Философия эпохи эллинизма: киники, киренаики, стоики, эпикурейцы, скептики

Эллинизм – это трехсотлетний период в истории Восточного Средиземноморья и прилегающих к нему континентальных областей в Азии и Африке, которые вследствие завоеваний Александра Македонского оказались под военно-политической властью македонской аристократии и под духовным владычеством греческой культуры.

Началом эллинизма считается 338 г. до н. э. – год военной победы Македонии над Греции, а окончание приходится на 30 год до нашей эры, когда римское войско захватило эллинистический Египет – последнее государство из империи Александра Македонского.

Киники.

Возможно, это название произошло от названия гимнасия (школы) «Киносарг» («Зоркий пёс»), где проводил свои беседы основатель этой школы Антисфен. Когда это название переписали латинскими буквами, получилось «циники». В таком виде это слово и вошло в русский язык. Возможно также, что Антисфен и его ученик Диоген Синопский обучались в этом гимнасии для неполноценных детей. (У обоих этих мудрецов один из родителей не был афинянином, поэтому дети не имели гражданских прав в Афинах). Этих детей дразнили «собаками». Антисфен принял это прозвище – собака – как титул.

Антисфен был учеником Сократа, и переняв «его твёрдость и выносливость и подражая его бесстрастию, он положил начало кинизму. Он утверждал, что труд есть благо, и приводил в пример из эллинов великого Геракла…»[12].

«Часто он говорил: «Я предпочёл бы безумие наслаждению», а также: «Сходиться нужно с теми женщинами, которые сами за это будут благодарны»[13].

«Узнав однажды, что Платон дурно откликается о нём, он сказал: «Это удел царей: делать хорошее и слышать дурное»[14].

«Однажды, когда Платон был болен, Антисфен, зайдя к нему, заметил лохань с его рвотой и сказал: «Желчь я в ней вижу, а гордыни не вижу».

«Когда он старался выставлять напоказ дыру в своём плаще, то Сократ, заметив это, сказал: «Сквозь этот плащ я вижу твоё тщеславие!»

«Юноша, приехавший с Понта, обещал наградить Антисфена, как только прибудет его корабль с солёной рыбой. Антисфен, взяв его с собой и прихватив мешок, отправился к торговке хлебом, набил мешок зерном и пошёл прочь; а когда та стала требовать денег, сказал: «Вот этот юноша заплатит, когда придёт его корабль с солёной рыбой!»[15].

«Мнения его были вот какие. Человека можно научить добродетели. Благородство и добродетель – одно и то же. Достаточно быть добродетельным, чтобы быть счастливым: для этого ничего не нужно, кроме Сократовой силы. Добродетель проявляется в поступках и не нуждается ни в обилии слов, ни в обилии знаний. Мудрец ни в ком и ни в чём не нуждается, ибо всё, что принадлежит другим, принадлежит ему. Безвестность есть благо, равно как и труд. В общественной жизни мудрец руководится не общепринятыми законами, а законами добродетели. Он женится, чтобы иметь детей, притом от самых красивых женщин; он не будет избегать и любовных связей – ибо только мудрец знает, кого стоит любить»[16].

«Однажды ученик [Антисфена] пожаловался ему, что потерял свои записи: «Надо было хранить их в душе», – сказал Антисфен»[17].

Знаменитым учеником Антисфена был Диоген Синопский.

Диоген Синопский. «… сам Диоген признает, что он обрезывал монеты. Некоторые рассказывают, что его склонили на это работники, когда он был назначен заведовать чеканкой, и что он, отправившись в Дельфы или делийский храм на родине Аполлона, спросил, сделать ли ему то, что ему предлагают. Оракул посоветовал ему: «сделать переоценку ценностей»…»[18].

«Диоген понял, как надо жить в его положении, когда поглядел на пробегавшую мышь, которая не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты и не искала никаких мнимых наслаждений»[19].

«Однажды в письме он попросил кого-то позаботиться о его жилище, но тот промешкал, и Диоген устроил себе жилье в глиняной бочке… Желая всячески закалить себя, он летом перекатывался на горячий песок, а зимой обнимал статуи, запорошенные снегом»[20].

«… он повстречал Платона, когда ел сушёные фиги, и сказал ему: «Прими и ты участие!» Тот взял и съел, а Диоген: «Я сказал: прими участие, но не говорил: поешь»[21].

Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто его не слушал; тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались люди, и он пристыдил их за то, что ради пустяков они сбегаются, а ради важных вещей не пошевелятся»[22].

«… когда Диоген попал в плен и был выведен на продажу, то на вопрос, что он умеет делать, философ ответил: «Властвовать людьми» – и попросил глашатая: – «Объяви, не хочет ли кто купить себе хозяина?»[23].

«Когда кто-то привёл его в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашёл места хуже… Однажды он закричал: «Эй, люди!» – но, когда сбежался народ, напустился на него с палкой, приговаривая: «Я звал людей, а не мерзавцев»[24].

«Он пытался есть сырое мясо, но не мог его переварить»[25].

«Когда приезжие хотели посмотреть на Демосфена, он указывал на него средним пальцем со словами: «Вот вам правитель афинского народа»[26].

«Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою чашу, помолвив: «Мальчик превзошёл меня простой жизни». Он выбросил и миску, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлёбку из куска выеденного хлеба»[27].

«Когда он грелся на солнце в Крании, Александр, остановившись над ним сказал: «Проси у меня, чего хочешь; Диоген отвечал: «Не заслоняй мне солнца».

Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неисписанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: «Мужайтесь, други: виден берег!». Софисту, который силлогизмом доказал ему, что он имеет рога, он ответил, пощупав свой лоб: «А я таки их не нахожу». Таким же образом, когда кто-то утверждал, что движения не существует, он встал и начал ходить»[28].

«Когда Платон дал определение, имевшее большой успех: «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев», Диоген ощипал петуха и принёс к нему в школу, объявив: «Вот платоновский человек!» После этого к определению было добавлено: «И с широкими ногтями»[29].

«Нуждаясь в деньгах, он просил друзей не «дать ему деньги», а «отдать его деньги». Рукоблудствуя на глазах у всех, он приговаривал: «Вот кабы и голод можно было унять, потирая живот!»… На одном обеде застольники швырнули ему кости как псу; он отошёл и помочился на них, как пёс»[30].

«Он просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, он сказал: чтобы приучить себя к отказам»[31].

«Увидев женщин, удавившихся на дереве, он воскликнул: «О если бы все деревья приносили такие плоды»!»[32].

«Когда Платон рассуждал об идеях и изобретал названия для «стольности» и «чашности», Диоген сказал: «А я вот, Платон, стол и чашу вижу, а стольности и чашности не вижу». А тот: «И понятно: чтобы видеть стол и чашу, у тебя есть глаза, а чтобы видеть стольность и чашность, у тебя нет разума». И на вопрос: «Что, по-твоему, представляет собой Диоген?» – Платон ответил: «Это безумствующий Сократ»[33].

«На вопрос, какое вино ему вкуснее пить, он ответил: «Чужое»[34].

«На вопрос, почему люди подают милостыню нищим и не подают философам, он сказал: «Потому что они знают: хромыми и слепыми они, быть может, и станут, а вот мудрецами никогда»[35].

«Кто-то попрекал его порчей монеты… Диоген ответил: «Когда-то я и в постель мочился, а теперь вот не мочусь»[36].

«На вопрос, откуда он, Диоген сказал: «Я – гражданин мира»[37] («космополит» по-гречески).

Одним из самых знаменитых учеников Диогена был Кратет. Сохранилась легенда о его жене. Её звали Гиппархия, и она была философом. «Она полюбила и речи Кратета, и его образ жизни, так что не обращала внимания ни на красоту, ни на богатство, ни на знатность своих женихов: Кратет был для неё всё. Она даже грозила родителям наложить на себя руки, если её за него не выдадут. Родители позвали самого Кратета, чтобы он отговорил их дочь, – он сделал всё, что мог, но не убедил её. Тогда он встал перед нею, сбросил с себя что было на нём, и сказал: «Вот твой жених, вот его добро, решайся на это: не быть тебе со мною, если не станешь тем же, что и я». Она сделала свой выбор: оделась так же, как он, и стала сопровождать мужа повсюду, ложиться с ним у всех на глазах и побираться по чужим застольям»[38].

Мы видим, что у киников не было ни онтологии, ни гносеологии. Осталась, по словам А. Н. Чанышева, одна дремучая этика. Она держалась на трёх основаниях.

1. Аскесис – упражнение, практика, образ жизни.

2. Автаркия – независимость, самодостаточность, автономность

3. Апайдеусия – неграмотность, невоспитанность, необразованность.

Это были средства для достижения главной цели киников – свободы.

Поиск по сайту: