Глава 66. Лятьевский весело отозвался: - Сию минуту будет исполнено

Лятьевский весело отозвался: - Сию минуту будет исполнено. Он принес кувшин холодной колодезной воды, теплую воду из ведра выплеснул на пол. - Где вы достали цветы? - спросил Половцев. Ему было неловко за свою слабость, стыдно за слезы, пролитые ночью, и он смотрел в сторону.
Лятьевский пожал плечами: - "Достал" - это слишком мягко, господин Половцев. "Украл" - жестче, но точнее. Прогуливаясь возле школы, уловил поразивший мое обоняние божественный аромат и махнул в палисадник к учителю Шпыню, там и ополовинил две клумбы, чтобы хоть как-нибудь скрасить наше с вами гнусное существование. Обещаю и впредь снабжать вас свежими цветами. -
Яков Лукич помолчал, задумчиво почесал бровь, прикидывая про себя, что со щедрых заготовителей можно сорвать лишнее, не таскаясь по рынкам, и ответил так, как отвечает большинство хлеборобов, умеющих не продешевить: - Продажной телушки у меня нету. - А может, все-таки поглядим ее и сойдемся? Еще раз скажу вам, что мы готовы заплатить лишнего.
Нет, товарищи покупатели, не продам! Коренастый, с портфелем, разочарованно вздохнул: - Ну что ж, хозяину виднее... Извиняйте нас, поищем товару в другом месте, - и, еще раз неловко коснувшись рукой козырька помятой кепки, пошел со двора.
Телушку зараз поведете? Тогда деньги на кон! У входа в сарай коренастый, слюнявя пальцы, долго отсчитывал кредитки, накинул сверх условленной цены еще пятнадцать рублей, пожав руку заскучавшему Якову Лукичу, подмигнул: - Может, на нашей сделке разопьем бутылочку, Яков Лукич?
Яков Лукич по-детски всхлипнул, высморкался в подол неподпоясанной рубахи, вытер ладонью глаза, усы и бороду и коротко, не подымая глаз, рассказал о разговоре с заготовителями, о подозрительном поведении гуртовщика, не забыл упомянуть и о том, что вечером заготовители придут выпить с ним магарыча. Половцев и Лятьевский при этом сообщении молча переглянулись. -
На второй, обрезав постромки, доскакал до Войскового возница - казак с хутора Тубянского. Он и сообщил в сельсовет о случившемся. Выехавшие на место происшествия участковый милиционер, председатель сельсовета, возница и понятые установили следующее: бандиты, таясь в лесу, стреляли из винтовок раз десять.
Первым выстрелом был убит здоровый, плечистый гуртовщик. Он упал с дрожек лицом вниз. Пуля попала ему прямо в сердце. Коренастый заготовитель дурным голосом крикнул вознице: "Гони!" - и, вырвав у него из руки кнут, замахнулся на правую дышловую, но хлестнуть ее не успел: второй выстрел уложил его на дрожках. Пуля попала ему в голову, повыше левого уха.
Проклятый народ! Из-за денег каких орлов поклали... В тот день, когда слух о гибели Хижняка и Бойко-Глухова дошел до Гремячего, Нагульнов, оставшись наедине с Давыдовым в правлении колхоза, спросил: - Ты понимаешь, Семен, куда дело оборачивается? - Не хуже тебя понимаю. Половцев руки приложил или его подручные, факт! - Это само собою.
Нагульнов долго сидел молча, положив ногу на ногу, глядя на носок пыльного сапога отсутствующими глазами, потом сказал: - Одно неизвестное мне известно... - Что же именно? - А то, что волк вблизи своего логова овец не режет... - Ну, и что из этого? - А то, что издали их достали, не с Тубянского и не с Войскового, это точно! -
Волки по ночам промышляют... - Это ты нас к волкам приравниваешь? - еле заметно улыбнулся Давыдов. Но Нагульнов не ответил улыбкой на улыбку, сдвинув разлатые брови, сказал: - Они - волки, а мы - на волков охотники!

Поиск по сайту: