АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

E. E. Sokolova

Читайте также:
  1. Exercise E
  2. Intonation: approaches, definitions
  3. Text A: «SOCHI»
  4. Сослагательное наклонение в условных предложениях.

PhD, assistant professor, common psychology chair, Moscow State University after M. V. Lomonosov

The author of the article guided by A. A. Loentiev's opinion expressed in his book "Active mind" examines strong and weak aspects of monistic and pluralistic methodologies, relationship between "meaning" and "sense" concepts proving that possibilities of dialectic methodology and activity approach are not exhausted yet and allow to solve a number of facing present-day psychological science methodological problems.

Key words: methodology of dialectic systems analysis, activity approach, meaning, sense, monism, pluralism.

стр. 113

Психология и общество. "ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО": К ХАРАКТЕРИСТИКЕ ФЕНОМЕНА

Автор: И. Е. СИРОТКИНА, Р. СМИТ

И. Е. Сироткина*, Р. Смит**

* Кандидат психологических наук, заместитель директора Института истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН, Москва

** Доктор философии, почетный профессор Университета Ланкастера, научный консультант Института истории естествознания и техники им. СИ. Вавилова РАН и ассоциированный сотрудник Института психологии РАН

Дается обзор литературы о "психологическом обществе" и делается попытка определения этого феномена. Под "психологическим обществом" имеется в виду не столько институциональное развитие психологии или увеличение числа психологов, сколько проникновение психологических взглядов и практик в жизнь современного человека. Авторы пытаются ответить на вопрос о том, какие последствия - как для отдельного человека, так и для общества в целом - несет с собой популяризация психологии и ассимиляция ее категорий и практик в повседневной жизни.

Ключевые слова: современность/модернизм, "психологическое общество", индивидуализация, психологизация.

Для психологии недавно ушедший в прошлое век был решающим. Из скромной по размерам академической университетской дисциплины, какой она была в предшествующее столетие, психология превратилась в масштабную научно-практическую сферу деятельности и заняла доминирующее место в культуре западных обществ. В современном мире вряд ли найдется человек, так или иначе не сталкивавшийся с психологами. Тестирование, психотерапия, семейные консультации и профориентация школьников вошли в жизнь многих миллионов людей. Психология стала претендовать на то, чтобы объяснять человеку его поступки, руководить его решениями, консультировать по поводу самых интимных проблем. Все это дало повод говорить о современном западном обществе как "психологическом" - опирающемся на психологию в решении и каждодневных проблем индивида, и глобальных социальных проблем.

Термин "психологическое общество" берет начало не из академической психологии, а из дискуссий о современном западном образе жизни, где он использовался наряду с такими понятиями, как "модернизм", "либерализм" и "общество потребления". Устойчивое определение этого термина в литературе отсутствует, но настойчивость, с которой он употребляется, указывает на актуальность темы. Речь идет о том важном месте, которое психология - как система знаний, практик и социальных институтов - занимает в современном обществе. Это место она приобрела не вдруг. Ее экспансия в западном мире началась примерно с 1940-х годов (некоторые авторы называют и более ранние сроки - 1920-е годы), когда начался массовый приток психологов в такие области, как медицина, армия, бизнес, образование. Нет необходимости говорить что по той же причине тема "психологического общества" в нашей стране стала сегодня весьма актуальной.

Но "психологическое общество" - это не только институционализация психологии, рост сообщества психологов и расширение сфер их деятельности. Слово "психология" имеет много смыслов. Это - и научное знание, и профессия, и важное измерение человеческого существования. Многозначность психологии отражает, в частности, рефлексивный характер человеческого сознания: в психологии человек в одно и то же время и субъект, и объект познания. Люди, являющиеся объектом изучения профессиональных психологов, сами окружены психологической информацией, которую определенным образом используют в своей жизни. Таким образом, современное общество характеризуется не только и не столько большим, чем в прошлом, присутствием психологов, сколько распространением в нем психологических взглядов и практик. Этому способствует поток книг, журналов, радио- и телепередач, и компьютерных программ, которые популяризируют психологию и представляют ее существенной частью самопознания человека, необходимой принадлежностью повседневной жизни каждого. Усваивая эти взгляды и практики, современный человек начинает мыслить психологическими категориями, смотреть на мир через "психологиче-

стр. 114

ские очки". Перефразируя, можно сказать, что в "психологическом обществе" каждый - сам себе психолог. Речь идет, таким образом, не столько об увеличении числа психологов, сколько о выборе каждым человеком образа жизни и идентичности. Если люди считают, что "думать", "действовать", "надеяться" - процессы психологические, это не может не сказаться на жизни общества в целом.

За последние полвека появилось много исследований на тему "психологического общества", затрагивающих разные ее аспекты. Мы разделили эту литературу на четыре группы:

- возникновение и интенсивное развитие в XX в. психологии как профессии;

- социальная природа психологического знания;

- индивидуализация и психологизация как феномены современности;

- роль психологии как практики, или техники, общественного управления.

Рассмотрим каждый из обозначенных аспектов подробнее.

Первый из упомянутых и наиболее очевидный их них - возникновение и быстрое распространение в XX веке профессии психолога. В 1992 году в Американской психологической ассоциации состояло ПО тысяч членов, а в Нидерландах было 20 тысяч зарегистрированных психологов. В России рост числа психологов за последние десятилетия, безусловно, весьма значителен, хотя конкретные цифры нам не известны. Исследования того, как происходил этот рост, выполнены главным образом на материале американской психологии. Это не удивительно, поскольку в США психология как профессия сложилась раньше и в больших масштабах, чем в остальном западном мире. С 1919 по 1939 год число психологов там выросло в 10 раз; после Второй мировой войны этот рост заметно ускорился, достигнув в 1995 году цифры в четверть миллиона. Не последнюю роль играли войны, вовлекшие в сферу внимания психологов многомиллионные армии солдат. В годы, следующие за Первой и Второй мировыми войнами, участие психологов в государственных и общественных программах реабилитации и социальной помощи населению также поднимало роль профессии и вело к открытию новых вакансий. В числе работ, посвященных становлению психологии как массовой профессии в США, можно назвать книги Дж. Бёрнэма, Дж. Кэпшью, Д. С. Наполи и Э. Хёрман [5, 7, 13, 15]. Что касается Европы - в особенности Франции, - то здесь исследования посвящены в основном истории психоанализа и психотерапии. Пример Нидерландов, где статус психологов как социальных работников и экспертов довольно рано получил законодательное закрепление, наиболее хорошо изучен [11].

Более интересен, однако, другой аспект дискуссий о "психологическом обществе" - вопрос о социальной природе психологического знания. Начав размышлять о производимом ими знании, психологи столкнулись с тем, что это знание каким-то образом воздействует на объект, изменяет его. Иными словами, процесс познания в психологии иной, чем, например, в физике, где, как традиционно считается, ученый сначала изучает некие естественные объекты эмпирически, потом формулирует теорию, а затем применяет полученные знания на практике. В отличие от физики, в психологии нет "естественных объектов": предмет исследования в одно и то же время дан психологу и создается им. Из этого следуют два важных эпистемологических вывода: во-первых, в психологии отсутствует последовательность этапов познания - "эмпирия-теория-практика", - которая существует (или считается, что существует) в некоторых других науках. Во-вторых, поскольку объект психологии - человек - по своей природе социален, то социально и само психологическое знание. А это значит, что все понятия, категории и модели психологии историчны, возникают на конкретном историческом этапе и в ответ на запросы определенного общества и в определенный момент - например, с исчезновением данного общества - могут прекратить свое существование. Это, конечно, характерно не только для психологии, но и для всех социально-гуманитарных наук. Тезис о социальной природе психологического знания ограничивает амбиции ученых и их претензии на открытие универсальных истин о человеке. Психологическое знание не является ни вечным, ни универсальным, т.е. пригодным для человека любого общества и любой эпохи. Учитывая это, психологи должны отказаться от мессианских иллюзий и не переносить свои локальные диагнозы на "природу человека вообще", поскольку такая природа - не более чем весьма туманная абстракция.

В истории психологии сложилось особое направление - история отдельных психологических категорий и практик, изучение того, как они возникли и приобрели современную форму. Одной из самых влиятельных в этой области была и остается книга канадского историка психологии Курта Данцигера об истории психологического эксперимента в трех различных культурах: франко-, германо- и англоязычной [9]. А категории, которые чаще всего рассматриваются в подобных исследованиях, - это личность и интеллект. Их не случайно считают наиболее важными: через них психология связана с образованием, политикой и повседневной жизнью миллионов людей. Именно вокруг этих категорий - особенно интеллекта - идут неослабевающие дебаты о ро-

стр. 115

ли наследственного и приобретенного, так называемые nature-and-nurture debates, по эмоциональному накалу больше похожие на военные действия, чем на научную дискуссию. Это не случайно, так как каждая из позиций имеет негласные предпосылки - леворадикальные у сторонников nurture (воспитания) и консервативные у сторонников nature (природы). Чаша весов здесь все время колеблется: если в революционные 1960-е и 1970-е годы точка зрения на социально-культурную природу интеллекта была доминирующей, то в последовавшие за ними 1980-е годы - период отхода от леворадикальной политики - начинает преобладать противоположная точка зрения [6, 22, 24, 26, 27].

К этим исследованиям примыкают работы по исторической психологии - исследования того, как на протяжении столетий, от античности до наших дней, изменялись человек и его менталитет. Кроме этого, некоторые исследователи убеждены в том, что свою историю имеют не только психологические категории - эмоции, память, разум, - но и само понятие психология [10, 25]. Человеческое "Я" не всегда, как это происходит в наши дни, воспринималось в психологических терминах: было время, когда люди мыслили другими, непсихологическими, категориями. Представление человека о самом себе как существе психологическом не изначально, не задано природой, а появилось на определенном этапе истории. Иными словами, психологический образ мыслей, свойственный современному западному обществу, действительно недавнего происхождения. А значит, и житейское представление о психологии, и становление ее как научной дисциплины - приобретения, относительно недавние, не ранее XVIII века.

С этим связан следующий аспект дискуссий о "психологическом обществе" - индивидуализация и психологизация современных социальных отношений. Зафиксировать эти феномены можно было бы с помощью простого опроса. Вопрос мог быть задан так: "Согласны ли Вы с тем, что в наши дни люди больше, чем в прошлом, употребляют по отношению к себе и к окружающим психологические понятия?" Конечно, провести наш воображаемый опрос на практике непросто. Сначала нужно договориться, какие именно психологические понятия мы имеем в виду, что понимаем под психологией. Несмотря на регулярно повторяющиеся попытки придать этой науке единство, связав ее с одной-единственной теорией, приходится признать, что вместо единой психологии в настоящее время существует "веер" психологических теорий.

Можно, тем не менее, предположить, что нам удалось бы получить ответ на поставленный выше вопрос и что у большинства опрошенных он был бы положительным. Свидетельством тому может служить, например, тот факт, что, все больше людей, столкнувшись с трудностями в семье или на работе, обращаются за помощью к психологу. Тем, кто смотрит телевизионные программы, такой опрос вряд ли вообще понадобится. Сначала на Западе, а теперь и у нас можно, включив телевизор, увидеть, например, ток-шоу, где жена рассказывает о том, как она обнаружила, что ее муж - транссексуал; к ее впечатлениям сочувственно настроенные участники шоу добавляют собственные рассказы о своих детях-транссексуалах или о самих себе в этом качестве. По радио транслируются трехминутные экспресс-консультации психотерапевта, где обсуждается болезненное пристрастие клиентов к шоппингу, их недостаточная потенция, разъедающая душу ревность или неизбывная скорбь. Глянцевые журналы и газетные полосы помещают интервью, в которых кинозвезды, поп-музыканты и известные спортсмены рассказывают о своих предпочтениях в еде, сексуальных склонностях, привычках туалета. Фильмы и телесериалы полны рассказанных участниками и жертвами историй из семейной жизни: о конфликтах между родителями, насилии над детьми, эмоциональном шоке, алкоголизме. Ясно, что мы живем в мире, до пределов насыщенном повествованиями о личном, о самих себе, - дискурсе, сформированном психологией.

Как правило, авторы, пишущие о подобных проблемах, критически относятся к феномену "психологического общества". Впервые вопрос о том, как меняются наши современники и общество в целом под влиянием психологии, был поставлен в работах по исторической социологии и социальной критике. Начиная с М. Вебера и Г. Зиммеля, социологи сделали предметом своего внимания индивидуализацию - феномен, характерный для западного общества XX века. Если ранее индивидуальное "Я" или человеческая идентичность во многом определялись сообществом, то современная эпоха характеризуется разрушением сообществ и освобождением индивида от унаследованной и предопределенной социальной роли. Этот процесс и называют "индивидуализацией". У человека современного общества отсутствует перспектива, с которой жили многие наши предшественники, - обретения стабильного пристанища в конце дороги. "Быть в пути, - пишет английский социолог З. Бауман, - стало постоянным образом жизни индивидов, не имеющих (теперь уже хронически) своего устойчивого положения в обществе". И далее: "Суррогатом такого пристанища, или устойчивого положения - иными словами, суррогатом сообщества, и выступает "идентичность" [1, с. 184 - 190].

Человеческое "Я" из данности превращается в задачу, ответственность за решение которой несет сам индивид. Разрушение стабильных соци-

стр. 116

альных структур вынуждает индивидов заботиться о своей идентичности. Для того чтобы приобрести ее, используется все, в том числе и психология. Свойства и характеристики, которые эта наука когда-либо приписывала или приписывает человеку, применяются им для самоописания, становятся главными чертами индивидуальности, идентичности. Перейдя почти исключительно на индивидуально-психологические категории, люди теряют способность адекватно понимать общественное - смысл социальных структур и институтов, природу политической власти, социальную основу суждений об истине. Замену социального понимания мира психологическим исследователи назвали "психологизацией". Один из наиболее ярких примеров подмены социального объяснения психологическим - это объяснение американским исследователем Р. Хернштейном (R. Herrnstein) причин студенческих волнений в американских университетах в 1968 году не катастрофической войной во Вьетнаме, а подростковым негативизмом.

Среди наиболее авторитетных работ на эту тему - книги Р. Сеннета "Падение общественного человека" (1977) [23] и К. Лаша "Культура нарциссизма" (1979) [14]. Авторы характеризуют современное им поколение как "me-generation" - эгоцентричное "Я-поколение". Они критикуют "психологическое общество" за то, что оно заменяет многим людям участие в общественной жизни и политике. По мнению Лаша, "не надеясь на кардинальное улучшение своей жизни, люди начинают верить в психологическое самосовершенствование, контакт со своими чувствами, здоровую диету, балет или танец живота, в восточную мудрость, пробежки по утрам, изучение отношений между людьми и преодоление страхов. Подобные действия безвредны сами по себе, но, поднятые на уровень жизненной программы и выдаваемые за жизненную правду, они уводят от политики" [14, с. 29 - 30].

Вышедшая недавно работа Баумана "Индивидуализированное общество" [1] продолжает эту традицию, хотя речь в ней идет уже об обществе эпохи постмодерна (для нас это различение не столь важно). В современную эпоху люди, по мнению Баумана, озабочены не столько тем, как обрести выбранную идентичность и заставить окружающих признать ее, сколько тем, какую именно идентичность выбрать и как суметь вовремя сделать другой выбор, если ранее избранная идентичность потеряет ценность или лишится привлекательности. И в этом случае психология с ее многообразием подходов и теорий - а значит, и вариантов идентичности - играет немаловажную роль.

Говоря о возникновении "психологического общества", нельзя не отметить исследования, посвященные психотерапии как социальному феномену. Существует точка зрения, что функция психотерапевта близка к той роли, которая в прошлом отводилась священнику, помогавшему достичь просветления, очищения, исцеления души (в наши дни можно сказать и обратное: что священники выполняют психотерапевтическую функцию). Иными словами, вместо того, чтобы искать "спасения" в религиозных послушаниях, молитве или медитации, светские люди, наши современники в поисках спокойствия, любви, свободы и силы обращаются к психотерапевту. Терапия обещает человеку освобождение от стрессов, примирение с собой, достижение глубины и единства - все, что раньше люди искали по преимуществу в Боге. Это - симптом общего процесса секуляризации, превращения общества из религиозного в чисто светское. Сейчас тема эта активно обсуждается - например, в дискуссиях о "духовности", - так как ясно, что духовное измерение, скорее всего, не исчезло совсем, а трансформировалось. Одним из самых влиятельных участников этой дискуссии стал Ф. Риф, автор книг "Фрейд: ум моралиста" (1961) [16] и "Триумф терапии" (1966) [17]. Риф считает, что доминантным типом западной культуры к середине XX века стал Человек психологический, сменив в этой роли Человека морального и Человека экономического. Эта революция совершилась не без участия З. Фрейда. В очередной раз, пишет Риф, "история произвела тип, специально адаптированный к новому периоду: тип тренированного эгоиста, частного лица, покидающего арену общественной жизни, - на которой он не достиг успеха - чтобы заняться изучением себя и своих эмоций. Этой интроверсии интересов должна была соответствовать новая дисциплина, и психология Фрейда, с ее интерпретацией политики, религии и культуры в терминах внутреннего мира индивида и его непосредственного семейного опыта, как нельзя более для этого подошла" [16, с. 2 - 3].

Фрейду, как никому ранее, удалось убедить людей, что все они больны - по меньшей мере, неврозом. В конце XIX века невроз, или неврастения, стал модой: неврастеником был признан даже Гамлет. Для клиентов с "расшатанными нервами", переутомленных, раздражительных предназначались возникавшие как грибы "нервные" лечебницы, санатории и амбулатории, где лечили гипнозом и психотерапией. Сами терапевты, правда, считали, что полное излечение от невроза невозможно: по мнению Фрейда, терапия вечна - излечивая одни болезни, она порождает другие. Его последователи развили эти идеи. В работе "Пути из больного общества" Э. Фромм также приписывает болезням - или даже только одной угрозе заболеть - роль двигателя человеческого существования: "Все страсти и устремления чело-

стр. 117

века - это попытка "найти ответ на проблему своего существования, или... избежать душевного заболевания". Как и Фрейд, Фромм считает болезнь не исключительным, а обычным, "нормальным" состоянием человека. По его мнению, "проблема заключается не в том, почему люди становятся душевнобольными, а скорее в том, почему большинству из них удается избежать душевного заболевания" [4, с. 449].

Все психотерапевты соглашались с Фрейдом, что их помощь нужна почти каждому, но не все были так пессимистичны, как психоаналитики. Например, бихевиоральные терапевты с момента создания своего метода не сомневались, что смогут избавить человечество от досаждающих ему психологических проблем. Немецкий психолог Х. Айзенк, работавший в Великобритании, писал: "Бихевиоральные методы (бихевиоральная терапия, модификация поведения, лечение с помощью обусловливания) показали себя эффективными, быстрыми и адекватными.... Вполне возможно, в скором будущем мы сможем в течение обозримого отрезка времени устранить приводящие к бездействию страхи, обсессивно-компульсивное поведение и многие другие серьезные невротические симптомы... с помощью передвижных клиник на колесах, в штате которых будут работать клинические психологи. Эти проблемы так называемой "малой" психиатрии причиняют людям много боли и горя; настало время начать на них атаку, соизмеримую с тем уроном, который они наносят счастью людей" (цит. по: [19, с. 233]).

Так, в первой трети XX века была подготовлена идейная почва для возникновения психотерапии и психогигиены - массовых мероприятий, целью которых объявлялась профилактика душевного здоровья населения. В Советском Союзе в начале 1920-х годов была принята государственная программа психогигиены (США приняли подобную программу в 1960-х годах, но не реализовали ее в задуманном масштабе). Базовым учреждением этой программы стал существующий и поныне в нашей стране психоневрологический диспансер (первое его название - "нервопсихиатрический"), сочетающий амбулаторный прием больных с пропагандой "здорового образа жизни". Специальный штат социальных работников должен был обследовать жилые дома и места работы и ставить на учет всех тех, кому угрожала нервная или душевная болезнь. Контингент подопечных психиатра, таким образом, существенно расширялся и охватывал теоретически все население страны [3].

В результате возникновения таких психологических практик, как психотерапия (на уровне индивида) и психогигиена (на уровне населения в целом), был открыт путь к созданию "психологического общества".

Последняя группа исследований, испытавшая влияние М. Фуко, посвящена психологии как практике социального контроля или управления [12]. Это - не традиционная история, а, пользуясь термином самого ученого, генеалогия психологии - история, написанная вспять, из современности в прошлое. Сравнивая психологию с другими инструментами контроля управления, Фуко отмечает, что, основанный на самоконтроле или саморегуляции, инструмент этот более либеральный, чем прямое административное воздействие. Но его действие не менее реально и в западном обществе подчас даже более эффективно, чем административно-принудительный контроль.

Фуко тщательно анализирует отношения власти, пронизывающие все общество, начиная с уровня государственной политики и кончая формированием человеческой личности, или идентичности. Для того чтобы показать, как отношения власти действуют на самом интимном, индивидуально-личностном уровне, Фуко в своих поздних работах вводит термин gouvernementalite, которой, за неимением лучшего перевода, на русский язык передается как "управляемость" или "управленитет" [там же]. Это - симбиоз техник доминирования, т.е. власти и техник конструирования субъекта, возникший, как считает Фуко, в эпоху модернизма. До этого люди подчинялись прямому давлению власти правителя или государя, которая часто использовала насилие; авторитет в этих случаях навязывался извне. Как писал в середине XIX века П. - Ж. Прудон, один из самых ярых критиков общества административного контроля, стать объектом чьего-то управления - значит "оказаться под наблюдением полиции, подвергаться досмотрам, шпионству; быть погребенным под кучей законов, доктрин и проповедей; подчиняться контролю, оценке, цензуре, налогообложению, реформам, командам; следовать распоряжениям, рекомендациям, регистрациям, лицензиям и патентам; быть под надзором и терпеть наказание за каждое действие, каждый поступок" (цит. по: [19, с. 227]).

Напротив, в современную эпоху люди являются не подданными, а гражданами государства, власть в котором действует другими путями - изнутри, через сознание самих людей. В либеральном западном обществе люди убеждены, что интересы власти и их собственные совпадают и что подчиняться государственным установлениям - в их собственных интересах. Власть, в свою очередь, перестает пользоваться насилием и приходит к выводу, что лучший способ управления - внушить людям, что их личное счастье возможно только при соблюдении общественных правил и государственных установлений. Так, действуя якобы добровольно - для достижения лучшей жизни, благосостояния, самосовершенствования, - люди поддерживают и возобновляют отношения

стр. 118

власти. Чтобы показать, как формируется такая ментальность, Фуко задумал и написал "историю безумия", т.е., историю практик, с помощью которых в разные эпохи пытались - "в их же собственных интересах" - контролировать душевнобольных, помещая их в лечебные учреждения, которые мало отличались от тюрем. С этих работ Фуко о психиатрическом контроле и берет начало исследование психологии как одной из техник управления людьми в условиях западного либерализма.

Последователи Фуко Р. Кастель, Ф. Кастель и А. Ловелл также сосредоточили внимание на социальной функции психиатрии. В те годы, когда они писали свою книгу, западная пресса критически освещала положение в Советском Союзе, где психиатрия использовалась в политических целях для устранения диссидентов. Авторы, однако, увидели в таком использовании психиатрии в условиях диктатуры лишь крайнее выражение того, что имело место и в либеральных государствах. В частности, считали они, психиатрия в США также выступала инструментом социального контроля, только менее грубым и насильственным. Так как большинство психиатрических учреждений в США не были государственными, то помещение в них было частью общественного самоуправления. В этом смысле психиатрия там была подобна другим институтам гражданского общества - благотворительным фондам, группам взаимопомощи, религиозным сообществам, группам психологического тренинга и консультирования и т.п. Все они, по мнению авторов, выполняли одну функцию, обеспечивая принятие членами этих групп официальных ценностей американского общества [8].

Английский исследователь Н. Роуз, другой последователь Фуко, написал серию книг в жанре, который назвал историей настоящего (о современном англо-американском обществе): "Психологический комплекс" (1985) [18], "Управление душой" (1990) [19] и "Изобретение себя" (1996) [20]. Роуз согласен с Фуко в том, что корни современной психологической активности уходят в начало XIX века. Именно тогда зародились современные практики управления обществом: школы, больницы, тюрьмы, детские дома, солдатские казармы и приюты. Роуз показывает, как, в результате необходимости классифицировать и управлять людскими массами, появился дискурс об индивидуальных способностях и различиях. Его создание во многом было делом психологии. Процесс этот был взаимным: создавая новый объект управления - индивидуальные способности, - психология заявила о себе как науке о поведении индивида в обществе. Дискурс индивидуальных способностей стал в одно и то же время способом определения индивидуальности, или идентичности, и тем фокусом, или точкой, к которой прилагаются практики управления. Создавая понятия интеллекта, психологического развития, адаптированности и дезадаптации, семейных отношений, групповой динамики и т.п., психология тем самым конституировала субъективность и интерсубъективность как потенциальные объекты социального контроля. Момент рождения этого дискурса был в то же время моментом признания психологии как науки. Так, создание тестов, лежащих в основе всех современных техник управления индивидуальностью, дало мощный стимул для развития психологической профессии.

Следствием возникновения психологического дискурса об индивиде стало и усиление политического индивидуализма: объектом управления и реформ теперь выступало не общество, а отдельный человек. К примеру, согласно Ц. Ломброзо, итальянскому психиатру конца XIX - начала XX века, ответственность за преступление лежит не на обществе, а на преступнике. Тот, по мнению Ломброзо, совершает преступление якобы потому, что принадлежит к особому биологически закрепленному "преступному типу". Приспосабливаться и справляться с трудностями в либеральном государстве требуется от индивида; на него же направлено основное внимание и власти, и исследователей. В то же время, в такой - центрированной на индивиде - парадигме общество как таковое остается за рамками изучения и анализа.

Управление современным западным обществом достигается в ходе обучения его граждан профессиональным ролям, языку, на котором они интерпретируют свои переживания, нормам, с которыми эти переживания соотносятся, и способам, с помощью которых люди могут себя совершенствовать. Личность современного человека довольно жестко определена общественно зафиксированными техниками идентичности, побуждающими искать смысл человеческого существования в индивидуальной самореализации, в рамках личной биографии. Этика субъективности, по словам Роуза, заключена в этих техниках, которые в то же время являются процедурами власти. В западном обществе людьми управляют не путем принуждения, а с помощью деликатного проникновения в их интимные переживания, их представления о свободе, счастье и смысле существования [2].

Роуз довел до логического завершения тезис Фуко о том, что связь власти и индивида нельзя трактовать как грубое внешнее давление. Эта связь - внутренняя, интимная, поскольку целью и результатом техник управления и контроля и является конституирование "свободных" индивидов. В одной из своих последних книг "Власть свободы" (1999), Роуз доказывает, что свобода - идеал общественных реформаторов

стр. 119

прошлого - возможна только как интернализованный контроль. "Свобода - это обязанность быть самостоятельным и независимым, создавать свою идентичность, выбирать". Играя словами, Роуз пишет: "To have an identity is to be identifiable" - иметь идентичность, или личность - значит, что органы власти с легкостью могут эту "личность установить" [21, с. 99].

Итак, в результате активно происходивших на протяжении прошлого столетия процессов индивидуализации и психологизации, индивид оказался сосредоточенным на самом себе, на техниках самоконтроля. Усиление в конце XX века акцента на самоконтроле, управлении самим собой совпало в ряде государств с крахом попыток построить общественную жизнь на принципах коллективизма и социализма. Если сравнить написанную в 1970-х годах работу Кастелей и Ловелл с вышедшей тридцать лет спустя книгой Роуза, можно увидеть смену политической установки с леворадикальной на консервативную. Если поколение шестидесятников считало, что контроль общества может угрожать индивидуальной свободе, то следующее за ним поколение, взгляды которого формировались в гораздо более консервативной атмосфере 1980-х годов, не мыслит свободу иначе чем интернализованный социальный контроль. Эти перемены имеют прямое отношение и к нашей теме: если исследователи 1970-х годов были критически настроены по отношению к психологизации, видя в ней уход от политики или, хуже того, инструмент политического давления, то современные социальные теоретики вроде Роуза считают "психологическое общество" не только неизбежностью, но и прямым благом.

В заключение мы могли бы определить "психологическое общество" как характеристику современной эпохи, в которой человеческая идентичность и смысл жизни задаются преимущественно с помощью психологических категорий. "Психологическое общество" возникает на определенном историческом этапе, в эпоху модернизма. Как и любое другое порождение модернизма, оно претендует на то, чтобы быть единственно разумной и закономерной формой развития. Тому, кто не отдает отчет в историческом и преходящем характере "психологического общества", оно может показаться универсальной чертой, постоянным - а возможно, и наилучшим - способом существования современного человека. Тем не менее, это не так. Психологу, чья наука во многом способствовала возникновению феномена, особенно важно это знать. Задача историка - проследив, как складывалось "психологическое общество", создать по отношению к нему критическую дистанцию. Мы надеемся, что наша статья эту задачу отчасти выполнила.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бауман З. Индивидуализированное общество: Перевод с англ. М.: Логос, 2002.

2. Роуз Н. Психология как "социальная наука" // Иностранная психология. 1993. Т. 1. N 1. С. 39 - 46.

3. Сироткина И. Е. Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России // Вопросы истории естествознания и техники. 2000. N 1 С. 154 - 177.

4. Фромм Э. Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988.

5. Burnham J. Paths into American Culture: Psychology, Medicine, and Morals. Philadelphia: Temple University Press, 1988.

6. Carson J. Army alpha, army brass, and the search for army intelligence//Isis. 1993. V. 84. P. 278 - 309.

7. Capshew J. Psychologists on the March: Science, Practice and Professional Identity in America, 1923 - 1969. Cambridge: Cambridge University Press, 1999.

8. Castel R., Castel F., Lovell A. The Psychiatric Society. N.Y.: Columbia University Press, 1982.

9. Danzinger K. Constructing the Subject: Historical Origins of Psychological Research. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

10. Danziger K. Naming the Mind: How Psychology Found Its Language. L.: Sage, 1997.

11. Dehue T. Changing the Rules: Psychology in the Netherlands, 1900 - 1985. Cambridge University Press, 1995.

12. Foucault M. Technologies of the Self//Technologies of the Self: a Seminar with Michel Foucault/Ed. H. Martin Luther et al. Amherst: University of Massachusetts Press, 1988. P. 16 - 49.

13. Herman E. The Romance of American Psychology. Berkeley: University of California Press, 1995.

14. Lash C. Culture of Narcissism. N.Y.: Warner Books, 1979.

15. Napoli D. S. Architects of Adjustment: The History of the Psychological Profession in the United States. Port Washington, N.Y.: Kennikat, 1982.

16. Rieff P. Freud: The Mind of the Moralist. Garden City, N.Y.: Anchor Books, 1961.

17. Rieff P. The Triumph of the Therapeutic: Uses of Faith after Freud. Harmondsworth: Penguin Books, 1973.

18. Rose N. The Psychological Complex. L.: Routledge, 1985.

19. Rose N. Governing the Soul. The Shaping of the Private Self. L.: Routledge, 1990.

20. Rose N. Inventing Our Selves. Psychology, Power and Personhood. Cambridge: Cambridge University Press, 1996.

21. Rose N. Powers of Freedom: Reframing Political Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 1999.

22. Samelson F. Putting psychology on the map: ideology and intelligence testing //Psychology in Social Context / Ed. A. R. Buss. N.Y.: Irvington, 1979. P. 103 - 168.

стр. 120

23. Sennet R. The Fall of Public Man. L.: Faber & Faber, 1977.

24. Sokal M. (ed.). Psychological Testing and American Society. New Brunswick: Rutgers University Press, 1987.

25. Smith R. The Fontana Histoty of the Human Sciences. L.:Fontana, 1997.

26. Woolridge A. Measuring the Mind: Education and Psychology in England, 1860 - 1900. Cambrdige: Cambrdige University Press, 1994.

27. Zenderland L. Measuring Minds. Henry Herbert God-dard and the Origins of American Intelligence Testing. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.

"PSYCHOLOGICAL SOCIETY": TO THE PHENOMENON CHARACTERISTIC'S

I. E. Sirotkina*, P. Smith**

* PhD, deputy director, Institute of history of natural science and engineering after S. I. Vavilov, RAS, Moscow

** PhD, honorary professor of Lancaster University, research consultant of the Institute of history of natural science and engineering after S. I. Vavilov, RAS, associate member of Psychological Institute of RAS, Moscow

The review of "psychological society" literature is given and the attempt to define this phenomenon is done. The term "psychological society" means not only institutional development of psychology or increase in psychologists' number but penetration of psychological views and practices into the present-day life as well. The authors try to answer the question about the consequences of psychology popularization and assimilation of its categories and practices in everyday life for a man and for the whole society as well.

Key words: contemporaneity/modernism, "psychological society", individualization, psychologization.

стр. 121

Страницы будущей книги. ПРОБЛЕМА ПРЕОДОЛЕНИЯ СТРЕССА. ЧАСТЬ 1: "COPING STRESS" И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ЕГО ИЗУЧЕНИЮ

Автор: В. А. БОДРОВ


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.017 сек.)