Диалог I. О литературе и жизни

Перед нами четвертая книга«SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman»[123] И. Хакамады. Неожиданное название провоцирует интерес потенциального читателя, заставляя взять книгу в руки, пролистать, прочитать попавшиеся абзацы, а то и страницы. И все, пропал читатель, коготок увяз – всей птичке пропасть, остается идти к кассе, платить и читать новую книгу Ирины Муцуовны до конца. Последнее утверждение проверено на себе, сам стал читать прямо в Институте философии, книга захватывает и не отпускает. Её читательская аудитория явно шире обозначенной в подзаголовке (Самоучитель self-made woman), книгу охотно читают люди разного пола и возраста, находя в ней что-то любопытное для себя.

И пол (англ. – секс) здесь причина не главная, хотя, конечно, любопытно, как женщина выживает в пока еще преимущественно мужской российской большой политике. Читателю интересно, какая она – бывший депутат, министр, кандидат в президенты, а также, без всякой иронии – «студентка, комсомолка и просто красавица» И. Хакамада? Мне вспоминается Ахматовское: «Он любил три вещи на свете: / За вечерней пенье, белых павлинов / И стертые карты Америки…», а она, «эта женщина, обожала шоколадный пломбир, синие вазы, плюшевые скатерти с кисточками до пола, первый том “Капитала” Карла Маркса, слонов, водопады и классическую музыку... она, эта женщина, ненавидела будильники, музеи, горные лыжи, строгие костюмы, искусственные водоемы... умела разжечь костер с одной спички, даже зимой спала с открытым балконом... больше всего на свете любила валяться на диване с пультом и яблоком... мечтала преобразовать Россию, выучить в совершенстве английский язык и сесть на поперечный шпагат...»[124].

Читателю интересен взгляд на мир внимательного интроверта-наблюдателя, а с 1993 года еще и активного участника политических событий. В книге нет иллюстраций, но много видимых читателю зрительных образов, когда различаются краски, звуки и запахи из параллельных миров малазийских джунглей и российской власти. Вместе с Ириной Муцуовной мы видим меняющиеся с запада на восток, живущие в разном историческом времени российские регионы, ведь «в России время, словно океанская волна, движется по синусоиде. До Урала оно прямо на глазах скатывается вниз: в девяностые, в восьмидесятые, в неведомо какие. А после Урала начинается подъем, и во Владивостоке уже снова 2005-й»[125]. В книге передается и удивительное ощущение воздуха свободы рубежа 90-х, времени первых кооперативов, зарождающегося российского капитализма, ухода с вполне благополучной, академической, но такой узнаваемо советской службы. В эти годы и страшно, и весело, и безумно хочется работать на себя, отстаивать свою независимость: «В человеке заложен сумасшедший потенциал. Он выдержит все что угодно, когда борется за свою независимость. Недавно на телевидении прокрутили фрагмент из какой-то программы о кооперативном движении тех лет: сижу в подвале, с еще доцентским пучком на голове, но уже оглашенная, романтическая, и декларирую: “Я – свободный человек! Я – свободный человек!”. Мы – не рабы. Рабы – не мы»[126].

Сегодня тенденция иная, сегодня куда сложнее открыть свое дело, кормиться самому, для молодежи опять путь в чиновники, а не в бизнес, опять зависимость, только более сытая и клетка чуть изящней и просторней чем при совке. Это наша традиция, и, как отмечал еще в середине XIX века Н.Г. Чернышевский, «дети их (собственников, купцов и капиталистов. – С.Г.) обыкновенно спешат променять торговую деятельность на служебную»[127]. Но национальное богатство создается капиталистами, а не чиновниками, за любовь к статусной ренте дорого приходится платить и обществу, и власти.

Когда читаешь «SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman», скоро возникает вопрос: а зачем вообще нужно приличному человеку идти во власть? Власть – мир самовоспроизводящейся иерархии, где нужно обращать внимание на то, кто с кем сидит, запоминать массу ненужных имен-отчеств, расслабляться крепкими напитками без расслабления, – да оно нам надо? «Когда я была министром, все мои попытки заманить к себе достойных людей оканчивались провалом. Чем ни соблазняла, как ни уговаривала, никто не соглашался. Тухнуть за крошечные зарплаты неохота, воровать неинтересно, вся жизнь в пополаме и ради чего. Результата-то никакого. Машина тупая, не работает...»[128]. Вот и не идет российский интеллигент во власть, а очередной усатый или безусый «отец нации» выстраивает «под себя» вертикаль аппарата, получая возможность принимать и исполнять нужные ему решения, тормозя и блокируя «вредные».

Будучи российским интеллигентом Хакамада во власть пошла, а там все почти по Некрасову – и про коня, и про избу… Почему и зачем? Достаточно еще раз послушать А. Галича, чтобы понять то, что немногие оставшиеся в живых люди того поколения понимали: «Я вот о чем хочу попросить. Вы поторопитесь. Вы стройте свою демократию побыстрее. Пожалуйста. Я вас очень прошу. Попытайтесь побыстрее. Хоть глазком на нее посмотреть. Спасибо»[129]. Здесь и агитаторы на выборах 1993 года: «Пурга, метель метет во все концы, во все пределы, автобусы не ходят, метро еще нет, и вдруг на пороге – два божьих одуванчика, платочки накрест, как у блокадников, ватники, валенки, саночки. Где тут литература? Какая литература? Ну листовочки про тебя. Давай листовочки на саночки. Погрузили и повезли»[130]. Все эти люди очень хорошо помнили классическую «советскую» власть Ленина – Сталина, им не надо было ничего объяснять и доказывать, ведь там, за спиной, «где бродили по зоне каэры / и под снегом искали гнилые коренья, / перед этой землей никакие премьеры, подтянувши штаны не преклонят колени…/ Пой же труба, пой же, пой про мою Потьму, / пой о моем брате, там, в ледяной пади». Эти люди на глубинном, нутряном уровне чувствуют, что Хакамада – своя, а внешнее, то, что разделяет, для них уже не так важно.

Увы, с нашей общей исторической наследственностью надо пытаться влиять на власть при малейшей возможности, и даже без возможности вовсе – уж больно страшно и живуче то наследство, от которого мы отказываемся. И надо делать дело, которое лично для тебя нельзя не сделать – строить и защитить российскую демократию[131]. И. Хакамада несколько лет отвечала в правительстве за развитие малого бизнеса, она сама начинала с первых кооперативов, понимая, что за этим бизнесом свобода миллионов людей. Его развитие означало искомую «необратимость перемен», возможное формирование на основе независимых, успешных и сильных субъектов малого хозяйствования нашего гражданского общества.

Сегодня в России прижились политические «Маски-шоу», когда, встречаясь со своими потенциальными избирателями, политики переодеваются в костюмы от «Большевички» и декорируют себя часами «Полет» – я такой же, как и вы, голосуйте за меня, «бедные русские» патерналисты, ждите барина, который приедет и рассудит. Но не всякий российский человек патерналист, вернее, он патерналист до поры, пока можно жить не напрягаясь, полагаясь на суровое, но справедливое начальство, пока не приходит время работать самому и для себя, без оглядки на государство. Десятки миллионов таких очнувшихся людей в России 90-х годов были, они открывали свое небольшое дело, челночили, на 3/4 выпадая из статистических отчетов. Для государства их как бы и не было, они часто не платили налоги, но именно они и составляли наиболее активную и массовую группу поддержки президента Ельцина и политики реформ.

В таком экономическом поведении проявилось традиционное понимание свободы как воли, свободы от власти, и когда власть эту волю дала – миллионы людей сказали: это наша власть. Вспомним феномен президентских выборов 1996 года. Если бы не было этих миллионов малых предпринимателей – миллионов, которые первый раз в жизни почувствовали, что такое экономическая свобода, – никакое использование административного ресурса и финансово-пропагандистских возможностей крупного бизнеса не позволило бы переизбрать Б.Н. Ельцина на второй срок.

По иронии судьбы власть тогда не понимала, что представители малого бизнеса являются ее основной опорой, которую далее, по убывающей, составляли либеральная интеллигенция и крупный бизнес. Сегодня власть это понимает, но это уже другая власть, ей не нужна поддержка экономически независимых людей, такие люди вызывают подозрение, если не враждебность[132]. Социальную поддержку нынешней власти составляют силовик – человек с ружьём – и чиновник – получающий статусную ренту человек с рублем.

Это уже качественно иной уровень социальной поддержки, прильнувшие к государству и крупным госкомпаниям успешные центристы-обыватели хороши в этой роли до поры, пока все тихо и спокойно, цены на нефть и иные сырьевые товары российского экспорта растут, а получаемыми миллиардами долларов можно «замазать» почти любые возможные проблемы. Такая социальная опора хороша в стабильной и предсказуемой общественно-политической ситуации, но при ее обострении обыватели вряд ли будут защищать власть, как защищали ее люди с определенными политическими убеждениями в августе 1991 года у Белого дома и в октябре 1993 у Моссовета, полагая, что эта власть своя. Центристы, успешные обыватели, остаются дома до последней возможности, становясь впоследствии как пассивными жертвами Чека и гестапо, так и активными соучастниками репрессий.

Но в кризисные, переломные моменты историю творит абсолютное меньшинство народа, пассионарии, энергии которых хватает на инициацию социальных изменений. Вообще «адреналин – это нефть русской души. Кто добыл, тому они (и нефть и душа) и достанутся»[133]. Выброс адреналина важен для русской души, потому и политикой сегодня заниматься интересно. Какой же интерес в занятиях политикой, когда ты в мейстриме, и совсем не страшно. Это я уже не про Хакамаду, а про себя.

Что ещё зацепило в этой книге и о чём не сказать невозможно? Для меня это малазийские джунгли, пещера с мириадами ласточек и летучих мышей – другой, параллельный мир. Взгляд из этого мира на нас и нас на него помогает понять малость наших человеческих, в том числе и политических, проблем. Мир большой российской политики, где кто-то плещет в лицо оппонента соком, кто-то позволяет себе воровать и лгать, где бульварная пресса и политические оппоненты делают из тебя коварную и ужасную «госпожу Мамбу», при взгляде глазами птицы, лягушки из малазийских джунглей скукоживается, приобретая свои реальные очертания. Главное увидеть его в системе контекстов.

В потоке нахлестывающих друг на друга событий общественной и частной жизни, в «беспамятстве дней», в круговерти которых не замечаешь «теченье годов», трудно не потерять себя, тех, прежних, настоящих – «с пультом и яблоком». Взгляд на мир глазами изумрудной лягушки помогает и здесь – все дело в том, как смотреть, какая у тебя система координат. Посмотришь так, и сразу вспоминаешь, что это ещё не вся жизнь, это только её часть, а мир вокруг большой и вольный.

Открытость и самоирония автора поразительны. Надо признаться, что я практически не читаю «гламурную» литературу, хотя знаю, что есть книжки М. Арбатовой, работников шоу-бизнеса – видимо, потому, что мне не очень любопытна частная жизнь людей, которые их пишут. Когда автор тебе интересен, его читаешь, принимая таким, какой он есть, принимая и то «человеческое, слишком человеческое», что есть в книге. Книга «SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman» разнопланова, и та её часть, где собственно самоучитель для woman, для рецензента умозрительна. Представить можно, а почувствовать почти так же сложно, как и увидеть мир глазами удивительной изумрудной лягушки из джунглей Малайзии. Так что об этой части авторского текста не мне судить.

Вслед за И. Хакамадой упомянем только Е. Трегубову, поскольку по своей проблематике «SEX в большой политике. Самоучитель self-made woman» частично пересекается с «Байками кремлевского диггера»[134]. В обеих книгах представлен женский критический взгляд на российскую большую политику, и даже властные персоналии, о которых идет речь, часто одни и те же. Но Хакамада не сжигает за собой мосты и не хочет загонять в угол того, кто сильнее тебя, ведь «когда в России правителя доводишь до ручки, он превращается в тирана»[135]. Это вполне рациональный и прагматичный взгляд, ведь Хакамада политик. Трегубова совсем не политик, она романтик, у неё азарт охотника и свой взгляд на то, как защищать демократию. На предвзятый мужской взгляд рецензента, хорошо бы, чтобы ярких, умных, критически настроенных женщин было больше и в политике, и в жизни, тогда увеличивается вероятность того, что «страна заживет самостоятельной жизнью»[136] и будет построено саморазвивающееся гражданское демократическое общество.

Теперь позволим себе сказать несколько слов об оформлении книги, точнее, об одной знаковой детали. Российский обыватель привык, что раз власть, то на её шее обязательно должна быть цепь из желтого металла, исторически обусловленная брутальность которой подчеркнута кулоном с царской короной, почти шапкой Мономаха, которая, как все знают, тяжела. Тяжела почти как металлические вериги, в которых принимала гостей на «Балу ста королей» булгаковская Маргарита. На парадной фотографии книжной обложки физическая тяжесть желтого металла не заметна, кровь из под него не сочится, эта аллегория, заметна лишь его эстетическая тяжесть и неуместность в сочетании с по-детски беззащитными ключицами. Ну да какая власть, такая и символика.

В совсем еще недавние 90-е во властном механизме были вполне достойные люди, тот же Б.Е. Немцов, в кабинете которого стояла его кукла из одноименной программы НТВ. Теперь ни Немцова во власти, ни программы «Куклы», ни старого НТВ. Кажется, что сегодняшняя серость, унылость и безнадега почти что навсегда. А вот и нет, не навсегда, серость со временем тихо и спокойно или бурно и торопливо, но уйдет.

И тогда есть пусть не уверенность, но надежда, что не надо будет чиновнику примерять на себя «царские» вериги тяжелой и прилипчивой российской власти, которую и тащить тяжело, и не бросишь. Чиновник, которого нанимает гражданское общество при посредничестве подконтрольного и подотчетного государства, сам может стать иным: «Я всегда утверждала, что Россию спасет ленивый чиновник. Тот, который захочет нравиться женщинам и заводить романы. Для романов требуется досуг. А досуг обеспечит система, которая может работать без него»[137].

Пока же тенденция иная, все новые и новые сферы жизни встраиваются во «властные вертикали», власть стремится контролировать политику, бизнес, средства массовой информации, общественные организации… Эта тенденция скоро может привести к доведению властных вертикалей до каждого отдельного человека, как было в нашем недавнем советском прошлом, с его партийными, профсоюзными и комсомольскими собраниями. Все и всех под контроль чиновников, такой подход кажется для власти более предпочтительным, чем хлопоты с независимым и смеющим своё мнение иметь гражданским обществом. Пространство общественной свободы сегодня сужается катастрофически, нас опять, как в приснопамятные времена, загоняют на кухни. Пространство свободы надо защищать, внутренне свободный человек свободен везде, на внутреннюю свободу смена эпохи не влияет. Хакамада свободный человек, и она помогает стать свободными другим людям, прежде всего молодым, тем, кто смотрит – делать жизнь с кого.

Ирина, спасибо за книгу и за всё то, что вы делали и делаете с конца 80-х годов. Сегодня лишь сумерки истории, они пройдут, всё ещё будет. А потенциальному читателю скажу – читайте. Вам понравится.

Поиск по сайту: