Глава седьмая ПО СТОПАМ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ

“Ничего, кроме надежды”

После 28 октября 1918 года8осуществилась давняя мечта Грозного: его назначили ординарным профессором кафедры изучения клинописи и истории древнего Востока. Должность эта была предоставлена ему в Пражском университете. Как чеха, из венской библиотеки его уволили. И он об этом не жалел.

С тех пор наука перестала быть для него побочным занятием: с профессорским званием было связано и “жалованье”.

Впервые войдя в свой новый рабочий кабинет на философском факультете Карлова университета (кабинет этот

День провозглашения независимости Чехословакии. — Прим. перев.

помещался в малопригодном доходном доме на Велеслави-новой улице), Грозный задумчиво оглядел книжные полки. “Разумеется, науку делают люди, а не библиотеки и приборы. Но тут в самом деле нет ничего, кроме... надежды!”

Его работа началась с решения проблем, о которых он ранее не имел ни малейшего представления. Грозный значительно лучше разбирался в формулах вавилонских астрологов, чем в формулярах, которые ему нужно было заполнить, чтобы получить средства для создания кабинета клинописи. Когда ему удалось справиться с этим, он обнаружил, что, согласно бюджетной разнарядке, в его распоряжении на всё про всё пять тысяч крон. Такой суммы не хватило бы даже на годовую подписку на специальные журналы и пополнение уже существующей библиотеки. Бюрократия столкнулась с ученым самой непрактичной научной специальности, какую себе только можно представить... и все же ученый победил! (Позднее он объяснил суть своей тактики, основной принцип которой был весьма прост: “Только не поддаваться!”) И если его упорство еще может не вызвать удивления, то поразителен организаторский талант, благодаря которому за несколько лет он создал свой кабинет; немалые заслуги принадлежат ему и в деле основания пражского Восточного института (1922 год), центра ориенталистических исследований, вскоре получившего международное признание.

“Для ученого нет оправданий, если он ничего не публикует. Ссылки на недостаток времени не более чем отговорки”. Несмотря на изматывающую организационную работу, ему удается издать в 1919—1921 годах “Клинописные тексты из Богазкёя” (на немецком языке), а в 1922 году — перевод “Хеттских законов” (на французском языке). Кроме того, он читает лекции в университете и пишет популярные статьи для ежедневной прессы — ведь “наука существует не только для ученых, народ имеет право знать ее достижения”.

Мир видит в Грозном филолога, специализирующегося по древнему Востоку, сам же он считает себя историком.

Историком, намеревающимся исследовать самые темные и дальние уголки в прошлом Востока, вплоть до истоков человеческого рода. И тут, конечно, нельзя было обойтись без археологических исследований. Уже в 1920 году Грозный формулирует “Новые задачи археологии Востока”, притом вполне конкретно, имея в виду возможный и необходимый вклад в нее чехословацкой науки. “Проблема хеттского языка разрешена, — говорит он в 1924 году, — сейчас мы уже можем в основных чертах переводить и понимать хеттские надписи. Но именно содержание этих надписей ставит перед нами новые вопросы, которые тоже требуют ответа. Хеттские надписи познакомили нас с рядом новых государств и народов, местонахождение которых в Малой Азии, Сирии и Месопотамии необходимо установить. Мы узнаем также новые языки, и каждый из них — новая проблема.

Для решения этих проблем нужны новые экспедиции на Восток и дальнейшие археологические раскопки, которые дали бы новый материал. С 1905 года, когда мы вместе с профессором Селлином вели раскопки в Таанаке в Палестине, я мечтал, что когда-нибудь и чехи предпримут подобные раскопки на Востоке...”

Поиск по сайту: