Принцип системності

Важнейший постулат принципа системности в психологии гласит, что все психические процессы организованы в многоуровневую систему, эле­менты которой приобретают новые свойства, задаваемые ее целостностью.

В общей методологии понятие системы является чрезвычайно ши­роким. Различают материальные системы (Солнечная система), среди них — системы «организм — среда»; идеальные системы (например, зна­ковые); социальные системы. Таким образом, принцип системности означает рассмотрение любого предмета научного анализа с опреде­ленных позиций: выделения составляющих систему элементов и струк­турно-функциональных связей (причем не сводимых к каузальным), обоснования ее уровней и системообразующих факторов, единства организации и функций, стабильности и управления.

После выхода в свет в 1957 г. книги Л. Берталанфи «Общая теория систем» категория системы из философско-методологической пере­шла в иной статус — названия объяснительного принципа, конкре­тизируемого различным образом в научном познании. Одновремен­но появилось множество частных теорий систем, предполагающих также иные принципы, чем заявленные в общей теории систем. По­иски предпосылок системного понимания психики относят станов­ление этого принципа к более ранним этапам. Теоретическое разви­тие наук уже в XIX в. создало предпосылки системного понимания применительно к живому организму.

Реализацию системного принципа в теории познания — до его фор­мулирования как философско-методологического — связывают с под­ходом К. Маркса к анализу экономических систем и теорией происхож­дения видов Ч. Дарвина. Развитие кибернетики как общей теории управления также называют ведущим среди предпосылок формулирования принципа системности.

Системный подход, как указывают Петровский и Ярошевский, не был «изобретен» философами, а направлял многие научные разработки до введения его обозначения. Так, например, он был представлен в биологиче­ских теориях Бернара и Кеннона. К. Бернар ввел понятие саморегуляции в новую научную модель организма. Он предложил теорию «двух сред», в рамках которой внутренняя среда организма рассматривалась как систе­ма, обеспечивающая выживание его во внешней среде.

Американский физиолог У. Кеннон утверждал принцип системно­сти как принцип гомеостаза, обеспечивающего динамическое постоян­ство свойств системы в ее противодействии факторам, угрожающим ей разрушением. Тем самым он пришел к формулированию «общих прин­ципов организаций» как отличающих системы от не-систем. Принцип системности был представлен в учениях о биоценозе, развивался в ге­нетике, социологии и психологии.

Авторы «Теоретической психологии» выделили пять принципов, ко­торые можно рассматривать в качестве предшественников принципа системности в психологии: холизм, элементаризм, эклектизм, редукци­онизм, внешний методологизм. Относительно последних трех можно спорить в том смысле, что они представляют определенные методоло­гические основания оценки построения теоретических психологических объяснений, не обязательно ассоциируемые с принципом системности. В то же время первые два несомненно фокусируют предпосылки соб­ственно системного анализа в психологических знаниях.

Холизм в переводе с греческого — это целый (весь), т. е. первичное невыводимое начало, которое вне сохранения целостности теряет свою сущность.

В психологии такими целостностями выступали душа, организм, машина («картезианский» человек), личность, сознание.

Элементаризм (атомизм) — принцип, предполагающий соединение в целом отдельных элементов, сущности которых не изменяются целым.

В психологии сознания это был структурализм Вундта и Титчене-ра, в бихевиоризме это объяснения формирования навыка. И холизм, и элементаризм — не достояние только историко-психологического анализа; это также аспекты сравнения множества теорий в той или иной области. Так, Хьелл и Зиглер в семикатегориальной схеме оценивания теорий личности «холизм — элементаризм» относят к категории наиболее выраженного холизма концепции Адле­ра, Эриксона, Маслоу, Роджерса, умеренно сильного — Фрейда, Келли, Оллпорта, умеренного элементаризма — подход Бандуры, сильно­го элементаризма — Скиннера.

Зарождение системного подхода связывают с именем Аристотеля. Это первичная трактовка организма как системы, попытка усмотреть в душе специфику человеческой формы организма, зачатки концеп­ции гомеостаза (стабильность изнутри вопреки возмущающим влия­ниям извне), целесообразности как проявления целевой причины, а также принципа активности как движения в сторону и формы, и цели. Душа и тело в концепции Аристотеля не могут быть разъединены как сущности. Душа — системообразующий принцип жизни тела.

В последующем принцип системности появляется уже в иной трак­товке в XVII в., когда по законам механики предлагается построение целостности человека как рефлекторной машины. Декартом утверж­далась двойная детерминация души активными внутренними состоя­ниями и страстями как страдательными состояниями, возникающими под воздействием телесного (физического). Но трактовка активно­сти тела обходилась и без обращения к душе (или образу) как ее ре­гулятору.

В послекартезианский период представлений о взаимосвязи души и тела они разъяты, и нерешенность психофизиологической проблемы не дает им соединиться в рамках единой теории (которая теперь относится либо к душе, либо к деятельности человека, либо к мозгу как субстрату). Машинообразность как аналог представления системности дает двой­ной вход в систему: во-первых, в аспекте ее рассмотрения как структур­ного и целесообразного единства и, во-вторых, в аспекте «когитального» ее постижения — с открытостью регуляторного профиля в этом направ­лении. Но эта открытость не означает открытость системы «организм — машина» для других подходов к познанию. И в этом основной подвох рассмотрения «картезианского» человека как системы. Оно влекло за собой развитие тех психологических теорий, где система причинного обусловливания вновь оказывалась закрытой.

В биологических теориях активность организма подчиняла уровень психической адаптации к среде (активность души здесь была не нужна, а образ служил цели приспособления). В гештальттеории структурам сознания оказался ненужным выход к структурам тела, коль скоро при­нимался принцип изоморфизма. Введенный в 1912 г. Вертгаймером принцип изоморфизма был обстоятельно обоснован Келером. Он пред­полагал, что пространственная конфигурация восприятия изоморфна пространственной конфигурации соответствующих участков возбуж­дения в мозге. Психофизический изоморфизм предполагал топологи ческое, а не метрическое соответствие. В теории систем это более ши­рокая формулировка.

Изоморфизм означает наличие однозначного (собственно изомор­физм) или частичного (гомоморфизм) соответствия структуры одной системы структуре другой.

В психоанализе системность была заключена в соотношении рабо­ты сознания и бессознательного, с имманентной причинностью, кото­рая наружу проступает скорее в нарушениях регулятивной функции целостной структуры личности («Я», «Оно», «Сверх-Я»).

Отдельного места с точки зрения изменения понимания детерми­нации психического и регуляции поведения заслуживает концепция И. М. Сеченова. Она рассматривается в методологических работах в качестве существенной предпосылки системного анализа психическо­го. Но в рамках данного пособия мы не готовы к столь краткому ее анализу, который не исказил бы сути заложенных в ней поворотов к соотнесению объяснительных принципов в психологии и физиологии¹.

XX век добавил в критерии системности новое понимание целевой ре­гуляции поведения — как биологической, экономической или иной целе­сообразности, не связанной с психологическим представлением о цели.

Целесообразность в учебнике Петровского и Ярошевского трак­туется как одно их проявлений принципа системности. Так же это представлено и у сторонников частных теорий систем (например, у Р. Акоффа применительно к «целеустремленным системам»). Но целе­вая функция может быть понята безотносительно к субъекту. Так, ав­торы экономической теории Дж. фон Нейман и О. Моргенштерн вве­ли направленность на целевую функцию «максимизации полезности» для системы, действующей по правилам и не предполагающей в по­нятии ЛПР (лицо, принимающее решение) субъекта. Подмена понятия субъекта понятием системы зача­стую происходит именно посредством обращения к целевой функции, к целесообразности (включая ориентировку организма на «потреб­ное будущее»). Но тогда понятие системы служит уже не принципом в рамках разработки психологической теории, а звеном, позволяющим подменять психологическое объяснение другим, не охватывающим специфику психологических систем.

Развитие представлений о психологических системах в школе Л. С. Выготского вернуло детерминистические связи в объяснение становления психического. С одной стороны, это было обращением к социальной детерминации, выраженное в понятиях социальной си­туации, ситуации «пра-Мы», с другой - в представлениях о знако­вых системах как пути культурной детерминации. В теориях Сеченова и Выготского можно видеть первые методологические подходы, объединившие ори­ентации на причинный и системный анализ психического и вместе с тем выход его в другие системные уровни связей (нейрофизиологи­ческой и социальной реальностей).

И. П. Павлов продолжил материалистическое основание сеченовского учения в развитии представлений о двух сигнальных системах как опо­средствующих связь регуляции поведения с детерминацией внешнего мира. Новый контекст - социокультурной детерминации - был введен представлением Выготского о знаках как новом этапе психологических орудий человека, изменяющих природу психических функций, что по­зволяет говорить о том, что «не только мозг управляет человеком, но и человек - мозгом».

Реализация системного принципа, восходящего к марксовому мето­ду анализа, представлена в исследованиях Мамардашвили. Системо-деятельностные объекты стали предметом целой методологи­ческой школы Г. П. Щедровицкого. Хотя сам он считал термин «пред­мет науки» в новой ситуации неприемлемым, предложив представле­ние о мыследеятельности как новом пути познания: «...психология - это особая сфера мыследеятельности, по сути дела захватывающая весь уни­версум жизнедеятельности, весь социум, с множеством научных пред­метов и разного рода техник - антропотехник, психотехник, культуро-техник и целый ряд практик... включая практики "коммуникации" и "взаимодействия"». Но предполагаемый во многих методологических разработках выход психического вовне - в новые системные связи, минуя психологическую теорию, - не всегда удовлетворяет тем основаниям, ради которых этот принцип когда-то вво­дился: уровневого анализа и раскрытия системообразующих связей для более адекватной характеристики тех или иных изучаемых систем.

На возможность понимания психического как системы в рамках имен­но построения психологической теории указывал О. К. Тихомиров, го­воря об использовании Л. С. Выготским понятия психических систем.

В ином воплощении принцип системности в отно­шении к психологическому анализу разрабатывался Б. Ф. Ломовым. В монографии «Методологические и теоретические проблемы психо­логии» Ломов выделил ряд особенностей принципа системности в ка­честве наиболее важных для построения «общей теории» психологи­ческой науки. Нельзя не видеть здесь переклички с идеей Выготского о создании общей психологии на единой теоретической платформе как средства преодоления кризиса в психологии, хотя сам автор такого кон­текста не намечает. В. А. Барабанщиков, анализируя взаимосвязи кон­цепций Рубинштейна и Ломова, говорит об использовании в качестве важнейших предпосылок рассматриваемой системной концепции двух ключевых идей философско-психологической концепции Рубинштей­на: идеи «полисистемности бытия человека и интегральности его ка­честв и свойств». Третьей идеей стало представление о единстве психического отражения и дея­тельности субъекта, видоизменяющего саму действительность. Прин­цип детерминизма при этом выдвигал на первый план активную роль внутренних условий и «необходимость самодвижения» психического.

Системный подход виделся Ломовым как трактовка «психического в том множестве внешних и внутренних отношений, в которых оно существует как целое». Им конкретизировались следующие пути реализации системного подхода в психологии.

Во-первых, требуется рассмотрение явления в нескольких планах (или аспектах): микро- и макроанализа, специфики его как качествен­ной единицы (системы) и как части родовидовой макроструктуры.

Во-вторых, это рассмотрение психических явлений как многомерных, для которых абстракция, реализуемая последовательным их рассмотрени­ем в каком-то одном плане, не должна закрывать всех других возмож­ных планов.

В-третьих, система психических явлений (а также отдельных пси­хических процессов и состояний) должна рассматриваться как много­уровневая и иерархическая. Многоуровневость рассмотрена автором на примере антиципации, которую как психический процесс можно ана­лизировать на субсенсорном уровне, сенсомоторном, перцептивном, уровне представлений и речемыслительном. Каждый уровень соответ ствует уровню сложности решаемых задач, а в реальной деятельности все они взаимосвязаны. Аналогичная схема выделения уровней реали­зуется для процессов принятия решений, мышления, творчества.

Взаимоотношения между подсистемами динамичны и зависят от системообразующего фактора, объединяющего в функционирование целого отдельные механизмы, реализуемые на том или ином уровне Соподчиненность и автономия уровней - важнейшие условия само­регуляции системы. С разными уровнями могут быть соотнесены раз­ные психологические законы.

В-четвертых, множественность отношений, в которых существует человек, влечет за собой множественность и разнопорядковое™ его свойств. Построение «пирамиды» этих свойств предполагается в коо­перации с другими науками.

В-пятых, системный подход связывается с изменением в понимании принципа детерминизма. И линейный детерминизм, и вероятностный представляют собой лишь частные случаи детерминации. Поскольку принцип существования человека является «полисистемным» (он су­щество и биологическое, и социальное, к тому же психические явления могут быть отнесены к разным уровням), то не может быть универсаль­ной формы детерминации. Детерминация может рассматриваться и в качестве биологической, и социальной, и в качестве каузальной связи и в качестве некаузальных типов связи. Это типы связей, соотносимых с понятиями «условие», «фактор», «основание», «опосредствование» и др Наконец, системный подход соотносится с принципом развития поскольку системы существуют только в развитии. В развитии проис­ходит и смена детерминант, и их взаимодействие (специфичное на каж­дой стадии). При этом развитие может включать и линии прогресса и линии регресса. Развитие - это разрешение противоречий между внеш­ним и внутренним, между причинами и условиями, между системами и подсистемами, между уровнями и т. д.

Так, представленный принцип системного анализа разделяется по-видимому, большинством современных психологов. Но от такой ши­рокой трактовки до реализации его в психологических теориях про­ходит этап содержательной ориентировки авторов на собственные трактовки указанных выше положений. В частности, это предпочте­ния «парадигмального» характера, связанные с разным пониманием и деятельностного принципа, и принципа активности, и регулятив­ной функции психического.

Подход Ломова вызывал возражения из-за недостаточного опреде­ления специфики собственно психологических систем. Так, О. К. Тихомировым обсуждались существенные различия между современны­ми апелляциями к многоуровневости регуляции процессов в общей теории систем и изучением психологических систем в рамках куль­турно-исторического и деятельностного подходов. Не завершен спор отечественных психологических школ о системном строении сознания и о роли знаковых систем.

Между разными психологическими теориями споры идут не о принципе системности, а о том, как понимать сами психологические систе­мы. Таким образом, дело скорее за обоснованиями того, что дает прин­цип системности дополнительно к представлению объяснительной схемы в рамках той или иной психологической теории.

Л. И. Анцыферова и Е. А. Будилова рассматривали системно-истори­ческий подход как реализацию принципа детерминизма в истории психологического знания. Он предполагал анализ ведущей роли фи­лософских проблем, единство исторического и логического анализа, отражение меняющегося объекта в движении теорий, а также рассмот­рение и оценку психологических теорий прошлого с позиций более высоких ступеней развития науки.

Предположение о многоуровневой детерминации смены психоло­гических теорий реализуется в трех уровнях их анализа:

1)науковедческий уровень (условия возникновения теории, круг ее проблем и понятий, специфика ее практики); здесь слои различ­ной «древности» рассматриваются в аспектах их преобразования более поздними взглядами автора; одновременно выявляется связь с эпохальными историческими событиями, господствующей фи­лософией, личностью ученого;

2) уровень (принцип) историчности объекта исследования, в каче­стве которого выступает личность; этот уровень реализован при­менительно к становлению теорий личности в западной психоло­гии; Е. А. Будиловой он представлен также в анализе исторической смены основных дискуссий в отечественной психологии;

3) уровень внутренней организации личности, на котором обсужда­ются «связи истории индивидуального развития личности с ее сложившейся организацией». Понятно, что для такого типа анализа возможно выделение и друго­го предмета психологии (с обоснованием системного взгляда на него).

Поиск по сайту: