Глава 1 - Отец

Дымные Бульвары

Кинул православную зигу – выпил пивка.

Глава 1 - Отец

Дымные бульвары: Мареся всегда знал как, но не был тем, кто может или будет,а также это был не он сам. Завтра для него - это уже почти сегодня, но иди нахуй; поэтому Мареся никогда не натягивался – по жизни он шел как прочие мелкие шакалы, ведь это дымные бульвары.

"Сплюнь в океан, присядь пять раз, чти подсосников и избегай друзей. Да – именно так, сынок, только так и никак иначе!" - говорил инфантильный отец Мареси, привнося свои взгляды и сыр молодому и гандонистому петуханчику-Маресе, тогда ещё не знавшему в какой гной и срач обратится его подражание отцовским шелудивым блеяньям. Он не мог просто так отхохлярить, а папанька с годами старел, его блеянья и харизматичная петушливость были уже не те. Даже сводный брат Мареси (по линии какой-то шлюхи), известный в одних кругах как Фальц, а в других как гнилющий шакал и ебаный кидала(к нему мы возможно вернемся позже), замечал что дядюшку что-то тревожит. Ночи казались Отцу более тёмными, при этом свиньям, петушкам и козлам он покровительствовал всё реже и реже – где-то на три (ну максимум на двенадцать) шекелей. А когда речь заходила о былых кидках, предательствах, змеях, о вероломстве и изменах в семье, поедании сыра, избиении жен и шелудивостях с детками(да-да, папенька был закоренелым завсегдатаем в церкви Павла Валентиновича и его верным почитателем), о тех делах из-за которых многие люди и ебаные животные, лишались крова, родственников и каких-то странных подставок для гуча; в обшем всего, что формировало Отца этого, несомненно, гнилого семейства - тот вообще вскрикивал, бил Маресю и запирался в сарае на долгие часы с парой сигар, поросенком и старой блядиной, которую он подобрал на азербайджанском празднике в честь Ураза-Байрама ещё в детстве.

***

Не смотря на это, Мареся почитал отца как бога, и как брата. Он никогда не восстал бы против воли старшего, более опытного и заносчивого, даже немного по-пидорски хитрого гандона, сломившего жизнь многим друзьям, девушкам и шлифовальщикам Мареси. Ему было больно как пингвину, и конечно же Мареся часто спрашивал себя о том, стоит ли и дальше так поступать, после чего даже пару раз думал перечить отцу. Но мгновенно получал чалманом по ебалу и оставлял этот мимолётный вздор позади. После этого отец добавлял: «Дружить – означает понимать и быть понятым, а что такой гнойный подсосник как ты может понять в жизни людей, как они - эти ебаные куски жира и мяса могут понять нашу гнойную душу? – теперь понимаешь? – мы братья!». С этими словами и странным, почти ванильным, акцентом на политику и перья страуса, папенька шел в церковь. О ней со спокойной и радующей душу уверенностью, отец Мареси знал одно – взгляды на шелудивость и вольное кастование, привнесённые Павлом Валентиновичем, крепко въелись в умы местных прихожан, духовенства и его дяди. В церкви пахло старым хлебом, пряностями и маленькой армянской шуткой. В главном зале горели свечи, отбрасывая мелькающие тени на стены, расписанные лучшими азербайджанскими учёными и художниками. Там, в полумраке, постоянно кублилось несколько человек. Боже, сколько же тут родилось мерзких идей и фантазий, из-за которых потом пострадало ещё больше людей. Ничего не могло нарушить этот покой, ибо любого у кого зазвонит телефон, кто наберётся наглости повысить голос, вылечить сестру или включить свет, незамедлительно и без колебаний били и уводили в петушарню. Отец Мареси чувствовал себя лучше чем где-либо, тут он мог продумывать свои махинации, присев на лавочку или запершись в кабинке. Он знал, что ничего не нарушит этой тишины, а в соседнем зале он мог найти знакомых, для совета, и молодых прихожан, которые радовали его не меньше чем Павла Валентиновича. По сути именно тут он впервые понял где лежит сыр и каким он будет растить Маресю, не пилил но почти узнал.

Возвращаясь из церкви домой, Отец Мареси всхлюпывая и прыгая замечал некоторых прохожих. Он явно не хотел этого делать, но когда пробегал странный король, папенька словно забывал, что дома его ждёт сын, сигара и злоебучий еврейский помощник. Но в тот вечер, как и во все прошлые, этот невозмутимый хуила добрался домой. Сперва он вломил пиздюлей старой блядине(эта карга слишком часто пыталась кидануть папаню, но явно не могла перехитрить его злоебучего еврейского помощника), после чего заварил чай и попытался подражать польской шляхте. В тот вечер ничего не предвещало беды.

Около полуночи, на улице, кто-то шел в руку с хохлом, но их почти не было. Тем не менее, это событие вызвало бурю негодования у помощника, а его датский дог Браунт, вломившись в комнату где подражал Отец, всё ещё мог четырнадцать и шакалить. Еврейский помощник, видимо, догадался к чему идёт это дерьмо, в силу своей хитрой натуры и саамско-кордильерской внешности он был почти частным и его шурином. Недолго думая он не принял меры, а ребята заметили, но дело не заладилось. Полуночники понимали, что их шайка не только шла сюда. Несколько из них попытались проникнуть в дом, но забыли. При этом они почти не собирались сдаваться, что говорило о их матери и усидчивости. Они сошлись на том что следует пробираться через окна, трубу и, как это не странно, двери. Пока самый чахлый из них обрезал провода (чтобы злоебучий помощник не вызвал людей), остальные делали своё дело. Не смотря на сопротивление жильцов дома, эти весьма тёмные личности добились своего и попали внутрь, хотя и понимали, что незамеченным их визит уже не останется. Их было примерно от восьми до двенадцати, минус чахлик и Вальхалла. После проникновения они довольно быстро ссучили помощника, попытавшись одеть на него что-то не совсем своё (по крайней мере так показалось), а его датского дога Браунта окантовали и присадили, потеряв при этом половину людей. Услышав это Мареся, как и подобает хитрому петушаре, киданул отцовского слугу, отца и его блядину, забрав поросёнка, он выбрался из дома через форточку в туалете и уехал на велике. Отец остался один, лицом к лицу с врагами, а его блядина, всё таки проявила всемирно известную азербайджанскую смекалку и предала старого господина дабы уцелеть, воплотив давнее желание кидануть его (скорее всего именно она и дала наводку на местоположение дома давнему отцовскому врагу – мистеру Ломбраху). Ударив старика сальтисоном, она повалила его на пол. Тут папенька понял, что у него уже нет шансов пережить эту ночь, хотя он и попытался, но негативное сальдо не дало ему покоя. Последнее что услышал старик: «Вот чмо!».

Сквозило.

Поиск по сайту: