Глава четвертая 8 страница. — Добрый день, — произнесла она, поднимая на меня глаза

— Добрый день, — произнесла она, поднимая на меня глаза. — Ты, наверное, Джейкоб.

Эмма удивленно открыла рот.

— Откуда вы знаете, как его…

— Меня зовут директриса Сапсан, — продолжала леди, подняв палец и подавая Эмме знак замолкнуть. — Но поскольку ты не входишь в число моих воспитанников, то можешь называть меня мисс Сапсан. Я рада возможности наконец-то с тобой познакомиться.

Женщина протянула мне затянутую в перчатку руку, но я не смог ее пожать. Она заметила мои связанные кисти.

— Мисс Блум! — воскликнула она. — Что это означает? Кто обращается так с гостями? Немедленно освободите этого юношу!

— Но директриса! Он шпион и лжец, а может, и еще что похуже!

Эмма недоверчиво на меня покосилась и что-то прошептала на ухо мисс Сапсан.

— Бог ты мой, мисс Блум! — всплеснула руками и громко расхохоталась та. — Что за галиматья! Если бы этот мальчик был тварью, вы бы уже варились в его котелке. Конечно же, он внук Абрахама Портмана. Вы только взгляните на него!

Я почувствовал, как на меня нисходит невероятное облегчение. Похоже, меня все-таки ожидали, и мне не придется долго доказывать, кто я такой и что здесь делаю.

Эмма начала было возражать, но мисс Сапсан окинула ее таким возмущенным взглядом, что девочке пришлось умолкнуть.

— Ладно, — вздохнула она, — но не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Она несколько раз дернула за узел, и веревка упала на пол.

— Вы не должны обижаться на мисс Блум, — обратилась ко мне директриса, глядя, как я потираю занемевшие запястья. — Она любит драматизировать.

— Я это заметил.

Эмма нахмурилась.

— Если он тот, за кого себя выдает, почему ни шиша не знает о петлях времени и о том, какой сейчас год? Да вы сами его спросите!

— Почему он ничего не знает, — поправила ее мисс Сапсан. — А единственный человек, которого мне хотелось бы хорошенько опросить, — это вы, мисс Блум. И завтра я это обязательно сделаю — в отношении правил литературной речи.

Эмма застонала.

— А теперь, если вы позволите, — продолжала мисс Сапсан, — я хотела бы переговорить с мистером Портманом наедине.

Девочка поняла, что спорить бесполезно. Она вздохнула и направилась к двери, но, прежде чем выйти, обернулась и бросила на меня еще один взгляд. На ее лице я увидел выражение, которого не было там прежде, — обеспокоенность.

— И вы тоже, мистер Наллингс! — произнесла мисс Сапсан. — Воспитанные люди не подслушивают чужих разговоров.

— Я только ненадолго задержался, чтобы спросить, не хотите ли вы чаю, — ответил Миллард, которого я уже начал подозревать в склонности к подхалимажу.

— Спасибо, не хотим, — отрезала мисс Сапсан.

Я услышал, как босые ноги Милларда прошлепали к выходу. Дверь отворилась и затворилась, выпустив его в коридор.

— Я бы пригласила тебя присесть, — произнесла мисс Сапсан, кивая на мягкий стул у меня за спиной, — но ты весь в грязи.

В ответ я опустился на колени, чувствуя себя пилигримом, умоляющим могущественного оракула дать ему совет.

— Ты находишься на острове уже несколько дней, — произнесла мисс Сапсан. — Почему ты так долго тянул с визитом к нам?

— Я не знал, что вы здесь, — ответил я. — Но как вы узнали обо мне?

— Я за тобой наблюдала. Ты меня тоже видел, хотя, наверное, не осознал этого. Я принимала свою альтернативную форму. — Она подняла руку и вынула из прически длинное серое перо. — Наблюдая за людьми, предпочтительнее обращаться в птицу, — пояснила она.

У меня отвалилась нижняя челюсть.

— Так, значит, в то утро у меня в комнате были вы? — воскликнул я. — Тот ястреб?

— Сокол, — поправила меня она. — И, естественно, сапсан.

— Так это правда… — пробормотал я. — Вы и есть та самая Птица!

— Я снисходительно отношусь к этому прозвищу, но не поощряю его употребление. Вернемся к моему вопросу, — продолжала мисс Сапсан. — Скажи мне, Бога ради, что ты искал в тех ужасных развалинах?

— Вас, — ответил я, и ее глаза приоткрылись чуть шире. — Я не знал, как вас найти. Я только вчера понял, что вы все… — Я помедлил, вдруг осознав, как странно прозвучат мои следующие слова. — Я не знал, что вы умерли.

Она натянуто улыбнулась.

— О Господи! Твой дедушка совсем ничего не рассказывал тебе о своих старых друзьях?

— Кое-что рассказывал. Но я очень долго считал все это сказками.

— Понятно, — кивнула она.

— Надеюсь, вас это не обижает.

— Несколько удивляет, не более того. Но в целом мы предпочитаем, чтобы о нас думали именно так, потому что это предупреждает появление незваных гостей. Сейчас все меньше и меньше людей верят в сказки, гоблинов и прочую ерунду. Таким образом, обычные люди больше не пытаются нас разыскать. Это значительно упрощает наше существование. Истории о привидениях и мрачных заброшенных домах тоже этому поспособствовали, хотя, как я вижу, не в твоем случае. — Она снова улыбнулась. — Я вижу, отвага у вас в крови.

— Да, пожалуй, — с нервным смешком отозвался я, чувствуя, что еще немного — и я хлопнусь в обморок.

— Как бы то ни было, что касается этого места… — Она царственным жестом указала на обстановку. — Насколько я поняла, в детстве ты считал, что твой дедушка все это выдумал, верно? Что он кормит тебя, как говорят, «байками». Я права?

— Не то чтобы байками, но…

— Выдумками, сказками, мифами… Выбирай любое слово на свой вкус. Когда ты понял, что Абрахам говорит правду?

— Видите ли… — пробормотал я, разглядывая лабиринт переплетающихся узоров ковра, — кажется, я начинаю понимать это только сейчас.

Оживление мисс Сапсан несколько померкло.

— Боже мой, я поняла.

И тут ее лицо окончательно помрачнело, как будто за несколько мгновений воцарившегося молчания она догадалась, какое ужасное сообщение я ей принес. Но мне все равно предстояло найти слова, чтобы произнести это вслух.

— Я думаю, что он хотел мне все объяснить, — произнес я, — но все время откладывал этот разговор. Ему не хватило времени, и вместо этого он просто попросил меня сюда приехать. — Я вытащил из кармана смятый конверт. — Это ваше письмо. Оно привело меня сюда.

Она разгладила его на подлокотнике стула и, поднеся к глазам, начала читать.

— Как невоспитанно! Я практически умоляю его ответить! — Она печально покачала головой. — Мы всегда стремились хоть что-то узнать об Эйбе. Однажды я спросила его, не пытается ли он загнать меня в могилу тем, что живет в этом мире без всякой защиты. Но он был невероятно упрям!

Она сложила письмо и вернула его в конверт. На лицо ее легла тень, как будто от темного облака.

— Он ушел от нас, верно?

Я кивнул. Путаясь в словах, я рассказал ей о том, что произошло. То есть я поведал тот вариант развития событий, на котором остановилась полиция и в который, после длительного лечения у психотерапевта, поверил и я. Чтобы не расплакаться, я не стал вдаваться в детали. Он жил на окраине города. Из-за недавней засухи в лесу было полно обозлившихся от голода животных. Он просто оказался в неудачном месте в неудачный момент.

— Он не должен был жить один, — пояснил я. — Но как вы уже сказали, дед был очень упрям.

— Я этого опасалась, — вздохнула она. — И предостерегала его, твердя, что ему нельзя покидать петлю. — Она стиснула в кулаках вязальные спицы, как будто раздумывая, кого бы ими проткнуть. — А потом он заставил своего бедного внука донести до нас эту трагическую весть.

Я понимал ее гнев. Я и сам через него прошел. Я попытался утешить ее, отбарабанив все те стандартные фразы, которыми опутывали меня прошлой осенью родители и доктор Голан.

— Ему пора было уходить. Он был одинок. Моя бабушка умерла много лет назад, и его сознание уже притупилось. Он постоянно что-то забывал или путал. Именно поэтому он и покинул дом в тот вечер…

Мисс Сапсан грустно кивнула.

— Он позволил себе состариться.

— В каком-то смысле ему повезло. Его смерть не была долгой и мучительной. Ему удалось избежать нескончаемых месяцев на больничной койке в полной зависимости от аппаратов.

Все это звучало нелепо и глупо. Разумеется, его смерть была преждевременной и чудовищной, но мне показалось, что, после того как я это произнес, нам обоим стало немного легче.

Отложив свое рукоделие, мисс Сапсан встала и захромала к окну. Ее походка была такой неловкой — будто одна ее нога была короче другой.

Глядя на играющих во дворе детей, она произнесла:

— Дети не должны об этом знать. Во всяком случае пока. Зачем их понапрасну расстраивать.

— Хорошо. Вам виднее.

Она еще немного постояла у окна. Ее плечи вздрагивали. Когда мисс Сапсан наконец обернулась ко мне, она снова была спокойна и собрана.

— Итак, мистер Портман, — деловито заявила она, — я полагаю, что вы с честью вынесли допрос с пристрастием. Я уверена, что вас тоже многое интересует.

— У меня всего лишь тысяча вопросов.

Она извлекла из кармана часы и посмотрела на них.

— У нас есть немного времени до ужина. Надеюсь, что успею вас просветить.

Мисс Сапсан замолчала и наклонила голову. Внезапно она подошла к двери и резко ее распахнула. Я увидел сидящую на корточках Эмму. Она подняла к нам покрасневшее, залитое слезами лицо. Она все слышала.

— Мисс Блум! Вы подслушивали?

Эмма всхлипнула и выпрямилась.

— Воспитанные люди не подслушивают разговоров, не предназначенных для… — Но Эмма уже бежала прочь, и мисс Сапсан, огорченно вздохнув, замолчала. — Этого только не хватало. Боюсь, она очень чувствительна ко всему, что касается твоего дедушки.

— Я это заметил, — кивнул я. — Но почему? Они были…

— Когда Абрахам ушел на войну, он забрал с собой все наши сердца, но прежде всего сердце мисс Блум. Да, они были влюблены друг в друга.

Я начал понимать, почему Эмма отказывалась мне верить. Она понимала, что я, скорее всего, принес плохие новости о своем дедушке.

Мисс Сапсан хлопнула в ладоши, как будто рассеивая невидимые чары.

— Тут уж ничего не поделаешь, — пробормотала она.

Вслед за ней я вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице. Мисс Сапсан взбиралась наверх с угрюмой решительностью, обеими руками хватаясь за перила и подтягиваясь на следующую ступеньку. Я хотел ее поддержать, но она отвергла мою помощь. Когда мы достигли площадки второго этажа, она провела меня по коридору и пригласила войти в комнату, которая сейчас и в самом деле очень походила на классную, с выстроившимися в ряд партами, школьной доской в углу и аккуратно разложенными по полкам книгами. Мисс Сапсан указала на одну из парт.

— Садись.

Я втиснулся за парту, а она заняла свое место за учительским столом.

— Позволь мне быстро ввести тебя в курс дела. Я уверена, что ты услышишь ответы на большую часть своих вопросов.

— Хорошо.

— Устройство человеческой расы намного сложнее, чем полагает большинство людей, — начала она. — Настоящая классификация гомо сапиенс — это тайна, известная очень немногим, в число которых ты сейчас войдешь. Если говорить кратко, то человечество разделено на две части. Первая состоит из огромной массы обычных людей. Но существует тайная часть, которую можно было бы назвать крипто сапиенс. Вообще-то, на величавом языке моих предков эти люди называются syndrigast или «странные духи». Как ты уже наверняка догадался, мы относимся к этим последним.

Я склонил голову, как если бы понял ее, хотя на самом деле не поспевал за ее объяснениями. В надежде немного снизить темп я поинтересовался:

— Но почему люди о вас не знают? Вы такие одни?

— Странные люди разбросаны по всему миру, — ответила она, — но сейчас нас намного меньше, чем прежде. Те, кто уцелел, предпочитают скрываться, подобно нам. В незапамятные времена мы могли свободно жить среди обычных людей. — В ее голосе зазвучали нотки сожаления. — Кое-где нас считали шаманами, к нашей помощи прибегали в трудные времена. Еще есть народности, сохранившие гармоничные отношения с такими, как мы, хотя это возможно только там, где не сумели утвердиться современный уклад мира и основные религии, например на острове черной магии Амбрим на Новых Гебридах. Но остальной мир уже очень давно нас преследует. Мусульмане нас изгнали. Христиане жгли нас как ведьм и колдунов. Даже язычники Уэльса и Ирландии со временем сочли нас злонамеренными волшебниками и оборотнями.

— Но почему же вы тогда… ну, я не знаю… не основали где-нибудь свою собственную страну? Вы могли бы там поселиться и жить, не общаясь с остальным миром.

— Если бы это было так просто, — вздохнула она. — Особенности проявляются не в каждом поколении. Странные дети могут появляться через поколение или даже через десять. Они далеко не всегда рождаются у странных родителей. А у странных родителей далеко не всегда рождаются странные дети. Ты ведь знаешь, как мир боится всего необычного. Именно поэтому он и представляет такую опасность для всех, кто отличается от других.

— Нормальные родители пугаются, когда их дети начинают, скажем, зажигать руками огонь?

— Вот именно, мистер Портман. Странные отпрыски обычных родителей зачастую терпят поистине чудовищные унижения. Прошло всего несколько столетий с тех пор, когда родители странных детей считали, что их «настоящий» сын или дочь были похищены, а взамен им подбросили эльфа, то есть злого духа, который внешне ничем не отличается от их родного ребенка. В темные времена это давало родителям полное право отказываться от этих несчастных детей, а то и просто убивать их.

— Это ужасно.

— Это действительно было страшно. Необходимо было что-то делать, поэтому люди, подобные мне, создали места, где странные дети могли бы жить отдельно от обычных людей. Эти своего рода анклавы изолированы от мира как в пространстве, так и во времени. Я очень горжусь петлей времени, которую удалось создать мне.

— Что значит — люди, подобные вам?

— Мы наделены способностями, которых нет у обычных людей. Эти способности столь же разнообразны, как оттенки кожи или черты лица. Некоторые из них довольно широко распространены. Например, чтение мыслей. Другие, такие как мое умение манипулировать временем, встречаются очень редко.

— Вы манипулируете временем? Я думал, вы превращаетесь в птицу.

— Верно, но это и есть ключ к моему дару. Только птицы умеют манипулировать временем. Таким образом, все манипуляторы временем должны уметь превращаться в птиц.

Она произнесла это так деловито и буднично, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить ее слова.

— Птицы… путешественники во времени?

Я почувствовал, как по моему лицу расползается глуповатая улыбка.

Мисс Сапсан кивнула.

— Но по большей части они проскальзывают туда и обратно чисто случайно. Тех же, кто сознательно манипулирует временем, причем не только для себя, но и для других, называют имбринами [11]. Мы создаем временные петли, в которых странные люди могут существовать неопределенно долго.

— Петли, — повторил я, вспоминая дедушкины слова: Найди птицу, в петле. — Так мы находимся в петле?

— Да. Хотя тебе она может быть больше знакома под названием третье сентября тысяча девятьсот сорокового года.

Я наклонился вперед, нависая над низкой партой.

— Что вы имеете в виду? Это только один день, который все время повторяется?

— Да, снова и снова, хотя наша деятельность в его пределах весьма разнообразна. В противном случае мы ничего не знали бы о последних… семидесяти годах, в течение которых существуем здесь.

— Это поразительно, — прошептал я.

— Конечно же, мы появились на Кэрнхолме лет за десять до третьего сентября сорокового года. Уникальное географическое положение острова позволяло нам достичь почти полной физической изоляции. Но после указанного дня нам потребовалась также и изоляция во времени.

— Почему?

— Потому что в противном случае мы все погибли бы.

— От взрыва бомбы?

— Ну конечно.

Я уставился на крышку парты. Передо мной начинала вырисовываться картина происходящего, хотя пока проступили только самые общие ее контуры.

— А существуют ли другие временные петли, кроме этой?

— Существуют. Их довольно много, — кивнула директриса. — И почти все имбрины, которые их создали, — мои подруги. Посуди сам: мисс Чайка в Ирландии в июне 1770 года; мисс Иволга в Суонси третьего апреля 1901 года; мисс Зарянка и мисс Коноплянка в Дербишире в день святого Свитина 1867 года; мисс Синица… Я точно не помню, где она находится, и… ах да, милая мисс Зяблик. У меня где-то есть ее прелестная фотография.

Мисс Сапсан достала с книжной полки массивный фотоальбом и положила его на парту передо мной. Склонившись над моим плечом, она начала перелистывать страницы в поисках какого-то определенного снимка. Одновременно задумчивым голосом, в котором отчетливо слышались ностальгические нотки, она комментировала и другие фотографии. Передо мной промелькнули снимки, которые я уже видел в разбитом сундуке и в дедушкиной коробке из-под сигар. Мисс Сапсан бережно хранила эти фото. Как странно, думал я, точно так же эти фотографии когда-то разглядывал мой дедушка. Ему было столько же лет, сколько сейчас мне. Возможно, он сидел в этой же комнате, на этом же месте. Теперь мисс Сапсан показывала их мне, как будто я каким-то образом перенесся в дедушкино прошлое.

Наконец мы добрались до изображения воздушного вида женщины с нахохлившейся птичкой на руке.

— Это мисс Зяблик, — сообщила она, — и ее тетушка мисс Зяблик.

Женщина и птица как будто о чем-то беседовали.

— Как вам удавалось их различать? — поинтересовался я.

— Старшая мисс Зяблик большую часть времени предпочитала проводить в виде птицы. Оно и к лучшему. Собеседник из нее все равно был никудышный.

Мисс Сапсан перевернула еще несколько страниц, на этот раз остановившись на снимке, запечатлевшем группу женщин и детей, — все они с мрачным видом сгрудились вокруг картонного полумесяца.

— Дама впереди — мисс Зарянка, — сообщила она, извлекая фотографию из альбома и благоговейно ее разглядывая. — В ее жилах течет королевская кровь, что делает ее самой благородной представительницей нашего сообщества странных людей. Ее пятьдесят лет уговаривали возглавить Совет имбрин, но она наотрез отказалась оставлять академию, которую создала вместе с мисс Коноплянкой. В настоящее время не существует ни одной стоящей имбрины, не прошедшей обучение под крылом мисс Зарянки. Я тоже окончила ее академию. Вообще-то, если ты присмотришься повнимательнее, то, наверное, сможешь узнать вот эту маленькую девочку в очках.

Я прищурился. Лицо, на которое она показывала, было слегка размытым.

— Это вы?

— Я была одной из самых юных ее учениц, — гордо кивнула она.

— Как насчет этих мальчиков на фотографии? — спросил я. — Они выглядят еще младше вас.

Лицо мисс Сапсан потемнело.

— Ты говоришь о моих заблудших братьях, — вздохнула она. — Нас не захотели разлучать, и они приехали в академию вместе со мной. Они были избалованы, как маленькие принцы. Боюсь, именно это их и испортило.

— Они не были имбринами?

— О нет! — фыркнула она. — Имбринами рождаются только женщины. И слава Богу! Мужчинам не хватает серьезности, которая требуется от людей, на чьих плечах лежит такая большая ответственность. Мы, имбрины, должны постоянно разыскивать странных детей, оказавшихся в затруднительном положении. При этом нам приходится держаться подальше от тех, кто способен нам навредить. И, разумеется, мы обязаны заботиться о своих подопечных, следя за тем, чтобы они воспитывались среди себе подобных, были накормлены, одеты и скрыты от посторонних глаз. И в придачу ко всему этому мы должны следить за тем, чтобы наша петля времени каждый день переустанавливалась и продолжала работать, подобно тому, как мы должны каждый день заводить часы.

— Что произойдет, если этого не сделать?

Она коснулась лба дрожащими пальцами и в ужасе отшатнулась.

— Катастрофа, несчастье! Я даже думать об этом боюсь. К счастью, механизм переустановки петли очень прост. Кто-то из нас должен время от времени проходить сквозь портал. Это поддерживает его основную функцию. Точка доступа напоминает отверстие в свежем тесте. Если не сунуть туда палец, оно затянется само по себе. А если не будет входа или выхода, исчезнет клапан, через который удаляются различные напряжения, естественным образом скапливающиеся в закрытой временной системе… — Она сымитировала руками небольшую вспышку или взрыв хлопушки. — Петля потеряет стабильность.

Директриса снова склонилась над альбомом и начала перелистывать страницы.

— К слову, у меня должна быть фотография… Ага, вот она. Точка входа как она есть! — Она извлекла из альбома еще один снимок. — Это мисс Зяблик и один из ее подопечных в великолепном портале, ведущем в ее петлю времени и расположенном в одном из редко используемых участков лондонского метро. Когда петля переустанавливается, туннель заполняет поистине волшебное сияние. Я всегда считала наш портал довольно скромным по сравнению с этим изумительным местом, — с легкой завистью в голосе закончила она.

— Я хочу удостовериться, что все правильно понял, — произнес я. — Если сегодня третье сентября тысяча девятьсот сорокового года, то завтра… тоже третье сентября?

— Несколько часов петли воспроизводят второе сентября, но в целом да, это третье число.

— Так, значит, у вас никогда не наступает завтра?

— В каком-то смысле, да.

Снаружи донесся отдаленный грохот, напоминающий раскаты грома. Стекла в рамах задрожали. Мисс Сапсан подняла голову и достала из кармана часы.

— Боюсь, что пока это все. Но я очень надеюсь, что ты с нами поужинаешь.

Я охотно согласился. Мне и в голову не пришло, что отец может волноваться. Выбравшись из-за парты, я вслед за ней направился к двери. Но тут в памяти всплыл очередной вопрос, мучивший меня уже долгое время.

— Когда мой дедушка сюда приехал, он действительно бежал от нацистов?

— Действительно, — кивнула мисс Сапсан. — В те ужасные годы перед войной к нам прибыло довольно много детей. В мире было очень неспокойно. — На ее лице отразилось страдание, как будто эта рана еще не затянулась. — Я нашла Абрахама в лагере для перемещенных лиц. Он был несчастным маленьким мальчиком. Но в нем чувствовалась такая сила! Я сразу поняла, что он один из нас.

Я вздохнул с облегчением. По крайней мере хоть какая-то часть его жизни соответствовала моим о ней представлениям. Но меня интересовало еще кое-что, однако я не знал, как мне сформулировать свой вопрос.

— Значит, мой дедушка… он был такой, как…

— Такой, как мы?

Я кивнул.

Она как-то странно улыбнулась.

— Он был таким, как ты, Джейкоб.

Она отвернулась и захромала к лестнице.

* * *

Мисс Сапсан настояла на том, чтобы перед тем, как сесть за стол, я смыл с себя тину и грязь, и попросила Эмму приготовить для меня ванну. Думаю, она надеялась на то, что общение со мной принесет Эмме облегчение. Но девушка на меня даже не смотрела. Я наблюдал за тем, как она напускает в ванну холодную воду, а затем нагревает ее своими руками, опустив их в воду и слегка вращая ими. Вскоре над ванной уже поднимался пар.

— Потрясающе! — воскликнул я, но она ушла, не произнеся в ответ ни слова.

Когда вода стала коричневой от грязи, я вылез, вытерся и переоделся в приготовленную для меня чистую одежду: мешковатые твидовые штаны, рубашку на пуговицах и подтяжки, которые были слишком коротки, и к тому же я никак не мог понять, как ими пользоваться. У меня был выбор — либо уронить штаны, либо поддернуть их выше пояса. Решив, что последнее будет меньшим из двух зол, я спустился вниз на самый странный в своей жизни обед, вырядившись, как клоун, разве что без грима.

Трапеза превратилась в сплошной круговорот имен и лиц, многие из которых были мне смутно знакомы по фотографиям и полузабытым дедушкиным рассказам. Когда я вошел в столовую, дети, которые как раз шумно рассаживались вокруг стола, застыли, не сводя с меня глаз. Мне показалось, что гости бывают здесь крайне редко. Мисс Сапсан, уже восседавшая во главе стола, поднялась, дабы воспользоваться этой внезапно воцарившейся тишиной и представить меня своим воспитанникам.

— Тем, кто еще не имел удовольствия познакомиться с этим мальчиком, — произнесла она, — я сообщаю, что перед вами внук Абрахама. Его зовут Джейкоб. Ради встречи с нами он проделал очень долгий путь и теперь является нашим почетным гостем. Надеюсь, вы будете обращаться с ним соответственно.

Затем она указала на каждого из находящихся в комнате детей и назвала их имена, большинство из которых я немедленно забыл, как случается всякий раз, когда я нервничаю. Когда процедура знакомства была окончена, на мисс Сапсан обрушился шквал вопросов, которые она парировала быстро и исчерпывающе.

— Джейкоб останется с нами?

— Это мне неизвестно.

— Где Эйб?

— Он живет в Америке и очень занят.

— Почему Джейкоб надел брюки Виктора?

— Виктору брюки уже не нужны, а одежду Джейкоба постирали.

— Что Эйб делает в Америке?

Я заметил, что, как только прозвучал этот вопрос, Эмма, угрюмо сидевшая в углу, сорвалась с места и выскочила из комнаты. К сменам ее настроения, видимо, все давно привыкли, и на эту выходку никто не обратил ни малейшего внимания.

— Что делает Эйб, вас не касается, — отрезала мисс Сапсан.

— Когда он вернется?

— Это вас тоже не касается. А теперь давайте поедим!

Все ринулись к своим местам. Я тоже поспешил к тому, что посчитал свободным местом. Попытавшись сесть на стул, я почувствовал, что меня ткнули вилкой в бедро.

— Прошу прощения! — воскликнул голос Милларда.

Но мисс Сапсан все равно заставила его освободить стул, отправив одеваться.

— Сколько вам можно объяснять, — крикнула она ему вдогонку, — что воспитанные люди не садятся за стол голышом!

Появились дежурные с подносами в руках. На подносах стояли блюда с едой, накрытые серебряными крышками, скрывающими от наших взглядов их содержимое, относительно которого дети принялись высказывать самые дикие предположения.

— Выдра Веллингтон! — выкрикнул какой-то мальчик.

— Соленые котята и печень землеройки, — предложил еще кто-то, и ребятишки помладше схватились за горло, имитируя рвоту.

Но когда крышки были сняты, под ними обнаружились яства, достойные королевского стола: покрытый золотистой корочкой жареный гусь; запеченные целиком лосось и треска в окружении тающих комочков масла и веточек свежего укропа; миска с дымящимися мидиями; тарелки с тушеными овощами; буханки свежего, только из печи, хлеба и всевозможные желе и соусы, которые я видел впервые, но которые выглядели весьма аппетитно. Все это мерцало в свете газовых светильников и ничуть не напоминало жирную массу неопределенного происхождения, которой мне приходилось давиться в «Тайнике Священников». Я не ел с самого утра и теперь принялся за обе щеки уплетать все, что передо мной поставили.

Меня не должно было удивлять то, что у странных детей застольные манеры тоже странные, но, наслаждаясь вкусным ужином, я все же беспрестанно косился по сторонам. Левитирующую девочку, Оливию, ремнем пристегнули к стулу, прикрученному к полу, чтобы она не взлетела к потолку. Хью, мальчик, в животе которого жили пчелы, ел под большой москитной сеткой за маленьким столиком в углу комнаты, чтобы насекомые не донимали всех остальных. Клэр, похожая на куклу девочка с тугими золотистыми локонами, сидела рядом с мисс Сапсан, но даже не прикасалась к еде.

— Разве ты не голодна? — спросил я.

— Клэр не ест в нашем присутствии, — подал голос Хью, при этом из его рта вылетела пчела. — Она стесняется.

— И ничего я не стесняюсь! — возмущенно глядя на Хью, заявила та.

— Да ну? Тогда съешь что-нибудь!

— Никто из здесь присутствующих людей не стесняется своего дара, — вмешалась мисс Сапсан. — Просто мисс Денсмор предпочитает принимать пищу в одиночестве. Я правильно говорю, мисс Денсмор?

Девочка молча смотрела на свою пустую тарелку, явно желая, чтобы мы переключили внимание на что-нибудь другое.

— У Клэр есть еще один рот на затылке, — пояснил Миллард, тем временем успевший надеть пиджак (и больше ничего) и расположившийся на стуле рядом со мной.

— Что у нее на затылке?

— Покажи ему! — попросил кто-то из детей.

Вскоре уже все без исключения умоляли Клэр съесть хоть что-нибудь. Наконец она исполнила их просьбу, лишь бы от них отделаться.

Перед ней положили ножку гуся. Она повернулась спиной к столу и, ухватившись за подлокотники стула, откинулась назад. Таким образом ее затылок оказался над тарелкой. Я услышал отчетливый треск и, когда она подняла голову, увидел, что от ножки гуся оторван огромный кусок. Под золотыми девичьими локонами скрывались челюсти, оснащенные чрезвычайно острыми зубами. Внезапно я понял странную фотографию Клэр, которую видел в альбоме мисс Сапсан. Фотограф снял ее дважды. С одного снимка смотрело ее кукольно-хорошенькое личико, а на втором были ее локоны, тщательно маскирующие затылок.

Клэр снова развернулась к столу и скрестила руки на груди, явно недовольная этой унизительной демонстрацией и тем, что пришлось на нее согласиться. Она хранила молчание до конца ужина, в то время как остальные не переставая допрашивали меня. После того как мисс Сапсан отклонила еще несколько вопросов о моем дедушке, дети переключились на другие темы. Особенно их интересовало, как живут люди в двадцать первом веке.

Поиск по сайту: