Каким образом практика вспоминания самого себя может трансформировать человеческий ум?

Человек не центрирован в самом себе. Он рождается цен­трированным, но общество, семья, образование, культура вы­талкивают его из своего центра, выталкивают его из центра весьма коварным образом - вольно или невольно. Так что все становятся в некотором смысле «эксцентриками» - смещенны­ми из центра. Этому есть причины, причины, связанные с выживанием. Когда ребенок рождается, ему должна быть на­сильно навязана некоторая дисциплина. Его нельзя оставить свободным. Если ему предоставить полную свободу, то он останется с центром - самопроизвольным, живущим с самим собой, живущим самим собой.

Он будет первоначальным, таким, каким он является на самом деле. Он будет подлинным, и тогда не будет нужды - практиковать какую-либо технику для вспоминания самого себя. Тогда не будет нужды практиковать какую-либо медита­цию, потому что он никогда не будет отходить от своего центра. Он будет оставаться с самим собой - центрированный, укоренен­ный, обосновавшийся в своем собственном существовании. Но это до сих пор было невозможным. Поэтому медитация является лечебным средством. Общество создает болезнь, а затем эта болезнь должна быть излечена.

Религия является лечебным средством. Если бы человечес­кое общество могло, в действительности, развиваться в условиях свободы, то не было бы необходимости в религии. Поскольку мы больны, нужны лекарства, а поскольку мы сдвинуты из своего Центра, то необходимы методы центрирования. Если когда-то появится возможность создать на земле здоровое общество, здоровое во внутреннем смысле, то тогда не будет религии. Но создание такого общества кажется весьма трудным.

Ребенок должен быть дисциплинированным. Что вы дела­ете, когда приучаете ребенка к дисциплине? Вы заставляете его делать что-то, что не является для него естественным. Вы требуете от него того, что бы он никогда не сделал самопроиз­вольно. Вы будете наказывать его, вы будете оценивать его поведение, вы будете подкупать его, вы будете делать все, чтобы сделать его социальным - чтобы вытащить его из его естествен­ного существования. Вы сформируете в его уме новый центр, который там никогда не был, и этот центр будет расти, а естественный центр будет предан забвению, будет передан подсознанию.

Ваш естественный центр перемещается в подсознание, в темноту, а ваш неестественный центр становится вашим созна­нием. На самом деле нет никакого разделения между сознанием и подсознанием; это разделение создается искусственно. Вы являетесь единым сознанием. Это разделение появляется пото­му, что ваш собственный центр загоняется в какой-то темный угол. Вы даже теряете контакт с ним; вам не позволяется вступать с ним в контакт. Вы сами перестаете сознавать, что у вас есть центр. Вы проживаете то, чему научили вас общество, культура, семья: вы проживаете фальшивую жизнь.

Для этой фальшивой жизни нужен фальшивый центр. Этим центром является ваше эго, ваш сознательный ум. Вот почему, независимо от того, что вы делаете, вы никогда не будете блаженствовать, - потому что только реальный центр может проявиться, только реальный центр может взорваться, может прийти к вершине, к оптимуму, к возможности блаженства. Фальшивый центр представляет собой игру с тенью. Вы можете играть с ним, вы можете надеяться на него, но, в конце концов, он не принесет ничего, кроме разочарования. С ложными заботами так и должно быть.

Некоторым образом все принуждает вас не быть самим собой, и это не может быть изменено просто тем, что будет сказано, что это неправильно, - потому что общество имеет свои собственные потребности. Ребенок при рождении просто подобен животному – непринужденный, центрированный, основа­тельный, но и независимый. Он не может быть частью органи­зации. Он является возмущающим элементом. Его следует принудить, окультурить и изменить. При этом окультуривании он должен быть вытолкнут из своего центра.

Мы живем на периферии, мы живем только в той степени, в какой общество позволяет нам. Наша свобода является лож­ной, поскольку правила игры, правила социальной игры на­столько крепко зафиксированы, что вы можете думать, что вы выбираете это или то, но на самом деле вы ничего не выбираете. Выбор идет от вашего окультуренного ума, он осуществляется механическим образом.

Я вспоминаю человека, который женился в своей жизни на восьми женщинах. Он женился на одной женщине, затем развелся с ней, затем женился на другой - очень осторожно, очень осмотрительно, очень осмотрительно, для того чтобы не попасть снова в старую ловушку. Он вычислял и прикидывал различными способами, он думал, что эта новая женщина будет совершенно не похожа на предыдущую. Но спустя несколько дней, когда еще не закончился медовый месяц, новая женщина начала проявлять себя в точности так же, как и старая, первая жена. Через шесть месяцев этот брак был также разрушен. Он женился на третьей женщине, теперь с еще большими предос­торожностями, но снова произошло то же самое.

Он брал в жены восемь женщин, и всякий раз новая жена оказывалась такой же самой, как и старая. Что происходило? А ведь он выбирал очень тщательно, очень осторожно. Что проис­ходило? Он не мог изменить выбирающего, выбирающий всегда был одним и тем же, поэтому и выбор должен был быть одним и тем же. А выбирающий действует бессознательно.

Вы все время делаете то или это, вы все время меняете внешние вещи, но сами вы остаетесь тем же самым. Вы остаетесь вне центра. Что бы вы ни делали, каким бы очевидно различным это ни было, в конце концов, оказывается, что это одно и то же. Результаты всегда одни и те же; выход всегда один и тот же; последствия всегда одни и те же.

Всякий раз, когда вы ощущаете, что вы выбираете и что вы свободны, вы, на самом деле, не свободны и не выбираете. Выбор также является механическим. Ученые, в частности биологи, утверждают, что ум становится зафиксированным, причем это случается очень рано. Временем фиксации являются первые два или три года, после этого все в уме зафиксировано. Затем вы все время делаете одно и то же; вы все время механически повторя­етесь. Вы движетесь в порочном круге.

Ребенок принудительно смещается из своего центра. Он должен быть приучен к дисциплине; он должен быть научен подчинению. Вот почему мы так высоко ценим подчинение. А подчинение разрушает каждого, потому что подчинение означа­ет, что в данный момент вы не в центре: кто-то другой в центре, а вы просто следуете за ним.

Образование необходимо для выживания, но мы сделали эту необходимость выживания оправданием подавления и по­корности. Мы заставляем всех подчиняться. Что это значит? Подчинение кому? Всегда кому-то другому - отцу, матери; кто-то еще всегда имеется, кому приходится подчиняться. Откуда такое настойчивое требование подчинения? Потому что ваш отец также был принужден к подчинению, когда был ребенком; ваша мать вынуждена была подчиняться, когда была ребенком. Они были насильно сдвинуты из своих центров; теперь они делают то же самое с вами. Они делают то же самое со своими детьми, а эти дети снова будут делать то же самое. Так продолжает вращаться порочный круг.

Убивается свобода, а вместе со свободой вы теряете и свой центр. Это не значит, что центр разрушается; он не может быть разрушен, пока вы живы. Было бы хорошо, если бы он был разрушен; вам было бы спокойней с самим собой. Если бы вы были абсолютно фальшивы, то в вас не было бы скрытого реального центра, то вам было бы спокойнее. Тогда бы не было конфликта, не было беспокойства, не было борьбы.

Конфликт возникает оттого, что реальное в вас остается. Оно остается в центре, а как раз на периферии создается нереальное. Между этими двумя центрами имеет место постоян­ная борьба, имеет место постоянное беспокойство, напряжение. Эта ситуация должна быть трансформирована, и для этого имеется только один способ: фальшивое должно исчезнуть, а реальному должно быть предоставлено его место, Вы должны снова обосноваться в своем центре, в своем существовании; в противном случае вы будете страдать.

Фальшивое исчезнуть может. Реальное исчезнуть не мо­жет, пока вы не умрете. Пока вы живы, реальное будет с вами. Общество может сделать только одно: оно может загнать ваше реальное вглубь и оно может создать такой барьер, что даже вы сами перестанете осознавать его. Можете ли вы вспомнить хотя бы один момент в своей жизни, когда вы были непосредственны, когда вы жили моментом - когда вы жили сами по себе и не следовали за кем-либо другим?

Я читал мемуары одного поэта. Его отец умер, и мертвое тело было положено в гроб. Его сын, поэт, плакал, кричал, а затем вдруг поцеловал лоб своего мертвого отца и сказал: «Теперь, когда ты мертв, я могу сделать это. Я всегда хотел поцеловать тебя в лоб, но пока ты был жив, это было невозмож­но. Я так боялся тебя».

Вы можете поцеловать только мертвого отца - и если даже живой отец и позволял вам целовать себя, поцелуи должны были быть фальшивыми; они не могли быть непосредственными. Мальчик не может поцеловать непосредственно даже свою мать, потому что при этом всегда присутствует страх секса; тела не должны входить в слишком близкий контакт - даже с матерью. Все становится фальшивым. Всегда имеется страх и фальшь – никакой свободы, никакой непосредственности, а настоящий центр может функционировать только тогда, когда вы непосред­ственны и свободны.

Теперь вы в состоянии будете понять, каково мое отноше­ние к этому вопросу: Каким образом практика вспоминания самого себя может трансформировать человеческий ум? Она снова заземлит вас; она снова даст вам корни в вашем собствен­ном центре. Путем вспоминания самого себя вы забываете все, отличное от самого себя: общество, безумный мир вокруг вас, семью, взаимоотношения с другими людьми - вы забываете все. Вы просто вспоминаете, что вы есть.

Это воспоминание не дается вам обществом. Это вспоминание самого себя отсоединит вас от всего, что является периферий­ным. И если вы сможете вспомнить себя, то вы снова упадете в свое собственное существование, в свой собственный центр. Ваше эго будет только на периферии, но теперь вы будете в состоянии видеть его. Вы сможете наблюдать его, как любой другой объект. А раз вы сможете наблюдать свое эго, свой фальшивый центр, то вы никогда уже не будете фальшивыми.

Вы можете нуждаться в своем фальшивом центре, потому что вы должны жить в фальшивом обществе. Вы сможете теперь использовать его, но вы никогда не будете отождествлять себя с ним. Теперь он будет инструментом. Вы будете жить в своем центре. Вы сможете использовать фальшивый центр как неко­торое социальное удобство, как некоторое соглашение, но вы не будете отождествлять себя с ним. Теперь вы знаете, что вы можете быть непосредственным, свободным. Вспоминание самого себя трансформирует вас, потому что оно дает вам возможность снова быть самим собой, - а бытие самим собой является предельным состоянием, бытие самим собой является абсолют­ным состоянием.

Вершиной всех возможностей, всех потенциальных воз­можностей является божественное - или как вы еще пожелаете назвать это. Бог не является чем-то в прошлом; он есть ваше будущее. Вы слышите, как снова и снова повторяется, что Бог является отцом. Но он, что очень важно, будет вашим сыном, а не отцом, потому что он должен выделиться из вас. Поэтому я говорю, что Бог является сыном, потому что отец в прошлом, а сын - в будущем.

Вы можете стать божественным; Бог может родиться от вас, если вы являетесь по-настоящему самим собой, то вы сделали основной шаг. Вы на пути к божественному, на пути к полной свободе. Как раб вы не можете двигаться к этому. Для раба, для фальшивой личности не существует никакого пути, ведущего к божественному, к предельным возможностям, к предельному расцвету вашего существа. Сначала вы должны стать центрированными в самом себе. Вспоминание самого себя и только вспоминание самого себя помогает этому, ничто другое не сможет трансформировать вас. При фальшивом центре нет никакого роста, есть только накопление - запомните разницу между накоплением и ростом. При фальшивом центре вы можете накапливать: вы можете накапливать здоровье, вы можете накапливать знания, вы можете накапливать что угод­но, но без какого-либо роста. Рост случается только при реаль­ном центре. Рост не является накоплением; при росте вы не обременяете себя некоторой ношей. Накопление же есть бремя. Вы можете знать о многом, не зная ничего. Вы можете знать много о любви, не зная любви. Тогда это накопление. Если вы познали любовь, то это рост. С фальшивым центром вы можете много знать о любви; любить вы можете только при реальном центре. Реальный центр может становиться более зрелым. Фальшивый центр может становиться все больше и больше без какого-либо роста, без какой-либо зрелости. Фальшивый центр разрастается как раковые клетки; они накапливаются, они обременяют вас как болезнь.

Но вы можете предпринять одну вещь: вы можете пол­ностью изменить свой фокус. Из фальшивого центра вы можете переместить свой взгляд в реальный центр. Это как раз то, что и означает вспоминание самого себя: что бы вы ни делали, вспомните о самом себе - что вы есть. Не забывайте этого. Сам факт вспоминания придаст подлинную реальность тому, что вы делаете. Если вы любите, то сначала вспомните, что вы есть; в противном случае вы будете любить из фальшивого центра. А из фальшивого центра вы можете только притворяться; вы не сможете любить. Если вы молитесь, вспомните сначала, что вы есть; в противном случае молитва будет просто бессмыслицей, просто обманом. И вы не обманываете кого-либо другого, вы обманываете самих себя.

Сначала вспомните, что вы есть, и это воспоминание: «Я есть» должно стать таким фундаментальным, что оно будет следовать за вами, как тень. Оно войдет к вам даже во время сна, и вы вспомните. Если вы в состоянии помнить это в течение всего дня, то постепенно оно войдет и в ваши сновидения; даже во сне вы будете знать, что вы есть.

Когда вы даже во сне будете знать, что вы есть, вы обоснуетесь в своем центре. Теперь фальши больше нет; она больше не обременяет вас. Вы можете теперь ее использовать, она является инструментом. Вы теперь не являетесь ее рабом, вы - хозяин.

Кришна в Гите утверждает, что в то время как все остальные спят, йог не спит: он бодрствует. Это не означает, что йог живет без сна, поскольку сон является биологической потребностью тела. Это означает, что даже во сне он помнит, что он есть - «Я есть». Сон имеет место только на периферии. В центре находится воспоминание о себе.

Йог помнит себя даже тогда, когда он спит, а вы не помните себя даже во время бодрствования. Вы идете по улице, но не помните, что вы есть. Попробуйте, и вы почувствуете изменение качества. Попробуйте вспомнить, что вы есть. Внезапно какая-то легкость войдет в вас, тяжесть исчезнет; вы станете невесомы­ми. Вы отброшены из фальшивого центра снова в реальный центр. Но это очень трудно, потому что мы так прочно обосно­ваны в фальшивом центре. Это потребует времени, но до тех пор, пока вы не будете вспоминать самого себя без всяких усилий, трансформация невозможна. Вы просто должны начать вспоми­нать себя; в противном случае трансформация невозможна.

Второй вопрос:

Вчера вечером вы говорили, что человек должен всегда видеть жизнь в ее положительном измерении и не обращать внимания на отрицательное. Разве это не выбор? И разве это не против тотального восприятия реальности? Что это?

Это выбор, но тот, кто является отрицательным, не может сделать прыжок к безвыборности. Если он сможет сделать его, то это прекрасно, но это невозможно. От отрицательного невоз­можно сделать прыжок к безвыборности, потому что отрица­тельный ум означает, что вы можете видеть только безобразное, вы можете видеть только смерть, вы можете видеть только страдания. Вы не можете видеть в жизни никаких положитель­ных элементов. И помните: лишиться страданий очень трудно.

То, что я говорю, может показаться очень странным, но из страдания очень трудно сделать прыжок; легче сделать прыжок из счастья. Прыжок легче сделать, когда вы счастливы, потому что вместе со счастьем приходит отвага, вместе со счастьем открывается возможность более высокого блаженства, при нали­чии счастья весь мир кажется домом. При страдании мир подобен аду, и нет никакой надежды; все является просто безнадежным. Тогда вы не сможете предпринять никакого прыжка. При страдании человек становится трусом, и он цепляется за это страдание, потому что это страдание, как минимум, ему уже известно.

Когда вы страдаете, вы не можете быть искателем приклю­чений. Приключение требует наличия в вас тонкого счастья. Тогда вы можете покинуть известное. Вы настолько счастливы, что вы не боитесь неизвестного. А счастье стало таким глубоким явлением в вас, что вы знаете, что, где бы вы ни были, вы будете счастливы. При положительном уме вы знаете, что никакого ада нет, и везде, куда бы вы ни попали, будет рай. Вы можете двигаться в неизвестное, потому что теперь вы знаете, что небеса движутся вместе с вами.

Вы слышали о том, что вы попадете в рай или в ад. Это все чепуха. Никто не попадет в ад, никто не попадет в рай. Вы носите с собой свой собственный ад и свой собственный рай, и куда бы вы ни вошли, вы входите со своим адом и своим раем. Рай и ад — это не двери. Это ноша, бремя: вы носите их с собой.

Только при наличии танцующего сердца - счастливого, блаженного, положительного - можете вы сделать прыжок в неисследованное. Вот почему я говорю, что из отрицательного вы не сможете стать не выбирающим. Вы приклеились к своим страданиям. Это вам известно. Вы знакомы с этим, вы связаны с этим, и для вас лучше оставаться с известным страданием, чем с неизвестным. Вы, во всяком случае, знакомы с ним, вы знаете, как оно действует. Вы создали некоторый защитный механизм, броню вокруг себя, - чтобы обезопасить себя от этого страдания. Неизвестное страдание потребует создания нового защитного механизма. Всегда лучше оставаться с известным страданием, чем с неизвестным.

При наличии счастья наблюдается совершенно противопо­ложное. При наличии счастья человек желает двигаться к новому неизвестному счастью, потому что известное счастье становится скучным. Вам никогда не наскучит известное стра­дание; вы наслаждаетесь им. Посмотрите на людей, говорящих о своих страданиях: они наслаждаются ими, они преувеличива­ют их; они почти счастливы с ними.

Счастье может наскучить вам. Вы можете двинуться в неизвестное. Неизвестное является привлекательным, а отсутствие выбора является дверью в неизвестное. Именно так человек и должен двигаться: от отрицательного к положительному и от положительного к отсутствию выбора. Сначала сделайте свой ум положительным. От ада двигайтесь к раю, а из рая вы можете двигаться к мокше - к предельному ничто. От страдания двигайтесь к блаженству, и только тогда вы можете двинуться к запредельному, к тому, что за пределами и того и другого. Вот почему сутра учит, что сначала нужно изменить свой ум с отрицательного на положительный, а это изменение есть только изменение фокусировки.

Жизнь - это и то и другое или ничто. Она является и тем и другим или ничем; это зависит от вас, от того, какой вы видите ее. Вы можете смотреть на нее, используя отрицательный ум, и тогда она кажется адом. Она не является адом; это только ваша интерпретация.

Вы меняете свою точку зрения: смотрите положительно. Вот что можно понять под позицией атеиста. Я не называю человека атеистом или теистом в зависимости от того, верит он в Бога или нет. Я называю человека теистом, если у него положительная позиция, и атеистом, если отрицательная. Во­прос не в том, говорит ли он «нет» Богу, вопрос в том, говорит ли он «нет» жизни. Теист - это тот, кто всегда говорит «да» и кто глядит на все при помощи ума, говорящего «да». Тогда все полностью изменяется.

Если отрицательный ум подходит к розе, к саду, где может быть много роз, то он будет видеть только шипы. Для отрица­тельного ума самым главным являются шипы; это для него важно. Цветы являются просто иллюзией, только шипы явля­ются реальными. Он будет видеть только шипы, и, конечно же, на каждый цветок придется тысяча шипов. И поскольку он видит тысячу шипов, он не сможет поверить в один цветок. Он будет говорить, что этот один цветок является просто иллюзией. Как такой прекрасный цветок может существовать совместно с такими безобразными шипами, с шипами, наполненными наси­лием? Это невозможно, в это невозможно поверить. И даже если он существует, то это ничего теперь не значит. Были обнаруже­ны тысячи шипов, и цветок исчез.

Положительный ум начнет с розы, с цветка. И раз вы вступили в общение с розой, раз вы узнали ее красоту, ее жизнь, ее неземное цветение, то шипы исчезают. А для того, кто узнал розу во всей ее красоте, во всех ее высочайших возможностях, для того, кто глубоко заглянул в нее, теперь даже шипы не кажутся шипами. Глаза, наполненные розой, теперь стали другими. Теперь шипы будут выглядеть просто защитой для цветка. Они не будут врагами; они будут выглядеть просто частью такого события, как цветок.

Теперь этот ум будет знать, что существует цветок и что шипы нужны для защиты. Именно благодаря этим шипам и может случиться цветок. Этот положительный ум будет испыты­вать благодарность даже к шипам. И если этот подход углубить, то наступит момент, когда шипы превратятся в цветы. А при первом подходе цветы исчезают - или даже цветы превращаются в шипы. Только при положительном уме можете вы достичь состояния не напряженного ума. При отрицательном уме вы останетесь напряженным, с большим количеством страданий вокруг. Этот отрицательный изобретательный ум все время придумывает новые страдания и новые муки ада.

Во времена Будды был один действительно известный учитель. Его имя было Санья Белаттипутта. Он был абсолютно отрицательным мыслителем. Будда думал о семи кругах ада, поэтому кто-то пришел к Белаттипутте и сказал ему, что Будда утверждает, что существуют семь кругов ада. Санья Белаттипут­та сказал: «Идите и скажите вашему Будде, что он ничего не знает. Существуют семьсот кругов ада. Он ничего не знает! Только семь? Существует семьсот кругов ада, я все их сосчитал».

Поиск по сайту: