II Философский модуль

1. Культурология и философия об основных формах культуры.

2. Человек; его природа и сущность, их проявление в социальной практике и образах искусства.

Длительное время в культурологи сохраняется тенденция к наиболее глубокому изучению человека: его природы, внешности, внутреннего мира, менталитета и т.д. Одним из актуальных направлений исследования является осмысление феномена человека через естественные языки. Язык, в данном случае, не просто средство коммуникации, передачи и выражения мысли, а система, в которой оформляется концептуальный образ мира.

Личность, то есть конкретный человек, является носителем сознания, языка, обладает свободой воли, сложным внутренним миром и определенным отношением к судьбе, миру вещей и себе подобным. Это позволяет ему постоянно вступать в различного рода диалоги, быть активным творческим участником процесса коммуникации. Человек – существо социальное по своей природе и потому выступает как субъект социокультурной жизни, "человеческое в человеке порождается его жизнью в условиях общества, в условиях созданной человеком культуры" (А.А. Леонтьев).

3. Духовность человека, её проявления в религии, искусстве, философии

Есть ли способы продуктивного анализа духовности не как абстрактного идеала, а как реального феномена человеческой жизнедеятельности? Ответ на этот вопрос начнем с выделения основных контекстов, в которых понятие духовности чаще всего употребляется.

Первый контекст — проблема личностных ценностей и жизненных приоритетов: духовные, нравственные ценности как противоположность ценностям материальным. Обычно имеется в виду бескорыстие, бессеребренничество, альтруизм как оппозиция гедонизму и прагматизму.

Второй контекст — духовное творчество, творчество в культуре: создание и восприятие духовных ценностей, идей, смыслов, произведений искусства. Начало исследованиям мира человеческого духа под этим углом зрения положил К.Г.Юнг, посвятивший много работ анализу духовной культуры Запада и Востока, в том числе художественного творчества, философско-религиозных учений, а также такого своеобразного феномена западноевропейской духовной культуры как алхимия, через призму отражения в них архетипических структур коллективного бессознательного.

Третий контекст — трансценденция к чему-то высшему, выход за пределы индивидуальной личности. Чаще всего духовность в этом контексте отождествляется с религиозностью, восхождением к Богу. Другим вариантом являются различные версии трансперсональной психологии, в которых духовность связывается с уровнем сверхсознательного или высшего бессознательного, являющегося источником интуиции и творческого вдохновения, с трансперсональными переживаниями единства со Вселенной, открытости космическим энергиям и др.

Вместе с тем, признавая эти связи, важно не отождествлять духовность ни с бескорыстием, ни с творчеством, ни с нравственностью, ни с религиозностью. Духовность не тождественна бескорыстию, поскольку последнее может быть следствием разных психологических основ и механизмов, как зрелых, так и весьма упрощенных. Духовность не тождественна творчеству, поскольку творчество, в том числе в высших общепризнанных своих проявлениях, может вполне уживаться с гедонистическим, эгоистическим или полевым, ценностно индифферентным стилем поведения. Не все великие творцы являются в одинаковой степени зрелыми интегрированными личностями; история культуры являет нам самые разные примеры. Духовность не тождественна нравственности, поскольку нравственность может принимать и фанатичные, твердолобые, лишенные духовности формы. Духовность не тождественна и религиозности, которая может являться и нередко является ее основой, но это не единственно возможная основа. Сама по себе религиозная ориентация не определяет уровень личностного развития, она выполняет функцию медиатора, смысловой опоры, но не движущей силы личностного развития. Можно сказать: какова личность, такая у нее и вера. Религиозность может с равным успехом и способствовать развитию личности, и, наоборот, консервировать и тормозить развитие личности. Человеку, который стремится быть субъектом собственной жизни и строить свою жизнь по высшим законам на основе духовности, религиозная вера часто служит в этом поддержкой, помогая реализовывать жизнь таким образом. Но и человек, который, наоборот, стремится снять с себя ответственность за свою жизнь и жить по принципу конформизма и бездуховной пассивности, также нередко находит опору в религиозной вере, которая помогает ему осуществить и этот выбор. Религиозность, таким образом, не первична, она может поддерживать и выбор духовного развития, и выбор стагнации и приспособленчества.

4. Человек в мировоззрении Востока.

1. Философия Древнего Востока о человеке

Первые представления о человеке возникают задолго до самой философии. На начальных этапах истории людям присущи мифологические и религиозные формы самосознания. В преданиях, сказаниях, мифах раскрывается понимание природы, предназначения и смысла человека и его бытия. Кристаллизация философского понимания человека происходит как раз на базе заложенных в них представлений, идей, образов и понятий и в диалоге между формирующейся философией и мифологией. Именно таким образом и возникают первые учения о человеке в государствах Древнего Востока.

Древнеиндийская философия человека представлена прежде всего в памятнике древнеиндийской литературы — Ведах, в которых выражено одновременно мифологическое, религиозное и философское мировоззрение. Повышенный интерес к человеку наблюдается в примыкающих к Ведам текстам — Упанишадах. В них раскрываются проблемы нравственности человека, а также пути и способы освобождения его от мира объектов и страстей. Человек считается тем совершеннее и нравственнее, чем больше он достигает успеха в деле такого освобождения. Последнее, в свою очередь, осуществляется посредством растворения индивидуальной души (атмана) в мировой душе, в универсальном принципе мира (брахмане). Упанишады полны таких вопросов, как: «откуда мы произошли?», «где мы живем?», «куда мы движемся?» и т.д

Важной составляющей частью Упанишад является концепция круговорота жизни (сансара), с которой тесно связан закон воздаяния (карма). В учении о сансаре человеческая жизнь понимается как определенная форма бесконечной цепи перерождений. Такое понимание берет свое начало в анимистических [1] представлениях людей. Закон кармы предполагает включение индивида в постоянный круговорот перерождений и предопределяет будущее рождение человека, которое является результатом всех деяний предшествующих жизней. Поэтому лишь тот, кто в прошлом совершал достойные поступки и благие действия, родится в качестве представителя высшего сословия (варны): священнослужителя (брахмана), воина или представителя племенной власти (кшатрия), земледельца, ремесленника или торговца (вайшья). Тот же, кто вел неправедный образ жизни, в будущем родится как член низшей варны — шудры (масса непосредственных производителей и зависимого населения) или его атман попадет в тело животного. При этом не только варна, но и все, с чем сталкивается человек в жизни, определено кармой.

Анимизм (от лат. anima, animas — дух, душа) — совокупность фантастических представлений о наличии души как независимого начала у человека, животных, растений и других предметов.

Человек в философии Древней Индии мыслится как часть мировой души. В учении о переселении душ граница между живыми существами (растениями, животными, человеком) и богами оказывается проходимой и подвижной. Но важно заметить, что только человеку присуще стремление к свободе, к избавлению от страстей и пут эмпирического бытия с его законом сансары-кармы. В этом пафос Упанишад.

Упанишады оказали огромное влияние на развитие всей философии человека в Индии. В частности, велико их влияние на учения джайнизма, буддизма, индуизма, санкхьи, йоги. Это влияние сказалось и на взглядах известного индийского философа М.К.Ганди.

Философия Древнего Китая создала также самобытное учение о человеке. Одним из наиболее значительных ее представителей является Конфуций, в литературе чаще всего, именуемый Кун-цзы — учитель Кун. Исходной для него можно считать концепцию «неба», которая означает не только часть природы, но и высшую духовную силу, определяющую развитие мира и человека. Но в центре его философии находится не небо, не природный мир вообще, а человек, его земная жизнь и существование, т.е. она носит антропоцентристский характер.

Обеспокоенный разложением современного ему общества, Конфуций обращает внимание прежде всего на нравственное поведение человека. Он писал, что наделенный небом определенными этическими качествами человек обязан поступать в согласии с моральным законом — дао и совершенствовать эти качества в процессе обучения. Целью обучения является достижение уровня «идеального человека», «благородного мужа» (цзюнь-цзы), концепцию которого впервые разработал учитель Кун. Чтобы приблизиться к «цзюнь-цзы», каждый должен следовать целому ряду этических принципов. Центральное место среди них принадлежит концепции жэнъ (человечность, гуманность, любовь к людям), которая выражает закон идеальных отношений между людьми в семье и государстве в соответствии с правилом «не делай людям того, чего не пожелаешь себе». Это правило в качестве нравственного императива в разных вариантах будет встречаться потом и в учениях «семи мудрецов» в Древней Греции, в Библии, у Канта, у Вл. Соловьева и др. Особое внимание Конфуций уделяет принципу сяо (сыновняя почтительность и уважение к родителям и старшим), являющемуся основой других добродетелей и самым эффективным методом управления страной, рассматриваемой как «большая семья». Значительное внимание он уделял также таким принципам поведения, как ли (этикет) и синь (справедливость) и другим.

Наряду с учением Конфуция и его последователей, в древнекитайской философии следует отметить и другое направление — даосизм. Основателем его считается Лсю-цзы. Исходной идеей даосизма является учение о дао (путь, дорога) — это невидимый, вездесущий, естественный и спонтанный закон природы, общества, поведения и мышления отдельного человека. Человек должен следовать в своей жизни принципу дао, т.е. его поведение должно согласовываться с природой человека и Вселенной. При соблюдении принципа дао возможно бездействие, недеяние, приводящее тем не менее к полной свободе, счастью и процветанию.

Тот же, кто не следует дао, обречен на гибель и неудачу. Вселенную, так же как и индивида, нельзя привести к порядку и гармонии искусственным образом, для этого нужно дать свободу и спонтанность развития их прирожденным внутренним качествам. Поэтому мудрый правитель, следуя дао, не делает ничего (соблюдает принцип недеяния), чтобы управлять страной; тогда она и ее члены процветают и находятся в состоянии спокойствия и гармонии. В дао все вещи равны между собой и все объединяется в единое целое: Вселенная и индивид, свободный и раб, урод и красавец. Мудрец, следующий дао, одинаково относится ко всем и не печалится ни о жизни, ни о смерти, понимая и принимая их неизбежность и естественность.

Характеризуя древневосточную философию человека, отметим, что важнейшей частью ее является ориентация личности на крайне почтительное и гуманное отношение как к социальному, так и к природному миру. Вместе с тем эта философская традиция ориентирована на совершенствование внутреннего мира человека. Улучшение общественной жизни, порядков, нравов, управления и т.д. связывается прежде всего с изменением индивида и приспособлением его к обществу, а не с изменением внешнего мира и обстоятельств. Человек сам определяет пути своего совершенствования и является своим богом и спасителем. Нельзя при этом забывать, что характерной чертой философского антропологизма является здесь трансцендентализм — человек, его мир и судьба непременно связываются с трансцендентным (запредельным) миром.

Философия человека Древнего Востока и такие течения, как буддизм, конфуцианство, даосизм, оказали огромное влияние на последующее развитие учений о человеке, а также на формирование образа жизни, способа мышления, культурных образцов и традиций стран Востока. Общественное и индивидуальное сознание людей в этих странах до сих пор находится под воздействием образцов, представлений и идей, сформулированных в тот далекий период.

Социальные отношения регулировались конфуцианством с помощью культа предков. Предок рода обычно был общим для целой деревни: старейшины общицы занимали и культовые должности. Простые китайцы имели в своем доме алтарь с табличками имен своих предков, представители высших рангов строили специальные храмы. Уважение к своим предкам подразумевало и уважение к существующему социальному порядку, к предкам вышестоящих чиновников и императора, который один имел право приносить жертвы небу. Нормы семейных и нравственных отношений поднимаются до официального уровня. Одним из важнейших требований к государственным служащим был высокий уровень образования: для продвижения по службе чиновнику приходилось сдавать экзамены по произведениям Конфуция (до 20-х гг. нашего века).

Поскольку конфуцианство было идеологией иерархии на основе определенных кровно-родственных связей, многие китайские царства считались "варварскими". Собственно китайскими считались "срединные царства". Отчасти отношение к другим народам как варварам сдерживало захватническую политику верхов — не имело смысла владеть людьми, неспособными стать полноценными подданными. Земли варваров также считались непригодными для земледелия. Именно эта идеология замкнутости и необходимости обороны была воплощена в строительстве Великое Китайской стены (IV—III вв. до н. э.), протянувшейся сначала на 750, затем на 3000 км. Стена высотой от 5 до 10 м и шириной 5—8 м сооружалась из дерева и тростника и лишь позднее была облицована камнем.

В середине 1-го тыс. до н.э. возникло множество философских школ. С конфуцианством успешно конкурировал (и дополнял его) даосизм. Его основатель Лао Цзы в форме афористических парадоксов рисовал умиротворяющую картину природы, в которой противоположности сами собой переходят друг в друга или совпадают. Весь мир идет предначертанным путем (дао), и мудрость состоит в том, чтобы не вмешиваться в ход бытия, а лишь угадывать свое место в нем. Государственную власть Лао Цзы включал в число четырех величественных сил мира, но возражал против возможности любых сколько-нибудь активных действий, нарушавших исконный социальный порядок. На практике даосские жрецы превратились в гадателей, шаманов, определяющих, например, соотношение злых и добрых сил в данной местности. Иногда по совету даосов люди покидали города и деревни или, наоборот, усиленно заселяли какие-то земли. Возможно, под влиянием даосизма верховным божеством в конце эпохи Чжоу стало небо (Тянь).

5. Образ человека в христианской антропологии.

Христианство - это «вероучение, центрированное фигурой Иисуса Христа и объединяющее в единый семантический комплекс содержание как Ветхого, так и Нового Заветов, обеспечивая единство Библии как общего для всех христиан источника».

Христианская этика тесно связана с христианским вероучением. Для христианской этики, как она представлена в Новом Завете, характерен универсализм. Основная христианская максима: это доброжелательное отношение, любовь (агапэ) ко всем людям, независимо от их социального, национального и религиозного статуса. Это вполне описывается и известным с античности «золотым правилом». «В смысле этических предписаний Иисус Христос не сообщает на вербальном уровне почти ничего нового. Но Он Сам - главная новость и данность, Он предлагает людям Себя и ниспосылает людям новую силу - благодать. Апостол Павел продолжает утверждать христианский этический универсализм: во Христе нет ни иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного (Гал. 3, 28). Апостол Петр открывает двери Церкви для язычников (Дн. 10)».

Впоследствии, по мере развития ортодоксии, религиозный фактор стал рассматриваться как особо важный, и отношение к еретикам и раскольникам стало отличаться (ужесточаться) от отношения к обычным грешникам.

Христианство имеют свою, довольно четко сформулированную систему ценностей. Во многом, безусловно, она соответствует ценностям общечеловеческим.

Общечеловеческие ценности - это «система аксиоматических максим, содержание которых не связано непосредственно с конкретным историческим периодом развития общества или конкретной этнической традицией, но наполняясь в каждой социокультурной традиции собственным конкретным смыслом, воспроизводится, тем не менее, в любом типе культуры в качестве ценности».

К общечеловеческим ценностям относят: человеческую жизнь (ее сохранение и развитие в природной и культурной формах). Различают ценности (в связи со структурой бытия) природные (экологические) и культурные (свобода, право, образование, творчество, общение). По формам духовной культуры ценности классифицируют на нравственные (добро, смысл жизни, совесть, достоинство, ответственность), эстетические (прекрасное, возвышенное), религиозные (вера), научные (истина), политические (мир, справедливость), правовые (права человека, правопорядок).

Ведущее место в христианстве занимает морально-эстетическая проблематика: вопросы о смысле человеческого бытия, о совести, долге, чести, о том, как жить человеку. Даже сугубо культовым богослужебным действиям христианство придало морально-эстетическую направленность.

Главная эстетическая ценность в христианстве - это Бог. А Бог - это любовь ко всем народам, признающим и почитающим Его. Для христианства нет избранного народа. В этом отношении христианство коренным образом отличается от иудейства, в котором признается превосходство евреев над остальными народами. Христианству чужда идея превосходства одного народа над другим.

Сущность христианской нравственности сформулирована в Нагорной проповеди Иисуса Христа. Наиболее полно она изложена в Евангелии от Матфея. Христианство впервые в истории религиозной мысли сформировало нравственные заповеди не в запретительном, а в положительном плане, т.е. как надо поступать. Нравственные заповеди христианства обращены к совести человека.

6. Человек в западноевропейской культурологи и философии.

Всё развитие духовной культуры Европы в XX веке, и прежде всего, сознание интеллектуальной элиты западного общества, были отмечены переживанием глубокого кризиса тех ценностных образований, которые составляли основание европейского культуры в предшествующий период её существования. Такие ценностные конструкции, как гуманизм, идея человека-субъекта, идеал снятия социального отчуждения (человека-индивида от подавляющего его первоначальную сущность социального тела) - всё это до последнего времени составляло неотъемлемые и ключевые категории европейской культуры вплоть до XX века. Отказ современных мыслителей от принятия вышеуказанных положений как самоочевидных, критическое отношение к попыткам их реализации в социальной жизни, дают право считать конец XX века периодом, противостоящим по целому ряду ключевых позиций духовной культуре Нового времени - периодом постмодерна.

Важно при этом отметить, что любая культура как органическая часть социокультурной системы всегда многомерна. Нередко она содержит мировоззренческие конструкции, полярно противоположные по своему содержанию. Это положение может быть отнесено как к культуре Европы XX века, так и к культуре XVI - XIX вв. Поэтому в современных интеллектуальных дискуссиях вокруг судеб гуманизма и поисков человеком своей сущности допустимо видеть не столько разрыв с классической парадигмой Нового времени, сколько обращение к её иным, менее явным и понятным для европейцев Нового времени граням. Гуманизм общепринято считается одним из наиболее характерных признаков мировоззренческой ориентации, сложившейся в эпоху Нового времени. И хотя сам термин "гуманизм", как отмечается в исследовательской литературе, сложился только в XIX веке, истоки соответствующей концепции восходят к культурной традиции средних веков и эпохи Возрождения.

Гуманистическое мировоззрение органически выросло из христианской концепции человека, как «венца творения». Она возникла вследствие определённой интерпретации соответствующего текста Библии, соединённой с эзотерической традицией античного герметизма. Но если средневековое учение соединяло догму о достоинстве человека как «венца творения» и «творения по образу и подобию Бога» с пониманием его как испорченного и греховного существа, которое может надеяться на лучшее только благодаря помощи Бога, даруемой в образе «благодати Божией», то гуманизм Возрождения фиксирует своё внимание прежде всего на его «достоинстве». «О высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, что пожелает, и быть тем, чем хочет!», -провозглашает Дж. Пико делла Мирандола.

Тем не менее, уже в период становления сложная природа гуманизма Нового времени заключала в себе целый комплекс внутренних противоречий. Именно эти противоречия и стали определяющими факторами его внутренней динамики, трансформации в культуре Европы вплоть до середины XX века.

7. Диалог культур Запада и Востока в художественной культуре сегодняшнего мира.

Восток и Запад такое разделение, конечно, условно для культурологии. Это одни из главных культурных и духовных центров в мире. Многие так и разделяют культуру на Восточную и Западную. Последователей каждого из направлений достаточное количество, трудно сказать, что больше предпочитает человечество «Восточную» или «Западную» модели культуры. На Востоке и Западе свои тенденции развития, отличия, направления и есть даже сходства, хотя они и противостоят друг другу. В наше время стремительного роста модернизации и даже постмодернизации трудно сказать европеизируется ли Восток, а Запад наоборот, интересуется им, или они различны, и не понять им друг друга.

Под Востоком понимается культура таких стран, как Япония, Китай, Индия, некоторые арабские страны, а под Западной цивилизацией страны Западной Европы, а сейчас на первом месте выступает Америка, по моему мнению.

Культуры Запада и Востока во многом различны и даже противоположны, и можно выделить присущие им черты.

Конечно, восточная цивилизация была и остаётся более устойчивой, предстаёт как сплошная линия. Восточная культура очень гибкая, в ней основы цивилизации оставались и остаются незыблемыми.

Западная культура представляет собой культуру, ориентированную на динамический образ жизни, ценности технологического развития, совершенствование общества и культуры, бурное развитие всех сфер человеческой деятельности. На Западе цивилизация двигалась вперёд как бы рывками, которые несли с собой крушение старой системы ценностей, политических и экономических структур. Новые веяния разрушали некоторые устои цивилизации.

Восток, во многом в противоположность Западу являет собой воплощение спокойствия, непротивления. Боясь разрушить хрупкую гармонию мира человек, культуры востока предпочитает не вмешиваться в развитие мира, а стоять на стороне пассивного созерцателя течения жизни и бытия. Восток – это некое воплощение принимающего, женского принципа-начала он никогда не отступает от существующих в духовном мире заповедей (при этом часто ущемляя существование плоти, но при этом всегда стремясь к существованию гармонии и равновесию в мире).

Западный человек, в отличие от человека Востока имеет другой менталитет, другие взгляды на жизнь, природу, бытность и т.д. Действительно ли Восток и Запад так сильно противостоят друг другу, или они ассимилируют между собой.

8. Философская, религиозная и научная картины мира. Их взаимодействие в социальной и художественной практике.

Наука есть постижение мира, в котором мы живем. Постижение это закрепляется в форме знаний как мысленного (понятийного, концептуального, интеллектуального) моделирования действительности. Соответственно этому науку принято определять как высокоорганизованную и высокоспециализированную деятельность по производству объективных знаний о мире, включающем и самого человека. Вместе с тем производство знаний в обществе не самодостаточно, оно необходимо для поддержания и развития жизнедеятельности человека. Становление и развитие опытной науки в XVII столетии привело к коренным преобразованиям образа жизни человека.

Наука является одной из определяющих особенностей современной культуры и, возможно, самым динамичным ее компонентом. Сегодня невозможно обсуждать социальные, культурные, антропологические проблемы, не принимая во внимание развитие научной мысли. Ни одна из крупнейших философских концепций XX в. не могла обойти феномена науки, не выразить своего отношения к науке в целом и к тем мировоззренческим проблемам, которые она ставит.

Отношения науки и философии являются предметом дискуссий. С одной стороны, философия — это гуманитарная наука, занятая истолкованием текстов. С другой стороны, философия нечто большее чем наука — это альфа и омега науки, то есть как методология и как обобщение. Наука существует как процесс выдвижения и опровержения гипотез, роль философии при этом заключается в исследовании критериев научности и рациональности. Вместе с тем, философия осмысливает научные открытия, включая их в контекст сформированного знания и тем самым определяя их значение. С этим связано древнее представление о философии как о царице наук или о науке наук.

Однако в истории человеческой мысли существуют целые пласты ненаучной философии. Плотная связь философии и науки присуща в основном европейскому способу осмысления процессов познания. Возврат европейской мысли к ненаучному (и даже антинаучному) философствованию проявляется обычно во времена декаданса (один из ярчайших представителей — Лев Шестов).

9. Понимание истории: основные подходы в христианстве и западноевропейской философии.

Исходным пунктом философии истории как специфического раздела философского знания считаются гегелевские "Лекции по философии истории". Удивительна история их создания. Это не текст самого ученого, а конспекты его лекций, составленные учениками и изданные в память о великолм учителе.

Г.В.Ф. Гегель прославился не только наукой диалектикой, но и лекционным курсом по философии истории, в котором в начале XIX века впервые в западноевропейской мысли соединил философию и историю. Им была разработана концепция разумности всемирно-исторического процесса - исторически первая оценка хода истории. Гегель утверждал: "Но единственною мыслью, которую превносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что, следовательно, и всемирно-исторический процесс совершался разумно. Это убеждение и понимание являются предпосылкой по отношению к истории как к таковой вообще; в самой философии это не является предпосылкой. Путем умозрительного познания в ней доказывается, что разум... является как субстанцией, так и бесконечною мощью; он является для самого себя бесконечным содержанием всей природной и духовной жизни, равно как и бесконечной формой, - проявлением этого ее содержания"(Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб., 1993. С.64.).

Интерес к философии истории в Европе появился в эпоху Французского Просвещения. Термин "философия истории" был введен Вольтером и охватывал совокупность философских рассуждений о всемирной истории без специального философско-теоретического обоснования их необходимости и правомерности. Развернутую аргументацию различий между описательной истори- ей как знанием фактов и теоретической реконструкцией исторического процесса осуществил Ж.-Ж.Руссо. Но еще до него Д.Вико отделял "вечную идеальную историю", постигаемую "новой наукой", от эмпирической истории разных народов.

На материалистической основе философия истории разрабатывалась К.Марксом. В ХХ веке большой вклад в развитие данной отрасли знания был внесен Н.А.Бердяевым, К.Ясперсом, Р.Ароном. Одними из наиболее известных трактовок философии истории являются конценции А. Тойнби и У. Ростоу.

Современная философия истории - это относительно самостоятельная область философского знания, которая посвящена осмыслению качественного своеобразия развития общества в его отличии от природы. Философия истории рассматривает несколько важнейших проблем:

• направленность и смысл истории,

• методологические подходы к типологизации общества,

• критерии периодизации истории,

• критерии прогресса исторического процесса.

С возникновением христианства оказалось возможным иное понимание истории, которое можно назвать линейным. Оно предполагало в истории направление, а следовательно, и внутреннюю логику, особый сакральный смысл для всего совершающегося, конечную цель. Тем самым история действительно оказывалась процессом, неким упорядоченным потоком бытия.

В христианстве же история человечества оценивалась скорее в прогрессистском духе. Человечество взрослеет в истории. Вернее, сама история - это и есть эпоха взросления руководимого Богом человечества. Хотя и в христианской схеме, как известно, также нашлось место для архетипической идеи о золотом веке и последующем регрессе человечества (образы первоначальной невинности человека и последующей утраты им этой невинности - грехопадения).

В христианских воззрениях на историю выделяется и другой ее фундаментальный аспект - необратимость. Если для античного сознания, как и для сознания традиционных обществ в целом, характерен упор на повторяемость, воспроизводимость исторических реалий (иногда буквальная повторяемость и абсолютная воспроизводимость), то для христианского сознания важен акцент на уникальность каждого события в истории. Если природное бытие не имеет своей собственной истории - оно таково, каким его сотворил Господь, то человеческое бытие, движимое укорененной в нем свободой, есть бытие становящееся. Человек, созданный Богом по образу и подобию своему, вследствие грехопадения, утрачивает свое исходное совершенство и вынужден сам (с помощью своего творца) воссоздавать себя. В этом пространстве, где возможно движение к утраченному совершенству, и есть место для истории.

Ярчайшим и крупнейшим представителем христианской философии истории был Аврелий Августин. Он всецело опирался на Священное Писание, и истоки его историзма лежат в историзме Библии, которая может быть представлена как история некоторого народа. Но важно в данном случае то, что история библейских евреев оказывается неумолчным диалогом последних с Богом. Этот диалог, в той мере, в какой он вообще внятен для участвующих в нем людей, есть существенная предпосылка истории как процесса взросления человечества, постижения собственной ущербности, с одной стороны, и движения к некоему высшему состоянию, с другой стороны. Вот эта идея взросления и берется Августином на вооружение при создании им грандиозного труда "О граде божьем" - его главного историософского произведения.

По Августину, наличие глубокого, сакрального смысла в событиях человеческой истории определяется совмещением двух планов реальности - времени и вечности. История возможна как временность, в которой участвует, с которой соприкается вечность, т.е. божественная реальность. Не случайно поэтому, что, с точки зрения Августина, в центре всей исторической мистерии человечества оказывается явление Христа. Ведь в Иисусе непосредственно соединяются сакральное и земное, временное и вечное. Земная жизнь Христа осветила разом прошлое и будущее, т.е. наполнила их смыслом, сделала этапами на пути к полноте бытия, полноте смысла. Она свела в единую точку весь исторический процесс. Событие жизни Христа показало, что смена поколений в человеческой земной реальности не есть нечто бессмысленное, что оно не является пустым коловращением различных эпизодов мировой истории, случайно соседствующих или разделенных веками, как это иногда представлялось в античности, но являет собой действительный процесс вхождения временного мира в мир вечный. Августин попытался, и не без успеха, опираясь на христианскую основу, описать совокупность человеческих поступков, чаяний и деяний как внутренне связанное, доступное умозрению целое. В значительной мере как раз это и делает его одним из первых, если не первым историософом в истории европейской мысли.

10. Место России в мировом сообществе цивилизаций (российский и западный подходы).

За свою более чем тысячелетнюю историю государство Российское прошло сложный путь развития, на что влияли как внутренние, так и внешние факторы. Как найти в истории России общие черты, присущие той или иной цивилизации? Эти вопросы ставились давно. Можно выделить четыре точки зрения.

1.Россия является частью западной цивилизации. Эту позицию развивали в 30-40-х гг. XIX в. русские историки и литераторы К.Д. Кавелин, Н.Г. Чернышевский, Б.И. Чичерин и др., получившие название " западников ". Они считали, что Россия по своей культуре, экономическим связям, христианской религии лежит ближе к Западу, чем к Востоку, и должна стремиться к сближению с Западом. Период Петровских преобразований сделал значительный шаг в этом направлении.

2.Россия является частью восточной цивилизации. На этой точке зрения стоят многие современные западные историки. Так, американский историк Д. Тредголд, определяя принадлежность России к восточной цивилизации, отмечает следующие общие черты: для восточного общества характерен политический монизм - сосредоточенность власти в одном центре; социальный монизм, означающий, что права и собственность разных общественных групп определяются центральной властью; слабо выраженный принцип собственности, которая всегда условна и не гарантирована властью; произвол, суть которого в том, что властвует человек, а не закон. Именно такая модель общества, считает Тредголд, возникла и укрепилась в процессе становления Московского государства в XV-XVII вв. С реформ Петра I Россия начала сдвиг к западной модели. И только к 1917 г. Ей удалось вплотную подойти к рубежу, разделяющему западную и восточную модели, но Октябрьская революция вновь отдалила Россию от Запада.

3.Россия является носителем самобытной славянской цивилизации. Историки и ученые этого направления, названные "славянофилами", такие как Н. Киреевский, С. Хомяков, К. Аксаков, Ю. Самарин, в 40-х гг. XIX в., когда Россия стояла на пороге реформ, отстаивали самобытность, "славянский характер" русского народа. Славянофилы считали особенностями русской истории православие, общинный быт, коллективистский характер труда. В результате великого переселения народов в начале новой эры восточные славяне оказались на девственной, нетронутой земле в отличие от их сородичей по арийской ветви франков и германцев, расселившихся в бывших провинциях Римской империи и положивших начало истории Западной Европы. Таким образом, русское государство развивается " из самого себя". Этими первичными условиями жизни русских славян, по словам В.О. Ключевского, определялась сравнительная простота их общественного состава, а равно и значительная своеобразность и этого развития и этого состава.

4.Россия является примером особой евроазиатской цивилизации. Сторонники этой теории, имевшей хождение в 50-х гг. XX в., опирались на географическое положение России, многонациональный ее характер и многие общие черты как восточной, так и западной цивилизации, проявляющиеся в российском обществе.

Выбор пути развития, приобщение к западной или восточной модели общественного устройства для современной России имеет особое значение. Он будет определять путь выхода из кризиса, в котором находится наша страна. В позиции нынешнего политического руководства преобладает позиция всестороннего, в том числе формационного сближения с Западом, нередко доходящая до копирования некоторых форм государственного устройства и моделей экономического развития/

11. Единство чувственного и рационального познания в творчестве.

Познание феномена творчества возможно только на основе глубокого знания той сферы деятельности, в которой этот феномен проявляется. Общая проблема исследования творчества трансформируется, таким образом, в частные проблемы исследования конкретных видов творчества.

Более того, результаты исследований творчества свидетельствуют о том, что познание его психологического механизма предполагает выход за пределы предметной деятельности и требует уделения самого серьезного внимания изучению исторического, социального, социально-психологического и иных аспектов проблемы. Объяснение данному явлению кроется в представлении процесса творчества не как спонтанного (неизвестно откуда и почему возникшей активности), а как социально и исторически детерминированного процесса.

Творческая деятельность - разновидность преобразующей, продуктивной. От репродуктивной деятельности она отличается тем, что осуществляется не по принципу реакции на изменение среды, а по принципу создания новой среды, что в конечном итоге приводит к появлению нового продукта. Привычная формулы адаптивного поведения "потому что" и "для того чтобы" заменяются формулой "несмотря на", т.е. момент творчества представляется неким спонтанным актом, противоречащим канонам формальной логики. "Изобретение теории, - отмечают А.В. Петровский и М.Г. Ярошевский, - подобно рождению музыкальной темы. В обоих случаях логический анализ ничего объяснить не может"(2). Уточним, что логическое объяснение феномена творчества, как свидетельствует история научных открытий, все -таки появляется, но по происшествии времени, когда сама наука достигает нового уровня понимания процессов и явлений.

Спонтанность возникновения творческой идеи, по мнению большинства исследователей, кроется в источнике, ее генерировавшем - в бессознательном, интуитивном. При этом не суть важно, в каком виде этот импульс проявляется: в форме "побочного продукта действия" (Я.А. Пономарев), "подсказки" (Б.М. Кедров) или "инстинктивной видовой программы" (В.М. Вильчек). Важнее само признание творческого импульса продуктом бессознательного. "Бессознательный второй план, - отмечал в докладе "Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству" К. Юнг, - … дает о себе знать, специфически влияя на содержание сознательного. К примеру он производит продукт фантазии своеобразного свойства".

Бессознательное - результат развития психики в филогенезе, тот потенциал, который природа закладывает в человека. Реализация этого потенциала осуществляется уже на уровне сознательного. Последнее, как известно, является выражением онтогенетического развития, т.е. развития, происходящего на протяжении человеческой жизни. Также, как и бессознательное, сознательное сугубо индивидуально, а, следовательно, и индивидуальной будет способствовать в восприятию творческого импульса (чем выше интеллект, тем вероятнее такое восприятие).

12. Творчество и интуиция как философская проблема.

Творчество — создание нового, но такого нового, которое не забывает, не уничтожает старое, а помнит о нем, сохраняет его в себе как момент своей собственной истории, как свою предпосылку. В оптимистической, рационалистической философии гегельянства мировой прогресс есть прогресс в становлении свободы. Он совершается как утверждение, самораскрытие Разума. Все действительное — разумно, все разумное — действительно. Разум, по Гегелю, не только силен, но и «хитер»: он добивается своих целей не всегда прямым действием, но и действием «хитрым», т. е. опосредованием. Это значит, что разумный ход истории (культура) может осуществляться и неразумными людьми, не осознающими высшего смысла своих собственных действий. Культура может твориться и как побочный результат не до конца осознанной деятельности. Если в своих целях человек зависит от природы, то в средствах их достижения он господствует над ней.

Вот почему, пишет Гегель, «плуг почетней колоса»: хлеб будет съеден, но орудие труда, с помощью которого человек добыл себе хлеб насущный, не исчезнет. Это орудие есть орудие культуры. Производительные, сущностные силы человека развиваются по своей логике, составляя материальный остов социально-культурного процесса.

Какова же роль в этом процессе индивида? Индивидуальное, конечное подчинено общему. Даже страны и народы — лишь разменные фигуры на «шахматной доске» Истории. Для индивида же есть только один способ приобщения к мировой культуре (о национальной культуре философ ничего не говорит): проделать для себя в кратчайший срок тот путь, который духовно уже пройден человечеством. Общественное, социальное должно быть распредмечено и воспроизведено, как бы заново открыто для себя субъективным духом (индивидуальным сознанием); логическое — совпасть с историческим. Именно эту задачу ставит перед собой образование и особенно его теоретическое ядро — образование философское^[1].

Панлогизм гегелевской концепции человека, человеческой культуры и истории явился высшей отметкой, кульминацией рационалистической тенденции Просвещения, отразившей в себе мироощущение прогрессивных, восходящих социальных сил. Но исторический оптимизм был уязвим. Он выдавал желаемое за действительное, ибо даже повседневный опыт свидетельствовал: страсти, инстинкты сильнее доводов рассудка. Слепая воля к жизни и неуемная воля к власти — вот главные виновники и «творцы» мирового зла. Они, а не разум, вершат судьбы человечества.

13. Историческое развитие понятия «культура».

14. Культура и личность в современном мире. Проблема цивилизации.

15. Личность, проблемы свободы, ответственность. Личность художника \\ современном мире.

Индивид и личность

Человек рассматривается как индивид в качестве единичного представителя человеческого рода. Определение этого понятия не нуждается в каких-либо специфических характеристиках. Индивид — это всегда один из многих, и он всегда безличен. В этом смысле понятия «индивид» и «личность» являются противоположными как по объему, так и по содержанию. В понятии «индивида» не фиксируется каких-либо особенных или единичных свойств человека, поэтому по содержанию оно является очень бедным, зато по объему оно в такой же степени богато, ибо каждый человек — индивид. В понятии «индивид» не фиксируются ни биологические, ни социальные качества человека, хотя они, конечно, подразумеваются.

Если мы говорим «человеческий индивид», то имеем в виду лишь родовую общность всех людей и единичного представителя человеческого рода. Но как только мы начинаем указывать какие-то другие качества, мы непременно ограничиваем объем понятия, выделяя особенные социальные группы. То есть здесь действует закон обратно пропорционального соотношения объема и содержания понятия. Так, сказав «бедные люди» или «богатые люди», мы уже выделили определенные группы людей, отделив их от других групп. И чем больше мы будем конкретизировать понятие, тем оно будет меньше по объему и богаче по содержанию. В конце концов, путем персонификации индивида, отдельного человека, мы придем к единственному, индивидуальному представителю человеческого рода. В этом плане предельно персонифицированный индивид и есть личность. Личность — это понятие весьма богатое по содержанию, включающее не только общие и особенные признаки, но и единичные, уникальные свойства человека. Так обстоит дело с точки зрения логики.

В конце концов, то. что делает человека личностью, — это, конечно, его социальная индивидуальность, совокупность характерных для человека социальных качеств, его социальная самобытность. В понятие «личность- обычно не включают природно-индивидуальные характеристики индивида. И это, видимо, правильно, потому что сущность человека, как мы уже говорили, социальная. Но при этом следует иметь в виду, что природная индивидуальность оказывает свое влияние на развитие личности и ее восприятие в той мере, в какой биологическое вообще влияет на социальное в человеке.

Социальная индивидуальность человека не возникает, конечно, на пустом месте или только на основе биологических предпосылок. Человек формируется в конкретном историческом времени и социальном пространстве, в процессе практической деятельности и воспитания. Поэтому личность как социальная индивидуальность — это всегда конкретный итог, синтез и взаимодействие очень разнообразных факторов. И личность тем значительнее, чем в большей степени она аккумулирует социокультурный опыт человека и в свою очередь вносит индивидуальный вклад в его развитие.

Личность имеет сложную структуру и интерпретацию. Так, в общей психологии под личностью обычно подразумевается некоторое интегрирующее начало, связывающее воедино различные психические процессы индивида и сообщающее его поведению необходимую устойчивость. Исходный момент социологических исследований личности состоит в анализе не индивидуальных особенностей человека, а тех социальных функций (ролей), которые человек выполняет. Эти роли определяются социальной структурой общества, различными социальными группами, в которые включен индивид. На этой основе строится ролевая концепция личности.

Проблема личности в философии — это вопрос о том, в чем сущность человека как личности, каково ее место в мире и в истории. Личность здесь рассматривается как индивидуальное выражение и субъект общественных идеалов, ценностей, общественных отношений, деятельности и общения людей. Их качество как в историческом плане, так и в плане «наличного бытия» оказывает огромное влияние на формирование исторического типа личности, ее конкретные состояния и свойства. Особенно следует сказать о влиянии деятельности на личность. Деятельность человека является той основой, на которой и благодаря которой происходит развитие личности и выполнение ею различных социальных ролей в обществе. Только в деятельности индивид выступает и самоутверждается как личность, иначе он остается «вещью в себе». Сам человек может думать о себе что угодно, строить любые иллюзии на свой счет, но то, чем он является в действительности, обнаруживается только в деле. Не случайно, конечно, знаменитый Конфуций не только «слушал слова людей», но и «смотрел на их действия», а не менее известный Аристотель писал, что победные венки получают лишь те. «кто участвует в состязаниях».

Другими словами, социально-деятельностная сущность человека прежде всего лежит в основе социализации индивида, в процессе которой и происходит формирование личности. Социализация — это процесс усвоения индивидом определенной системы знаний, норм и ценностей, позволяющих ему осуществлять свою жизнедеятельность адекватным для данного общества способом. Она происходит по мере усвоения человеком социального опыта, но осуществляется прежде всего через его включенность в определенные общественные отношения, формы общения и виды деятельности. При этом социализация осуществляется и в филогенезе (формирование родовых свойств и качеств человечества), и в онтогенезе (формирование конкретной личности). Как в плане исторического развития человека, так и в онтогенезе личность есть результат социализации индивида. «Личностью не родятся, личностью становятся» [1]. Поскольку социализация носит динамический характер, то личность — это всегда процесс, это постоянное становление. Личность, застывшая в своем формировании, в своих устремлениях. — это уже деградирующая личность. Деградация личности происходит и тогда, когда индивид оказывается полностью подчинен чужой воле или его действия оказываются в деталях запрограммированы, так что не остается места свободе выбора и действия.

Лишение индивида общения и возможности выбора, известной свободы действий также отрицательно сказывается на развитии личности и ее самочувствии. Не случайно изоляция человека от общества и общения всегда считалась одним из самых суровых наказаний, и это вполне объяснимо, ибо постоянная изоляция и одиночество противоречат самой сущности личности. Но еще более отрицательное и страшное влияние на личность имеет навязывание ей чужой воли и мыслей. Человек, полностью подчиненный чужой воле и лишенный (посредством внушения, идеологического оболванивания, пропаганды и т.д.} собственного мировоззрения, собственных мыслей и взглядов, — это уже не личность. Так же, как трудно назвать личностью индивида, лишенного разума и рассудка по каким-то другим причинам. Такие люди, у которых отсутствуют свобода действий, воля или разум, не могут быть ответственными (без свободы нет ответственности) и не должны отвечать за содеянное, ибо это не ими обусловленные и потому, по существу, не их поступки. Вот почему их нельзя судить или осуждать.

Мы подошли к очень важной характеристике личности — ее нравственно-духовной сущности и обусловленных ею поступков. В содержание личности и ее оценку в качестве важнейшего компонента включается направленность ее сознания, личностные ориентации, обусловленные уровнем ее сознания, мировоззрением, нравственностью и ответственностью. Безусловно, социальная среда оказывает существенное влияние на формирование и поведение личности. Но не в меньшей степени личностные ориентации и поведение обусловлены и внутренним, духовным миром человека. Не случайно говорят, что каждый сам кузнец своей судьбы и счастья. Чем ярче у человека выражены интеллектуально-нравственные и волевые качества, чем больше его жизненные ориентации совпадают с общечеловеческими ценностями, чем в большей степени он положительно влияет на развитие и утверждение этих ценностей, тем ярче и значительней сама личность. В этом плане она характеризуется со стороны силы ее духа, свободы, творчества и добра. С этой стороны личность возвышается над своей природной основой и в известном смысле даже преодолевает ее, оставляя свой след и плоды своей деятельности и после своей биологической смерти.

В этой связи следует отметить, что Бердяев был во многом прав, когда рассматривал личность, в отличие от индивида, как духовную сущность и качество человека. «Как образ и подобие Бога. — пишет он. — человек является личностью. Личность следует отличать от индивида. Личность есть категория духовно-религиозная, индивид же есть категория натуралистически-биологическая. Индивид есть часть природы и общества. Личность не может быть часть чего-то...» [1]. Однако трудно согласиться с тем антропологическим дуализмом, который он пытается утвердить и который приводит его к отрицанию социального характера и социальной обусловленности личности.

Сила воли и сила духа личности, ее нравственная доброта и чистота не могут подтвердиться и реализоваться никаким другим способом, как только в реальной практической деятельности и в определенных социальных условиях. Поступки человека, являющиеся важнейшим фактором, характеризующим личность, — это не слова, а дела, и. видимо, не случайно даже в священном писании говорится о воздаянии «каждому по делам его». И именно тогда, когда дело доходит до реальных поступков, обнаруживается, как это трудно и тяжко быть личностью, быть свободным, быть честным, принципиальным и т.д. Потому что. если индивид действительно считает себя личностью или стремится быть ею, он должен быть ответственным, и не только в своих мыслях, но прежде всего в своих поступках, а это всегда тяжелое бремя. Таким образом, характеристика личности со стороны свободы, о необходимости которой пишут многие авторы, безусловно, необходима, свобода — это атрибут личности. Но свобода без ответственности — это произвол. Поэтому ответственность является не в меньшей, а в большей степени атрибутом личности, ибо быть ответственным труднее, чем быть свободным.

Таким образом, быть личностью трудно. Но еще труднее быть счастливой личностью. Свобода и ответственность подлинной личности, требующие постоянного творчества и постоянных мук совести, страданий и переживаний, очень редко сочетаются со счастьем. И чем личность выше и значительнее, тем выше и планка ее ответственности перед самой собой и людьми. Это замечательно раскрыли в своих произведениях писатели экзистенциального плана, а особенно Достоевский. Хотя нельзя не упомянуть в связи с этим и «Исповедь» Толстого.

16. Экологическая философия. Биоэтика. Экогуманизм.

Экологическая философия (ЭФ) – детище последней трети ХХ века, продукт продолжающейся дифференциации философского знания и – благодаря своему интегральному потенциалу – перспективная точка роста современной философии, равно как и многообещающий ориентир более продвинутой экологизации науки, производства и всех предметных отраслей и уровней образования.

Нетождественность и родство философии экологии, социальной экологии и ЭФ. Продуктивное взаимодействие в ЭФ научных и всенаучных – мировоззренческих, общекультурных, гуманитарных, психологических, художественно-эстетических, нравственных, религиозных, архаических и т.д. – обобщенных знаний и подходов для выбора путей и средств более эффективного экологического просвещения и действенного предотвращения экологического коллапса цивилизации.

ЭФ о методологической ущербности широко распространенных крайностей воинствуюше-агрессивного антропоцентризма и малоэффективного природоохранного морализаторства. ЭФ – ответ на жгучую потребность глубокого философско-методологического анализа более глубинных – мировоззренческих – причин обострения экологических проблем.

Норвежский философ Арне Наэсс (по другой транскрипции – Нейс) – основатель концепции глубинной экологии (ГЭ); термин введен в его статье “Поверхностное и глубинное долговременное экологическое движение” (1973). Появление ЭФ в названиях книг Х. Сколиновски, 1981; Х. Х. Захсе, 1984 и Х. Миттермюллера, 1987.

Предпосылки и теоретические источники возникновения ГЭ. Половинчатость и нерезультативность эклектической идеологии инвайронментализма; абстрактность и утопичность ноосферогенеза.

В.И. Вернадский о сопряжении западной и восточной философских традиций близ поворотных пунктов развития цивилизации. Мотивы философии ненасилия и недеяния, недуалистические традиции буддизма и даосизма. Удивительно близкие им по духу современные идеи синергетики, глубинной и трансперсональной психологии, как ближайшие теоретические источники ГЭ и ЭФ.

17. Наука и культура.Этика учёного.

Философия науки как направление западной и отечественной философии представлена множеством оригинальных концепций, предлагающих ту или иную модель развития науки и эпистемологии. Она сосредоточена на выявлении роли и значимости науки, характеристик когнитивной, теоретической деятельности.

Философия науки как философская дисциплина, наряду с философией истории, логикой, методологией, культурологией, исследующей свой срез рефлексивного отношения мышления к бытию (в данном случае к бытию науки), возникла в ответ на потребность осмыслить социокультурные функции науки в условиях НТР. Это молодая дисциплина, которая заявила о себе лишь во второй половине XX в. В то время как направление, имеющее название «философия науки», возникло столетием раньше.

«Предметом философии науки, — как отмечают исследователи, — являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их историческом развитии и рассматриваемых в исторически изменяющемся социокультурном контексте».

Философия науки имеет статус исторического социокультурного знания независимо от того, ориентирована она на изучение естествознания или социально-гуманитарных наук. Философа науки интересует научный поиск, «алгоритм открытия», динамика развития научного знания, методы исследовательской деятельности. (Следует отметить, что философия науки хотя и интересуется разумным развитием наук, но всё же не призвана непосредственно обеспечивать их разумное развитие, как это призвана многоотраслевая метанаука.) Если основная цель науки — получение истины, то философия науки является одной из важнейших для человечества областей применения его интеллекта, в рамках которой ведется обсуждение вопроса, как возможно достижение истины.

18. Происхождение и природа техники. Техника и этика.

Существуют цивилизации, которые характеризуются прежде всего уровнем развития техники. Западные исследователи (Д.Белл, Г.Кан, З.Бжезинский, Р.Арон и др.) характеризуют их как «доиндустриальные», «индустриальные» и «постиндустриальные». Последние сегодня называются «информационными», «технотронными» и т.п. Действительно, каждая из названных технических цивилизаций имеет свой уровень развития техники и свои специфические способы ее освоения: соединения человека с орудиями производства, его трудовые навыки и производственный опыт, формы управления производством и др. Для каждой из названных технических цивилизаций характерен свой уровень развития техники и человека как технологического субъекта. Уровень техники зависит от степени распространения того или иного типа орудий производства, прежде всего машин. Например, в птоломеевском Египте между 100 и 50 гг. до н.э. «инженер» Герон изобрел эолепил, своего рода паровую турбину (и это за восемнадцать веков до практического использования пара!), приводившую в движение механизм, способный дистанционно открывать тяжелую дверь храма. Это открытие произошло вслед за немалым числом других: всасывающим и нагнетательным насосами, инструментами, предвосхищающими термометр, и др. [1] Изобретения шли группами, большими количествами, сериями. Однако древнее общество не стало даже «доиндустриальной цивилизацией», не говоря уже об «индустриальной цивилизации». «Вина» лежит на рабовладении, которое давало античному миру всю необходимую для производства вещей рабочую силу. Именно поэтому горизонтальная водяная мельница останется приспособленной единственно для помола зерна, а пар будет служить лишь в хитроумных игрушках.

Для «доиндустриальной цивилизации» присуща качественно иная техника: водяные и ветряные мельницы, вокруг которых образуется лесопильное, сукновальное, бумажное производство, помимо помола зерна. Происходит всеобщее распространение разделения труда, требующее многообразия орудий производства. Начинается быстрый прогресс «третичного» сектора (после промышленности и сельского хозяйства) — умножение числа адвокатов, нотариусов, врачей, преподавателей университетов. Развивается горнодобывающая промышленность, которая сопровождалась созданием гигантских для того времени устройств, предназначенных для откачки подземных вод и подъема руды. Расцветает городское ремесло.

В период «доиндустриальной цивилизации», особенно в XV в., царила атмосфера научных и технических открытий: то было время, когда сотни итальянцев, разделяя страсть Леонардо да Винчи, заполняли свои записные книжки зарисовками проектов чудесных машин. Американский культуролог Л. Уайт утверждал, что до Леонардо да Винчи Европа уже изобрела целую гамму механических систем, которые будут приводиться в действие в течение четырех последующих столетий (вплоть до электричества) по мере того, как в них будет ощущаться нужда. Как сказал Л. Уайт, «новое изобретение лишь открывает дверь; оно никогда не заставляет в нее входить» [1].

На вопрос: почему в эпоху «доиндустриальной цивилизации», так же как и в античном мире, изобретения не получили массового распространения, ответил марксизм: существовавшим в то время потребностям вполне соответствовал достигнутый уровень производительности труда, достаточно было дешевой рабочей силы.

«Индустриальная цивилизация» связана с промышленной революцией XVI—XVII вв. и экономическим ростом. Промышленная революция определяет тип технической цивилизации как «индустриальной цивилизации». Качественное изменение техники связано не только с самой техникой, но и с развитием экономики: новшества зависели от потребностей и интересов рынка. Многие исследования свидетельствуют о том, что начало «индустриальной цивилизации» было положено развитием угольной промышленности, которая в свою очередь стимулировала развитие других отраслей производства и даже использование пара: ведь и паровая машина Уатта работала на древесном угле. Таким образом, индустриальная цивилизация, начавшаяся с XVI—XVII вв. и существующая поныне, — это такая ступень развития общества, технологический базис которого составляет техника, заменяющая полностью физические усилия человека. «Индустриальная цивилизация» характеризуется изменением всего образа жизни общества: сельского хозяйства, транспорта, связи; профессиональных навыков, образования, воспитания и культуры человека.

Сегодня философы и социологи говорят о вхождении человеческого общества в новую, общую для всех народов, единую постиндустриальную (информационную, технотронную) цивилизацию. Появилась проблема, которая широко дискутируется среди философов: правомерна ли марксистская теория общественно-экономической формации и формационного подхода к анализу развития общества? Не предпочтителен ли так называемый цивилизационный подход?

Очевидно, что оба эти подхода не исключают, а, напротив, предполагают друг друга. Человечество идет, с точки зрения технического и технологического развития, в одном направлении — от «доиндустриальной цивилизации» через «индустриальную цивилизацию» к «постиндустриальной цивилизации». Для постиндустриальной цивилизации характерна не механическая система машин, а автоматизация производства, основанная на микроэлектронике и информатике, новейшей интеллектуальной технологии; эта новая техническая и технологическая база меняет весь образ жизни общества и человека. Постиндустриальная цивилизация формируется современной научно-технической революцией, которая захватила страны и восточные, и западные. Под воздействием НТР оказываются все основные периоды жизни человека: подготовка и обучение, время труда, время творчества и время досуга. Информатика революционизирует эти периоды человеческой жизнедеятельности: увеличивается время профессиональной подготовки и обучения, выдвигаются требования мобильности по отношению к изменяющимся условиям и характеру труда. Сокращается время труда, что содействует улучшению условии труда и благополучию работника. Наблюдается тенденция включения ранее безработных в производство путем перераспределения рабочего времени, сокращения рабочего дня и рабочей недели. Высвобождается время на творчество и досуг.

Проблема свободного времени — это и проблема развития духовной цивилизации. Именно духовная цивилизация определяет подлинное лицо технической цивилизации, выражая отношение национальной культуры, ее духовных ценностей, традиций к новым материальным и духовным ценностям.

Важно понять, что развитие постиндустриальной цивилизации, вхождение в нее через рынок, как мы сегодня провозгласили, связаны с тем, каким способом происходит овладение новыми материальными и духовными ценностями, прежде всего новыми технологиями, электроникой, автоматизацией, информатикой.

Культура не безразлична к новому: она может отторгнуть его или принять, органически переработать, сделать своим. Религия, этика, социальные установки, общественное сознание не относятся безразлично к существующим в обществе материальным и духовным ценностям. Это хорошо показал немецкий социолог М. Вебер в работе «Протестантская этика и дух капитализма». Протестантская этика, т.е. неформальная система норм и ценностей протестантской религии, регламентирующая человеческие отношения и общественное поведение людей, являющаяся основанием социально-этических оценок, оказала решающее воздействие на развитие промышленного производства, всей предпринимательской деятельности. Согласно этой этике, основными признаками избранности человека Богом являются сила веры, продуктивность труда и деловой успех. Стремление человека через эти нормы утвердить свою богоизбранность создало сильнейший стимул и новые критерии, необходимые предпринимательству, такие как: бережливость, расчетливость, законопослушание, трудовая дисциплина и качество труда, обязательность, ответственность и др.

А с чем связано так называемое чудо японской технической цивилизации? Оно также своими корнями уходит в японскую культуру, духовную цивилизацию. Япония умело соединяет традиционное в своей культуре с тем новым, что содействует ее прогрессивному развитию как технической цивилизации: редкое трудолюбие, которое поддерживается всей системой общинных связей, сочетается с умением работать на новейшей технике; обостренное чувство преданности своему хозяину, предпринимателю соединяется с удивительной способностью усваивать лучший опыт других народов, их культуру, но не в ущерб своему японскому своеобразию.

Поэтому, говоря о постиндустриальной цивилизации как будущем человечества, мы не должны забывать о том, что эта цивилизация, являясь с точки зрения технологического базиса общей для всех стран, будет иметь свою специфику применительно к отдельным народам, их культурам.

Поиск по сайту: