С. А. Богданчиков

Кандидат психологических наук, доцент кафедры правовой социологии и психологии Саратовского юридического института МВД России, Саратов

Анализируются современные (1994 - 2004 гг.) монографии, учебники и учебные пособия по истории психологии отечественных авторов (А. Н. Ждан, Т. Д. Марцинковской, А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского). Показано, что в настоящее время отсутствует единая и убедительно обоснованная точка зрения относительно роли и места советской психологии в истории мировой психологической мысли. Делается вывод о том, что адекватное, деидеологизированное отображение отечественной психологии советского периода в мировом историко-психологическом контексте возможно только при условии полного и окончательного отказа от ее трактовки как "особой науки".

Ключевые слова: история психологии, идеологизация, деидеологизация, советская психология, историко-психологический контекст, особая наука.

В данной статье на материале работ современных отечественных авторов [3, 5, 6, 12, 14, 15, 19, 29] обсуждается один из ключевых вопросов, связанных с пониманием сущности и значения советской психологии: как следует рассматривать и оценивать советскую психологию в монографиях, учебниках и учебных пособиях по истории психологии в общем, мировом историко-психологическом контексте.

Актуальность проблемы. Многочисленные публикации последних лет свидетельствуют о неослабевающем интересе отечественных исследователей к истории советской психологии и ко всему идейному психологическому наследию советских времен. Исчезнув в начале 90-х гг. XX в. - вслед за породившим ее Советским государством - как привычный рабочий термин и понятие, советская психология в содержательном плане тем не менее продолжает вызывать интерес к себе, причем не только у историков психологии. Судя по публикациям последних лет, идеи, взгляды, концепции и подходы Б. Г. Ананьева, Л. С. Выготского, П. Я. Гальперина, Б. В. Зейгарник, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, С. Л. Рубинштейна, А. А. Смирнова и других советских психологов по-прежнему остаются руководством к теоретическому и практическому действию для современных российских психологов. Об этом свидетельствуют многочисленные аналитические материалы в связи с юбилеями ученых, широкое переиздание работ психологов советского периода в сериях "Психологи Отечества", "Психологи России", "Живая классика", "Психология - классика", "Мастера психологии".

Общая тенденция - наиболее адекватным образом отразить содержание и раскрыть историческое значение советской психологии - ясно прослеживается в современных монографиях, учебниках и учебных пособиях по истории психологии: Б. С. Братуся [3], А. Н. Ждан [6], В. П. Зинченко и Е. Б. Моргунова [7], Т. Д. Марцинковской [12], А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14 - 17, 26 - 29], в коллективных монографиях [19, 24, 25] и др. Помимо этого, история психологической науки в СССР с различных сторон освещается и обсуждается в современных психологических словарях [1, 8, 9, 20], на "круглых столах", организованных журналами "Вопросы психологии" [13, 21], "Вопросы философии" [23], "Психологическим журналом" [22], не говоря уже о многочисленных статьях в научной периодике. Исследователи обращают внимание на то, что идейным психологическим наследием советских времен опасно пренебрегать ("ветви без корней чахнут" [1, с. 7]). Они отмечают, что "в последние несколько лет отчетливо стало заметным возрождение интереса к теоретическому и методологическому наследию отечественных авторов" [10, с. 3], при этом подчеркивают: "сколько-нибудь полное и систематическое" обобщение путей и итогов развития психологической науки в России XX столетия "является исключительно трудной задачей (ввиду гигантского объема подлежащего изучению материала)" [19, с. 3].

стр. 89

Все это, очевидно, означает лишь одно: психологическое наследие советских времен, имея позитивный научный потенциал, не может быть отброшено только потому, что оно порождено в СССР. Но не менее очевидным является и то, что в новых, современных условиях советское психологическое наследие не может быть продолжено без изменений. За 70 лет существования советской власти наука и идеология в СССР настолько тесным и причудливым образом органически переплелись, что для их разделения (в целях освобождения собственно-научной составляющей от всего лишнего и наносного) требуется сложная и кропотливая теоретическая работа. И эта работа уже идет. Историко-психологическое знание выступает в этом процессе прежде всего как средство для поиска и понимания причин существующего положения дел. Без знания того, как - в силу каких причин, в каких исторических условиях и с какими последствиями - проходил процесс идеологизации, успешное осуществление обратного процесса деидеологизации не может быть до конца последовательным, эффективным и полным.

Актуально значимый смысл изучения истории советской психологии заключается вовсе не в том, чтобы реанимировать и защищать обветшавшие, не оправдавшие себя идеологические догмы в области психологии, а в том, чтобы понять, с чем мы должны обязательно расстаться и какое наследство непременно сохранить. В этом непростом деле постижение сути феномена советской психологии является важной исследовательской проблемой.

В данной статье анализируются современные подходы к советской психологии ("психологии в СССР", "отечественной, российской психологии советского периода"), когда она рассматривается как составная часть истории мировой психологии, т.е. в мировом историко-психологическом контексте. С этой целью в хронологическом порядке исследуются наиболее значимые отечественные работы по истории психологии, вышедшие за последние десять лет (1994 - 2004 гг.): учебник А. Н. Ждан [6], учебные пособия Т. Д. Марцинковской [12], А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14], М. Г. Ярошевского [29], а также двухтомная монография А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15].

Современные подходы. В вышедшем в 1994 г. учебном пособии "История психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14] непосредственному изложению истории психологии посвящены две главы: "Исторический путь психологии" и "Российская психология в советский период" [14, с. 37 - 160]. Интересующие нас сведения о советском периоде содержатся в обеих главах. В главе "Исторический путь психологии" (с. 37 - 130) наряду с изложением зарубежных теорий и направлений речь идет о рефлексологии и реактологии, теории высших психических функций Л. С. Выготского и объединенных под общим заголовком "Принцип деятельности в психологии" концепциях М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева (с. 104 - 105; 118 - 125). Кроме того, в отдельной главе "Российская психология в советский период" (с. 131 - 160) теории И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, К. Н. Корнилова, Л. С. Выготского (с. 134 - 143) и других советских ученых рассматриваются при изложении истории советской психологии как репрессированной науки в 20 - 50-е гг. - в связи с тем, что именно в этот период психология в СССР была вынуждена как "марксистская наука" идти по "особому пути", подвергаясь идеологическому давлению и репрессиям: "В условиях тоталитарного режима культивировалась версия об "особом пути" марксистской психологии как "единственно верной" отрасли знания. На этот путь она вступила в начале 20-х годов и на протяжении нескольких десятилетий не имела возможности свернуть с него. Все факты и концептуальные построения советских психологов 20 - 50-х годов должны рассматриваться с учетом данных обстоятельств. Только к концу 50-х годов появляются признаки того, что психология в СССР получила возможность развиваться в общем контексте мировой науки" (с. 131)¹.

Таким образом, по интересующему нас вопросу в данном пособии обнаруживаются следующие характерные моменты: 1) вся история психологии рассматривается как состоящая из двух частей - истории советской и остальной - зарубежной психологии, что конкретно выражается в наличии двух глав, с отдельным рассмотрением советского периода в одной из них; 2) сведения о советской психологии излагаются дважды (хотя и по-разному) - сначала в общей части (в главе "Исторический путь психологии"), а затем в отдельной главе "Российская психология в советский период"; 3) понятие "советская психология" лишь изредка встречается в тексте и не несет какой-либо специфической смысловой нагрузки; вместо него используются либо идеологически нейтральные выражения "российская психология в советский период" и "психология в СССР", либо понятие "марксистская психология", идеологизированное по своему происхождению и содержанию (психология, построенная на марксистской основе, "единственно верная" отрасль знания) и в силу этого в настоящее время негативно оцениваемое

¹ Исходя из того, что "особый путь" развития психологической науки можно обнаружить не только в СССР, но и в других странах, переживших тоталитарный режим (Китай, Германия), А. В. Петровский в последующих работах предложил выделять особую область историко-психологических исследований - политическую историю психологии (см. [16, с. 7; 17, с. 12; 18, с. 127 - 128]).

стр. 90

("особый путь", изоляция от мировой науки, "волны репрессий" и т.п.).

В предисловии к вышедшей в 1996 г. двухтомной монографии "История и теория психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15] указано, что по сравнению с изданием 1994 г. [14] данная работа "представляет собой существенно переработанную и дополненную новую книгу" [15, с. 6]. В плане изложения истории психологии изменения и дополнения выразились главным образом в том, что к имевшейся главе "Российская психология в советский период" были добавлены две новые: "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв." и "Российская психология в новых социально-экономических условиях" (с. 273 - 290). Формально эти три главы не имеют общего заголовка, входя вместе с главой "Исторический путь психологии" в общую (вторую) часть "История психологии", но фактически они уже образуют самостоятельный раздел, посвященный истории российской психологии.

С содержательной стороны при изложении сведений, относящихся к советской психологии, каких-либо серьезных изменений по сравнению с предыдущим изданием не обнаруживается; различия проявляются только в организации материала. Вся новизна состоит в том, что прежний материал о советской психологии дается не в общем, мировом контексте, а в контексте истории российской психологии. При этом сведения о "российской психологии в советский период" по-прежнему излагаются дважды: глава "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв." (с. 181 - 226) включает, помимо прочего, весь материал о советской психологии, содержавшийся в главе "Исторический путь психологии" издания 1994 г.; глава "Российская психология в советский период" (с. 227 - 272) почти полностью повторяет главу в издании 1994 г. [14, с. 131 - 160] (добавлен только параграф о П. П. Блонском). Увеличенное по объему, но обособленное изложение истории российской психологии привело к тому, что в главе "Исторический путь психологии" не содержатся каких-либо сведений не только о советских, но и о российских психологах вообще. Это означает, что в результате выделения истории отечественной психологии был полностью отменен сделанный в предыдущей работе кардинальный шаг, состоявший в размещении сведений о советской психологии непосредственно в мировом контексте.

Таким образом, рассматриваемой работе присущи те же три характерных момента, что и учебному пособию [14], но в несколько иной редакции: 1) вся история психологии, как и прежде, представлена в двух частях - на этот раз история отечественной и зарубежной психологии, причем советский период так же, как и ранее, рассматривается в отдельной главе, но здесь она является одной из трех глав, посвященных всей российской психологии (вследствие чего контекстуальное представление советской психологии оказывается проблемой изложения уже не столько мировой, сколько российской психологии); 2) сведения о советской психологии излагаются по-прежнему дважды, но не в общей и отдельной главах, как раньше, а в главах, посвященных истории российской психологии, т.е. не в мировом, а в российском историко-психологическом контексте; 3) понятие "советская психология", как и ранее, практически не встречается в тексте - говорится или о советском периоде вообще, или о марксистской психологии как идеологическом по своей сути (происхождению, содержанию) явлении.

Заметим, что решение А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского выделить в качестве особого раздела историю отечественной психологии, стремясь сохранить в изложении две истории советской психологии, привело к тому, что параграфы, посвященные характеристике взглядов К. Н. Корнилова, П. П. Блонского, Л. С. Выготского, М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева [15, с. 214 - 226], оказались не в главе "Российская психология в советский период", а в главе "Русская психологическая мысль второй половины XIX - начала XX вв.", что выглядит довольно странно. Но что это не досадная оплошность, а прямое следствие исходного двойственного понимания советской психологии: совместить в одной главе, в едином тексте две истории советской психологии (как обычной, "нормальной" науки и как науки "особой", марксистской, идеологизированной, репрессированной), практически невозможно.

В вышедшем в том же 1996 г. учебном пособии М. Г. Ярошевского "История психологии" [29] вся история психологии представлена состоящей из двух частей: первая (общая) посвящена истории мировой психологии, вторая - развитию психологии в России. То, что в первой части не содержится сведений об отечественной психологии, означает: фактически перед нами история не мировой, а зарубежной психологии. Как и в двухтомнике [15], речь в пособии идет не только о советском периоде, но и о других этапах развития отечественной психологии, для чего выделена (уже не только содержательно, но и формально) специальная глава "Развитие психологии в России" [29, с. 310 - 394]. Советскому периоду в этой главе посвящены два параграфа (из восьми): "Пути развития отечественной психологии в 20 - 50-е годы XX столетия" [там же, с. 369 - 380] и "Принцип деятельности в психологии" (с. 380 - 386). Кроме того, ряд дополнительных сведений о советской психологии и некоторые важные общие суждения о ней содержатся в параграфе "О судьбах русской психологии" (с. 387 - 394) и в "Послесловии" (с. 395 - 403).

стр. 91

При этом так же, как и в работе [15], в общей части (а именно в главе VII "Основные психологические школы" [29, с. 191 - 309]) каких-либо сведений о советской психологии не приводится.

В данной работе, в отличие от предыдущих работ [14, 15], М. Г. Ярошевскому удалось избежать не только полностью обособленного изложения истории советской психологии, но и дублирования сведений о ней: в общей части они не содержатся и самостоятельная глава о советской психологии не выделяется, вся информация о советском периоде приводится только в главе, посвященной истории отечественной психологии. Судя по параграфам, в которых рассматриваются непростые "судьбы русской психологии" и "русский путь в науке о поведении", проблемы адекватного отображения истории отечественной психологии явно оттесняют на второй план и заслоняют собой вопросы, связанные с пониманием сущности и исторического значения советской психологии. В тексте работы уже не встречается двойное прочтение понятия "советская психология" - везде имеется в виду именно "психология в СССР". Проблематика "марксистской психологии" и "особого пути" практически нигде не упоминается и не обсуждается (если не считать нескольких фраз о значении марксизма и марксистской методологии при изложении концепций К. Н. Корнилова, Л. С. Выготского, М. Я. Басова, С. Л. Рубинштейна и А. Н. Леонтьева).

В результате вся психология, как и в предыдущей работе [15], оказалась изначально разделенной на две части - отечественную и зарубежную, поэтому история психологии в общей части (прежде всего это касается IV-VII глав) рассматривается без какого-либо упоминания о советских и, даже более того, вообще российских ученых-психологах, а советская психология контекстуально оказывается, как и в двухтомнике, составной частью не столько мировой, сколько российской психологии.

В учебном пособии Т. Д. Марцинковской [12] наряду с главами, посвященными основным направлениям в зарубежной психологии XX столетия, имеется отдельная (заключительная) глава "Развитие отечественной психологии" [12, с. 416 - 533] (хронологически - с середины XIX в. до наших дней), включающая параграфы "Общий обзор развития психологии в России", "Зарождение российской психологии. Две тенденции в ее развитии", "Психология на рубеже XIX-XX веков", "Отечественная психология в 20 - 40-е годы XX века" и "Российская психология во второй половине XX века". Избегая дублирования и стремясь в этой главе показать "целостную картину становления" психологической науки в нашей стране, "ее специфику по сравнению с зарубежной" (с. 416), Т. Д. Марцинковская в предшествующих главах излагает историю мировой психологии, не приводя сведений о российской психологии. Из такого структурирования материала можно сделать вывод о том, что автором взят за основу и в качестве образца вариант, содержащийся в работе М. Г. Ярошевского [29] (где, напомним, Т. Д. Марцинковская была соавтором). Таким образом, проблема отображения советской психологии в контексте всей истории российской психологии в учебном пособии Т. Д. Марцинковской решается, как и у М. Г. Ярошевского, за счет полного "извлечения" советской психологии из мирового контекста с дальнейшим рассмотрением ее в контексте отечественной истории.

Учебник "История психологии" А. Н. Ждан [6] особенно интересен в связи с тем, что вопрос о представлении советской психологии в мировом историко-психологическом контексте в этой работе разрешается совершенно по-иному по сравнению с рассмотренными выше работами. Во-первых, в учебнике А. Н. Ждан, в отличие от учебных пособий М. Г. Ярошевского [29] и Т. Д. Марцинковской [12], нет раздела, целиком посвященного истории отечественной психологии. Сведения о досоветском периоде в учебнике, конечно, есть, но они приводятся в виде небольших глав в разделах, посвященных характеристике мировой психологии в определенные периоды развития, наряду с данными о психологии немецкой, французской и т.д. Во-вторых, содержательно советская психология представлена только в разделе VII "Возникновение и развитие советской психологии. Современное состояние психологии в России" [6, с. 401 - 470]. Такое отображение советского периода - в виде отдельного раздела, находящегося в одном ряду с другими заключительными разделами, характеризующими мировую психологию XX столетия, - А. Н. Ждан неизменно проводит во всех изданиях своего учебника, начиная с первого в 1990 г. [5].

Как видим, в учебнике А. Н. Ждан показано, что в то время как российская психология досоветского периода (начиная с XVIII в.) была органично вписана в мировой исторический контекст (в виде глав "Психологическая мысль в России в XVIII в." [6, с. 158 - 163] и "Развитие психологии в России в XIX в." [там же, с. 197 - 206] в соответствующих разделах, посвященных общему изложению истории психологии), советская же психология вместе с современной российской психологией излагается отдельно от остальной психологии XX столетия.

Перед нами, таким образом, снова не одна психология, а две - но не отечественная и зарубежная, как у М. Г. Ярошевского и Т. Д. Марцинковской, а советская и зарубежная. И если в работах Т. Д. Марцинковской и М. Г. Ярошевского вся история изначально разделена на историю зарубеж-

стр. 92

ной и отечественной психологии, то в учебнике А. Н. Ждан картина иная - вплоть до советского периода идет один "поток" истории, в котором в качестве составной части содержатся сведения о психологии в России в XVIII и XIX вв., но затем, начиная с 20-х гг. XX в., в связи с появлением советской психологии, этот "поток" также распадается на два - на психологию зарубежную и советскую (психология в современной России рассматривается в качестве непосредственного продолжения советской).

При этом в учебнике А. Н. Ждан - в отличие от всех рассмотренных выше работ - и в заголовках, и непосредственно в тексте прямо говорится о советской психологии, которая трактуется не только в виде "психологии в СССР" или "репрессированной науки", идущей по "особому пути". Это видно из сформулированного в самом начале VII раздела определения: "В новых социально-экономических условиях и в ответ на трудности, с которыми отечественная психологическая наука вступила в XX век, складывается советская психология. Ее отличительной чертой является методологическая ориентация на марксизм. Была провозглашена задача создания "системы марксистской психологии", т.е. науки, построенной на основе марксистской философии, применяющей диалектический метод к разрешению психологических проблем" (с. 403). Поэтому совсем неслучайно Л. С. Выготский в учебнике характеризуется как "один из основоположников советской психологии" (с. 433), а А. Н. Леонтьев - как "крупный теоретик, один из создателей советской психологии" (с. 449).

Однако строгое следование только такому пониманию советской психологии, которое свойственно советским временам, хотя, естественно, с отказом от ее наиболее одиозных, собственно идеологических характеристик ("самая передовая", "единственно верная", "подлинно научная" и т.д.) не позволило бы А. Н. Ждан, реализуя учебные задачи, отразить все многообразие психологической науки в СССР (особенно это касается 20-х годов). Иначе как предельно широким толкованием советской психологии трудно объяснить наличие в главе о "возникновении и развитии советской психологии" параграфов, анализирующих концепции В. А. Вагнера, А. А. Ухтомского, В. Н. Ивановского и Д. Н. Узнадзе (с. 413 - 415; 428 - 433), которые, очевидно, ни по своему происхождению, ни по содержанию никак не могут быть отнесены к марксистским. Поэтому вполне закономерно, что в главе о советской психологии в учебнике А. Н. Ждан речь идет не только о психологии, отличительной чертой которой является "методологическая ориентация на марксизм", но и о других направлениях, то есть фактически - обо всей психологии в СССР. Понятно, что лишь при этом условии может быть достигнуто эмпирически целостное описание основных направлений 20-х годов (традиционных и новых, марксистских и немарксистских) и всего последующего развития советской психологии.

Но если советская психология - это не "новая, марксистская психология", не одно из направлений в мировой психологии XX столетия, а вся психология советского периода, то тогда какие имеются основания уделять ей особое внимание, рассматривая обособленно от истории всей мировой психологии - вырывая, таким образом, из исторического контекста? Этот же самый вопрос, только относительно всей отечественной психологии, мы могли бы задать и раньше, при анализе работ А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского и Т. Д. Марцинковской [12, 15, 29]. Действительно, чем объяснить, что во всех рассмотренных выше работах история психологии в обязательном порядке делится на две части - на историю советской и зарубежной (или другой вариант - отечественной и зарубежной) психологии?

Проведенный анализ позволяет перейти к обобщенной оценке проблемы изложения истории советской психологии в контексте мировой психологической мысли и сформулировать ряд выводов.

Изучение работ по истории психологии современных отечественных авторов (А. Н. Ждан, Т. Д. Марцинковской, А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [6, 12, 14, 15, 29]) показывает, что за прошедшие десять лет при оценке места и роли советской психологии в истории мировой психологической мысли (в мировом историко-психологическом контексте) достигнут значительный прогресс в расширении круга описываемых теорий, взглядов, проблем, событий, персоналий и т.д., что особенно характерно для работ Т. Д. Марцинковской и А. Н. Ждан. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что в каждой из рассматриваемых работ имеется свой, отличный от других (но от того не являющийся более убедительным) вариант изложения советской психологии в историческом контексте. Многообразие имеющихся подходов, а также результаты изучения их содержания позволяют прийти к выводу, что в настоящее время отсутствует единая, общепринятая и убедительно обоснованная точка зрения относительно представления советской психологии в мировом историко-психологическом контексте.

Анализ показывает, что во всех без исключения рассмотренных работах современных отечественных авторов мировая психология обязательно разделяется на две - либо на психологию зарубежную и советскую [6, 14], либо на зарубежную и отечественную [12, 15, 29]. С нашей точки зрения, данное деление является искусственным и в конечном счете не оправдывающим себя, по-

стр. 93

скольку оказывается главным препятствием на пути адекватного и всестороннего отражения содержания и развития отечественной психологии советского периода в мировом историческом контексте.

Такое искусственное разделение всей психологии на две части ведет, например, к тому, что в работе М. Г. Ярошевского [29] история мировой психологии XIX-XX столетий (в главах VI "Развитие отраслей психологии" и VII "Основные психологические школы") оказывается без имен И. М. Сеченова, И. П. Павлова и В. М. Бехтерева - ввиду того, что изложению взглядов этих ученых в следующей, VIII главе "Развитие психологии в России" посвящен отдельный параграф "Русский путь в науке о поведении" [29, с. 346 - 369]. Другими словами, в главе "Основные психологические школы" речь идет только об основных зарубежных психологических школах. Неужели мы должны при сопоставлении глав "Основные психологические школы" и "Развитие психологии в России" сделать вывод, что теории, школы и подходы И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна не заслуживают того, чтобы их рассматривать в одной главе (в одном ряду) с бихевиоризмом, гештальтпсихологией, генетической психологией Пиаже, психоанализом и гуманистической психологией?

Необоснованность самой идеи деления всей психологии на отечественную и зарубежную (или резче - на советскую и зарубежную) станет еще более явной, как только мы представим себе, что подобную операцию попытался бы осуществить в учебнике по истории психологии, например, немецкий исследователь, - тогда ему, очевидно, пришлось бы, выделяя отдельную главу о немецкой психологии и избегая дублирования, описывать психологию XIX в. без Вундта, Фехнера и Эббингауза.

Никакое богатство эмпирического материала в главе, посвященной истории отечественной психологии, не в силах компенсировать отсутствия имени И. М. Сеченова в XIX в. или имен В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна - при характеристике основных психологических школ в XX в. То, что у нас должна быть полноценная история российской (а также советской) психологии, не вызывает сомнений, но решать эту задачу надо в специальных работах. В книге под названием "История психологии" нет никаких оснований особо выделять и отдельно рассматривать историю отечественной или советской психологии. Если работа называется "История психологии", то речь в ней должна идти об одной психологии, а не о двух. Ведь это две различные исследовательские задачи: рассмотрение советской (или российской) психологии в мировом историко-психологическом контексте и отображение целостной картины ее становления и развития, раскрытие ее сущности и специфики.

Вся сложность для исследователя истории российской психологии советского периода состоит, насколько мы понимаем, в том, что действительно существуют две сильно пересекающиеся, внешне очень похожие (даже одинаково обозначаемые!), но по сути своей абсолютно различные трактовки понятия "советская психология": 1) как науки обычной, традиционной, "нормальной" (в смысле - неидеологизированной) и 2) как науки идеологизированной, марксистской, "особой"². И правильное решение состоит не в том, чтобы делать вид, что советской психологии как особой науки не было (конечно, она была), или полностью отождествлять ее со всей психологией в СССР (конечно, это разные вещи, особенно хорошо заметные при изучении периода 20-х годов), или, наконец, считать ее сугубо идеологическим образованием, находящимся за пределами настоящей науки (конечно, и такая психология у нас была, но она не являлась основной), а в том, чтобы развести эти две "советские психологии" и к каждой из них применить соответствующий метод.

Отсюда становится ясной главная причина, в связи с которой в современных работах по истории психологии исследователи настойчиво проводят разделение всей психологии на две (советскую и зарубежную, отечественную и зарубежную): наряду с идеологически нейтральной трактовкой советской психологии как "психологии в СССР" ("отечественной, российской психологии советского периода") в анализируемых работах в той или иной форме используется сохранившаяся с советских времен идеологизированная трактовка советской психологии как "особой науки", предназначенной противостоять всей остальной (досоветской, зарубежной, мировой) психологии. Вследствие этого вся история психологии оказывается искусственно разделенной на две - историю советской и зарубежной (или отечественной и зарубежной) психологии, что с неизбежностью приводит к рассмотрению отечественной психологии советского периода вне общего, мирового историко-психологического контекста.

Другими словами, уже само выделение советской психологии как особого объекта в монографии, учебнике или учебном пособии по истории психологии есть по большому счету идеологизация, проявление былого (оказывается, еще не со-

² По А. Н. Леонтьеву, "марксистская психология - это не отдельное направление, не школа, а новый исторический этап, олицетворяющий собой начало подлинно научной, последовательно материалистической психологии" [11, с. 7 - 8].

стр. 94

шедшего со сцены полностью), идеологизированного по своей сути представления о советской психологии как об "особой" (не только особенной, но и обособленной) науке. Более того, мы считаем, что обозначившаяся в "Истории и теории психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [15] и затем получившая полновесное оформление в работах М. Г. Ярошевского [29] и Т. Д. Марцинковской [12] тенденция к отдельному рассмотрению истории российской психологии является не чем иным, как остаточным выражением и своеобразным продолжением все той же идеологизации, только на более широком историческом материале. И как только мы поймем, что отношение к советской психологии не как к "психологии в СССР" ("российской психологии советского периода"), а как к особой, марксистской науке (или, как минимум, к особому, марксистскому направлению) является выражением ее идеологической трактовки, все сразу станет на свои места; и у нас уже не появится стремления к отдельному ее рассмотрению при изложении всей истории психологии и тем более - к переносу этого отношения на всю отечественную психологию.

Таким образом, представляя историю советской психологии в мировом контексте, в качестве исходной точки можно взять "Историю психологии" А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского [14], в которой сведения о советском периоде размещены непосредственно в главе "Исторический путь психологии", т.е. представлены в общем, мировом контексте. Это решение следует расценивать как шаг, имеющий принципиальное значение для отечественной историографии психологии: советская психология впервые оказалась не на словах, а на деле в буквальном смысле вписанной в мировой историко-психологический контекст. Можно взять за образец и то, как описывается история психологии в России при изложении развития мировой психологии в XVIII-XIX вв. в учебнике А. Н. Ждан [6], чтобы затем точно так же, в общем контексте, изложить историю российской психологии и в XX в.

Собственно говоря, это и есть решение проблемы - история психологии, в которой теории В. М. Бехтерева, Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, И. П. Павлова, С. Л. Рубинштейна и других отечественных ученых, развивавших психологию в советский период, не будучи искусственно объединенными в особое целостное образование под названием "советская психология", приводятся в одном ряду с другими значимыми теориями, существовавшими в то же время - Дж. Уотсона, З. Фрейда, К. Г. Юнга, П. Жане, Ж. Пиаже, А. Адлера, К. Роджерса и т.д., - принципиально ничем не выделяясь и ни по отдельности, ни вместе не обособляясь от них.

Такое изложение в современном отечественном учебнике по истории психологии может быть (и даже должно быть) дополнено материалами по истории отечественной психологии или результатами исследований советской психологии, выполненными, например, в рамках изучения ее политической [16 - 18] или социальной истории (как "репрессированной науки") [24 - 28]. Но все эти материалы по своему статусу должны представлять собой именно "Дополнения" и "Приложения", лишь укрепляющие читателя в мысли, что у российской психологии, несмотря ни на какие перипетии ее истории, есть все основания занимать достойное место в едином потоке мировой психологической мысли.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Большой психологический словарь / Сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинченко. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003.

2. Большой словарь иностранных слов. М.: ЮНВЕС, 1999.

3. Братусь Б. С. Русская, советская, российская психология: Конспективное рассмотрение. М.: Московский психолого-социальный институт: Флинта, 2000.

4. Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Философия и литература. Мифология и религия. Язык и культура. М.: Эксмо, 2004.

5. Ждан А. Н. История психологии: Учебник. М.: Изд-во МГУ, 1990.

6. Ждан А. Н. История психологии: от Античности до наших дней: Учебник для вузов. 5-е изд., перераб. и доп. М.: Академический проект, 2004.

7. Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. Очерки российской психологии. 2-е изд., уточненное и доп. М.: Тривола, 1994.

8. Кондаков И. М. Психология. Иллюстрированный словарь. СПб.: Прайм-Еврознак, 2003.

9. Краткий психологический словарь / Ред. - сост. Л. А. Карпенко; под общ. ред. А. В. Петровского, М. Г. Ярошевского. 2-е изд., расш., испр. и доп. Ростов н/Д: Феникс, 1998.

10. Леонтьев А. А., Леонтьев Д. А., Соколова Е. Е. Ранние работы А. Н. Леонтьева и его путь к психологии деятельности // Леонтьев А. Н. Становление психологии деятельности: Ранние работы / Под ред. А. А. Леонтьева, Д. А. Леонтьева, Е. Е. Соколовой. М.: Смысл, 2003. С. 3 - 24.

11. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Смысл; Издательский центр "Академия", 2004.

12. Марцинковская Т. Д. История психологии: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 2001.

13. Перестройка психологии: проблемы, пути решения ("круглый стол") // Вопросы психологии. 1988. N 1. С. 5 - 15; N 2. С. 5 - 18; N 3. С. 5 - 19; N 4. С. 5 - 14; N 5. С. 16 - 26.

стр. 95

14. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История психологии: Учебное пособие для высшей школы. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1994.

15. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. История и теория психологии: В 2 тт. Ростов н/Д: Феникс, 1996. Т. 1.

16. Петровский А. В. Психология в России: XX век. М.:Изд-воУРАО,2000.

17. Петровский А. В. Записки психолога. М.: Изд-во УРАО, 2001.

18. Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Теоретическая психология: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 2001.

19. Психологическая наука в России XX столетия: проблемы теории и истории / Под ред. А. В. Брушлинского. М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 1997.

20. Психологический словарь / Под ред. В. П. Зинченко, Б. Г. Мещерякова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ООО "Издательство Астрель"; ООО "Издательство АСТ"; ООО "Транзиткнига", 2004.

21. Психология XXI века: пророчества и прогнозы ("круглый стол") // Вопросы психологии. 2000. N1. С. 3 - 35; N2. С. 3^1.

22. Психология и марксизм ("круглый стол") // Психол. журн. 1993. Т. 14. N 1. С. 3 - 17.

23. Психология и новые идеалы научности (материалы "круглого стола") //Вопросы философии. 1993. N 5. С. 3 - 42.

24. Репрессированная наука / Ред. М. Г. Ярошевский. Л.: Наука, 1991.

25. Репрессированная наука. Вып. II / Ред. М. Г. Ярошевский. Ред. - сост. А. И. Мелуа. СПб., 1994.

26. Ярошевский М. Г. Сталинизм и судьбы советской науки // Репрессированная наука / Ред. М. Г. Ярошевский. Л.: Наука, 1991. С. 9 - 33.

27. Ярошевский М. Г. Л. С. Выготский и марксизм в советской психологии: к социальной истории российской науки// Психол. журн. 1992. Т. 13. N 5. С. 84 - 99.

28. Ярошевский М. Г. Марксизм в советской психологии (к социальной роли российской науки) // Репрессированная наука. Вып. II / Ред. М. Г. Ярошевский. СПб., 1994. С. 24 - 44.

29. Ярошевский М. Г. История психологии. От античности до середины XX века: Учебное пособие. М.: Издательский центр "Академия", 1996.

Поиск по сайту: