МОЛИТВА О МОЕЙ ДОЧКЕ КАТЕ И ВНУЧКЕ СОНЕ

Господи, я помню и знаю — ты в космосе, ты полете, ты занят, как все в этом мире, а может, и так, как никто. Но моя дочка Катя, Господи, очень устает на работе. А у моей внучки Сони до сих пор нет теплого зимнего пальто. Господи, ты ведь в курсе: я обычно не валю на тебя своих бед. Все мы должны разбираться с делами сами, красавицы и уродки. Но моя дочка Катя не высыпается уже много лет. А моя внучка Соня опять порвала колготки.

Господи, не для себя прошу, и вообще ничего не прошу. Ты же помнишь — даже тогда, в декабре, я ничем тебя не корила. Я не праведница и не святая, я, как все, иногда грешу. Но вот та куртка, двадцать восьмого размера… помнишь, я тебе говорила?

У моей внучки Сони больное горло, мы завариваем ей череду. А моя дочка Катя уже тыщу лет не была на даче. Господи, я не настаиваю — когда именно и в каком году, но, Господи, может быть, все—таки можно нам хоть изредка, хотя бы одну удачу? Я не жалуюсь, Господи, ты не подумай чего, у меня все хороню, тьфу—тьфу—тьфу, как мы на Земле бы сказали. Но у моей внучки Сони, Господи, нету фломастеров. Ни одного. А у моей дочки Кати обветрены губы и постоянные синяки под глазами.

В той аварии, Господи, я Тебя не виню. Я понимаю, Тебе сложно следить за всеми. Но моя дочка Катя с тех пор раз в неделю прикладывается к вину. А моя внучка Соня плачет каждое воскресенье. То, что мой муж не дожил до старости, может случиться со многими, да и аварии нынче часты, просто не жизнь, а игра какая—то в дочки—матери. Знаешь, моя дочка Катя даже ходит в кино иногда. А моя внучка Соня — самая способная в классе по математике. У нее золотые волосы, Господи, и тонкие руки и ноги. Когда ей исполнится десять, мы отдадим ее в балет. Я когда—то подумала, знаешь, никто не ведает смысла своей дороги. Может, он есть, этот смысл. А может, его и нет.

Я хожу на их могилы по пятницам, мне так удобно, и на кладбище не очень шумно. Приношу с собой веник, хлеба — ну и Ты понимаешь, по мелочи. Я разговариваю с ними вслух, и меня уже дразнят безумной — но мне—то что, какая мне разница, что там орут голодранцы и неучи. Прошлой осенью я сшила две юбки из своего темно—синего платья и носила сюда, на могилу, в прозрачность и негу бессонья. Первая юбка, побольше, предназначалась, естественно, моей дочке Кате. А вторая, поменьше, конечно, моей внучке Соне.

Постоянно помнить про то, чего нет, неплохая кара, не хуже, чем, скажем, распятье. Но вот если выдумать то, чего нет, постепенно приходит успокоение и, как птица, садится и греет ладони. Господи, не беспокойся я прекрасно знаю, что не было у меня никогда никакой дочки Кати. И тем более не забываю, хотя это и больно, что не рождалось на свет никакой моей внучки Сони.

Господи, я не сошла с ума, не волнуйся. Ты меня знаешь. Я отлично помню всю свою жизнь и не пытаюсь выдать за правду то, чего не было и в помине. Я их просто придумала, просто нафантазировала и живу себе с ними, в полном единении и сознании. Мне так легче — так время не стынет и легче не думать ни днем, ни ночью о моем единственном, так и не виденном, даже и не зачатом, ни в любви, ни в терзании, так никогда и ни от кого не рожденном сыне.

Поиск по сайту: