Глава I. Издание пятое, прокомментированное и дополненное автором

А. П. Синнетт

ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ

Издание пятое, прокомментированное и дополненное автором

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Учения, заключённые в этой книге, проливают свет на те вопросы, связанные с буддийским учением, которые до недавнего времени сбивали с толку писавших о нём, и впервые предлагают практический ключ к пониманию почти всего древнего религиозного символизма. Более того, эзотерическая доктрина, если она правильно понята, превзойдёт все ожидания по части привлечения внимания искренних мыслителей. Её утверждения не даются в виде откровений пророка или основателя религии, и свидетельство её не основывается ни на каких писаниях. Её взгляды на природу развились из исследований бесконечной последовательности искателей, располагавших для выполнения своей задачи способностями и восприятием, превосходящими те, которые доступны обычному человечеству. С течением веков набравшаяся таким образом масса знаний о происхождении мира и человека, конечных судьбах человеческого рода, а также природы миров и состояний, отличных от нашего, всесторонне изучалась, перепроверялась, вновь исследовалась и, наконец, стала рассматриваться её хранителями в качестве истины относительно вещей духовных — действительных фактов, касающихся огромных областей жизненной деятельности, лежащих за пределами этого земного существования.

Европейская философия, будь то философия религиозная или же чистая метафизика, так давно свыклась с чувством неуверенности, связанным с рассуждениями, выходящими за пределы физического эксперимента, что абсолютная истина о духовных вещах уже с трудом признаётся осторожными мыслителями в качестве разумной цели исканий. В Азии, однако, сформировались другие традиции мышления. Тайное учение, которое мне было в некоторой мере позволено изложить, считается не только своими приверженцами, но и большим числом тех, кто никогда и не мечтал узнать о нём большего, чем просто факт его существования, кладезем достоверного знания, из которого почерпнули свои истины все религии и философии, и в соответствии с которым должна находиться всякая религия, претендующая на какое-то выражение истины.

Это на самом деле громкое заявление, но я решился сделать его в силу огромной важности этого для мира, поскольку считаю, что оно может быть доказано.

Я вовсе не говорю, что в рамках этого тома может быть доказана подлинность эзотерической доктрины. Такое доказательство не может быть дано средствами логики, но лишь развитем у каждого исследователя способностей, требуемых для непосредственного наблюдения за природой предписанными методами. Первые же выводы исследователя будут зависеть от того, в какой мере привлекут его ум перспективы природы, которые могут при этом открыться, а также от причин, по которым он сможет доверять способностям наблюдения тех, кем эти знания были сообщены.

Полагаете, что сама величина притязаний, сделанных в связи с эзотерическим учением, уже выведет это заявление из области исследований, на которые указывает название — то есть исследования истинного внутреннего смысла определённой религии, именуемой буддизмом? Факт, однако, заключается в том, что эзотерический буддизм, хотя и никоим образом не будучи в разладе с буддизмом экзотерическим, не должен рассматриваться как просто государство в государстве, то есть как некая школа в орбите буддийского мира. Но чем сильнее углубляется буддизм в самую внутреннюю и сокровенную часть своей веры, тем он более сливается с тем самым сокровенным, что есть в других верах. Представления о космосе и знания о природе, на которых буддизм не просто основывается, но которые как раз и составляют эзотерический буддизм, в равной мере составляют и эзотерический брахманизм. Таким образом, просвещёнными (в буддийском смысле) последователями всех вер эзотерическая доктрина считается абсолютной истиной о природе, человеке, происхождении вселенной и судьбах, ожидающих её обитателей. В то же время экзотерический буддизм сохранил больше единства с эзотерической доктриной, чем любая другая популярная религия. Таким образом, изложение внутреннего знания, адресованное современному английскому читателю, будет неизбежно ассоциироваться со знакомыми чертами буддийского учения. Оно непременно сообщит им живой смысл, которого они, казалось, были лишены, и более того, само эзотерическое учение удобнее всего изучать в буддийском его аспекте — хотя суть этого учения восходит и к более глубокой древности, чем времена Гаутамы Будды, он оказал на него такое влияние, что буддийская окраска проникает теперь всё его существо. Так что то, что я собираюсь изложить читателю, можно назвать "эзотерическим буддизмом", поскольку всякое другое обозначение оказалось бы для европейского исследователя, приближающегося к нему в первый раз, совершенно неподходящим.

То, что я собираюсь высказать, следует рассматривать целостно, прежде чем читатель сможет понять, почему посвящённые в эзотерическую доктрину считают снятие покровов с фундаментальных её основ огромным одолжением. Одно из объяснений этого, однако, легко усмотреть в исключительной святости, которую всегда придавали скрытым и жизненно важным истинам природы их древние хранители. До сих пор эта святость предписывала полностью скрывать их от масс профанов. И поскольку эта политика секретности — традиция бесчисленных веков — теперь оставляется, новый подход, о котором свидетельствует появление этой книги, будет встречен очень многими посвящёнными учениками изумлением и сожалением. Открытие для критики, иногда неуклюжей и непочтительной, учений, которые до сих пор считались слишком великими, чтобы вообще говорить о них кроме как с приличествующей этому торжественностью, может показаться им ужасной профанацией великих мистерий. Но подходя с европейской точки зрения, было бы неразумно ожидать, что такая книга сможет избежать такого бесцеремонного обсуждения, которое ожидает всякие новые идеи, в данном же случае убеждения фанатиков сделают его особенно недружелюбным. Но всё это, будучи делом житейским для европейских приверженцев учения вроде меня, покажется прежним и более традиционным его последователям весьма прискорбным и отвратительным. В печали будут они апеллировать к мудрости испытанного временем правила, которое запрещало посвящённым метать бисер перед свиньями.

К счастью, как я думаю, это правило больше не действует в ущерб тем, кто, в оккультном смысле ещё далек от посвящения, но в силу современной культуры может оценить это одолжение.

Часть сведений, изложенных на следующих страницах, впервые была опубликована в "Теософисте" — ежемесячнике, издающемся в Мадрасе руководством Теософического Общества. А поскольку почти все эти статьи были написаны мною, я без колебаний включил сюда выдержки из них, когда это было уместно. В демонстрации того, как отдельные фрагменты, ранее представленные публике, заняли свое естественное место в сравнительно законченной мозаике, есть даже некоторое преимущество.

Доктрина или система знаний, которую мы в общих чертах раскрываем, до сих пор охранялась столь ревностно, что никакое даже самое тщательное литературное изыскание по всей Индии не выявило бы и малейшего её кусочка. Теперь же она даётся миру милостью тех, кто до сих пор её хранил, хотя ранее ничто не смогло бы вырвать у них и первой буквы. И только внимательно изучив все приводимые мною в книге пояснения, читатель сможет судить о причинах их нынешней откытости, равно как и прежней скрытности, или хотя бы понять их. Предлагаемый здесь взгляд на Природу совершенно чужд европейским мыслителям; политика же мастеров эзотерических знаний, вынесенная из их долгого знакомства с этими взглядами, должна рассматриваться в связи с конкретными приложениями самой этой доктрины.

Что же касается обстоятельств появления на свет этих откровений, первые предвестники которых появились в журнале "Теософист", а теперь как увидят наши читатели, публикуются в обработанном и расширенном виде, то на данный момент будет достаточно сказать, что само Теософическое Общество, благодаря связи с которым в мои руки попали материалы, разбираемые в этой книге, обязано своим появлением некоторым лицам, принадлежащим к хранителям эзотерической науки. Предоставленную ими информация — для блага тех, кто уже созрел для её восприятия — было решено передавать миру через Теософическое Общество, а последующие обстоятельства лишь указали на меня как на посредника, через которого эту передачу будет удобно осуществить.

Позвольте мне также добавить, что вовсе не считаю себя единственным человеком, способным нести внешнему миру эзотерическую истину в этот переломный исторический момент. В том, что касается философского знания, эти учения являются результатом взаимодействия с внешним миром, установленного через меня хранителями этой эзотерической истины. И только благодаря намерениям и действиям этих эзотерических учителей, решивших через меня действовать, я смог приобрести какие-то знания. Однако очевидно, что и некоторые другие авторы, каждый по-своему, излагают на благо мира (и, как мне кажется, в соответствии с великим планом, частью которого является и эта книга) те же самые истины, что было поручено раскрыть мне, только в других аспектах. Возможно, и появляющееся сейчас в литературе всё большее количество умопостроений касательно проблем, выходящих за пределы физических знаний, тоже есть результат процесса, вызванного политикой, проводимой великими хранителями эзотерической истины, одним из проявлений которой стала моя книга. Опять же, небывалый всплеск интереса к "психическим исследованиям", проявляемый ныне выдающимися, талантливыми и высокообразованными людьми, возглавляющими в Лондоне общество, деятельность которого посвящена означенной цели, тоже является, по моему внутреннему убеждению (а я кое-что знаю о тех методах, при помощи которых незримо и молчаливо влияют на духовные устремления человечества те, кто трудится в этой области природы), очевидным результатом деятельности, параллельной той, в которой участвую я сам.

Мне остаётся только сделать оговорку, что нижеследующий трактат вовсе не претендует на то, чтобы стать последним словом в изложении всего учения; это касается и языка, которым он написан. Более долгое знакомство с обширной и очень сложной схемой космогонии, которой он посвящён, несомненно повлечет усовершенствование фразеологии, применённой для её изложения. Всего два года назад ни я, сам, ни кто бы то ни было еще из ныне здравствующих европейцев не знали даже азбуки этой науки, впервые облеченной в подлинно научную форму только сейчас. Во всяком случае, это можно назвать первой попыткой обобщить накопленные знания и придать им форму целостной науки — науки о духовных причинах и их следствиях, о сверхфизическом сознании и космической эволюции. Хотя ее идеи впервые начали являться миру под более или менее озадачивающей маской мистической символики, два года назад эзотерическими учителями ещё не предпринималось попыток изложить всё учение в ясной и абстрактной чистоте. И потому, в процессе обучения, мне приходилось самому подбирать фразы и английские слова, примерно соответствующие тем идеям, которые были мне представлены. Однако я вовсе не уверен, что мне всегда удавалось находить самые лучшие из всех возможных выражений или подбирать наиболее правильные и выразительные слова. Например, только ещё подходя к самому предмету, мы столкнулись с необходимостью подбора названий для различных элементов, или атрибутов, составляющих в совокупности человеческое существо. Слово "элемент" было использовать невозможно, поскольку из-за множественности значений этого слова могла бы получиться путаница. В конечном счете меньше всего возражений у меня вызвало слово "принцип" (или "начало"), хотя для слуха человека, искушенного в тонкостях метафизических выражений, и оно будет неудовлетворителтным — опять же из-за некоторых значений, в которых оно сейчас употребляется. Потому вполне возможно, что со временем западная номенклатура эзотерической доктрины будет значительно развита по сравнению с составленной мною. Восточная номенклатура гораздо более разработана; но метафизический санскрит приводит переводчиков в замешательство, и как уверяли меня мои индийские друзья, в этом вина не санскрита, а того языка, на которым мы теперь пытаемся выразить санскритские идеи. Однако в конце концов может оказаться, что благодаря некоторым заимствованиям из знакомых греческих месторождений, английский язык может стать более восприимчивым к новому (а, точнее — изначальному и недавно раскрытому) учению, чем могли предполагать на Востоке.

А.П. Синнетт

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТОМУ ИЗДАНИЮ

Со времени первой публикации этой книги в начале 1883 года в моём распоряжении оказалось много дополнительных сведений, касающихся обсуждаемых в ней проблем. Однако я рад заявить, что последовавшие учения указали лишь на неполноту моего первоначального представления о эзотерической доктрине, но пока что не выявили в ней существенных ошибок. Да и как могло быть иначе, если сам великий адепт, передавший мне все необходимые наставления для первого издания, подтвердил, что эта книга, даже в своей нынешней форме, представляет собой вполне достоверное описание схемы природы с точки зрения посвященных в оккультную науку, которое впрочем может быть существенным образом дополнено в будущем, если только вызванный ею во этой части света интерес будет требовать дальнейших сведений, но в котором не придётся ничего переделывать или приносить за что-то извинения. Учитывая это заверение, мне представляется за лучшее изложить свои позднейшие выводы и дополнительные сведения в форме примечаний и комментариев к каждой теме, не включая их в первоначальный текст, который я, в нынешних обстоятельствах, не склонен никоим образом изменять. Потому я принял этот план в настоящем издании.

Я могу также сослаться на критический отзыв "брахмана-индуиста" об этой книге, напечатанный в индийском журнале "Теософист" за июнь 1883 года и косвенным образом подтверждающий то, что изложенные в ней учения в общем гармонируют с признанными философскими доктринами некоторых других великих школ индийской мысли. Автор отзыва сетует на то, что в своей интерпретации эзотерической доктрины я без какой-либо необходимости отошёл от общепринятой санскритской терминологии. Однако его замечания ограничиваются тем, что я в ряде случаев дал непривычные названия идеям и понятиям, уже известным из священных писаний индуизма, и что я воздаю незаслуженно большие почести религиозной системе, известной под именем "буддизм", представляя её как самую близкую к эзотерической доктрине в сравнении с любыми другими. "Народная мудрость, которою руководствуется большинство индусов до наших дней, в большей или меньшей степени окрашена той эзотерической доктриной которой учит в своей книге мистер Синнетт, ошибочно называя её "эзотерическим буддизмом"", — пишет мой критик-брахман, добавляя, что "во всей Индии нет ни одной деревни или хижины, в которой люди не были бы в той или иной мере знакомы с возвышенными постулатами философии веданты... Кармические последствия в следующем рождении, встреча с добрыми и злыми плодами кармы в субъектном, или духовном состоянии существования, предшествующем перевоплощению духовной монады в этом или каком-либо ином из миров, блуждание неудовлетворенных душ или человеческих оболочек, привязанных к земле (кама-лока), периоды пралай и манвантар... — всё это не только понятно, но и знакомо огромному множеству индусов, хотя и под названиями, отличными от тех, которые использует автор "Эзотерического буддизма"." Но так даже лучше, могу возразить я, — с точки зрения западного читателя, которому совершенно безразлично, эзотерическая ли индусская или же буддийская религия стоит ближе всех к абсолютно истинной духовной науке, у которой, конечно же, нет и не может быть никакого названия, привязывающего её к той или иной религии внешнего мира в большей степени, чем к другим. Всё, что требуется нам, европейцам, — это прийти к ясному пониманию сути этой науки, и если если мы видим, что культурные представители более чем одной из великих религий Востока признают изложенные в этой книге принципы созвучными истинам, лежащим в основе их собственных систем, то мы лишь будем ещё более склонны считать, что наше изложение учения действительно достойно внимания.

Что же до самой жалобы на то, что название книги неточно отражает содержание учений, которым её автор постарался придать вразумительную форму, то лучшее, что я могу сделать, это процитировать примечание, которым редактор журнала "Теософист" отвечает на критику этого брахмана. В нём говорится: "Мы публикуем это письмо, поскольку в нем — вполне тактично и понятно — выражены взгляды многих наших братьев индусов. В то же время мы считаем своим долгом уточнить, что мистер Синнетт присвоил своей последней публикации имя "Эзотерического буддизма" вовсе не потому, что излагаемые в ней доктрины преимущественно связываются с тем или иным вероучением, а лишь потому, что буддизм — это учение будд, мудрецов, то есть религия мудрости". Со своей стороны я могу только добавить, что полностью признаю и поддерживаю это истолкование. Предполагать, что данная книга должна придерживаться, ради удовлетворения современных дилетантских вкусов, традиционных для Старого Света методов религиозного мышления, значит абсолютно неверно представлять себе её замысел. Внешние религиозные формы и пристрастия одного столетия могут быть несколько чище, а другого — несколько испорченнее; однако в любом случае они приспособлены к своему времени, и было бы странно полагать, что они взаимозаменяемы. Я говорю об этом вовсе не для того, чтобы обратить приверженцев иных религиозных систем в буддизм, а для того лишь, чтобы довести до вдумчивого читателя — как на Востоке, так и на Западе — ряд идей, касающихся фактических истин Природы и действительных фактов эволюционного продвижения человека, переданных мне восточными философами, а потому легче всего вмещающимися в восточные представления. Ибо ценность этих учений станет лучше понята, если мы ясно осознаем, что они носят скорее научный, чем полемический характер. К духовными истинам — если они действительно истины — нужно подходить не менее научно, чем к химическим реакциям. И потому ничье религиозное чувство, в какие бы цвета оно ни было окрашено, не должно быть обеспокоено прибавлением к уже имеющемуся стволу древа познания новых ветвей — новых открытий в области строения и природы человека на уровне его высшей деятельности. Истинная религия наконец найдет способ ассимилировать сколь угодно большой объем нового знания в этой сфере — так же, как она всегда в конечном счете справляется с умножением знаний на физическом уровне. На первых порах новые открытия могут внешне противоречить представлениям, традиционно связываемым с религией — как, например, геологическая наука нанесла в свое время серьезный удар по библейской хронологии. Но в результате люди смогли осознать, что суть Библии — не в буквальном смысле космологических утверждений Ветхого Завета, и освобождение от них сделало религиозные представления только чище. Точно так же и в тех случаях, когда позитивное научное знание начинает проникать в сферу действия законов духовного развития человека: некоторые неверные представления о Природе, долгое время смешанные с религией, могут оказаться ниспровергнутыми; но основополагающие идеи истинной религии от этого только выигрывают, поскольку очищаются от наносного и становятся убедительнее. И особенно важно, что этот процесс способствует преодолению внутренних противоречий религиозного мира. Вражда между сектами происходит лишь из-за неспособности противоборствующих сторон усвоить фундаментальные истины. Только с наступлением того времени, когда базовые идеи, на которых основывается религия, станут такими же общепризнанными и бесспорными, как некоторые первичные законы физики, а все споры на их счет станут в глазах образованных людей смехотворными, для резких расхождений в религиозных чувствах уже не останется места. Внешние проявления религиозной мысли по-прежнему будут отличаться друг от друга в разных регионах и у разных рас — так же, как покрой одежды и традиционное меню; однако эти различия уже не будут причиной интеллектуального антагонизма.

И основные факты вышеуказанного характера, как мне представляется, и предлагаются в том изложении духовной науки, которое мы теперь получили от наших восточных друзей. Религиозным мыслителям вовсе не нужно отворачиваться от них под впечатлением, что это аргументы в пользу некоторых восточных вероучений в противовес основным западным. Если бы медицинская наука открыла какой-нибудь новый факт, касающийся человеческого тела, или выявила бы какой-нибудь доселе скрытый принцип, объясняющий механизм роста кожи, костей и других тканей организма, это открытие едва ли стало бы рассматриваться даже как граничащее с областью религии. Но можно ли считать вторжением в религию открытие, продвигающее нас хотя бы на один шаг за пределы нервной деятельности и касающееся более тонких сил, манипулирующих нервами так же, как последние манипулируют мышцами? Полагаю, что ни один человек, присоединяющий к своему религиозному чувству хотя бы малую толику высших способностей, не станет отвергать несомненный и очевидным образом доказанный факт природы просто потому, что он якобы противоречит религии; тем более что такое открытие могло бы положить бы начало примирению между наукой и религией. Если установлен реальный факт, значит, он не должен находиться в противоречии со всеми прочими фактами, включая и религиозную истину. Так же и со всей огромной массой информации о духовной эволюции человека, которая содержится в этой книге. Потому при изучении предложенного мною отчёта лучше всего обращать внимание не на то, соответствует ли он во всех отношениях предвзятому мнению, а на то, знакомит ли он нас с рядом природных фактов, касающихся роста и развития высших способностей человека. Если да, то мы вполне можем исследовать изложенные факты в научном духе, предоставляя им далее возможность оказывать на традиционные религиозные вероучения такое воздействие, которое окажется оправданным и разумным.

Хотя в процессе объяснения предмет разветвляется и нам приходится делать многочисленные тематические отступления, основной наш тезис составляет антропологическую теории, которая доводит до логического завершения и одухотворяет общераспространенные представления о физической эволюции. Теория, сводящая развитие человека к последовательному и крайне медленному, продолжающемуся из поколения в поколение усовершенствованию животных форм, представляется слишком примитивной и убогой для всеобъемлющей теории творения. Но будучи правильно понята, она открывает путь к пониманию параллельно идущего на более высоком уровне процесса, в ходе которого душа человека постоянно совершенствуется в духовном царстве существования. Такой взгляд на вещи примиряет эволюционный метод с неистребимым стремлением каждого обладающего самоосознанием существа к увековечению своей индивидуальной жизни. Не очень связная последовательность появляющихся на нашей Земле совершенствующихся форм не имеет индивидуальности; и жизнь каждой из них представляется обособленным проявлением, не находящим в последующих аналогичных проявлениях ни компенсации за все перенесенные страдания, ни справедливости, ни заслуженных плодов своих усилий. Могут, конечно, утверждать — исходя из предположения, что всякий раз, когда в результате физиологического роста появляется новая человеческая форма, для нее создается новая, отдельная человеческая душа, — что справедливость этой душе может быть воздана в последующих состояниях, развоплощенных или духовных; однако такая концепция противоречит фундаментальной идее эволюции, которая в каждом случае прослеживает (или полагает, что прослеживает) возникновение новой души к действию высокоразвитой материи. Она также не согласуется с природными аналогиями, но не вдаваясь в их рассмотрение сейчас достаточно уяснить, что теория духовной эволюции, как она изложена в учениях эзотерической науки, вполне гармонирует с ними и в то же время вполне удовлетворяет требованиям справедливости и инстинктивной потребности человека в продолжении своей индивидуальной жизни.

Теория эта признаёт эволюцию души как процесс, сам по себе непрерывный, хотя и осуществляемый отчасти с помощью огромного ряда разрозненных форм. Оставив на время в стороне глубокую метафизику нашей теории, прослеживающую жизненный принцип к первопричине всего космоса, обнаруживаем, что душа как существо вышла из животного царства и перешла затем в самые первые человеческие формы, не созревши ещё тогда для полноценной интеллектуальной жизни, знакомой нам на современном этапе. Но благодаря множеству последовательных воплощений в различных формах, физическое совершенствование которых, в соответствии с дарвиновским законом, превращает их с каждым новым возвращением к вещественной жизни во всё более подходящее вместилище для этой души, последняя постепенно накапливает огромный опыт, суммируемый в развитии её высшей природе. В промежутках между физическими воплощениями душа продолжает переживать, пока, наконец, не исчерпывает окончательно или не преобразует в абстрактное развитие весь личный опыт, накопленный за предыдущую жизнь. В этом кроется ключ к подлинному объяснению того кажущегося затруднения, которое сторонние аналитики приписывают иногда грубой форме теории перевоплощения. Человек ничего не помнит о своих прошлых жизнях и потому полагает, что последующие жизни не смогут компенсировать ему все тяготы жизни нынешней. При этом он упускает из виду огромную важность промежуточного духовного состояния, в котором он вовсе не забывает все свои приключения, переживания и весь тот личный опыт, которые он накопил за прожитую жизнь, но очищает и трансмутирует их в своё космическое развитие. На последующих страницах предпринята попытка пролить свет на эту захватывающую тайну, и можно будет увидеть, что нам предлагается не только решение загадок жизни и смерти, но и объяснение многих озадачивающих опытов, с которыми мы встречаемся на границе между этими состояниями, или, вернее, между жизнью физической и духовной, которые в последние годы привлекли широкое внимание и породили множество теорий в самых цивилизованных странах.

А.П. Синнетт
1885

Глава I

Поиск по сайту: