Разговоры о жизни в эфире

— Теперь, раз я не слышу больше вопросов,— сказал Нью­тон,— поговорим о преимуществах жизни в пустоте и без тя­жести.

— По-моему, самое лучшее то, что не нужно никаких усилий. и расходов для собственного движения и перемещения любых, хотя бы самых громадных масс; не надо напряжения мускулов людей и животных,— сказал один...

— Не надо поездов, пароходов, лошадей, дирижаблей, аэро-планов, угля, дров и тому подобного,— сказал другой.

— Скорость движения может быть чрезвычайно велика; потребуется только одновременная ничтожная затрата, т. е. тол-чок. Движение не исчезает, потому что нет препятствий в виде трения, воздуха, воды,— заявил третий.

— Следовательно, сношение людей, перемещение масс на всякие расстояния и при всех скоростях ничего не стоят...

— Громадны выгоды построек и всяких сооружений, кото-рые не будут разрушаться от силы тяжести. Стенки их могут быть очень тонки; сооружения неограниченно громадны: тяжесть, их не разрушит...

— Как приятно чувствовать, что не можешь упасть, расши-биться, что не свалишься ты в пропасть, не упадет на тебя потолок, не задавит стена... не уронишь, не разобьешь посуду...

— Да, это недурно, но важнее — масса света, солнечной энергии, простора...

— Где тучи, грязь, сырость, туман, холод, жар, изнури-| тельный труд?!...— произнесли восторженные голоса.

— Мы полнеем, несмотря на вегетарианское питание, заду-| мываемся о женщинах,... нас, монахов, посещают уже во сне эротические грезы...

— Где темнота и ночной холод, где ледяной ветер, снег и метель; где циклоны, кораблекрушения, непроходимые пустыни,| недоступные горы?!

— Господа! Вы увлекаетесь,— сказал Ньютон,— конечно, все это так, но и тут мы, как у розы, видим шипы; не надо про них забывать.

— Какие шипы!? — зашумели кругом.

— Стоит мне отворить окно или пробить эту стену, разбить даже нечаянно стекло, и все мы погибли, потому что окажемся] без воздуха, который моментально выпорхнет из камеры, в силу безграничной способности расширяться.— Многие с ужасом ог-лянулись.— Стекла у нас двойные, толстые, крепкие, с вплав-ленной внутрь их металлической сеткой, а все-таки разбить по неосторожности их можно... Стенки металлические, но и их мож-| но сокрушить...

— Закроем пока глаза на эту темную сторону нашего нового бытия и обратимся к светлым его сторонам,— сказал Лаплас.

— Температура тут может колебаться от нуля до 100° С и более. Мы можем сейчас сбросить одежду,— сказал Иванов,— стоит только увеличить площадь темной окраски ракеты. От этого температура повысится, насколько мы желаем, например до 25° С. К чему же тогда одежда! Одежда, 'правда, у нас

почти не износима; подошвы не трутся, однако движение, работы на машинах будут... не можем мы вообще не двигать членами... все это, в конце концов, разрушает одежду.

Итак, собрание порешило в самое ближайшее время изба-виться от одежды и одновременно довести температуру ракеты

до 30° С.

__ Очень низкую температуру,— сказал Франклин,— здесь

нельзя получить, благодаря близости Земли, которая и освещен­ной и неосвещенной Солнцем своей поверхностью непрерывно лучеиспускает и нагревает ракету. Зато высокую степень тепла получить легко: до 150° С — простой окраской и защитой от потерь теплоты; а выше — с помощью сферических, вернее, параболических и плоских зеркал.

__ Это дает возможность приводить в действие разного рода

солнечные двигатели, сваривать металлы и производить мно­жество фабричных работ без топлива.

— Температура в фокусе подобных сферических зеркал,— сказал Ньютон,— при постоянном угле отверстия (мои вычисле­ния основаны на работах Стефана) не зависит от величины зеркала. Величина его только пропорционально увеличивает очаг, т. е. поверхность нагрева. Эта температура, при угле в 60°, или при дуге зеркала в шестую долю окружности при черной поверхности нагрева и идеальном отражении света зеркалом в пустоте должна достигать 4402° С. Она не зависит даже от бли­зости зеркала к Солнцу, только диаметр очага растет пропор­ционально угловому диаметру Солнца, т. е. при приближении к Солнцу очаг увеличивается, при удалении — умаляется. Зер­кало с отверстием в 120° доводит температуру в фокусе до 5— б тысяч градусов Цельсия. На Земле половина лучей поглоща­ется атмосферой, потом конический пучок лучей сильно охлаж­дается воздухом. Так что, только под колоколом воздушного насоса, при идеальной прозрачности стекла, получилось бы не более 3000° С. При обыкновенных условиях, конечно, этой темпе­ратуры не получим. Однако даже платина плавится в фокусе зеркал. Следовательно, и на земле температура выше 2000° С. Величина очага или диаметр фокуса, т. е. солнечного изображе­ния, для зеркала с радиусом в 1 метр (при 60° отверстия это будет и диаметр зеркала) составляет 4 миллиметра. При диамет­ре зеркала в 10 метров и очаг будет в 10 раз больше, т. е. 4 см. В пустоте, здесь, мы наверное получим температуру до 5000—6000° С. Особыми способами можно еще ее возвысить, но нет в том надобности.

— Значит,— заметил Иванов,— тут можно роскошно произ­водить всевозможные металлургические работы, разумеется, вне ракеты, в эфирной пустоте, надев скафандры. Это не то, что в воздухе: окислением металлов и орудий он портит всякие труды. Здесь же, например, сваривание легче легкого: наводят фокус на свариваемые части сплавляют их палочкой того же металла;

3-Циолковский 33

довольно даже соприкосновения накаленных частей. Наводка фокуса точная, регулировка температуры еще точнее. Это чудо, как хорошо...

— Не надо забывать,— добавил Иванов,— что зеркала тут не гнутся от тяжести, перемещение и вращение их в легких станках не стоит никакого труда, поверхность их не окисляется и не тускнеет, просто — прелесть... Приготовление зеркал даже с поперечником в 1000 метров вполне возможно, а такое зеркало дает очаг с диаметром в 4 метра... Каково? Это почти 2 сажени... Но, и небольшое зеркало, с небольшим очагом позволяет сва­ривать последовательно большие поверхности.

— Вот вы опять об отсутствии тяжести; конечно, оно не­сомненно, раз я ее здесь не чувствую, но мне все кажется оно как-то непонятно: Земля так близка, ее тяготение почти не изме­нилось... Почему же мы его не чувствуем? — спросил пожилой мастер.

— Я уже это объяснял,— сказал Ньютон.— Но вот станем на другую точку зрения: чувствуют ли жители Земли притяжение Солнца и Луны? Оно есть, но, конечно, никто его не чувствует; его не принимают в расчет даже ученые. Оно сказывается толь­ко в океанских приливах и отливах. Притяжение на каждой планете и на их лунах зависит только от их собственных масс. Со­всем не принимается во внимание, даже самыми привередливыми астрономами, влияние самых могущественных солнц. И у нас, в ракете, притяжение зависит только от массы ракеты, ее формы и т. д. А так как масса ничтожна, в сравнении с массой любой планеты, то и притяжение ее также незаметно.

— А все-таки и отсутствие тяжести,— сказал другой пожи­лой мастер,— не совсем ладно — иногда это чистое горе. Напри­мер, летает в воздухе ракеты много разной мелочи, пыль не садится; как ее убрать?.. Вода расхлестывается и в открытых сосудах не сохраняется... неудобно делать ванну, умываться... вообще, в уборной неловко...

Поиск по сайту: