Глава 8. Не успел я нажать на звонок, как дверь открылась, и на лестничную площадку вышла женщина средних лет в потёртой рыжей дублёнке

Не успел я нажать на звонок, как дверь открылась, и на лестничную площадку вышла женщина средних лет в потёртой рыжей дублёнке. Её чёрные волосы были неаккуратно забраны в высокий хвост, перевязанный ярко-малиновой резинкой.
Увидев меня, она прищурилась:
- К нам? – меня обдало таким нехилым перегарищем.
Я же удивлённо застыл на месте, не зная, что сказать. Из ступора меня вывел голос Тёмыча, доносившийся из комнаты:
- Эй, дверь-то закрой!
- К тебе пришли! – проорала женщина ему в ответ.
Я, не мешкая, зашёл в квартиру.
В коридор через несколько секунд вышел Тёмыч:
- Здорова!
- Ага, слышь, это я, в общем, так спонтанно… - мне было неловко, словно я увидел то, что не должен был видеть.
- Да понял я уже, - кивнул Артём.
Тут из комнаты выглянула маленькая девочка лет пяти-шести.
- Тюш, ты скоро? – позвала она брата.
Артём тепло улыбнулся и взял девочку на руки:
- Познакомься, это Аня – моя сестра.
Девочка смотрела на меня очень внимательно своими карими глазками-пуговками и улыбнулась, смущённо скрывая голову у брата на плече.
Я улыбнулся:
- Привет!
- Пивет! – тут же ответила она, совсем не выговаривая букву р.
- Ладно, Нют, посмотри пока картинки в букваре, я скоро приду, - он потрепал её светлые косички и отпустил на пол. Девочка ещё раз изучающе глянула на меня и тут же, притопывая, убежала в комнату.
Я огляделся: когда-то красивые обои сейчас пожелтели и в нескольких местах сильно отставали от стены, под вешалкой, на которой висел какой-то хлам, стояли пустые бутылки от дешевого пива и несколько стекляшек от портвейна.
- Ну, я это…- я продолжил оглядываться и спросил то, что совсем не собирался, - э…а как ты тут живёшь-то, а?
- Снова ты меня в нокаут даже без предисловий, - констатировал Тёмыч.
- Ты говорил, что у тебя проблемы с родителями, но я не думал, чтобы так, - честно признался я.
- Я уже привык, если вообще можно привыкнуть к тому, как собственная мать спивается у тебя на глазах, - спокойно сказал он.
- А отец? – уточнил я.
- После его ухода мать и сорвалась…но нам помогает дедушка, так что не всё так плохо, как кажется.
- Прости, я…
- Забей, оно есть как есть, и не будем об этом, - чересчур быстро ответил он.
- Я ж за флешкой пришёл, - я, наконец, вспомнил цель своего, так сказать, визита.
- Ага, - Тёмыч стукнул себя по лбу, - сча принесу, - и скрылся в комнате.
Несколько минут я простоял в одиночестве, думая о том, какой же я идиот.
Все свои проблемы мне сразу же показались такими мелочными и пустыми.
- Держи! – Артём, наконец, вернулся.
- Ага, ну это, бывай тогда до понедельника.
Тёмыч нахмурился:
- Погоди-ка, ты чё, не знаешь?
- Чего? – тут же насторожился я.
- У Серёги завтра днюха, и он, как всегда, пригласил кучу народа.
- То вечеринка в честь новой девушки, то Новый Год, теперь день рождения, не удивлюсь, если он скоро всех созовёт на свою свадьбу, - пробурчал я.
Артём рассмеялся:
- Чувак, да ты ревнуешь.
Я лишь отмахнулся:
- В любом случае, я не приглашён.
- А ты, значит, расстроился? – хитро поинтересовался он.
- Ага, сейчас расплачусь, - я задорно улыбнулся.
А Тёма выпучил глаза, будто что-то вспомнив, и тут же сменил тему:
- Бля, слушай, у меня на Линухе чего-то компилятор не грузится, по идее он его родной – должен же ведь…
Хех, значит, плач у него ассоциируется с Линуксом, интересно.
Я тут же скинул кроссовки:
- Бедная Нюта, придётся ей изучить букварь от корки до корки.
- Заходи уже, остряк, - улыбнулся Тёмыч и захлопнул входную дверь.
***
Я лениво поднялся и потянулся, выключив питание компа. Был первый час ночи, и меня уже вырубало. Тут неожиданно на тумбочке завибрировал мобильник, на дисплее высветился неизвестный номер.
Я взял трубку:
- Да? – и душераздирающе зевнул.
- Нет, Скворецкий, - послышалось на том конце линии.
- И? – я сразу же понял, кто звонил.
- Сорри, это уже рефлекс.
- Александров, чё надо, я уже сплю.
- Ещё – нет.
- Уже – нет, - упрямо возразил я.
- И до этого – нет, - уверенно сказал он.
Я уже плохо понимал, о чём мы вообще говорим, но всё же раздраженно поинтересовался:
- С чего это ты взял?
- Под окном твоим стою, у тебя всё это время свет в комнате горел, - спокойно констатировал он.
- Ты…- я соображал, что на это вообще можно ответить, но в голове было пусто.
- Кхм…не хотел расстраивать тебя, конечно, но я всё же блефовал, - немного помолчав, продолжил он, - а ты, значит, действительно, не спал…нехорошо врать, Скворецкий.
Я раздраженно повторил:
- Чё надо?
- Да так, голос твой услышать захотелось, - я слышал улыбку в его интонации.
Я тяжело выдохнул, стараясь больше не раздражаться, понимая, что опять ведусь на его игру.
- Серёг, что ты хочешь? – устало поинтересовался я.
Он несколько секунд помолчал, а потом просто сказал:
- У меня завтра, а точнее даже уже сегодня день рождения.
Я сел на уже разложенный диван:
- Я в курсе.
- Кость, ты сможешь сегодня подойти к четырём ко мне домой?
Я смотрел в одну точку, не мигая:
- Да, - свой голос показался чужим.
- Отлично, - я снова слышал в его голосе улыбку, - до встречи, Скворецкий.
- Увидимся, Александров, - я сбросил вызов и быстро погасил свет, буквально подлетев к окну. Чуть отодвинув штору, я увидел, как тёмно-синяя Лада Калина отъезжает от моего подъезда.
Я хмыкнул, даже не зная, радоваться мне или огорчаться.

***
Я чуть сильнее сжал букет, и прозрачная обёрточная бумага тут же протестующе зашелестела. По дороге я купил ирисы, хотя изначально не собирался этого делать, но, увидев их, уже не смог пройти мимо.
Я слегка улыбнулся и нажал на звонок.
Через несколько секунд мне открыл именинник собственной персоной. Он был, по-видимому, в своих любимых, обтягивающих все косточки, чёрных джинсах и в серой жилетке поверх белой футболки. Увидев цветы, он удивлённо расширил глаза.
Я усмехнулся:
- Не хотел тебя расстраивать, конечно, - начал я, копируя его слова накануне, - но они не для тебя.
Он хмыкнул, пропуская меня внутрь, и громко сказал:
- Людмила Михайловна, к вам тут, кажется, кавалер пожаловал.
С кухни вышла его мама и улыбнулась, увидев меня:
- Костя.
- Это вам, - я передал ей букет.
Из комнаты в это же время выглянула Лиля, а Людмила Михайловна растеряно смотрела на букет и тут же притянула меня для лёгкого объятия:
- Спасибо, дорогой, они прекрасны.
- Ладно, раз все в сборе, пойдёмте в комнату, - провозгласил Александров.
- Как это все в сборе? – с подозрением поинтересовался я.
- Ну, мы сначала посидим вчетвером: только самые близкие для меня люди: мама, моя девушка и лучший друг, - спокойно сказал он, - а к вечеру подойдут остальные.
Тут на кухне что-то зашипело:
- Совсем забыла, я сейчас подойду, - мама Александрова тут же ушла на кухню.
- Я не знала, что он твой лучший друг, - заметила Лиля, с легкой неприязнью косясь на меня.
Да уж, похоже, это не только для меня открытие…
- Ну, только он может терпеть мои капризы, - улыбнулся Александров и притянул меня к себе за шею.
- Я? – на всякий случай уточнил я, глядя на него, мы почти касались носами.
Его лицо смеялось, но глаза оставались серьёзными, меня это слегка насторожило.
- Ага, - кивнул он.
- Видишь, Лиля, - траурно начал я, приобняв его за талию, - я всего лишь мальчик для битья.
- Разлепитесь уже, а, ради бога, - раздражённо заметила она.
Я отступил от Александрова на шаг в сторону, размыкая объятие, тут с кухни послышалось:
- Лиля, можешь помочь, пожалуйста.
Девушка тяжело вздохнула и, окинув нас напоследок недовольным взглядом, ушла на кухню.
- Итак, - начал я, - значит, ты пригласил меня, можно сказать, на обед знакомства твоей матери с Лилей, и захрена?
- Я подумал, что одному с ними мне будет скучно, - «Мы лишь массовка в его окружении» - тут же в голове всплыли слова Алисы. – А вообще, я знал, что мама обрадуется, увидев тебя, ей нравится думать, что у меня есть настоящие друзья, - закончил он.
- А сам ты что думаешь по этому поводу?
- Мы определённо не друзья, Скворецкий, - он внимательно посмотрел на мои губы, а потом будто очнувшись, слабо улыбнулся и ушёл в комнату. Я растеряно облизнул губы и так и остался стоять в прихожей, вообще не зная, какого чёрта я согласился участвовать в этой херне.

***
Обед прошёл на редкость удачно. Только вот Лиля большей частью молчала, то ли она немного стеснялась матери Александрова, то ли ей просто нечего было сказать. Я же даже слегка заигрался в лучшего друга Александрова, несколько раз хлопнув его по плечу и вечно говоря: «А вот мы с Серёгой…». Александров на это либо смеялся, либо отвечал, потрепав перед этим меня по голове, как большую собачонку. Его мать смеялась над нашими, несомненно, увлекательными рассказами из бурной институтской жизни. Так что время прошло очень быстро, и вскоре Людмила Михайловна ушла, а Лиля заперлась в ванной, чтобы переодеться, видимо, непосредственно для вечеринки у неё был заготовлен ещё один наряд.
- А где твой отец и сестра? – поинтересовался я.
- Неважно, - отмахнулся Александров, но я видел, что он был чем-то обеспокоен.
Тут в дверь позвонили, и мы вышли в прихожую, Александров открыл дверь.
С оглушительным: «С Днём Рож-де-ни-я!» в квартиру завалились: Тёмка, Крис, Наташа, Алиса, Миха, Ирка и ещё пара незнакомых мне личностей.
Все по очереди обнимали Александрова, а его подарки отдавали мне, будто я швейцар в гостинице.
Когда очередь дошла до Тёмы, он отдал мне пакет и прошептал:
- Ну что, ты у нас сегодня за хозяйку?
- А между глаз, - с нажимом сказал я.
Александров, похоже, услышал и толкнул меня в бок:
- Скворецкий, может, помочь?
- Куда это засунуть? – я кивнул на пакеты, которыми меня обвесили, большинство народа уже тем временем слиняло в комнату, в их числе был и Тёмыч, который, видимо, испугался моего хука справа, ну или слева, там бы уже как карта легла.
- Можешь забрать себе, - засмеялся он.
Я лишь неодобрительно посмотрел на него и скинул пакеты на пол.
- А это кто? – поинтересовался Александров у Алисы, указывая на двух незнакомых личностей.
- А…это немцы, - сказала Алиса таким тоном, будто это всё объясняло.
- Что ещё за немцы? – Александров скрестил руки на груди.
- Не ругайся, просто мне некуда было их деть, они к моей сестре по обмену приехали, - Алиса пожала плечами.
Тут послышалась непереводимая немецкая речь, ибо я из этого языка знал, к сожалению, лишь несколько слов: шайзе, швайн, капут, шнапс и ахтунг.
- Скворецкий, sprichst du Deutsch? – обратился ко мне с улыбкой Александров.
Я почесал затылок и вспомнил ещё одну фразу:
- Ich liebe dich.*
Немцы сразу же притихли и вылупились на нас.
Я лишь развёл руками:
- Это всё, что вспомнилось.
Александров прокашлялся и поинтересовался у Алисы:
- Насколько я мог понять, они чего-то про сувениры говорили.
- Ага, достали уже, зачем им сдались всякие побрякушки, - недовольно пробурчала девушка.
- Может, мне сходить, - предложил я, ибо в данной момент мне совсем не хотелось сидеть в компании.
- Куда ты пойдёшь-то? – поинтересовалась Алиса.
- Да к Крому сбегаю, там куча всякого барахла продают, я и короткую дорогу знаю, так что это не займёт много времени, - я быстро схватил куртку и напялил кроссовки.
- Я с тобой, - неожиданно сказал Александров. - Алис, вы с Лилей остаётесь за главных, мы скоро вернёмся.
- Окей, - Алиса удивлённо кивнула, а мы ушли.

***
Мы шли по разбитой дороге через частный сектор. С домов тянуло дымком, где-то в вдалеке лаяли собаки. Небо было чистым, голубым, к горизонту с малиновой прослойкой.
Александров молчал, впрочем, как и я, хотя эта тишина не давила, и я вполне комфортно себя чувствовал в его компании. Дорожка начала сужаться и нам пришлось идти рукав к рукаву. Тут Александров искоса глянул на меня и усмехнулся. Я же мысленно приготовился к какой-нибудь херне с его стороны. И он, оправдывая мои ожидания, с невозмутимым видом слегка толкнул меня корпусом на обочину. Я поскользнулся, размахивая руками, но всё же выкрутился и не упал.
- Что, снова война? – уточнил я, выравнивая корпус.
Он повернулся ко мне и стал идти спиной вперёд:
- Чего-то скучно стало.
- Ах, тебе просто скучно стало? – уточнил я, зачерпывая снег с сугроба.
- Ага, - Александров улыбался, неотрывно следя за моими манипуляциями, и сорвался на бег.
Я улыбнулся и побежал следом. В итоге этот придурок по пути чуть не сбил мимо проходящую бабушку, но всё же продолжил бег. Я же извинился за него также на бегу, на что старушка неодобрительно покачала головой, а я всё же догнал Александрова и засадил ему этот снежок за шиворот. Он смеялся, чертыхался, размахивал руками и зачем-то ногами, но всё же не смог избежать своей участи. Мы как раз к тому времени вышли из частного сектора, и дальше начиналась улица со старыми пятиэтажками.
- Пошли зайдём, я снег из куртки вытряхну, - Александров кивнул на ближайший дом.
Я кивнул, и мы подошли к подъезду, там стоял домофон. Александров снял перчатки и начал нажимать на определённые комбинации клавиш, решив его всё-таки перепрограммировать. Мы с Саньком тоже раньше такой мутью страдали, правда, это было несколько лет назад, когда домофоны в нашем городе только получали широкое распространение. Правда, мы больше пакостничали: сбивали все коды и номера квартир.
Через несколько секунд он поднёс ключ, и дверь радостно повизгивая, открылась.
На первом этаже был полумрак, с подвала, как есть, тянуло сыростью. Александров тут же стянул с себя куртку и протёр шею, убирая остатки мокрого, полурастаевшего снега из-под футболки. Я заметил снег и на его голове и тут же запустил руку ему в волосы, отряхивая их. Александров в одну секунду перестал суетиться и затих, неотрывно глядя на меня. А я ухватился за его пряди уже двумя руками, волосы у него были мягкие, не то что у меня, и буквально рассыпались между пальцев. И меня совсем повело, скрутило. Я обнял его скулы двумя руками и заглянул ему в лицо. Тень легла так, что я почти не видел выражения его глаз, не видел его настоящего, не знал, что в данную секунду творится у него в голове, и, наконец, не знал, чего он хочет. В ту секунду мне было очень важно понять: что он чувствует и чего желает. Поэтому спустя несколько мгновений я опустил руки и отступил на шаг назад.
Между нами оказалась полоска света, пробивающегося с небольшого окошка над дверью, словно препятствие, линия разграничения: он – там, а я – здесь, и это, наверное, правильно.
Но Александров, похоже, думал иначе, он с лёгкостью сделал два шага вперёд, преодолев преграду, которую я мысленно возвёл, притянул меня к себе за талию, словно обнимая, и прошептал на ухо:
- Из нас двоих, только один знает, чего он хочет, и это определённо не ты, Скворецкий, - затем слегка касаясь, провёл языком по моей шее. Я выдохнул и, наконец, перестав тормозить, с лёгкостью поменял нас местами: теперь Александров опирался об шершавую стенку.
- Как знать, - нараспев сказал я и впился в его рот, прижимая его всем телом к стене. Но когда я слегка прикусил его верхнюю губу, раздалась трель домофона, и от неожиданности я, видать, перестарался. Александров охнул, а я быстро отстранился.
В подъезд вошла та самая бабка, которую Александров чуть не сбил по дороге. Она остановилась и с подозрением посмотрела на нас:
- А что это вы тут затихорились?
- Мы, - начал я, но Александров схватил меня за руку и бегом вытащил из подъезда.
Я поморщился: после темноты белизна снега непривычно резала по глазам. Александров щурился, на его верхней губе стала проявляться гематома.
- У тебя кровь, - растеряно констатировал я.
Он дотронулся до губы и улыбнулся:
- До свадьбы заживёт, идём уже, тут чуть-чуть осталось, - и мы так и пошли дальше, как идиоты смеясь над всем, чем только можно, толкаясь и улюлюкая. Изредка его пальцы касались моей ладони, будто дразня. Я смотрел в его лицо, но он делал вид, что ничего не происходит, а когда я пытался поймать его палец, он тут же убирал руку. Я отворачивался, скрепя зубами, потому что мне уже до чёртиков осточертели все его игры, терпение трещало по швам, и я и без этих случайных прикосновений готов был прижать его к первому ближайшему столбу и уже, наконец, закончить начатое.
В итоге мы купили какой-то дурацкий магнитик и голубя, сделанного из бересты, и вполне довольные собой пошли гулять дальше. Наша во всех отношениях странная прогулка заняла около полутора часа, и я уже не хотел обратно возвращаться к нему домой, в тот момент у меня совсем не было желания наблюдать за тем, как они с Лилей снова будут жаться друг к другу. Но Александров всё же убедил меня пойти обратно с ним.
Похоже, кроме Лили никто и не заметил нашего прихода. Все спиртные напитки уже были распиты, а довольные немцы пытались на ломанном русском вместе с нашими спеть: «ой, мороз-мороз».
Александров зашёл к ним, в комнату, а я направился на кухню, надеясь найти ещё что-нибудь съедобное. Но кроме пустых бутылок, ополовиненной бутылки колы, горы грязных тарелок и заплаканной Наташи там больше ничего не обнаружилось.
- Костя? – девушка удивлённо уставилась на меня, растирая по щеке потёкшую тушь.
- Он самый, - весело ответил я, как ни стараясь, я не смог скорчить печальную физиономию.
- А я, а я вот, – заикаясь, сказала она, обведя кухню взглядом, - сииижууу, - и снова разревелась.
Я вздохнул и сел рядом с ней, заботливо убрав растрепавшиеся волосы с её лица.
- Ты…он, нет, ты представляешь, как он мог так со мной поступить! – с жаром произнесла девушка и шмыгнула носом.
Я обнял Наташу, у меня после прогулки было замечательное настроение, и мне хотелось хотя бы чуть-чуть облегчить её боль.
- Всё будет хорошо, - прошептал я, поглаживая её по голове.
Наташа медленно отстранилась и заворожено посмотрела на меня:
- Спасибо, - сказала она и легко поцеловала меня в губы.
Тут послышалось покашливание. Мы обернулись. Возле двери стояли Лиля и Александров.
Лиля улыбалась:
- Кажется, теперь мы можем провести двойное свидание, Серёжк, правда это здорово!?
- Офигенно, - мрачно сказал он, схватил Лилю за локоть и тут же увёл её с кухни.
Мы же растеряно переглянулись с Наташей.
- Что-то не так? – спросила она у меня, потерев глаза.
Я пожал плечами, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос. Всё определённо складывалось не так.

___________________

*Я тебя люблю (нем.)

Поиск по сайту: