее снаружи бревном... Протискивайтесь‑ка сюда. Хорошенько упираем торец... в ямку... Хвала Единому, пол тут земляной — держаться будет как надо.

Несколькими секундами погодя дверца ходуном заходила под ударами — они поспели как раз вовремя.

А наверху, в Эмин‑Арнене, шла тем временем крутая разборка. Бледный от ярости сэр Элвард орал шефу контрразведки:

— Ты арестован, Гепард, или как тебя там!.. И имей в виду, сволочь: у нас, на Севере, предателей вешают за ноги — так, чтобы у них было время хорошенько поразмыслить перед смертью...

— Заткнись, болван, без тебя тошно. — устало отмахнулся капитан. Присев на ступеньки лестницы и закрыв глаза, он терпеливо ждал, пока ногу его заключат в какое‑то подобие лубка: временами по лицу его пробегала судорога боли: перелом стопы — штука поистине страшная.

— В общем, ты арестован. — вновь повторил дунадан: он перевел взгляд на офицеров тайной стражи, стоящих полукругом позади своего командира, и внезапно ощутил страх — а его напугать было нелегко. Семь фигур застыли в странной неподвижности, а глаза их, обычно темные и пустые будто высохший колодец, вдруг наполнились багровым мерцанием, как у хищного зверя.

— Нет‑нет, не вздумайте, — обернулся к своим людям Гепард, и багровое свечение тотчас исчезло — будто его и не было. — Пускай он считает меня арестованным, если ему так спокойнее: нам сейчас для полного счастья не хватает только резни внутри Белого отряда...

В тот же миг со двора форта донесся гомон голосов, затем дверь распахнулась, и, сопровождаемый совершенно обалделыми дозорными, вошел человек, увидеть которого они ожидали сейчас менее всего.

— Грагер... — ошеломленно откликнулся сэр Элвард. — Как вы смели явиться сюда? Вам, между прочим, никто не давал гарантий безопасности...

— Гарантии безопасности, — усмехнулся барон, — сейчас уже нужны не мне, а вам. Я пришел по поручению моего сюзерена, князя Итилиенского, — с нажимом произнес он. — Его Высочество согласен забыть все то зло, которое вы ему причинили и собирались причинить. Более того: князь предлагает план, который позволил бы Его Величеству сохранить лицо, а лично вам — головы на плечах.

ГЛАВА 30

Итилиен, Поселок.

15 мая 3019 года

Утро в тот день выдалось чудесное, и акварельная голубизна гор Эфель‑Дуат (это ж надо додуматься — назвать их Хмурыми!) была столь прозрачна, что их заснеженные вершины казались невесомо парящими над необозримым изумрудным руном Итилиена. Высящийся на соседнем холме Эмин‑Арнен стал на эти минуты именно тем, чем и виделся, наверное, своим создателям — не крепостью, а волшебной лесною обителью. Лучи восходящего солнца чудесно преобразили луг на окраине Поселка — обильная роса, прежде затягивавшая его благородным матовым серебром, внезапно вспыхнула неисчислимыми россыпями крохотных бриллиантов: наверное, ранний майский рассвет застиг врасплох гномов, собирающихся тут для своих ночных бдений, и они теперь попрятались по норкам полевых мышей, в панике побросав свои любовно разложенные на траве сокровища.

Впрочем, у трех или четырех сотен людей, по большей части — крестьян и солдат, собравшихся в этот час на лугу, означенная роса вряд ли вызывала какие‑либо положительные ассоциации (не говоря уж о поэтических сравнениях), ибо вымочила их всех до нитки, и теперь они едва не стучали зубами от озноба. Никто, однако, не уходил, напротив — народ постоянно прибывал. К жителям Поселка присоединялись теперь и люди с дальних хуторов: весть о том, что Белый отряд поутру оставляет Эмин‑Арнен, передавая свои обязанности вновь воссозданному Итилиенскому полку, разнеслась по всему краю с совершенно немыслимой скоростью, и ни один человек не желал пропустить такое зрелище. Теперь они глядели на два замерших друг напротив друга строя — черный и зеленый, на офицеров, адресующих друг другу сложные движения обнаженными мечами («Пост сдал» — «Пост принял»), и — удивительное дело! — впервые осознавали себя не переселенцами из Гондора, Арнора или Белфаласа, а итилиенцами.

Князь Итилиенский был несколько бледен и в седле, как отмечали про себя знатоки, чувствовал себя не слишком комфортно: впрочем, бледноватых физиономий с мутными взорами хватало и в рядах Белого отряда («Ох, ребята, чую, нынче ночью они там у себя в замке гуляли по‑сизому...» «Да уж, вон от тех трех Белых, в заднем ряду справа, перегар небось — хоть закусывай; на ногах не стоят, болезные»). Фарамир меж тем поблагодарил Белый отряд за верную службу, церемонно попрощался с офицерами своей личной охраны и обратился к народу с речью.

— Сегодня, — сказал он, — мы торжественно провожаем домой друзей, которые пришли к нам на выручку в самое тяжелое время — когда юная итилиенская колония была беззащитна перед стаями кровожадных гоблинов и волколаков; земной поклон вам, доблестные Стражи Цитадели! («Слышь, кум — стаи гоблинов... ты хоть одного тут видал, хотя б издаля?» «Ну, сам‑то, вестимо, не видал, но знающие люди сказывают, будто намедни на Выдряном ручье...») Память об этой помощи навсегда останется в наших сердцах — так же как само княжество Итилиенское навсегда останется вассалом Воссоединенного Королевства, его заандуинским щитом. Однако оборонять Королевство мы будем по своему разумению: мы живем не в Анориене, а за Великой Рекой, а потому нам придется жить в мире и согласии со всеми здешними народами — нравится это кому‑то или нет. («Об чем это он, кум?» «Ну, я так себе понимаю, что вот, для примера, тролли в Хмурых горах: сказывают, будто железо у них там — по цене грязи, а вот с лесом весьма напряжно...» «Так‑то оно так...») Одним словом. Его Величеству королю Гондора и Арнора — трижды виват! («Чудно это, кум...» «Ты лучше гляди, дурья башка, — там справа уже бочки выкатывают! На халяву — можно и за Его Величество... Ур‑р‑ра‑а!!!»)

...Гонец из Минас‑Тирита — лейтенант дунаданской лейб‑гвардии — появился на лугу, когда церемония была в разгаре: конь его был в мыле и тяжко поводил запавшими боками. Сэр Элвард, свернутый в бараний рог людьми из тайной стражи («Будьте любезны улыбаться, сэр!.. Кому сказано — улыбайся!») и теперь бессильно наблюдавший все это неслыханное предательство — сдачу без боя ключевой крепости, — встрепенулся, и в сердце его затеплилась отчаянная надежда: Его Величество каким‑то образом проведал о мятеже и посылает Отряду приказ взять к ногтю всех этих трижды изменников — от Фарамира до Гепарда... Увы! Пакет был и в самом деле от Арагорна, но предназначался он как раз капитану тайной стражи. Тот прямо на месте сломал печать с Белым деревом и погрузился в чтение; затем неторопливо сложил депешу и со странным смешком протянул ее сэру Элварду:

— Прочтите, лейтенант. Думаю, вам это будет небезынтересно.

Письмо являло собой детальную инструкцию — как Белому отряду действовать в новых обстоятельствах. Арагорн писал, что для сохранения статус‑кво следует выявить базы Итилиенского полка и уничтожить их одним ударом — так, чтобы не ушел ни единый человек; операция должна быть молниеносной и совершенно секретной, а кому приписать в дальнейшем сие чудовищное злодеяние — горным троллям, гоблинам или лично Морготу, — это уж на усмотрение капитана. Но!!! Если есть хотя бы тень сомнения в успехе подобной операции (может статься, например, что время упущено и итилиенцев уже почти столько же, сколько Белых), проводить ее не следует. Тогда надлежит выдать нужду за добродетель и передать охрану Эмин‑Арнена офицерам Итилиенского полка — в обмен на подтверждение Фарамиром своей вассальной присяги, а самим возвращаться в Минас‑Тирит, оставив на месте лишь агентурную сеть. Его Величество еще раз повторял, что жизнь Фарамира неприкосновенна при любых обстоятельствах; тех же, кто — сознательно или по недомыслию — спровоцирует открытое столкновение между Белыми и итилиенцами (что немедля приведет к партизанской войне в княжестве и взорвет изнутри все Воссоединенное Королевство), ждет казнь за государственную измену. Короче говоря: во‑первых, «начал делать — так уж делай, чтоб не встал»; во‑вторых, «не уверен — не обгоняй»...

«На свете есть множество владык, — писал в постскриптуме Его Величество, — которые обожают облекать свои приказы в форму намеков, дабы иметь потом возможность спрятаться за спину непосредственного исполнителя — их, дескать, „неверно поняли“. Так вот, Элессар из рода Валандила к их числу не принадлежит: он всегда принимает ответственность на себя и называет вещи своими именами, а в его приказах содержится лишь то, что в них содержится. Если же в Белом отряде найдутся офицеры, которые — имея усердие не по разуму — примут категорические запреты за завуалированные пожелания государя, то капитану Гепарду надлежит нейтрализовать оных офицеров любой ценою».

— Как видите, лейтенант, сохраняя вам жизнь в ходе ваших ночных кунштюков, я в известном смысле нарушил приказ Короля.

— Так вы знали об этом приказе заранее? — Сэр Элвард глядел на Гепарда с суеверным страхом.

— Вы переоцениваете мои возможности. Просто я в отличие от вас умею просчитывать комбинацию хотя бы на пару ходов вперед.

—...Уходят! Ты гляди — и вправду уходят! — выдохнул наконец Грагер, провожая глазами потянувшуюся по Осгилиатскому тракту колонну Белых: пальцы левой руки он, однако, продолжал держать скрещенными особым образом — «дабы не сглазить». — Я, грешным делом, до последней секунды не верил, все ждал от них какой‑нибудь подлянки... Вы гений. Ваше Величество!

— Во‑первых, не Ваше Величество, а Ваше Высочество; и имейте в виду, барон, — к шуткам на эту тему я совершенно не расположен...

— Виноват, Ваше Высочество.

— Впрочем, — тут Фарамир со скупой улыбкой оглядел собравшихся вокруг них бойцов Итилиенского полка, — вам всем дозволяется обращаться ко мне — по старой памяти — «мой капитан»; привилегия эта, ясное дело, не наследственная. А теперь, парни. Ее Высочество проводит вас в замок — там уже все накрыто и откупорено: мы с господами офицерами и... э‑э‑э... гостями с Восхода догоним вас минут через десять... Так что это вы там, барон Грагер, давеча благодушествовали — «уходят, уходят»... Вы и вправду так думаете?

— Никак нет, мой капитан. Их агентурная сеть...

— Вот именно. И что теперь прикажете с нею делать?

— Ничего, Ваше Высочество.

— Ну‑ка объяснитесь...

— Пожалуйста. Отдавать под суд выявленных нами людей Гепарда бессмысленно: если Итилиен был и остается вассалом Гондора, то в их работе на монарха Воссоединенного Королевства нет состава преступления. Иногда в подобных случаях шпиона по‑тихому ликвидируют, но это крайняя мера: тем самым мы фактически объявим Минас‑Тириту, что находимся с ними в состоянии... ну, если не войны, то открытой вражды. И наконец, самое главное, принц: я почти уверен, что их сеть выявлена нами не полностью; взяв лишь известную нам ее часть, мы позволим им в дальнейшем спокойно использовать оставшихся на свободе агентов. А вот если мы не тронем никого, то вычислить, что же именно нам известно, окажется невозможным, и тогда им — по законам конспирации — придется исходить из того, что вся эта агентура засвечена; думаю, они если и не поставят на ней крест, то законсервируют надолго. Во всяком случае, я на их месте не стал бы приближаться к такой «полузасвеченной» сети и на три полета стрелы...

— Ладно, это все теперь на ваше усмотрение, барон Грагер. Жалую вам капитанский чин и соответствующие полномочия.

— Ого! — рассмеялся Тангорн. — Я вижу, принц, становление Итилиенского государства идет не вполне обычным путем: первой по счету его институцией станет контрразведывательная служба...

— С волками жить... — пожал плечами Фарамир. — Впрочем, все это вряд ли интересно нашим гостям. Где вы там, Цэрлэг?.. Признаться, я пребываю в некотором затруднении: за сегодняшние ночные подвиги вас, безусловно, следовало бы возвести в рыцарское достоинство, однако здесь сразу возникает бездна формальных сложностей... Да и нужно ли воину пустынь звание гондорского рыцаря?

— Совершенно ни к чему, Ваше Высочество! — покачал головою Цэрлэг.

— Ну вот видите... Тогда нам ничего не остается, кроме как последовать древним легендам: просите все, чего вашей душе угодно, сержант! Только имейте в виду — дочерей на выданье у меня пока не предвидится, а в княжеской казне... сколько там у нас, Берегонд?

— Сто тридцать шесть золотых, Ваше Высочество.

— М‑да... на вендотенийскую сокровищницу, как видите, не тянет... Вам, наверное, нужно время подумать, сержант? Да, кстати, за мною ведь еще один должок: за спасение вами вот этого прекрасного сэра...

— Прошу прощения. Ваше Высочество... — смутился орокуэн. — Но мы... как бы это сказать... все вместе, так что просьба у нас будет общая. Лучше, если вам все расскажет барон Тангорн: считайте, что я вроде как передал свое право ему...

— Вот как? — Принц с веселым изумлением оглядел трех товарищей. — Чем дальше — тем интереснее. Просьба, надо полагать, конфиденциальная?

— Да, Ваше Высочество.

—...Насколько я понимаю, барон, речь пойдет о палантире, — начал Фарамир, когда они отъехали шагов на двадцать; он был хмур, и на лице его не осталось и следа веселости.

— Так вы уже догадались, принц?

— Я же не полный дурак; иначе с чего бы это вы просили захватить его с собой при побеге? Просто мне и в голову не приходило, что вы с этими ребятами одна компания... Значит, теперь придется отдать магический кристалл в руки мордорцев. В хорошенькую историю я вляпался с вашей подачи, ничего не скажешь...

— Это не так, Ваше Высочество. Халаддин не состоит сейчас на мордорской службе, он действует сам по себе — и, смею утверждать, в интересах всей цивилизации Средиземья... Печаль в том, что я не вправе посвятить вас в суть возложенной на него миссии и прошу поверить мне на слово.

— Да не об этом речь, — отмахнулся Фарамир. — Ты же знаешь — я всегда доверял тебе... кое в чем — даже больше, чем самому себе. Дело в другом: а не окажется ли так, что вы — трое — на самом деле лишь чьи‑то марионетки и этот кое‑кто просто загребает жар вашими руками? Проанализируй‑ка ситуацию еще раз — только уже не как друг Халаддина и Цэрлэга, а как профессиональный разведчик...

— Анализировал многократно и вот что скажу: кто бы ни затеял все это изначально, Халаддин будет вести только свою собственную игру, а этот парень — верьте слову — весьма прочен на излом, хотя по виду не скажешь. И еще: мне он нравится по‑настоящему, и я сделаю все, чтобы привести его к победе.

— Ладно, — проворчал принц после некоторого раздумья, — будем считать, что ты меня убедил. Так чем конкретно я могу вам помочь?

— Во‑первых, принять мою отставку, — начал барон и, встретив изумленный взгляд Фарамира, пояснил: — Мне придется на некоторое время наведаться в Умбар: я предполагаю действовать там в качестве частного лица — дабы не поставить ненароком в ложное положение Ваше Высочество...

ГЛАВА 31

Гондор, Минас‑Тирит.

17 мая 3019 года

— Ее Величество Королева Гондора и Арнора! — возгласил церемониймейстер и бесследно растаял в воздухе — будто бы его тут и не было. Все‑таки дворцовая челядь обладает, помимо выучки, еще и сверхъестественным чутьем: у Арагорна были стальные нервы (профессия кондотьера обязывает), и истинные чувства свои — когда кто‑либо произносил при нем «Ее Величество Королева» — он скрывал вроде бы до полной неразличимости, но вот поди ж ты... Как‑то ведь чует, шельма, что каждый такой раз у Его Величества Элессара Эльфинита возникает мимолетное как дуновение ветерка желание: либо сдать произнесшего сии слова на попечение ребят из тайной стражи (не к ночи они будь помянуты), либо просто извлечь из ножен Андрил и аккуратненько развалить того напополам — от темечка до копчика...

Бог ты мой, до чего же она была прекрасна! Ни в одном из человеческих языков не найти нужных слов, чтобы описать ее красоту, а сами эльфы в словах не нуждаются... Впрочем, не в красоте как таковой было дело; абсолютная, поистине звездная, недоступность — вот тот поводок, на котором его уверенной рукой вели все эти годы, с той самой поры, как он впервые попал в Зачарованные леса и повстречал там — о, чисто случайно! — Арвен Ундомиэль, дочь самого Владыки Элронда, Вечернюю Звезду Имладриса. Никому уже не узнать, почему эльфы остановили свой выбор именно на нем — одном из бесчисленных дунаданских князей (собственно говоря, князем почитает себя едва ли не каждый дунадан — уверенно выводя свою родословную если и не прямиком от Исилдура, то уж от Эарендура‑то с гарантией); как бы то ни было. Перворожденные не промахнулись: возложенную на него задачу Арагорн выполнил с блеском.

А сейчас он глядел на нее с совершенно неведомым ему доселе чувством — отчаянием: дальнейшая борьба бессмысленна — сколько же можно гнаться за миражом... Да, пора подводить итог, а самому себе врать не резон. Итак, безвестный атаман северных следопытов выиграл величайшую в истории Средиземья войну, взошел на престол Воссоединенного Королевства и стал‑таки первым среди владык Заката — только вот к обладанию этой женщиной все это не приблизило его ни на шаг.

— Чего ты хочешь от меня, Арвен? — Он понимал, что говорит не то и не так, но ничего поделать с собою не мог. — Я сокрушил Мордор и положил к твоим ногам корону Гондора и Арнора; если тебе этого мало — я раздвину границы нашего королевства за Рунное море и Вендотенийские горы. Я завоюю Харад с дальневосходными странами и сделаю тебя королевой Мира — только скажи!..

— А разве ты не хочешь этого сам?

— Уже нет. Мне теперь нужна только ты... Знаешь, мне отчего‑то кажется, будто тогда, в Дольне, я был тебе ближе, чем сейчас...

— Пойми, — на лице ее вновь появилось выражение усталого сострадания — учительница, в который раз разъясняющая правило правописания тупому ученику, — я не могу принадлежать никому из людей — не мучай себя понапрасну. Вспомни историю принца Валакара и царевны Видумави; как там пишут в ваших собственных летописях: «Гондорцы считали себя много выше северян по рождению; брак с низшей, хотя и союзной расой считался оскорблением». Понятно, что там все кончилось гражданской войной... А ведь с высоты моего происхождения не видно разницы даже между Исилдуром и каким‑нибудь чернокожим вождем из Дальнего Харада... Но даже это пустяк по сравнению с главным — возрастом: ведь ты для меня даже не мальчишка, а младенец. Ну не назовешь же ты женой трехлетнюю девчушку — даже если та внешне будет выглядеть как взрослая...

— Вот как?..

— Конечно. Ты и ведешь себя как избалованный ребенок. Наигрался за считанные дни знаками королевской власти и вот уже возжелал новую игрушку — Арвен, Вечернюю Звезду Имладриса. Вдумайся: даже любовь ты хочешь выменять за пригоршню леденцов — короны людских царств... Неужели ты, столько лет имея дело с эльфами, так до сих пор и не понял — никому из нас не нужна власть как таковая? Поверь, для меня нет разницы между гондорским венцом и вот этим кубком — и то, и другое лишь куски серебра с самоцветными камнями...

— Да, похоже, что я и вправду младенец. И обманули вы меня — тогда, в Лориене, — именно как младенца.

— Ты обманул себя сам, — спокойно возразила она. — Вспомни, пожалуйста, как было дело.

Мгновение — и стены дворцового зала заволокло серебристым туманом, из которого выступили смутные силуэты лориенских мэллорнов, и он вновь услыхал — будто бы совсем рядом — мягкий голос Элронда: «Может быть, с моей дочерью возродится в Средиземье царствование Людей, но, как бы я ни любил тебя, скажу: для малого Арвен Ундомиэль не станет менять хода своей судьбы. Только король Арнора и Гондора сможет стать ее мужем...» Голос Владыки замер беззвучным шелестом, и Арагорн вновь увидал рядом с собою Арвен — та небрежным мановением руки вернула залу настоящий его облик.

— Сказано было именно так, Арагорн, сын Арахорна. Это чистая правда — только король Арнора и Гондора может стать мужем эльфийской принцессы; но разве тебе обещали, что он непременно станет им?

Поиск по сайту: