НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ: ПЕРЕМЕНЫ В ПОДХОДАХ ДАВНО НАЗРЕЛИ

Роль ученых в построении будущих отношений между бывшими метрополиями и бывшими колониальными и зависимыми странами очень велика. В угоду националь­ным и расовым эгоизмам они могут разжигать нетерпимость, высокомерие своих наро­дов и рас, противопоставление одних другим. От тоталитарных и авторитарных режи­мов многих государств историки получают именно такой социальный заказ (исходя из того, что "прошлое - в руках историка"). Немало историков, увы, вставали на этот путь и, вероятно, еще встанут.

Не дай Бог, чтобы манипулирование столь мощным оружием - трактовкой прошло­го - сыграло трагическую роль, как это уже так часто бывало. Сейчас это опасно, как никогда прежде, потому что может идеологически способствовать не только локаль­ным столкновениям между отдельными государствами, а и натравливанию одних рас и континентов на другие.

Марк Твен писал, что сами чернила, которыми пишется история -Ъто разжиженный предрассудок. А лучший ключ к пониманию предрассудков - это шутка того же Марка Твена об аборигене с островов Фиджи. Обращенный в христианскую веру, тот возму­щался, что Каин убил Авеля. Тогда кто-то возьми да и скажи ему: "А знаешь, ведь Ка-

Игрунов В. Рогозин наказан, национализм остается. - Известия, 7.XII.2005. 18

ин-то тоже был с островов Фиджи". Бедняга задумался, помрачнел и, наконец, произ­нес: "И зачем только этот Авель к нему приставал?".

Почти каждый из землян, подобно тому аборигену, готов оправдывать действия сво­их соплеменников, своего народа, вспоминать исторические обиды, нанесенные своему народу чужими. Как легко разоблачать чужой расовый и национальный эгоизм! И как трудно - свой. Но в послеимперском мире XXI столетия, где разные расы и националь­ности будут все теснее соприкасаться друг с другом, это грозит ростом конфронтации и конфликтов. Несомненные признаки уже есть.

Теперь нельзя видеть мир только таким, каким он видится из Москвы, Лондона, Па­рижа и Нью-Йорка. Необходимо знать, каким он представляется из Дели и Пекина, Буэнос-Айреса и Аддис-Абебы, Ташкента и Баку. Послеимперский мир может быть понят, если каждый из нас будет прислушиваться к мнению не только своего, но и дру­гих народов. Сейчас больше, чем две тысячи лет назад, важно древнеримское: "Пусть будет выслушана и другая сторона!".

Когда-то можно было, как в одной из пьес А.Н. Островского, ограничиться представ­лениями, что где-то там далеко есть султан Махнут персицкий и султан Махнут турец­кий. Но и тогда могла это себе позволить разве что полуграмотная старуха.

Сейчас человечество не поспевает осмыслить убыстряющиеся перемены в мире. Это, безусловно, касается и нашей страны, нашей системы народного образования. Я, конеч­но, не в силах и не вправе компетентно судить обо всех отраслях знания. Но, думаю, что положение в исторической науке не является чем-то исключительным. А на историчес­ких факультетах отечественных университетов внимание концентрируется на Европе, Соединенных Штатах и, разумеется, на России - да и то не всей России, а на ее централь­ной части. Средней Азии, Кавказу, Прибалтике, даже Украине и Белоруссии - важным частям Российской империи и Советского Союза - внимания достается явно недостаточ­но. Президент Татарстана М. Шаймиев 26 августа 2005 г., на праздновании 1000-летия Казани, отметил, что во многих учебниках история России подается только как история русских.

А зарубежная Азия, Африка, Латинская Америка - где живет подавляющее боль­шинство населения планеты - каково их место в отечественной исторической науке и в системе образования? Соответствует оно действительному удельному весу этих ре­гионов?

В нашей стране есть два учебных заведения, специализирующихся на изучении Азии и Африки. Это Институт стран Азии и Африки (ИСАА) при МГУ и восточный факуль­тет Санкт-Петербургского университета. Разве этого достаточно? К тому же и в этих учреждениях упор делается не на историю, а на изучение языков. На кафедре африка­нистики Санкт-Петербургского университета - всего один историк. На кафедре афри­канистики ИСАА тоже почти все преподаватели - лингвисты, историю же ведут один штатный преподаватель и совместители.

Если так будет продолжаться, то каждый новый Талибан будет для нас полной не­ожиданностью, неразрешимой загадкой. А новые талибаны безусловно будут. Но дело не в них, как бы опасны они ни были. Дело в понимании всей роли НеЕвропы в совре­менном мире. В осознании того, что Восток, и в целом НеЕвропа, с каждым годом влия­ют на Европу все больше.

Главный вывод моей статьи. Даже если наши политические, социологические и эко­номические учреждения станут более интенсивно анализировать нынешнюю ситуацию в странах Азии, Африки и Латинской Америки, этот анализ не будет адекватным без должного изучения тех исторических тенденций, которые лежат в основе нынешнего положения дел в этих странах.

Конечно, отечественные историки-востоковеды добились больших успехов. Но, во-первых, даже эти успехи сейчас представляются недостаточными - они все же не объяс­няют многообразия путей развития неевропейских народов. Во-вторых, и это не менее важно, достижения в изучении НеЕвропы явно недостаточно включены в систему уни-

верситетского образования. Эту лакуну надо заполнить как можно скорее, хотя сделать это и трудно.

Процессам распада империй и характеру последствий не уделяется должного внима­ния в отечественной науке, хотя зарубежные исследователи уже давно встали на этот путь. Книга профессора Йельского университета П. Кеннеди "Подъем и падение вели­ких империй' привлекла такое внимание, что расходилась в сотнях тысяч экземпля­ров. В 1998-1999 гг. вышла пятитомная "Оксфордская история Британской империи". В Англии разработан и начал осуществляться проект издания "Британские документы о конце империи" - десятки томов.

В распаде империй все больше видится и такой аспект: вместе с эрой империй конча­ется и эра национального суверенитета. Франция, где сейчас каждый десятый - мусуль­манин, выходец из Африки и Азии, уже не однонациональное государство. Что это - об­щий удел? Так не стоит ли проявлять к этой проблеме больше внимания?

Хочу представить на суд читателей и еще одно соображение. Если суммировать итог работы наших ученых по такой теме: "Взаимоотношения России с зарубежными стра­нами", то львиная доля придется на историю связей с государствами Европы. Наверно, настало время намного больше внимания, чем прежде, уделить и опыту взаимоотноше­ний с другими странами и народами, в том числе (наверно, в первую очередь) с народа­ми, входившими в состав Российской империи.

И еще одно, хотя тут, может быть, со мной не согласятся те, кто считает историю нашей страны очень уж особенной-особенной, ни на что иное непохожей, и, как след­ствие, - что чужой опыт к нам абсолютно неприложим. Стремление укрепить связи между государствами, возникшими после развала СССР, надеюсь, будет продолжаться. Но сложности на этом пути велики и, как мы видим, выявляются все новые и новые. Так не стоит ли повнимательнее взглянуть на тот опыт взаимных связей, который при­обрели страны, входившие в Британскую или Французскую империи.

Внимания заслуживает опыт британского Содружества. Оно давно уже отбросило слово "британское" и называется просто: "Содружество". В него входят 54 государства, более четверти государств мира, более четверти населения Земли и более четверти объема всей мировой торговли. Конечно, Содружество отнюдь не является тесным, уж очень сплоченным союзом. И все же никто не рвется, никто не хочет из него уходить. Более того, Мозамбик, который никогда не был британским владением, попросил его принять - и приняли. Были случаи, когда ту или иную страну временно исключали из Содружества, но в дальнейшем она добивалась восстановления. В Содружестве ужива­ются государства с очень разными экономическими порядками и очень разными поли­тическими режимами.

Что их объединяет? Давние экономические, культурные и общественно-политичес­кие связи, толерантность, которая выработана британскими демократическими тради­циями. Не последнее - и язык: английский, от которого некоторые афро-азиатские страны, добившись независимости, впопыхах поспешили отказаться, но потом, одумав­шись, к нему вернулись. Повторяю, конечно, Содружество ни в коем случае нельзя на­звать союзом единомышленников. Там полно внутренних противоречий. И все же нель­зя не увидеть большого позитивного опыта связей между государствами, находящимися на разных континентах, в самых разных условиях, с очень разными историческими тра­дициями, с населением, принадлежащим к разным расам.

Стоит ли пренебрегать этим опытом? Да и вообще опытом (особенно - позитивным) взаимоотношений государств, возникших на развалинах империй нового и новейшего времени?

В чем-то уже сейчас осознается, что, в сущности, все проблемы наступившего XXI столетия связаны с имперским прошлым. Какие-то зависимости еще не выявлены, но и они постепенно становятся очевидными.

⁵¹ Kennedy P. The Rise and the Fall of the Great Powers. New York, 1987. 20

Многие сегодняшние столкновения мусульманского и европейского мира вызывают шок как на Западе, так и у нас, воспринимаются как неожиданность. Но все это - реаль­ности XX столетия. И нам, историкам, никуда не деться - придется все внимательнее изучать их причины. Чтобы не поражаться и не удивляться, а находить свой историче­ский подход, который помог бы понимать и по возможности смягчать противоречия постимперского мира.

Никаких быстродействующих средств нет. С этими постимперскими негативными последствиями всему человечеству придется жить еще долго. Конечно, при особых ка­таклизмах потребуются быстрые, решительные и даже крутые меры. Но это - как временное хирургическое вмешательство. А главное - борьба с предрассудками, воспи­тание интереса, внимания, понимания и уважения к "чужим". В серьезной, длительной перспективе - только наука, образование, повышение общей культуры, воспитание тер­пимости к непохожим. Долгий путь? Да. Но другого нет.

Что же касается катастрофически близкого умирания Европы - тех прогнозов, кото­рые приведены в начале этой статьи, то, хотя признаки ослабления роли Европы сейчас и бесспорны, стоит вспомнить слова, сказанные Александром Герценом более 150 лет назад ("С того берега"). После поражения революций 1848 г., потрясших тогда империи, он считал, что Европа "выродилась". "Все мельчает и вянет на истощенной почве - нету талантов, нету творцов, нету силы мысли, - нету силы воли; мир этот пережил эпоху своей славы, время Шиллера и Гёте прошло так же, как время Рафаеля и Бонаротти, как время Вольтера и Руссо, как время Мирабо и Дантона; блестящая эпоха индустрии проходит, она пережита так же, как блестящая эпоха аристократии; все нищают, не обогащая никого". И заключал: "Прощай отходящий мир, прощай Европа!".

Эти строки снова привел уже после первой мировой войны известный российский публицист И.В. Шкловский. Казалось бы, тут-то, после падения трех крупнейших импе­рий, ему и согласиться с герценовским предвидением. А он ответил: "Привожу эти яр­кие строки для доказательства, что даже огромные таланты, обладающие сильным умом и широким образованием, становятся ложными пророками, когда предсказывают гибель от вырождения"⁵².

Так и в наши дни Европа не исчерпала еще своих возможностей. И хотелось бы ду­мать, что ее новая роль - смягчать противоречия мира XXI столетия.

⁵² Дионео. Англия после войны. Прага, 1924, с. 41. (Дионео - псевдоним И.В. Шкловского).

Поиск по сайту: