Ревущая львица и фраза, стоившая полмиллиона

В состав экспедиции входили только два человека: Бод-ржих Грозный и архитектор Ярослав Цукр, ассистент Чешского политехнического института, который должен был осуществлять техническое руководство раскопками, чертить ситуационные планы и “по просьбе д-ра Обенбергера, директора Национального музея в Праге, коллекционировать для энтомологического отделения музея жуков, ранее в этих краях не обнаруженных”.

В Бейруте их принял французский генерал Вейган, в свое время находившийся на военно-дипломатической службе в Праге, и в духе тогдашних чехословацко-французских отношений обещал оказать им всестороннюю помощь; как выяснилось позднее, они ни разу не испытали в ней нужды. После проверки багажа (все снаряжение, включая раскладные кровати и обеденные приборы, они везли из Праги) члены экспедиции надели красные фески и отправились в “ветхозаветную страну Бассан”. На автомобиле, в радиаторе которого вода нагрелась до кипения, они переплыли через каменную пустыню и пристали к берегу возле селения Шех-Саад. За ним возвышался холм с полуразрушенным храмом, посвященным Иову, которого якобы как раз в этих местах господь осыпал сомнительными проявлениями своей симпатии. Но это был всего-навсего раннехристианский храм, и Грозного он нисколько не интересовал. Зато его интересовали слои более древних культур, скрытые под этим холмом. И он разбил здесь палатку.

В пору экспедиции Грозного существовал неписаный закон, по которому началом всех работ являлось посещение старосты ближайшей к месту раскопок деревни. Хотя маленькие подарки и не были обязательными, но и в этих широтах люди гораздо больше любят получить что-нибудь, чем не получить ничего; стеклянные украшения из Яблонца издавна пользовались здесь доброй славой, особенно у дам, господа отдавали предпочтение карманным фонарикам, вечным карандашам и револьверам (которые, однако, дарить не рекомендовалось). Другим параграфом этого закона было долготерпение; археолог должен был ждать, пока “к делу” перейдет сам хозяин. После этого, как правило, можно было надеяться на обещание, что необходимое количество рабочих будет в том месте и в то время, где и когда уважаемый франк пожелает. Тут наш археолог мог с выгодой для себя заметить, что он не француз, не англичанин, не американец, а приехал из страны, откуда привозят сюда фески и издания Корана. И поскольку он не дал старосте повода

сомневаться относительно вознаграждения за посредничество, то мог быть уверен, что все будет в порядке.

Сами же работы начинались в те годы — так же, впрочем, как и сейчас, — с инструктажа рабочих и сообщения о величине премии за каждую находку. Если Цукр и считал, что рабочий не. должен получать премию за то, что входит в его прямые обязанности и за что, собственно, ему и платят, то лишь по неосведомленности в местных обычаях. Первоначально эти премии были вознаграждением, выдававшимся за каждую находку, чтобы землекопы не утаивали найденные мелкие предметы, и потому сумма вознаграждения примерно соответствовала цене древностей на черном рынке; позднее премии стали традицией, нарушать которую было нецелесообразно. Грозный знал все это еще из университетских лекций и из опыта предшествующих экспедиций.

“Мы начали раскопки 4 апреля этого года, — сообщает он в газете “Народни листы” 8 июня 1924 года, — как раз в том месте, где стоял хеттский лев (то есть “статуя в хеттском стиле”, о которой он знал еще перед отъездом в Сирию). Не вызывает сомнений, что он стоял у входа'в какое-то важное здание, может быть, резиденцию князя этого города... Здание это мы тоже нашли”.

Кроме того, они нашли остатки зернового склада, три могилы (а в одной из них печать с изображением рыбы и “кожаную подошву от сандалии с железными гвоздями”), затем стены еще одного обширного здания. К этому зданию вела эстакада, около которой лежали обломки греческих статуй — среди них большой торс крылатой богини победы Ники.

“Важно, что неподалеку от места, где находился найденный нами хеттский лев, были обнаружены статуи, значительно более примитивные, чем упомянутые выше греческие скульптуры. Это прежде всего статуя ревущей львицы в хеттском стиле, рядом с ней на том же постаменте, вероятно, стояла статуя мужчины, от которой осталась только

нижняя часть ног... Обе эти статуи, так же как и лев из Шех-Саада, в общем выполнены в так называемом хеттском стиле, но тем не менее нельзя считать эти скульптуры творениями хеттских мастеров. В стране Бассан издавна обитали аммориты, народность семитского происхождения, родственная иудеям, финикийцам, маовитам и т. д. Аммориты, владевшие некогда всем палестино-сирийским побережьем, с древнейших времен находились под влиянием шумеро-вавилонской культуры, а с 2000 года до нашей эры еще и под влиянием хеттской культуры... Неудивительно, что амморитское искусство второго тысячелетия до нашей эры носит явственные следы хеттского влияния...

Так, в результате наших раскопок в Шех-Сааде были впервые найдены аутентичные памятники амморитской культуры”.

Перечитаем эту последнюю фразу еще раз. Каждый археолог подтвердит, что полмиллиона крон, предоставленных ученому “торговыми, банковскими и финансовыми кругами” и позволивших ему написать эту фразу, в сущности до смешного маленькая сумма в сравнении с ее значением.

После успешного завершения программы раскопок в Шех-Сааде Грозный с Цукром направились к холму Телль-Эрфад близ Алеппо (Халеба) в Северной Сирии. Возле селения с домиками из земли и необожженной глины, напоминающими перевернутые ласточкины гнезда, он откопал остатки греческих построек, не слишком его интересовавших, а под ними груды керамики и, главное, “массу терракотовых статуэток, представляющих местные хурритско-хетт-ские божества”, в том числе “божественную троицу”, относящуюся ко времени, когда до начала “христианской эры” оставалось еще не менее 20 столетий.

Но это было только “зондированием почвы”. Основные раскопки должны были начаться в Турции, и целью их было ни много ни мало, как открытие местонахождения загадочных каппадокийских табличек. По многим призна-

кам Грозный мог полагать, что оно находится в окрестностях Кайсери. “Мы отправились туда, исполненные надежны, что и здесь нам будет сопутствовать удача”.

Из Бейрута они переправились морем в Мерсин, а потом поезд повез их по турецкой территории. За Аданой начинается взгорье, которое уже более двух тысячелетий считается самым негостеприимным уголком мира. Но Грозный любит Турцию и потому пишет: “Пейзаж в отрогах Тавра очень привлекателен: густые леса, то хвойные, то лиственные, перемежаются зелеными лугами, на которых пасутся стада. Но моя мысль занята историческими проблемами, связанными с этой местностью, прозванной греками Килики-ей Суровой, Kilikia Tracheia. Несколько лет назад на основе хеттских надписей я установил, что в Киликии Суровой нужно искать древневосточное государство Арцава, некогда покоренное хеттами. Однако прежде всего надо найти столицу этого государства...”

Поиск по сайту: