Философия Аристотеля. Считается, что Аристотель написал более 160 сочинений, известные из которых можно распределить по следующим сферам[1]:

Считается, что Аристотель написал более 160 сочинений, известные из которых можно распределить по следующим сферам[1]:

1. Учения о природе – "Физика", "О небе", "О возникновении и уничтожении".

2. Логические сочинения, получившие название (видимо, от византийских логиков, чему способствововало название, данное первооткрывателем сочинений Аристотеля, Андроником Родосским (I в.до н.э.) – "орудные книги") "Органон" – "категории", "Об истолковании", первая и вторая "Аналитики", "Топика" и "О софистических опровержениях".

3. Трактат "О душе".

4. Этические сочинения – "Никомахова этика" и "Большая этика".

5. Искусство анализируется в "Поэтике".

6. Типы государственного устройства – в "Политике".

7. Исторические исследования – "история Афин" (не сохранилось).

8. Естественнонаучные сочинения – "Метеорологика", "История животных" и др.

На основании перечисленного можно сделать вывод, что кругозор Аристотеля был не только необычайно широк, но также и глубок, ибо он явился основателем, первооткрывателем новых наук, например – логики. Но не только ее. Он открыл, в смысле в полной мере осознал и выразил на языке понятий, собственно философскую сферу исследований – "первую философию". Поэтому необходимо добавить еще один пункт – наиважнейший:

9. Собственно философские изыскания – "Метафизика".

Однако Аристотель не сразу и не вдруг формулирует понятие " первой философии". Как истинный ученый, он предварительно анализирует всю предшествовавшую философскую традицию, выявляя то ценное, что было открыто в ней, и, критикуя все то, что, с его точки зрения, не соответствует, не согласуется с логикой и не соответствует истине. Аристотеля, в противовес Платону, часто называют эмпириком. Этому восприятию способствовал и сам Аристотель масштабом той критики теории идей, которую он развернул на страницах "Метафизики" против своего бывшего учителя. Познание начинает с чувственности, но не исчерпывается и не заканчивается им. Более того, о чувственности можно говорить как о начале познания, не не в смысле важности и ценности – эти категории принадлежат не суждениям об эмпирии, но "первой философии", которая и венчает как гносеологию, так и онтологию Аристотеля. "То, что первее для уразумения через определение, различно от того, – заявляет Аристотель, – что первее для чувственного восприятия"[2].

Метафизика Аристотеля явилась результатом систематической переработки и критического анализа, обобщения и синтеза почти всех результатов предшествовавшей метафизики греков. Можно сказать, что Аристотель является, по сути, первым историком античной философии. Все, что было сделано до него в этой области – касалось лишь отдельных взглядов и идей, целостного анализа не предпринял никто. Даже Платон, коснувшийся в своих диалогах почти всех философских концепций, тем не менее, не дал их систематического анализа, не дал никакой истории идей.

Конечно, Аристотель не был и не мог быть Гегелем в истории философии, к тому же его отделяло еще очень мало времени от тех учений, которые он исследовал. Гегелевская история античной философии могла возникнуть лишь тогда, когда возникло значительное временное опосредствование. То же, что смог осуществить Аристотель как историк античной философии, поражает глубиной мысли и точностью оценок. Ни один современный исследователь не может и сейчас без них обойтись.

Принципиально важным является признание Аристотелем, возможно впервые в истории философии, что в развитии данной науки есть своя закономерность и необходимость. После того как оказалось, что начала натурфилософии "были недостаточны, чтобы вывести из них природу существующего, сама истина... побудила искать дальнейшее начало"[3].

Получается, что философия развивается исходя из внутренней закономерности, через обнаружение противоречий и попытку их преодоления. Исходя из этого и того фактического философского материала, который проанализировал Аристотель, его можно назвать одним из основателей истории философии.

Аристотель считал, что одному человеку истину познать сложно, но вместе с тем каждый, размышляющий об этом, не терпит полную неудачу. Каждый вскрывает нечто от истины, внося тем самым свой вклад в ее познание, когда же достижения многих складываются, то получается заметная величина. Вместе с тем Аристотель далек от того примитивного взгляда, что истину можно познать в простом историческом развитии философии путем количественного накопления знаний. Тем не менее, он достаточно высоко оценивал свое собственное философствование.

Аристотель вскрывает непосредственную зависимость Платона от пифагорейцев, отмечая, что он лишь заменил их термин "подражание" на "причастность", а числа – на идеи. Аристотель видит отличие Платона от пифагорейцев в том, что он "считал единое и числа существующими помимо вещей", а также "ввел эйдосы". К последнему его вынудило занятие определениями и диалектика, которой его предшественники не были причастны. По мнению платоников, считает Аристотель, "все единичное в мире чувственно воспринимаемого течет и у него нет ничего постоянного, а общее существует помимо него и есть нечто иное", "повод к этому дал Сократ своими определениями, но он, во всяком случае, общее не отделил от единичного"[4].

После характеристики платоновской философии Аристотель сразу переходит к ее критике, считая, что Платон так толком и не разъяснил, что же означает эта "причастность" вещей идеям. Кроме того, Платон не разъяснил, каким образом бестелесные идеи могут быть причиной движения или какого-либо изменения. Он также считает, что ни один из способов, каким доказывается, что эйдосы существуют, не убедителен.

А, кроме того, что Платон своими идеями просто удвоил мир без необходимости и т.д. Несмотря на те недостатки критики теории идей, которые обнаруживаются у Аристотеля, из своего историко-философского экскурса он делает вывод о том, что "суть бытия вещи и сущность отчетливо никто не объяснил". И это действительно так, если учитывать те непреодолимые трудности, с которыми столкнулся Платон. Выступая против возможного удвоения мира, Аристотель справедливо отмечает, что "и здесь, [в мире чувственно воспринимаемого], и там, [в мире идей], сущность означает одно и то же"[5].

Между тем оказывается (в вульгаризированной теории идей), что идеи не являются сущностью вещей, которые они обозначают, так как оказываются вне их, между тем как сущность должна быть самих вещах, иначе получится глупость. Мудрость ищет сущность видимого, но для этого, в лице Платона, она утверждает, что существуют другие сущности, которые являются сущностью этого видимого. Для Аристотеля это все пустые слова, ибо причастность вещей идеям не означает ничего, так как это объяснить невозможно.

Успех в философии, считал Аристотель, возможен лишь после устранения предыдущих затруднений платоников, которые "в одно и то же время объявляют идеи, с одной стороны, общими сущностями, а с другой – отдельно существующими и принадлежащими к единичному. А то, что это невозможно", для Аристотеля ясно. Для него является невозможным, "чтобы отдельно друг от друга существовали сущность и то, сущность чего она есть". Или, по другому: "отдельная вещь не представляется чем-то отличным от своей сущности, и сутью бытия называется сущность отдельной вещи". У Платона же соотнесенное (идея) оказалась "[первее] самого по себе сущего"[6].

Естеством или природой (physis) Аристотель называет возникновение того, что растет, или первооснову растущего, а также то, "из чего как первого или состоит, или возникает любая вещь". Одним словом, естеством Аристотель называет сущность вещей. Однако последнюю он дробит на материю и форму, поэтому оказывается, что она – это, с одной стороны, материя, а с другой – форма или сущность. Аристотель заключает, что "природа, или естество, в первичном и собственном смысле есть сущность".

Он исходит из уже сформированных в философии Платона, но четко не разработанных понятий – сущности и материи. Так, он считает, что "если не будет ни сущности, ни материи, то вообще ничего не будет", вместе с тем сущность для него есть то, "чем материя всякий раз становится". Она есть то, что необходимо должно существовать "помимо составного целого, именно образ, или форма"[7]. Как это понимать, и что же все таки сущность, материя или форма?

Учение о четырех причинах. Видимо, Аристотель говорит о сущности в различных значениях, соответственно его учению о причинах. Аристотель остановился перед фундаментальным вопросом, "каковы те причины и начала, наука о которых есть мудрость" или "первая философия" (метафизика). Отсюда задача, которую ставит Аристотель: "необходимо приобрести знание о первых причинах", ведь мы говорим, что тогда знаем, "когда полагаем, что нам известна первая причина. Однако Аристотель мыслит архэ в четырех значениях, рассмотрим их[8]:

1) суть бытия вещи (букв. "что именно есть ставшее") или сущность, первое "почему" в качестве причины и начала, то, чем вещь является согласно своему определению. То, что остается в вещи по отвлечении ее от материи.

2) материя или субстрат (hypokeimenon - букв. "лежащее в основе", "подлежащее");

3) "то, откуда начало движения";

4) благо или "то, ради чего", "ибо благо есть цель всякого возникновения и движения".

Ниже в "Метафизике" Аристотель говорит о двух основных понятиях сущности: "Итак, получается, что о сущности говорится в двух [основных] значениях: в смысле последнего субстрата, который уже не сказывается ни о чем другом, и в смысле того, что, будучи определенным нечто, может быть отделено [от материи только мысленно], а таковы образ, или форма, каждой вещи". Еще далее Аристотель говорит, что "в наибольшей мере считается сущностью первый субстрат". Однако и его Аристотель также понимает двояко – как материю и как форму, или даже трояко, добавляя еще и то, что из них состоит (медь, очертание-образ и изваяние как целое). Но здесь же он задается вопросом: "что если форма (eidos) первее материи и есть сущее в большей мере"? Тогда "она на том же основании первее и того, что состоит из того и другого". В конце концов, оказывается, что "форма, или первообраз", и есть определение сути бытия вещи"[9].

"Аристотель, подобно Платону, отправляется от основного дуализма, который проникает все его учение; но в то же время он сознает все трудности, сопряженные с дуализмом, и силится разрешить их. С этой целью он признает материю и форму, оба основных начала, соотносительным: материя есть "возможность", потенция формы и постольку предполагает форму; форма есть "действительность", или "энергия", материи... И, тем не менее, вопрос об отношении чистой мысли, чистой энергии разума к внешнему материальному миру остается невыясненным"[10]. Философская деятельность Аристотеля была полезна тем, что он, выступая против вульгаризированной теории идей, пытался показать, что умозрение есть истина чувственного, а потому метафизика должна не только парить в умозрительном (так она превратится в фантазии), но быть связанной с чувственным.

Ум по Аристотелю, "мыслит самое божественное и самое достойное и не подвержен изменениям, ибо изменение его было бы изменением к худшему". Следовательно, "ум мыслит сам себя, если только он превосходнейшее и мышление его есть мышление о мышлении". Для него "само знание предмет [знания]". Поскольку "постигаемое мыслью и ум не отличны друг от друга, у того, что не имеет материи, то они будут одно и то же, и мысль будет составлять одно с постигаемым мыслью". Он есть божественное мышление, "которое направлено на само себя, на протяжении всей вечности". Он есть "есть вечная, неподвижная и обособленная от чувственно воспринимаемых вещей сущность", эта "первая суть бытия не имеет материи, ибо она есть полная осуществленность", "эта сущность не может иметь какую-либо величину, она лишена частей и неделима", "не подвержена ничему и неизменна"[11]. Налицо все характеристики первопричины как божества.

Аристотель так и именует, в конце концов, свой перводвигатель: "И жизнь поистине присуща ему, ибо деятельность ума – это жизнь, а бог есть деятельность; и деятельность его, какова она сама по себе, есть самая лучшая и вечная жизнь. Мы говорим поэтому, что бог есть вечное, наилучшее живое существо, так что ему присущи жизнь и непрерывное и вечное существование, и именно это есть бог"[12].

Аристотеля, помимо прочего, можно назвать и основателем психологии, так как он выделяет ее предмет, душу в качестве необходимого объекта размышления. Так, он пишет, что "познание души много способствует познанию всякой истины, особенно же познанию природы", а потому ему необходимо отвести "одно из первых мест". Говоря о душе, Аристотель начинает как эмпирик. Так он пишет, что душа фактически ничего не испытывает и не действует без тела и все ее состояния имеют свою основу в материи: "душа не существует без материи". Душа бывает растительной и животной, а также "разумной". Есть у него и более подробная классификация, где можно выделить пять видов или частей души: душа "питающая", "ощущающая", как энергия "стремления", "движения" и "мышления". В основу всего познания, как и в "Метафизике", Аристотель полагает ощущение: "существо, не имеющее ощущений, – говорит он, –ничему не научится и ничего не поймет"[13].

Однако далее Аристотель переходит к критике натуралистических и пифагорейских представлений о душе как гармонии, числе и чём-то самодвижущем. Так, если бы душа состояла из элементов и познавала мир благодаря принципу подобия, то ей было бы недоступно познание общего.

Вместе с тем он признает, что только одной душе присуще мышление, а если "имеется какая-нибудь деятельность и состояние, свойственное одной лишь душе, то она могла бы существовать отдельно от тела". И в этом смысле душа становится объектом "первой философии", т.е. метафизики, так как отделенное "от всего телесного как таковое изучает тот, кто занимается первой философией". Здесь он вступает уже в область умозрительных спекуляций о душе, развивая фактически метафизическую теорию о ней. Последняя представлена его учением об уме как высшей способности души.

Аристотель называет человека существом общественным и считает государство первичным по отношению к нему. Он признает рабство ("раб – некая неодушевленная собственность") и считает войны справедливыми.

Но есть в этике Аристотеля и то, что достойно его метафизики. Он выделяет три вида благ: внешние, физические и духовные. И хотя он говорит, что для счастливой жизни необходимо наличие всех этих видов, приоритет он отдает именно духовным, внутренним благам. Внешние блага он рассматривает как орудия для какой-либо определенной цели, в силу чего они имеют предел. Духовное же благо не имеет ограничений. Душа, утверждает Аристотель, "является более ценной, нежели собственность и тело"[14]. Счастье не может существовать от добродетели, но находится в прямой зависимости от нее.

[1] Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. – СПб., 1994.

[2] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[3] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[4] Лосев А.Ф. Аристотель и поздняя классика // Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 4. – М., 1975.

[5] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[6] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[7] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[8] Целлер Э. Очерк истории греческой философии. – СПб., 1996.

[9] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[10] Антология античной философии. – М., 2001.

[11] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[12] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[13] Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. – М.: Мысль, 1983. – 830 с.

[14] Аристотель. О душе //Аристотель. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. – М., 1976.

Поиск по сайту: