провести там аграрную реформу

Однако не тут-то было: "европейский больной" внезапно проявил признаки выздоровления. Сначала был отправлен в отставку великий визирь Недим-паша, проводник русского влияния в Стамбуле. Через несколько дней, 30 мая, был свергнут, а затем убит Абдул-Азис, слабый правитель, находившийся в финансовой зависимости от европейских стран. Его преемник, Мурад V, впрочем, процарствовал недолго: он был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест. 31 августа султаном стал брат Мурада, Абдул-Гамид, решительный противник каких бы то ни было уступок неверным.

Эти перемены в Стамбуле имели самое непосредственное влияние на положение на театре военных действий. Турецкая армия перешла в решительное контрнаступление; сербов и черногорцев не спасло присутствие большого числа русских добровольцев (4 тыс.) во главе с генералом Черняевым, которого сербский князь Милан назначил верховным главнокомандующим сербской армией, а также поступавшая из России большая денежная помощь. Сербы не только были отброшены на свою территорию, но и потерпели сильное поражение при Заечаре и были осаждены превосходящими силами врага в крепости Алексинац, которая прикрывала сербские границы с юга. К концу октября Алексинац пал, и дорога на Белград была открыта.

Для России победа турок была чревата полной утратой влияния на Балканах.

В этих условиях российский посол в Константинополе Игнатьев предъявил ультиматум (30 октября): в течение 48 часов заключить перемирие с сербами и черногорцами. 2 ноября Стамбул дал согласие на перемирие; однако ситуация оставалась совершенно неясной. Лондон и Петербург обменивались воинственными заявлениями; британский флот встал на якорную стоянку в Безикской бухте; русские вели активные приготовления в Бессарабии. 20 дивизий русской армии были приведены в состояние повышенной боеготовности.

Все это, однако, не имело особого значения, ибо в тот момент у Британии не оказалось союзника на континенте.

В этих условиях у правительства Дизраэли не осталось иного выхода, как согласиться на конференцию великих держав, в ходе которой предполагалось найти выход из восточного кризиса.

Константинопольская конференция началась 23 декабря 1876 г. с артиллерийского салюта, который возвестил о том, что отныне Оттоманская Порта становится конституционной монархией с двухпалатным парламентом - поэтому-де никаких международных гарантий христианским подданным султана отныне не требуется - все это гарантировано в новоиспеченной турецкой конституции.

Короче, державы не были удовлетворены сим внезапным превращением азиатской деспотии в передовую европейскую демократию; они начали настаивать на своих требованиях, и 15 января 1877 г. дивану была вручена коллективная нота, в которой "европейский концерт" требовал автономии для Боснии, Герцеговины и Северной Болгарии, и учреждения там местной милиции.

25 января это требование держав было отвергнуто, а 15 февраля Мидхат-паша, "отец-основатель" турецкой конституции, был отправлен в ссылку. Столь вызывающее игнорирование воли великих держав означало для Стамбула фактическую дипломатическую изоляцию в надвигающейся войне с Россией. Франция, как уже было сказано, была менее чем когда бы то ни было расположена противодействовать русским планам.

После того, как Порта отвергла протокол великих держав от 31 марта, в котором они в последний раз требовали от султана подчиниться воле Европы, война стала неизбежной.

Только Лондон протестовал против объявления войны Турции Россией (24 апреля), настаивая, что подобными действиями Россия-де поставила себя вне "европейского концерта".

Увы, успехи-то оказались весьма сомнительными. Ход и исход войны слишком хорошо известны, чтобы на них долго останавливаться. Важно одно: несмотря на одержанную к январю 1878 г. общую победу как на Балканах, так и на Кавказе, русская армия проявила себя в ходе войны отнюдь не блестяще, чтобы реабилитироваться за крымский разгром. Слишком долго продолжалась осада Плевны, слишком явственно выявила война слабости командования, организации, снабжения, подготовки ТВД, вооружения, словом, всех тех компонентов военной мощи, которые получили столь блестящее и полное развитие в Германии.

Отсюда - весьма неблагоприятные для России политико-дипломатические последствия войны 1877-1878 гг. Адрианопольское соглашение (30 января 1878 г.) и Сан-Стефанский мир (3 марта 1878 г.) были отвергнуто державами; условия же Берлинского трактата (июнь 1878 г.) были совсем не такими, как рассчитывали в Петербурге. Правда, Россия получила новые территории (наряду с Южной Бессарабией также Батум, Карс и Ардаган), была признана независимость Сербии, Черногории и Румынии. Болгария была расчленена: власть Турецкой империи сохранялась к югу от Балканского хребта. Босния и Герцеговина были оккупированы Австрией; Кипр перешел к Англии.

Эта бескровная победа имела самые далеко идущие последствия для внешней политики Британии: в Лондоне, как уже было сказано, решили, что европейское равновесие установится в любой момент по желанию британского кабинета. В действительности результаты Берлинского конгресса не давали никаких оснований для таких выводов. На самом деле конгресс продемонстрировал относительное и абсолютное снижение роли континентальных держав визави Германии. Если к Парижскому конгрессу 1856 г. Пруссию и близко не подпустили, то теперь Германия получила возможность вершить судьбы Европы и, во всяком случае, определять исход восточного кризиса (как известно, председательствовал на конгрессе Отто фон Бисмарк).

Поиск по сайту: