Разработка методологических проблем политэкономии

Экономикой капитализма, а заодно и буржуазной политэкономией Энгельс начал интересоваться еще в пору своей юности. Это было обусловлено во многом обстоятельствами его личной биографии. Уроженец наиболее развитой промышленной области Германии — Рейнской провинции, сын крупного текстильного фабриканта в г. Бармене (теперь г. Вупперталь, ФРГ), имевшего на паях с компаньоном фирму также и в центре английской промышленности г. Манчестере, он непосредственно наблюдал развитие фабричного производства, своими глазами видел условия труда и жизни рабочего класса. Солидное практическое знакомство с условиями производства и торговли на капиталистической основе он получил, когда по настоянию отца выполнял обязанности коммерческого служащего в крупном портовом городе Бремене и в упомянутом уже Манчестере.

Энгельсу не суждено было получить систематическое школьное образование. Гимназия осталась незаконченной. В университет вовсе не поступал. И только находясь на военной службе в Берлине в качестве вольноопределяющегося артиллерийской бригады, он по зову ума и сердца посещал некоторые лекции в Берлинском университете.

Не будучи связанным жесткими требованиями определенной учебной программы, пытливый юноша предавался занятиям разными науками. Его привлекали древняя, новая и новейшая история, филология, литературоведение, философия. Среди предметов увлечения оказалась также и политэкономия. Вполне закономерно, уже в начале 1844 г, появляется первая крупная экономическая работа Энгельса «Наброски к критике политической экономии», произведшая большое впечатление на современников. Ее автор сразу громко заявил о себе как один из самых глубоких экономистов, как первый исследователь основных категорий буржуазной экономики и бескомпромиссный критик буржуазной политэкономии с социалистических позиций, в интересах рабочего класса. Эту работу 23-летнего Энгельса объемом в два печатных листа Маркс сразу же законспектировал, а в 1859 г. он публично оценил ее как гениальную. «В «Набросках», — писал Маркс в 1880 г., — были уже сформулированы некоторые общие принципы научного социализма»¹. Помимо «Набросков к критике политической экономии», перу Энгельса принадлежат такие выдающиеся экономические Произведения, как «Положение рабочего класса в Англии», «К жилищному вопросу», многочисленные рецензии на «Капитал» Маркса и предисловия к нему и др. Глубокие экономические обобщения и оригинальные выводы содержатся в «Анти-Дюринге», в «Происхождении семьи, частной собственности и государства» и во многих других классических трудах Энгельса, ставших настольными книгами каждого образованного марксиста, составляющих неоценимый вклад в сокровищницу экономической мысли марксизма-ленинизма.

Как известно, отдельные научные дисциплины возникают и развиваются под непосредственным воздействием практических потребностей развития производства и культуры. Вместе с ростом научных знаний вглубь и вширь происходит процесс дифференциации наук. Но для преуспевания всякой науки в многообразной системе наук решающе важным является определение

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 241.

предмета, Целей и задач исследования. Отпочковываясь от общего «древа познания», иногда стихийно, новая наука только тогда получает право на жизнь и необходимый простор, когда у ее деятелей налицо свое особое поле поисков, и они хорошо знают, каково оно, где лежат его границы.

Политическая экономия — почти ровесница капитализма. В качестве самостоятельной науки она возникла лишь в мануфактурный период, и с самого начала своего существования носила классовый, буржуазный характер. Высшего расцвета буржуазная политическая экономия достигла в конце XVIII—начале XIX века в трудах А. Смита и Д. Рикардо.

В немалой степени слабые черты буржуазной политэкономии обусловлены недостатками в понимании ее представителями предмета этой науки. Так, даже самый глубокий среди буржуазных классиков Д. Рикардо полагал, что главная задача политической экономии состоит в том, чтобы определить законы, которые управляют распределением продукта земли — всего того, что получается с поверхности земли путем соединенного приложения труда, машин и капитала и распределяется в виде ренты, прибыли и заработной платы между владельцами земли, собственниками денег (капитала) и рабочими. Следовательно, определением законов производства эта наука не должна заниматься. Впрочем, сам не вполне сознавая это, Рикардо был экономистом, который в наиболее научной части своих исследований анализировал по преимуществу все-таки производственные отношения. Его главное сочинение «Начала политической экономии и податного обложения» начинается с анализа стоимости, являющейся особым воплощением взаимных отношений участников товарного производства.

Со времени меркантилистов и в период господства воззрений Смита традиционным было определение политэкономии как науки о накоплении богатства. Единственный источник и носитель богатства меркантилисты видели в золоте. Смитовская система опрокинула это ошибочное заблуждение и последовательно доказывала, что государство, нация богатеет не благодаря умножению сокровищ благородных металлов, а, как писал А. С. Пушкин в «Евгении Онегине», «когда простой продукт имеет». И тогда уже «не нужно золота ему».
Видя в политэкономии набор рецептов накопления богатства, эмпирический свод рассуждений и наблюдений, не смеющий касаться «святых твердынь существующего» многие революционно настроенные люди, естественно, в целом отрицательно относились ко всему наследию буржуазных экономистов, как правило, клеймили буржуазную политическую экономию.
Так относились к политэкономии социалисты-утописты (Фурье и др.). Таким примерно было отношение и Энгельса к этой науке в начале его революционного пути. Не случайно в

¹ А. И. Герцен. Собр. соч., т, XVIII, стр. 363.

7

набросках к критике политической экономии» доминируют отрицательные оценки. Политическая экономия характеризуется как прямая преемница ненаучного торгашества, как «развитая система дозволенного обмана, целая наука обогащения» ¹. В том же духе Энгельс высказывался и двумя годами позже в «Положении рабочего класса в Англии». Политическая экономия, читаем мы здесь, — это излюбленная наука торгашей, английских буржуа, у которых все жизненные отношения оцениваются по их доходности, по их способности приносить деньги; это — «наука о способах наживать деньги» ².

Однако безоговорочная критика всех буржуазных экономистов у Энгельса характерна лишь для раннего периода формирования марксизма. После революции 1848—1849 гг. существенно меняется взгляд на политическую экономию, подчеркнуто положительно выделяется школа буржуазных классиков среди всех экономистов. Зато тем беспощаднее критика вульгарного направления экономической мысли — всех форм и проявлений экономической апологетики буржуазного строя. Вместе с тем складывается четкое научное понимание предмета политической экономии.
Политическая экономия, неоднократно указывал Энгельс, изучает законы, управляющие производством и обменом материальных жизненных благ в человеческом обществе. От способа производства и обмена зависит и ими определяется способ распределения продуктов. Условия производства, обмена и распределения продуктов меняются от поколения к поколению, от страны к стране. Каждой исторической эпохе свойствен тот или иной способ производства, адекватные ему способы обмена и распределения. «Политическая экономия не может быть поэтому одной и той же для всех стран и всех исторических эпох» ³.

В исторически ограниченных рамках отдельных эпох известные положения и законы политической экономии могут претерпевать известные модификации в зависимости от конкретного своеобразия способа производства и обмена в каждой данной стране. Энгельс подчеркивал необходимость изучения реальных экономических отношений в различных странах и на различных ступенях цивилизации. В связи с этим, например, в письме Н. Ф. Даниельсону от 29—31 октября 1891 г. он критиковал «доброго старого Адама Смита» за его недостаточные и ошибочные рационалистические обобщения, явившиеся результатом того, что условия Эдинбурга и окрестных шотландских графств XVIII века принимались в качестве нормы «для целой вселенной». Предметом политической экономии предполагается строгое соблюдение принципа историзма, конкретного анализа каждой конкретной ситуации.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1. стр. 544.

2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 2, стр. 497.

3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 150.

Кроме специфических экономических законов, свойственных данной формации, политическая экономия выявляет и исследует также всеобщие законы труда и производства, которые присущи каждому обществу.

Будучи по своему существу исторической наукой, т. е. такой, которая имеет дело с постоянно меняющимся материалом, политическая экономия исследует прежде всего особые законы производства и обмена каждой отдельной ступени развития -производства и обмена.
Наиболее разработанной при жизни Маркса и Энгельса, главным образом благодаря Марксу, была политическая экономия капитализма.

Энгельс в «Анти-Дюринге», т. е. примерно через десять лет после выхода I тома «Капитала», сформулировал понятие политической экономии в самом широком смысле как науки «об условиях и формах, при которых происходит производство и обмен в различных человеческих обществах и при которых, соответственно этому, в каждом данном обществе совершается распределение продуктов...» ¹. По его тогдашнему мнению, которое, безусловно, разделял и Маркс, такая политическая экономия «еще только должна быть создана». Таким образом, ставилась задача досконального изучения законов производства и обмена не только капиталистического (к тому времени обстоятельно проанализированного), но также рабовладельческого, феодального и коммунистического общества.

Энгельс не только дал понятие политической экономии я широком смысле, но и внес весомый вклад в разработку ее проблем. В частности, с его именем связан ряд глубоких экономических характеристик докапиталистических отношений.

Всеобщим признанием пользуется классическое произведение Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в котором рассмотрен экономический базис старого общества, покоящегося на родовых объединениях, и «нового» общества («цивилизации»), где уже имеет место эксплуатация угнетенного класса господствующим классом исключительно в интересах господствующего класса. Создавая этот свой труд, Энгельс воспользовался предварительными заметками Маркса, его конспектом книги Моргана «Древнее общество, или Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации». Кроме того, он заново переработал, дополнил собственными материалами экономические обоснования выводов, сделанных Морганом, фактически углубил их и расширил.

Если добавить высказывания об экономическом базисе докапиталистических формаций, встречающиеся в других произведениях Энгельса, то мы получим внушительную сумму идей, имеющих по существу основополагающее значение для формирования политической экономии в широком смысле.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т, 20, стр. 153—154.

Постановка вопроса о политической экономии в широком смысле слова впоследствии привлекла внимание В. И. Ленина. Некоторые теоретические работники в первые годы Советской власти в России выдвигали ошибочную точку зрения, будто переход от капитализма, где господствуют стихия и анархия, к социалистическому обществу, где все ясно, где все предопределено, снимает с повестки дня необходимость познавательной деятельности в области экономики, делает беспредметной экономическую теорию. С такой точкой зрения выступал, в частности, Н. И. Бухарин. В замечаниях на его книгу «Экономика переходного периода» В. И. Ленин раскритиковал волюнтаристскую трактовку производственных отношений социализма, подмену объективно складывающихся связей между членами общества в процессе производства некоей предустановленной системой отношений. В противоположность Н. Бухарину, Р. Гильфердингу и другим, которые считали, что политическая экономия изучает только товарно-капиталистические отношения и, следовательно, конец капитализма означает также и конец политической экономии, Ленин отмечал общность некоторых экономических закономерностей и для капитализма, и для социализма (например, деление общественного продукта на необходимую и прибавочную часть, необходимость накопления для расширенного воспроизводства) и что уже вследствие одного этого политическая экономия отнюдь не отмирает, не должна сойти со сцены с победой социализма.
В. И. Ленин прямо указывал, что бухаринское определение предмета политической экономии как науки, изучающей лишь производственные отношения капиталистической формации, есть «шаг назад против Энгельса» против указанного истолкования Энгельсом политической экономии в самом широком смысле. Научные труды В. И. Ленина, заложившие фундамент политической экономии социализма, достижения последующих поколений экономистов-ленинцев, тот неоспоримый теперь факт, что политическая экономия социализма реально существует, как реально существует изучаемый ею способ производства и обмена, что она постоянно обогащается новыми выводами, используется в качестве теоретической основы экономической политики в СССР и других социалистических странах, неопровержимо подтверждает безусловную правильность и исключительную плодотворность широкого понимания Энгельсом предмета политической экономии. Это отличающееся большой научной интуицией понимание предмета политической экономии имеет непреходящее теоретическое и практическое значение.

Согласно Энгельсу, таким образом, политическая экономии призвана изучать главнейшие функции человеческого общества, являющиеся, в свою очередь, необходимым условием его существования — производство и обмен. Она исследует объективные

1 См. Ленинский сборник XI, стр. 349.

экономические законы, которые управляют производством к обменом. С этими двумя функциями связан, ими определяется, но на них также оказывает обратное воздействие способ распределения произведенных благ. Энгельс подвергал решительной критике теоретиков «чистого распределения», считал их вульгарные концепции ничего общего не имеющими с экономической наукой. Он последовательно отстаивал положение о примате производства, а следовательно, и труда, указывал, что распределение — производная, вторичная функция, что «распределение в главных своих чертах всегда является необходимым результатом отношений производства и обмена в данном обществе, а также и исторических предпосылок этого общества» тем самым Энгельс давал методологическую основу для решительной научной критики Прудона, Дюринга и всех других проповедников «улучшения» и даже «устранения» капитализма путем реформ в сфере распределения. Такие реформы могут принести известное облегчение материального положения трудящихся, но они неспособны изменить природу строя, создать прочные социальные гарантии для трудящихся, устранить их эксплуатацию. Это верно и в том случае, когда прославление и требование реформ, осененных буржуазным законодательством, сопровождается крайним радикализмом формы, словесной непримиримостью ко всякому злу и несправедливости.
Наряду с выявлением действительных, объективных законов данного способа производства и обмена, данной конкретной формы экономических отношений, а также тех немногих, более или совершенно общих законов, которые свойственны производству и обмену в разных обществах или в любом обществе, важную задачу и важную черту политической экономии Энгельс видел в том, что она должна обнаруживать объективную обусловленность переходов от одной общественной формы производства к другой общественной форме, от более низкой к более высокой. Политическая экономия только в том случае является по настоящему научной, если она внутри господствующей формы открывает элементы будущей, новой и более совершенном организации производства, устраняющей пороки старой формы, разрешающей ее внутренние противоречия. Такую политическую экономию впервые создал Маркс.

Политическая экономия имеет дело с экономикой, изучает форму развития производительных сил — производственные отношения, законы собственно производства, которое является п последнем счете решающим условием существования и развития общества, формы собственности на средства производства, общественные формы присвоения людьми предметов природы. В то же время Энгельс, особенно в последние годы своей жизни, обращал внимание экономистов на необходимость изучения «экономических, политических и других отражений», т. е. тех

1 К. Маркс и Ф, Энгельс, Соч. т, 20, стр. 157.

10

сфер, которые связаны с производством, оказывают на него воздействие, но прямо не входят в него, обычно только следуют за его движением, находятся за его пределами. Укажем здесь на принципиальные мысли, выраженные в письме Энгельса К. Шмидту ог 27 октября 1890 г.
Производство является в последнем счете решающей сферой, но экономист, зная это, не может игнорировать другие сферы, которые возникают и получают развитие с ростом общественного производства и разделения труда в общественном масштабе. Обособляясь от производства, они, эти новые сферы, живут своей жизнью, имеют свои внутренние законы, однако они не нейтральны к производству, а, напротив, связаны тысячами нитей, существуют под его воздействием и, в свою очередь, оказывают обратное воздействие на динамику производства. Такова, например, взаимосвязь между производством и торговлей, между производством и денежным рынком.
Политическое движение создано, говорил Энгельс, экономическим движением, из известных потребностей экономической жизни возникает политическая сила — государство, отражающее каждый раз определенные экономические интересы В целом государство «является лишь выражением, в концентрированной форме, экономических потребностей класса, господствующего в производстве...»2. Но государство обладает также относительной самостоятельностью, и движение государственной власти способно оказывать влияние на экономические отношения, на развитие производства. «Это есть взаимодействие двух неодинаковых сил: с одной стороны, экономического движения, а с другой — новой политической силы, которая стремится к возможно большей самостоятельности и, раз уже она введена в действие, обладает также и собственным движением»3. Энгельс различал три возможных варианта «обратного действия» государственной власти на экономическое развитие: 1) в том же направлении — тогда развитие экономики идет быстрее; 2) против объективно назревших, необходимых тенденций развития экономики, — в этом случае государственная власть демонстрирует свой явный анахронизм и явно идет навстречу своему краху; 3) действие государственной власти на экономику неравнозначно, на одних направлениях — в сторону закономерного прогресса, на других — вопреки ему.
Рабочий класс и его авангард в лице политической партии борются за отстранение от власти буржуазии и установление диктатуры пролетариата, отдавая себе отчет в том, что эта новая власть не может и не должна быть экономически нейтральной и тем более бессильной. Важнейшее назначение государства пролетарской диктатуры — научное управление экономикой,

1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 37, стр. 416—417.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 310.
3 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. 37, стр. 417.

плановая организация экономической деятельности ассоциированных производителей. Экономическая потенция государственной власти неизмеримо возрастает благодаря общественной собственности на средства производства.

Отсюда со всей очевидностью напрашивается, в частности, тот вывод, что экономическую деятельность современного буржуазного государства, различные формы и методы государственно-монополистического хозяйствования и регулирования экономики должна изучать политическая экономия капитализма. Как экономист, Энгельс первый подверг анализу симптомы перехода капитализма от неограниченной свободы предпринимательства к различным видам вмешательства государства в буржуазную экономику, показал истинную суть этих явления, камня на камне не оставил от попыток, восходящих еще к Бисмарку, представить эти явления как очаги социализма внутри капиталистического общества. Тем самым Энгельс, помимо общей теории капитализма, разработанной прежде всего Марксом, наметил важные исходные положения для последующего теоретического анализа государственно-монополистического капитализма В. И. Лениным и вообще всей марксистской политической экономии в современную эпоху.

Экономическая политика социалистических государств составляет предмет особой научной дисциплины. Она опирается на общий теоретический фундамент политической экономии социализма. С другой стороны, политическая экономия не отгораживается китайской стеной от экономической политики, она не обходит экономической политики, по крайней мере поскольку речь идет о выяснении степени влияния субъективного, сознательного фактора на характер имманентных экономических законов производства и обмена на основе социалистической собственности.
Современным состоянием марксистской политической экономии, в частности, ее закономерным и вполне определенным вниманием к надстроечным категориям, всецело подтверждаются мысли Энгельса, которые он по разному поводу и неоднократно высказывал, о расширении и углублении понимания предмета политической экономии по мере прогресса науки, производства, социально-экономических и общественных отношений.

Буржуазные экономисты и философы вот уже несколько десятков лет ведут по существу своему ненаучную, грубую и предвзятую критику взглядов Энгельса, искусственно противопоставляя их взглядам Маркса. Их излюбленным методом являются поиски мнимых мировоззренческих «различий» между Марксом и Энгельсом.

Однако все научные труды, вся революционная деятельность Энгельса подтверждает, что он именно в духе Маркса дал глубокие определения слабых сторон метода буржуазной политической экономии, ее метафизичности, стремления представить мир без движения, капитализм — высшим и самым разумным строем и т. д. С его именем связана блестящая критика методологической немощи мелкобуржуазной политэкономии в лице Прудона и претенциозного «преобразователя» всех социальных наук Е. Дюринга, острая полемика с бакунизмом и лассальянством.
Энгельс внес большой вклад в развитие и популяризацию революционного метода марксистской политической экономии. Метод марксистской политической экономии, метод Маркса —материалистическая диалектика.

Основные всеобщие законы диалектики и диалектической логики сформулировал Гегель, но у Гегеля, подчеркивал Энгельс, диалектика имела извращенный вид, она должна была выражать «саморазвитие мысли», и, следовательно, внутренняя диалектика материальных вещей, существующих независимо от того, что люди знают и думают о них, могла быть лишь отблеском, отражением этой «саморазвивающейся мысли». Критически усвоив немецкую классическую философию и другие достижения передовой мысли человечества, изучая непосредственно многообразие действительной жизни, Маркс и Энгельс воссоздали достоверный процесс развития общества. Диалектика ими была поставлена на ноги, освободилась от мистической оболочки и стала рациональной.

Материалистическая диалектика как метод политической экономии предполагает не сочинение фантазий, наукообразных, голых и оторванных от жизни схем, легкое, поверхностное созерцание открывающихся взгляду фактов, а, напротив, изучение экономической реальности, проникновение в самую суть фактов и их взаимосвязей, строгий их отбор и систематизацию, выявление движущих сил и ведущих тенденций общественно-исторического развития. Классическим примером научно-достоверного изложения действительности, подтверждающего в то же время истинность умозрительно установленных Гегелем диалектических категорий и переходов, является, в частности, анализ Марксом истории и природы товара, выделения из товарного мира особого товара—денег и превращения денег в капитал. Данная Энгельсом картина промышленного переворота в Англии в конце XVIII —начале XIX века сама по себе точна, в высшей степени достоверна. Но это не простая фотография действительности, а именно диалектический анализ. Энгельс всюду прослеживает и наглядно показывает диалектику реальных отношений, убедительно раскрывает порождение изменениями в технике и технологии, ростом фабричной системы существенных структурных изменений в составе буржуазного общества, обострение противоположных классовых интересов и другие социальные явления.

Без фактов нет политэкономии, они живая ее душа. Но политэкономия не коллекционирует факты, а перерабатывает их Ф понятия, и понятиям, далее, придает системный порядок. В письме К. Шмидту от 12 марта 1895 г. Энгельс говорил по этому поводу следующее: «...понятие не есть прямо и непосредственно действительность, а действительность не есть непосредственно понятие этой самой действительности... понятие имеет свою сущностную природу... оно... не совпадает прямо и prime facie (явно. — А. М.) с действительностью, из которой только «но и может быть выведено...» ¹. В качестве иллюстрации такого частичного несовпадения понятия и выражаемой им действительности Энгельс приводил понятие общей, или средней, нормы прибыли в его сопоставлении с живой практикой хозяйствования. «Она (прибыль.— А. М.) в каждый данный момент существует лишь приближенно. Если она когда-нибудь и осуществляется на двух предприятиях точь-в-точь, если оба эти предприятия и получают в каком-либо данном году точно одинаковую норму прибыли, то это чистая случайность,... общая норма прибыли существует только как средняя величина для многих предприятий и для целого ряда лет»². Живой феодализм никогда не соответствовал полностью своему понятию. Это замечание Энгельса в той же мере может быть распространено и на капитализм ³. Не совпадая с действительностью непосредственно или не всегда совпадая, понятие тем не менее должно выражать доминирующие черты и главные тенденции явления, процесса, общественной формы и т. д. Единство понятия и явления утверждается как бесконечный процесс их взаимного приближения.

Энгельс всегда очень решительно восставал против готовых схем в науке, в том числе и в политэкономии, считая недопустимой раскидку сложных общественных явлений по заведомо известным полочкам. Ему совершенно претила подгонка фактов для получения желаемых выводов. Он говорил: «Первое условие всякой критики — отсутствие предвзятого мнения» ⁴. Большой методологический интерес с этой точки зрения представляет письмо Энгельса П. Лафаргу, написанное в августе 1884 г.⁵.

Наряду с конкретным разбором рукописи-рецензии Лафарга на книгу французского буржуазного экономиста и социолога П. Леруа—Больё «Коллективизм. Критическая проверка нового социализма», Энгельс напомнил тогда Лафаргу: «Маркс стал бы протестовать против «политического и социального идеала», который Вы ему приписываете. Коль скоро речь идет о «человеке науки», экономической науки, то у него не должно быть идеала, он вырабатывает научные результаты, а когда он к тому же еще и партийный человек, то он борется за то, чтобы эти результаты были применены на практике. Человек, имеющий

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 39, стр. 354.
2 Там же, стр. 355.
3 См. там же, стр. 356.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т 21, стр. 193
5 См. К. Маркс и Ф, Энгельс. Соч., т. 36,

идеал не может быть человеком науки, ибо он исходит из предвзятого мнения» Слово «идеал» употребляется здесь, как видно, в смысле постулирования какого-либо положения без доказательств, волюнтаристски, сообразно чисто субъективному желанию, которым игнорируется необходимость делать выводы только на основе тщательного научного анализа фактического материала.
Наука отвергает «идеалы»-выдумки. Но ее строго выверенные выводы могут иметь значение идеала, достойного того, чтобы за него бороться. Величайшим идеалом освободительной борьбы человечества является коммунизм, научно разработанный прежде всего гением Маркса, Энгельса, Ленина.
Ф. Энгельс был откровенно партийным в политической экономии и считал совершенно немыслимой иную позицию — вне классов и над классами, абстрагируясь от материального выражения их интересов. И это в высшей степени важный методологический принцип.

Как известно, в современных условиях получили распространение теории преодоления «идеологической инфекции», идеологии в науке, в том числе также в экономической науке. Но именно под флагом «чистого знания» буржуазные деятели в области общественных наук, служа классовым интересам монополистической буржуазии, с порога отвергают неоспоримые доказательства исторической обреченности капитализма. Буржуазные экономисты, часто кичащиеся своей идеологической нейтральностью, «свободой самовыражения», в действительности заняты выработкой практических рецептов для спасения капитализма, переживающего состояние глубокого и неизлечимого кризиса. На словах они часто против «идеологии», уверяют, что совершенно независимы от кого-либо в своем творчестве, а на деле выступают в роли прямых платных идеологов реакции. Их идеал — строй капиталистического насилия и рабства. Защите этого идеала, потрепанного буржуазного знамени подчинена их научная деятельность.

Политическая экономия уже самим своим названием предполагает классовый подход, обязательную партийность, пристрастное отношение, защиту и обоснование экономических и политических интересов определенного класса. Буржуазная политическая экономия с самого начала своего существования была служанкой буржуазии, хотя формально пеклась об обогащении народа, или нации. Узкоклассовые интересы владельцев средств производства попросту отождествлялись с интересами всего общества.

Пока буржуазия была восходящим классом, ее апология отвечала в общем и целом требованиям исторического прогресса. Однако по мере обострения противоречий между общественным характером производительных сил и их буржуазной оболочкой

1.К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 36, стр. 170.

восхваление капиталистических порядков все более вело к утрате буржуазной политической экономией элементов научности, к ее явной и всеобщей вульгаризации. Партийность буржуазных экономистов, продолжающих стоять на позициях незыблемости капиталистической собственности, перестала совпадать с научной объективностью, пришла в полное противоречие с требованиями объективного научного анализа.

На смену экономическому и политическому господству буржуазии, как это впервые было доказано Марксом и Энгельсом, идет новый класс, пролетариат, призванный совершить глубочайшую социальную революцию. Вывод о великой исторической миссии пролетариата вытекает из объективного анализа объективных процессов в решающей сфере общественной жизни — в сфере производства. Поэтому у тех ученых, которые открыто встали на сторону рабочего класса, их последовательная партийная позиция является в то же время выражением высшей научной объективности. Своими многочисленными исследованиями, яркой и разнообразной публицистикой по политико-экономическим проблемам, как и, разумеется, по всем другим проблемам, Энгельс подавал безупречный и достойный пример сочетания неподкупной, строгой партийности с совершенной объективностью, полным соответствием изложения логике и истории предмета.
Большое методологическое значение для политической экономии имеет правильный выбор соотношения между логическим и историческим, нахождение в каждом случае, применительно к особенностям рассматриваемого явления или изучаемой категории, разумной меры логического и исторического подходов. Пренебрежение одним в пользу другого обедняет результат, ведет к таким выводам, которые не только не вскрывают сущность, а, наоборот, могут исказить ее.
На первый взгляд может показаться, говорил Энгельс, что историческая форма исследования имеет преимущества большей ясности. Во всяком случае она более популярна. В самом деле, и в истории, и в научном отражении ее событий в общем и целом наблюдается известная ступенчатость, развитие от более простых к более сложным отношениям, смена экономических категорий происходит в порядке возрастающей сложности. Однако верное и самое подходящее на первый взгляд при ближайшем рассмотрении может стать и не совсем верным и не самым подходящим. История часто делает скачки и зигзаги, поэтому строгое следование за ее поступью может увести в сторону от главного, требует привлечения огромного материала, не являющегося существенно важным, ведет к ненужным перерывам мысли. Отсюда необходимость для ученого, для экономиста пользоваться историческим методом, анализировать действительное развитие, но так, чтобы не довлела историческая форма, чтобы исторический метод был освобожден от случайностей, затрудняющих анализ того или иного явления, прослеживание внутренних закономерностей, логики процесса. Следовательно, на первом плане должен стоять логический метод, однако понятый не как некая противоположность исторического, а как тот же исторический, но откорректированный в соответствии с требованиями науки — политической экономии.
Экономист берет под свой «микроскоп» историю без зигзагов, анализирует исторический путь категории, стараясь, однако, раскрывать их суть на примере уже вполне развитых форм. «С чего начинает история, — писал Энгельс, — с того же должен начинаться и ход мыслей, и его дальнейшее движение будет представлять собой не что иное, как отражение исторического процесса в абстрактной и теоретически последовательной форме; отражение исправленное, но исправленное соответственно законам, которые дает сам действительный исторический процесс, причем каждый момент может рассматриваться в той точке его развития, где процесс достигает полной зрелости, своей классической формы» Действительный исторический процесс образует объективную основу логического мышления. Выведение логических определений должно опираться на действительную историю. Логическое и историческое должно совпадать. История должна иллюстрировать и подтверждать логические выводы. Когда I том «Капитала» был уже фактически готов, Энгельс посоветовал Марксу в разделе о товаре и деньгах сделать экскурс в историю денег, диалектическое изложение формы стоимости дополнить, подтвердить примерами из истории. Так возникло приложение о форме стоимости к первой главе (в первом издании 1867 г.). В последующих изданиях оно было переработано в третий раздел главы первой («Форма стоимости, или меновая стоимость»).

Буржуазная политическая экономия зашла в тупик не в последнюю очередь и потому, что ей чужда диалектика. Буржуазные экономисты — пленники метафизической рутины. Материалистическая диалектика — величайшее открытие Маркса и Энгельса и решающее условие того переворота, который они совершили в общественных науках. Благодаря последовательному применению принципов диалектического материализма экономическая мысль марксизма торжествует победу.

Поиск по сайту: