Послесловие. Передавая в печать книгу о советском следователе Игоре Шамраеве, написанную на основе его личных заметок

Передавая в печать книгу о советском следователе Игоре Шамраеве, написанную на основе его личных заметок, которые он отдал госпоже Анне Финштейн в Западном Берлине 27 января 1982 года, я должен сделать читателю несколько признаний.

Я хорошо и близко знал этого человека. Он действительно выручил меня в трудную минуту. Но, как видно из книги «Журналист для Брежнева», выручил вовсе не ради меня, а ради выгод, которые он получал при выполнении задания ЦК: продвижение по службе, новая квартира, повышение зарплаты и т.п.

Тем не менее, именно этот определенный моральный долг перед ним подвинул меня на каторжный труд переработки его беспомощных в творческом отношении заметок в некое подобие литературы. Не думаю, что мне удалось это до конца – и не только в силу моих скромных литературных способностей, но еще и потому, что реальный прототип – то есть сам Игорь Иосифович – противился в моем воображении тому образу талантливого, благородного, смелого и честного советского сыщика, за которого пытается выдать себя Шамраев в своих заметках.

На деле Игорь Шамраев был типичным серым служащим советской адвокатуры, непреложным продутом своей 20-летней работы в правоохранительных органах страны: самоуверенный, пышнощекий член КПСС, всегда пользующийся талантами своих приятелей и сотрудников – Светлова, Пшеничного, Сорокина и др. Именно такие люди преуспевают в реальной советской действительности – не за счет своего таланта и профессиональных знаний, а за счет хорошего знания советского государственного механизма и умения использовать эти знания в нужном им направлении. Так и Шамраев – и здесь, при расследовании обстоятельств смерти Мигуна, и в «Журналисте для Брежнева» лично не совершает ни одного по-настоящему интересного, с точки зрения профессионального криминалиста, следственного действия. Да он и не был способен на это. Как-то, еще в Союзе, в Москве, за кружкой пива в баре Дома журналистов, я попросил Шамраева придумать или вспомнить из его практики какой-нибудь оригинальный следственный ход для детективной повести. «Оригинальностей в следствии быть не может, – ответил он с апломбом отца русской криминалистики. – Все следственные действия записаны в Уголовно-процессуальном кодексе». Собственно, в этом и был весь Шамраев – человек малозначительный, мелкий взяточник, не брезговавший даже брежневской подачкой, подкаблучник и на работе и дома, но пытающийся компенсировать свой комплекс профессиональной неполноценности в писаниях, которые я прилагаю к этой книге,

Вадим Белкин, Нью-Йорк, осень 1982 года

^[1] В настоящей публикации имена и фамилии некоторых персонажей изменены сравнительно с текстами английских изданий 1982 и 1984 годов и русским оригиналом. (Ред.).

^[2] УГРО – уголовный розыск.

^[3] Вещдок – вещественное доказательство.

^[4] Лимонщик – подпольный миллионер (сленг).

^[5] Буквы «МОС» на номерном знаке отличают правительственные машины из гаража Моссовета от всех прочих.

^[6] «Поставить на хор» – групповое изнасилование (уголовный жаргон).

^[7] НТО – научно-технический отдел МУРа.

Поиск по сайту: