Новое понимание экзистенциального анализа

Сегодня понимание экзистенциально-аналитической работы изменилось, и также - благодаря значимости, которую приобрели в ней переживание и связанное с этим антропологическое значение чувств. При этом самым важным, мне кажется, понимание себя, которое в большей степени начинается с эмоционального процесса и в меньшей степени со статичного описания того, как вообще устроена личность, характерного для созерцательной антропологии. Тому, чем мы занимаемся в экзистенциальном анализе, по моему мнению, может быть дано следующее определение: работа над внутренним согласием по отношению к собственным действиям – по отношению к миру и себе самому.

В экзистенциальном анализе первично речь не идёт о том, чтобы сделать бессознательное осознанным, потому что экзистирование изначально не является вопросом уровня сознания [21]. Также его первоочередной целью не является расширение поведенческого репертуара и контроля за поведением, он не занимается исследованием семейных структур, отношений власти или систем. Доведение чувств до уровня осознавания также не обязательно становится темой. Всё это имеет своё значение и может быть важным на отдельных этапах экзистенциального анализа. И всё же эти темы остаются лишь ступенями в экзистенциально-аналитическом процессе. Экзистенциальный анализ стремится к другому, а именно, к освобождению «Да» по отношению к жизни, как выражению наполненного отношениями и ответственностью существования. В этом находит своё осуществление свободная и ответственная духовность человека («Экзистенциалии» Франкла, см. 1959; 672). Говоря другими словами и более упрощённо:

в экзистенциально-аналитическом смысле «экзистировать» [22] означает «жить с внутренним согласием по отношению к жизни или же бороться за него».

Там, где внутреннее согласие невозможно, «существовать» означает: делать всё возможное для изменения реальности, чтобы внутреннее согласие стало возможным в будущем, или, по крайней мере, чтобы можно было принять ситуацию как данность, то есть как такую, с которой «я знаю, что нужно делать». Внутреннее согласие важно для всех трёх форм бытия активным: для переживания, действия и понимания смысла ситуации, причем как внешней ситуации, так и внутренней. Говоря другими словами: экзистенциальный человек ощущает внутреннее «Да» по отношению к тому,

что он переживает;

как он формирует свою жизнь и свой мир;

на что он ориентируется, ради чего он живёт.

Эти основные формы активности соответствуют трём категориям ценностей, которые (Frankl, 1982а, 59 и сл. стр.) лежат в основе языка логотерапии, являющегося в большей степени философским. Если мы перенесём эти три категории ценностей в данный процессуальный контекст, тогда обнаружение смысла означает не просто реализацию ценностей. Если взглянуть динамично, то смысл возникает именно благодаря тому, что человек может через переживание, формирование и установки «утверждать» свою жизнь, говорить ей «Да».

9. Чувство и ценность.

Жизнь с её несущей экзистенциальной силой требует от человека, полного внутреннего согласия, включающего такие его аспекты, как телесный, душевный, -духовный и социальный. Ничего не может быть пропущено. Полное внутреннее согласие есть тогда, когда оно также и в эмоциональном плане происходит из «захваченности». Лишь тогда это является жизнью, а не логической рефлексией о жизни, не мысленной абстракцией (трёхмерной антропологической) целостности. Эмоциональность – это качественная репрезентация содержания переживания, и таким образом она устанавливает связь с предметностью (через которую последняя становится для человека живой. Это качество возникает благодаря соотнесению темы переживания («что») с собственной жизнью (и, в конце концов, с фундаментальной ценностью: см. Längle, 1993а, 27 и сл. стр.), благодаря этому «что» приобретает качество («как») переживания.

Внутреннее согласие как идущее из глубины, свободное и полностью ощущаемое «Да» по отношению к чему-либо, имеет в качестве предпосылки эту эмоциональность, постигающую это «что» в его «как», то есть в его значении для собственной жизни. Лишь на основании этого предмету или действию может быть отдано предпочтение.[23] Другими словами: чтобы прийти к внутреннему согласию, сначала следует открыть и пережить вещи, цели, действия в качестве ценностей. Предпосылкой внутреннего согласия является обнаружение ценности на уровне переживания. Это ещё раз делает для нас очевидным, почему переживание имеет сегодня такое большое значение в экзистенциальном анализе. А так как поиск ценности в логотерапии считается предпосылкой обнаружения смысла (Frankl, 1984, 202), то и здесь выстраивается мостик к исходной теории В.Франкла, развитием которой может считаться эта концепция.

Каждое чувство рассматривается, в нашем понимании, как воздействие воспринятой ценности, которую субъект, сознательно или бессознательно, пережил (Längle, 1993а, 24 и сл. стр.). Подобно тому, как каждая мысль воспринимает высказывание, также каждое чувство содержит восприятие качества из внешнего или внутреннего мира. С таким пониманием эмоциональности работает ПЭА, метод, который пытается обнаружить содержащуюся в чувстве ценность и сделать её понимаемой и проживаемой в её экзистенциальной значимости.

С точки зрения своего философского заднего плана у логотерапии есть принципиальный интерес к ценностям. Экзистенциально значимыми, а потому представляющими собой основу для психотерапевтического процесса являются те ценности, которые Person «схватывает» также и эмоционально. [24] В других дисциплинах значение имеют также и другие, «объективные» ценности, которые не обязательно должны проживаться, но, всё же, могут быть определяющими, как, например, в этике, морали, судебной практике, философии ценностей. Для психотерапии важно, что каждый человек имеет обширное, изначальное переживание ценностей, которое представлено в виде эмоции. Поэтому она занимается вопросом: в какой степени человек свободен распоряжаться этим потенциалом, или же насколько он «заморожен», или этот потенциал был утерян. Вследствие того, что первичные эмоции носят еще не полностью личностный характер, и зарождающееся или врывающееся впечатление может быть неструктурированным, эти переживания вполне могут быть размытыми, обойдёнными или вытесненными. Тогда персональный потенциал ценностей становится труднодоступным под грудой концепций и надстройкой внутренних схем, используемых для их переработки. В результате у сознательного переживания, решения и поведения утрачивается основание, а жизнь теряет своё свойство быть выражением неповторимой Person. Тогда человек становится сам себе чужим и может, в конечном итоге, заболеть от этого как душевно, так и физически. Противодействовать этому – и является главной задачей экзистенциального анализа.

Без доступа к собственной изначальной затронутости не может возникнуть та «правильная деятельность души», которая ведёт к «правильному предпочтению», как это уже описывал Брентано[25] (1921, § 31). Если душа не может дышать, то в соответствии с «logique du couer»[26] (Б.Паскаль) она задыхается. Чутьё и понимание в отношении экзистенциально значимого для собственной жизни теряется, если доступ к переживанию закрыт. Интенсивность переживания и исполнение жизни человека решительно зависят от его способности встречать собственную изначальную (первичную) затронутость и её как-то в дальнейшем перерабатывать. А то, что ты таким образом встречаешь, – это ни что иное, как ты сам – твоя самость. Иначе говоря, благодаря своей способности чувствовать человек может совершенно неожиданно встретить в ситуации себя самого.

Поиск по сайту: